509-й день войны
509-й день войны
С июля по ноябрь 1942 г. в сражениях в районе Дона, Волги и в Сталинграде противник теряет до 700 тысяч человек, более тысячи танков, свыше 2 тысяч орудий и минометов, до 1400 самолетов. Общее оперативное положение немецких войск в районе Волги осложняется. Дивизионных и корпусных резервов нет, на флангах фронта группы армий «Б» недостаточно боеспособные румынские, итальянские и венгерские войска начинают понимать свое бесперспективное и тревожное положение.
Немецкое кладбище в центре Сталинграда
Отдел иностранных армий стран Востока генерального штаба сухопутных войск Германии характеризует положение перед фронтом группы армий «Б» на 12 ноября 1942 г.:
«…Пока еще не вполне выяснилась общая картина группировки сил противника по месту, времени и масштабам. Недостаточно четко выявились возможности наступления в ближайшее время. При этой неясной картине определить общие оперативные замыслы противника в настоящее время невозможно… Для развертывания широких операций противник, по-видимому, не располагает достаточным количеством сил» (к. 1).
Военные действия на других театрах Второй мировой войны
С 8-12 ноября 1942 г. американо-английское союзное командование высаживает свои войска в Марокко и Алжире, находящихся под контролем правительства Виши.
Вспомним как это было…
Добившись многократного превосходства, гитлеровские офицеры методично уничтожали мелкие группы. В пролетах стояли танки, орудия на прямую наводку, которые истребляли все живое и мертвое. Цех за цехом, сектор за сектором утопали в огне и дыму. Пыль дробленого бетона, чад от горящих пропитанных мазутом станции и ремонтных ям разъедали героям глаза, захватывали дыхание. От жары тлела одежда. В пламени, среди раскаленных прутьев арматуры, среди самой смерти бушевала испепеляющая сила огня.
Фашисты, окружив советских воинов, хотели, если не взять их живьем, то превратить в пепел.
Участник Сталинградской битвы вспоминает:
«Помню, как кто-то из моих ребят выскочил из полыхающих руин сборочного цеха и тут же был сражен длинной очередью пулемета. Значит, надо терпеть, выждать ночи и затем решительным броском прорваться к Нижнему поселку. У нас уже кончались боеприпасы, изнуряла жажда – хотя бы глоток воды. Минувшей ночью один рабочий, не знаю как его фамилия, в памяти остался только его облик – среднего роста, рыжие усы, коренастый – помог нам разыскать в трубах воду, но она скоро кончилась… Наконец наступила долгожданная ночь. Полетели последние гранаты, выпустили последние патроны и прорвались к Нижнему поселку…».
Бой в цехе
12 ноября. Четверг. План гитлеровцев заключается в том, чтобы захватить основные цеха завода «Красный Октябрь», они бы стали обстреливать все наши переправы через Волгу и даже пристани на правом берегу, которые играют роль временных складов. Этому замыслу противника мешает советская разведка, которая бдительно следит за этими участками как на фронте, так и в глубине боевых порядков противника. За несколько дней до наступления гитлеровцев штабы фронтов имеют пленных, захваченных на этом участке, а их данные о готовившемся наступлении подтверждаются наблюдением. Поэтому приказ об уплотнении боевых порядков на заводе и в его цехах не является случайным, а преднамеренным и целеустремленным.
До рассвета 12 ноября. Противник проводит перегруппировку сил, подтягивая резервы. Новые атаки врага возобновляются.
Наступление гитлеровцев совпадает с началом мощного ледохода на Волге. Суда Волжской флотилии ни днем, ни ночью не могут пробиться на правый берег не из Ахтубы, не из Тумака. Несмотря на столь тяжелое положение, удар противника не застает советских воинов врасплох.
«За Волгой для нас земли нет!». Сталинград, 1942 г.
По документам убитых немцев видно, что долго так гитлеровцы наступать не смогут, что через два-три дня они будут обескровлены и выдохнутся. Руководство советских фронтов чувствует, что правильно решают свою задачу: противник не только не уходит из города, но, подтянув свежие силы, снова лезет в петлю, которая должна скоро захлестнуться.
Однако советским воинам предстоит выдержать еще немалые испытания.
Из записей немецкого генерала Вельца:
«Поступает последний «Мартин» – донесение о занятии исходных позиций. Смотрю на часы: 02.55. Все готово. Ударные группы уже заняли исходные рубежи для атаки… В минных заграждениях перед цехом № 4 проделаны проходы… Хорватский батальон готов немедленно выступить во втором эшелоне… Пора выходить… Еще совсем темно… Я пришел как раз вовремя. Сзади раздаются залпы наших орудий… Попадания видны хорошо, так как уже занялся рассвет… И вдруг разрыв прямо перед нами. Слева еще один, за ним другой. Цех, заводской двор и дымовые трубы – все исчезает в черном тумане.
– Артнаблюдателя ко мне! Черт побери, с ума они спятили? Недолеты!..
Но что это? Там, на востоке, за Волгой, вспыхивают молнии орудийных залпов… Но это же бьет чужая артиллерия! Разве это возможно? Так быстро не в состоянии ответить ни один артиллерист в мире… Значит, потери еще до начала атаки…».
Советские офицеры на наблюдательном пункте в цеху сталинградского завода «Красный Октябрь»
Полдень 12 ноября. Бой закипел на всем участке фронта 62-й армии. Пьяные или обезумевшие фашисты полезли напролом.
Происходит то, что немцы не ожидают. Зная о сосредоточении противника, командир дивизии Степан Савельевич Гурьев, находясь на правом берегу Волги в 300 метрах от мартеновского цеха, не только уплотняет боевые порядки на заводе, но и готовит артиллерию в любую минуту и даже секунду дать огонь по заранее пристрелянному месту, перед цехом № 4.
День 12 ноября. Матросы с Дальнего Востока, пополнившие стрелковую дивизию Горишного, показывают захватчикам, «где раки зимуют» и как дерутся славные краснофлотцы. Бензобаки на Тувинской улице несколько раз переходят из рук в руки. Краснофлотцы в пылу боя сбрасывают с себя шинели и в одних тельняшках и бескозырках, отбив атаки, сами переходят в наступление.
Морпехи в Сталинграде
Не менее жестокая борьба идет в цехах заводов «Красный Октябрь», «Баррикады» и на Мамаевом кургане. В этот момент представляется, что наши бойцы – бессмертные богатыри, что их никакая сила не возьмет.
Немецкий генерал Вельц:
«Наша артиллерия уже переносит огневой вал дальше. Вперед! Фельдфебель Фетцер легко, словно тело его стало невесомым, выпрыгивает из лощины и крадется к силуэту здания, вырисовывающегося перед ним в полутьме. Теперь дело за ним…
Фетцер возвращается…
– Горит! – восклицает он и валится на землю. Ослепительная яркая вспышка! Стена цеха медленно валится… Нас окутывает густой туман, серый и черный… В этом дыму, преодолевая заграждения, устремляются штурмовые группы. Когда стена дыма рассеивается, я вижу, что весь правый угол цеха обрушился. Черед десятиметровую брешь карабкаюсь по только что образовавшимся кучам камня, в цех врываются саперы… Мне видно, что левее в цех уже пробивается и вторая штурмовая группа, что наступление на открытой местности развивается успешно… Теперь вперед выдвигаются группы боевого охранения. И все-таки меня вдруг охватывает какой-то отчаянный страх… вскакиваю в зияющую перед собой дыру и карабкаюсь по груде щебня… Осматриваюсь из большой воронки… У обороняющегося здесь против того, кто врывается, заведомое преимущество… Солдат, которому приказываю продвигаться здесь, должен все время смотреть себе под ноги, иначе он, запутавшись в этом хаосе металла, повиснет между небом и землей, как рыба на крючке. Глубокие воронки и преграды заставляют солдат двигаться гуськом, по очереди балансировать на одной и той же балке. А русские пулеметчики уже пристреляли эти точки. Здесь концентрируется огонь их автоматчиков с чердака и из подвалов. За каждым выступом стены вторгшихся солдат поджидает красноармеец и с точным расчетом бросает гранаты. Оборона хорошо подготовлена…
Выскакиваю из своей воронки. Пять шагов – и огонь снова заставляет меня залечь. Рядом со мной ефрейтор. Толкаю его, окликаю. Ответа нет. Стучу по каске. Голова свешивается на бок. На меня смотрит искаженное лицо мертвеца. Бросаюсь вперед, спотыкаюсь о другой труп и лечу в воронку… Наискосок от меня конические трубы, черед которые открывают огонь снайперы. Против них пускаем в ход огнеметы… Оглушительный грохот: нас забрасывают ручными гранатами. Обороняющиеся сопротивляются всеми средствами. Да, это стойкие парни!..
…Даю… приказ: лежать до наступления темноты, потом отойти назад на оборонительную позицию!.. Итак, конец. Все оказалось бесполезным. Не понимаю, откуда у русских еще берутся силы. Просто непостижимо… Мы прорывали стабильные фронты, укрепленные линии обороны, преодолевали оборудованные в инженерном отношении водные преграды – реки и каналы, брали хорошо оснащенные доты и очаги сопротивления, захватывали города и деревни. А тут, перед самой Волгой, какой-то завод, который мы не в силах взять! Я увидел, насколько мы слабы.
Быстро прикидываю в уме. Батальон начал наступление, имея 190 человек. Примерно половина ранена, 15–20 человек убито. Это значит: батальона больше нет! Пополнения мне не дадут!».
Уличные бои в Сталинграде
Вечер 12 ноября. Прерывается телефонная связь с командным пунктом дивизии Батюка, сражавшейся за Мамаев курган. На исправление выходит связист Титаев. Через некоторое время связь восстановлена, обрыв устранен, но сам Титаев не возвращается. Он лежит без движения на краю воронки от снаряда, зажав зубами оба конца провода. Как рассказывают связисты, нашедшие его на линии, у него были крепко сжаты зубы. Смерть не помешала отважному связисту выполнить боевой приказ. Казалось, он и мертвый продолжал бороться с фашистами. Вскоре про него сложат песню, в которой находят выражение солдатские чувства и переживания. Напишет текст этой песни фронтовой корреспондент «Комсомольской правды» А. Гуторовых. Эту патриотическую песню пели в те дни друзья Титаева.
Песня о герое Титаеве
Случилось то, братцы, в морозную ночь,
Майор к себе вызвал связистов:
– Ну, вот что, орлы, надо срочно помочь –
В разгроме проклятых фашистов.
Оборвана связь, и хоть свищет пурга,
Приказ есть с полками связаться.
И надо ползти вдоль окопов врага,
Со смертью придется там драться.
Комсомолец сказал: –Что ж, была не была,
Мы сорок смертей миновали…
Фамилия парня Титаев была,
Васильем бойца называли.
Простился с друзьями – за плечи мешок,
Пурга его след заметала.
И в жарком огне разыскал паренек,
Где линию миной порвало.
Он провод оборванный в зубы берет,
Победа ему улыбалась.
Но где-то с кургана забил пулемет,
И мина вблизи разорвалась.
Почудилось парню: кричат журавли,
Глаза его вдаль посмотрели –
Россия лежала в снегу и в крови,
Над трупами выли метели.
Привстал на колени: в глубоких снегах
Смерть тянет костлявые лапы,
И, провод зажавши до крови в зубах,
Упал головою на запад.
А пули роями впивались в него,
Хотя он лежал без движенья.
И сам командарм через тело его
Приказ отдавал: «В наступленье!»..
И двинулись молча полки на врага,
За домиком дом отбивали.
Эх, жаль! Посмотрел бы тамбовец-солдат,
Как немцы от нас удирали.
Об этом дне маршал В. И. Чуйков вспоминал так: «Наша оценка боя, сил и средств противника подтвердилась полностью. Отчаянное наступление гитлеровцев не принесло им успеха и 12 ноября. Атаки были отбиты на всех участках обороны армии. Потери гитлеровцев за эти два дня боев были колоссальные, они исчислялись тысячами.
В штаб фронта мы отправили целый мешок с документами убитых вражеских солдат и офицеров.
Противник пытался прорвать фронт в юго-восточной части завода «Красный Октябрь» и выйти к реке Волга. Для усиления левого фланга 39-й гвардейской стрелковой дивизии и очищения всей территории завода от противника было приказано командиру 39-й гв. сд. за счет сменяемого левофлангового батальона 112-го гв сп уплотнить боевые порядки в центре и на левом фланге дивизии, имея задачей полностью восстановить положение и очистить территорию завода от противника».
Обстановка на кавказском направлении.
На Закавказском фронте войска Черноморской группы частью сил ведут наступательные бои в районах Перевальное, Садовое, Азовское.
Войска Северной группы громят врага. В этих боях, выполняя боевые задания, погибают член Военного совета Закавказского фронта первый заместитель Председателя СНК Грузии А. Н. Саджая и начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П. И. Бодин.
Саджая Алексей Николаевич
Бодин Павел Иванович
Накануне овладев Гизелью и заняв Новую Санибу, 9 армия выходит на рубеж рек Майрамадаг и Фиагдон. Здесь армия встречает упорное сопротивление противника.
12 ноября завершаются шестидневные бои у города Орджоникидзе, в которых терпит поражение ударная группировка 1-й германской танковой армии.
Завершается Нальчикско-Орджоникидзевская оборонительная операция, в результате которой срывается последняя попытка вермахта прорваться к грозненскому и бакинскому нефтеносным районам и в Закавказье.
Наибольшие потери в районе Гизель понесли части 23-й и особенно 13-й танковых дивизий. При разгроме этой танковой группировки советскими войсками захвачено 140 танков, 7 бронемашин, 70 орудий, 95 минометов, 183 мотоцикла, 2350 автомашин и много разного военного имущества. На поле боя только в районе Гизель осталось около 5000 трупов солдат и офицеров вермахта (к. 1).
Из архивных материалов и документов текущего дня
Данный текст является ознакомительным фрагментом.