Из письма комиссара 10-й армии В. Венгерова во фронтовую комиссию ЦИК

Из письма комиссара 10-й армии В. Венгерова во фронтовую комиссию ЦИК

Копия в политический отдел военного министерства.

Самый острый вопрос в армии – восстановление дисциплины, репрессивные меры со стороны командного состава и последствия, которые вызывают эти меры. Прежде всего, надо отметить, что случаи неповиновения и явной дезорганизации в полках, которые были очень часты в 10 армии в конце июня и первой половине июля, теперь стали исключением. Наиболее крупный инцидент был в 43 Сибирском стрелковом полку. По имеющимся пока данным, одна из рот 2-го батальона отказалась приступить к занятиям. Учебная команда, вызванная командиром полка для принуждения оружием к исполнению приказания, вместо принудительных действий против роты – разбежалась. Тогда часть солдат накинулась на командира полка, сорвала с него погоны, потом командира арестовали и продержали несколько часов в землянке. По-видимому, по дороге к штабу полка были угрозы по адресу командира полка, караул тоже ругал и грозил. Помощник комиссара Копейкин, узнав о происшествии, сейчас же дал телеграмму полевому прокурору о составлении комиссии при участии представителя солдатских организаций для производства дознания. До получения ответа следствие было начато судебным следователем, но не дало никаких результатов. Ввиду того, что многие свидетели, главным образом, офицеры давали туманные показания, как будто из страха перед солдатской массой, следователи и временный командующий армией настаивали на временное разоружение полка. Я выразил согласие только на разоружение 2 батальона, участие которого в инциденте ясно. Командарм решил тем не менее произвести разоружение всего полка, предложил мне ввиду разногласия обратиться к комиссару высшей инстанции. За отсутствием фронтового комиссара и временным отъездом из ставки комиссарверх из этого ничего не вышло. По приказу командарма полк был окружен кавалерийскими частями и сложил оружие без всякого сопротивления, получив от присутствующего при разоружении помощника комиссара обещание, что разоружение носит временный характер и производится в интересах следствия.

Однако, пока следственной комиссии, в состав которой вошли следователь и представители армейского и корпусного комитетов, почти ничего не удалось добиться. Штабом армии получена телеграмма, согласно которой главковерх приказал учредить по этому делу военно-революционный суд.

Из других случаев неисполненного приказания, знаю один отказ от выполнения боевого приказа (заступить на позицию) в 42 Сибирском стрелковом полку, но на следующий день полк сам решил приказанию подчиниться и на позицию заступил. Все остальные случаи – отказы от приступа к занятиям, но и они не многочисленны. По моим наблюдениям и по мнению многих лиц высшего командного состава большая часть этих случаев вызывалась неумением правильно поставить дело со стороны офицеров. После долгого перерыва в занятиях сразу начинали с маршировки: бега, приема «на караул» и т. п. Понятно, что это вызывало резкий отказ со стороны солдат, видевших в таком обучении не восстановление обучения на новых разумных началах, а простое возвращение «старого режима». В других случаях конфликт вызывался сразу взятым некоторыми офицерами резким тоном.

В некоторых случаях инциденты улаживались мирно, в других дело дошло до суда. Наиболее яркий случай имел место в 63 Сибирском стрелковом полку, где отказалась выйти на занятия пулеметная команда. По отзыву начдива это лучшая команда в 1 Сибирском корпусе, проявившая много мужества в последних боях, по его же словам в возникшем конфликте много виновата нетактичность начальника команды и отчасти командира полка. Тем не менее свыше 160 человек было предано военно-революционному суду. Благодаря участию защитников, посланных армейским комитетом, дело окончилось оправданием всех подсудимых, кроме одного приговоренного к 4 годам арестантского отделения. По впечатлению защитников без их участия дело легко могло бы кончиться тяжелым и непоправимым приговором.

Чтобы закончить о строевых занятиях, скажу, что занятия идут теперь с большей или меньшей интенсивностью почти во всех частях.

Чрезвычайно печально обстоит дело с взаимоотношениями солдат и командного состава. После июльских приказов офицеры во многих частях сразу переменили тон, стали грозить расстрелами, презрительно отзываться о солдатских организациях и т. п. Понятно, что это питает злобу солдат против офицерства и могу с уверенностью констатировать, что такого определенно враждебного отношения к офицерам я не видел в армии ни в один из предыдущих периодов революции. Командный состав старается применять репрессии или пугать репрессиями где надо и где не надо. Я считаю своим долгом разъяснить при всяком случае, что применение мер репрессии вообще и судебной в частности, должно иметь место только при невозможности иначе уладить конфликты, тем более, что практика доказывает постоянное возникновение брожения во всей части после репрессивных мер против отдельных солдат.

В ответ на привлечение солдат к ответственности у последних намечается стремление привлекать к судебной ответственности лиц командного состава, часто тоже по пустячным поводам.

Особо надо отметить борьбу, путем привлечения к дознанию и следствию, с солдатскими организациями. Об этом послал вам вчера телеграмму, в дополнение к которой прежде всего должен сообщить, что один из случаев приведенных в телеграмме – назначение следствия над комитетом 3 корпуса будет очевидно ликвидирован, т. к. командармом даны в этом смысле указания комкору, за то о мелких случаях привлечения отдельных членов комитетов сведения поступают постоянно. До суда пока дело не дошло, нигде и я употребляю все усилия, чтобы не допустить этого, т. к. определенная политическая тенденция всех таких привлечений совершенно ясна. Но и производство дознания сильно волнует комитеты и полки. Многие мелкие комитеты совершенно подавлены; как общее правило наблюдается бегство из комитетов офицеров. Считал бы очень важным обратить на это внимание и провести через министерство хотя бы предложенную нами в телеграмме меру о недопустимости возбуждения дознания и следствий над членами комитетов без согласия комиссара.

Крупный инцидент разыгрался в связи с запрещением печатать орган армейского комитета «Голос Х армии» в штабной типографии. Начало инцидента известно фронтовой комиссии и П. М. Толстому, а так как он еще до сих пор не закончен, то не лишенное интереса изложения всего инцидента откладываю до следующего отчета.

На 15 августа назначен с согласия командарма армейский съезд.

На фронте совсем тихо. На Молодечно ежедневные налеты аэропланов, которые сбрасывают бомбы почти без последствий…

ГАРФ. Ф. 6978. Оп. 1. Д. 583. Л. 162–163.