Ходы в семейные тайны и плохие дела…

Ходы в семейные тайны и плохие дела…

Вернёмся к отложенному до случая: вот список, который требует небольшого разбора:

Анна-Царевна, Болгаро-Византийская: Борис, Глеб, [Станислав (+), Судислав, Позвизд, Феофано, Мария-Добронега]…

Кроме канонических Бориса и Глеба он содержит имена, которые в той или иной степени привязаны к «болгарыне», т. к. в сущности создаётся странная ситуация: русское летописание буквально лучится гордостью по поводу породнения рюриковичей с представителями императорской династии, поднимают тонус утверждением, что сестра императоров Македонской династии стала супругой Владимира, называют её в тексте Владимировой царицей – и полное отсутствие, когда дело доходит до указания имён детей: там она только «болгарыня». Наиболее удобоваримой на настоящее время представляется вывод В. Татищева, что это действительно и сестра и царевна, но по болгаро-армянской линии Крумов-Лакапинов; но зачем вдруг заслоняться от вполне реальных титулов и статусов, пусть они и болгарские? Почему такое расхождение: в церковных житиях Борис и Глеб дети византийской августы – в церковно-гражданской ПВЛ только безымянной «болгарыни»?

Само по себе напрашивается объяснение, что это искоренение «Рогнедовичами» законных правообладателей «Царевичей», вслед за мечом – пером! И оставив этот пункт, как достигший предельной на сегодняшний момент достоверности перейдём к разбору самого списка.

Начнём с Бориса-Романа и Глеба-Давыда. Имена гипотетических «Царевичей» выглядят интересно, с подтекстом. Так Борис, в полной форме Борислав, статусное славянское имя, княжеского достоинства; крестильное совпадает с именами Романа 1-го и Романа 2-го Лакапинов; но кроме того дословно означает «Римлянин=Ромей=Роман». Но ещё более интересно, что Борис, это воцерковленное имя первого славянского святого, болгарского царя Бориса 1-го Святого крестителя Болгарии. Сложнее выглядит ситуация с младшим братом: в форме Глеб в настоящее время имя заявляется из германских языков, но с подходящим значением «милый, угодный богам»; в форме Улеб, упоминаемой в летописи в сюжете о младшем брате Святослава Игоревича, оно этимологически не прочитано, а прямое тождество проводить явно преждевременно. Г-да «филологи», манипулируя мгновенно возникающими у них, как «бог из машины», законцами, как – то закрывают глаза, что в данном случае происходит почти невероятное: замена «согласной» на «гласную». Куда как более вероятно, что если это передача чужестранного имени, то гласная воспроизводит гласную. Но ситуация ещё интересней, в старо-норвежском языке произносится «У» в той позиции, где в современном русском произносится «О» по расщеплению дифтонга «ОУ»; и имя «Олаф» в русском воспроизводстве вообще-то в норвежском выговаривается как «Улав». Возникает сильнейшее подозрение, не переставлены ли тут имена, и нашему «Глебу» присвоено значение скандинава «Улеба»? Крестильное имя очевидно: библейский Давид в русской форме Давыда со значением «любимый, возлюбленный [богом]». Но к чему такое «возведение в квадрат»? Резкая выразительная отстранённость от Бориса и Глеба на фоне прочих «…полков» и «…славов» задаёт и полагает другой посыл – и по христианскому освящению значения первого имени не то ли положено в принцип второго? Не в легендарного ли Глеба – Улеба, в Житии Роавноапостольной Ольги названного её младшим сыном – христианином, казнённым язычником Святославом, назван и Глеб Муромский; кроме прочего свидетельствуя и об историчности прототипа по наличию этно – исторической русской традиции наименования внука по деду.

Эти соображения заставляют с подозрением относиться к остальной части списка, как построенной на иных принципах, иногда полностью несовместимых как с утвердившейся окончательно славянской статусностью, а то и с христианским посылом, ярким примером чего следует признать Позвизд. О высоком статусном ранге последнего свидетельствует только мужской род имени. По совокупности следует его исключить.

Метрономом к славянизированной части списка является указание летописи на юный возраст святых князей-царевичей в момент гибели: в интервале оценок 25–16 лет. То обстоятельство, что в момент гибели оба святых князя-царевича были холостые позволяет сократить интервал, приблизительно 18–19 лет для Бориса и 15–16 лет для Глеба. К этому косвенно подводит и выделение им уделов в 1010 году, которое не могло бы состояться, кроме фиктивного присвоением поступающих доходов с прижизненно переданного наследства, до достижения 11-летнего возраста «городовой службы» у младшего Глеба. Кроме прочего этим обстоятельством можно объяснить отсутствие Глеба рядом с братом в 1015 году – обычно в 16 лет князь-наследник впервые объезжал – представлялся своему «имению»; впрочем, этот срок полного вступления во владельческие права начинался с 14 лет и так, например, «по древним узаконениям» проводил раздел имения между малолетними братьями и сёстрами 4–9 лет по смерти родителей Андрей Болотов, единственный достигший 14 лет… Т. о. из списка можно исключить Станислава Смоленского, получившего наместничество ранее 1010 года.

Остаётся несчастный Судислав, трагедия которого пересилила даже Ярославовы симпатии летописца. Назначение ему последнему наместничества в Пскове в 1014 году в очевидное наказание и ущемление Ярослава, как и то, что Ярослав проглотил это унижение, не сгонял обидчика, и кстати, основателя псковского сепаратизма от Новгорода, свидетельствует о наличии за спиной ничем во всю живописно – кровавую эпоху, кроме личной трагедии не проявившейся фигуры, другой мощной тени, и две летописных записи под 1036 годом проясняют её:

В год 6544 (1036). Мстислав вышел на охоту, разболелся и умер…/в других более полных списках ПВЛ: «…и разгорячился, и испил квасу ковш, и упал замертво, а квасник пропал, а сказывают, до того был квасником на поварне у Ярослава»/…

…В тот же год посадил Ярослав брата своего Судислава в темницу во Пскове – был тот оклеветан перед ним…/проверка клеветы продолжалась 24 года/

Т. о. Судислав переходит в единоутробные братья Мстиславу Владимировичу Храброму; и если присоединить к тому нередко присутствующего в вариантах ПВЛ при той же матери Станислава, оформляется линия:

[Чехиня] / [Немка] / [Адель]: Станислав, Мстислав, Судислав…

А перед непредвзятым автором возникает вопрос, что же случилось с их семействами и потомством? Мстислав – богатырь телом и духом при безымянной жене-«аланке» имел только одного сына «Евстафия», умершего раньше отца, и при этом по христианскому имени пребывая в монахах, в то время как уродец Ярослав объявлен в 7 сыновей и 3 дочерей только учтённых по бракам; а его дед Владимир породил 13 сыновей и 10 дочерей? Между прочим, наследственность передаётся преимущественно по мужской линии … Судислав продемонстрировал к тому же необыкновенную родовую выносливость в своём 24-х летнем нечеловеческом заключении: никогда не выводимый на свет; получая на спускаемой верёвке горшок каши, ковш воды на день; да свечку с библией «на час малый для укрепления духовного»; да рубаху и портки на год, которые сгнивали на теле до срока – всё это в кромешной тьме мокрого поруба – колодца … И умер ПОСЛЕДНИМ ИЗ ВЛАДИМИРОВИЧЕЙ!

Между прочим, даже если считать, что на княжение он был возведён по 11 году жизни, то в 36-м ему было бы 33 года, а и назначенный по первому писку и то в 22 года – и он всё бессемейный…?

А бесследно растворившаяся линия Станислава Смоленского?..

Мудрый, Мудрый был князь Ярослав Владимирович!

А насколько он был Великим Князем Всея Руси?

При сыновьях первое широкое социальное восстание 1068 года, потеря Белой Вежи – Степи…

При внуках 3-я Гражданская война, окончательно разорвавшая политобразование «Древняя Русь» в культурологическую неопределённость. Потеря Тмуторакани – Кавказа и Корчева – Крыма…

Положим хромцу в счёт и 3 пропавших ветви расцветавшего нового княжеского рода, поставленного Владимиром на крепости – перепутья Руси: Тмуторакань, Смоленск, Псков…

Кстати, в «Мудрые» он был произведён только в 18 веке…

Остаются дочери, которые попали в прямой список детей от Анны – Византийки кажется по принципу «гипотезы на гипотезах» и на основе иностранных источников по преимуществу: отечественные летописцы к женской половине княжеского рода относились чисто по русски: «баба с возу – кобыле легче».

Блистательная судьба Марии – Добронеги/в русском написании она Доброгнева/,королевы польской в 1042–1087 годах, будила предположение о чём-то особом в её происхождении, что и вызывает попытки вывести её из детей Анны-царицы для чего отнести её рождение ранее 1011 года. Т. е. она пошла замуж 31 года как минимум, что в общем-то возможно, но предельно сомнительно по нормам средневековья – на невольничьих рынках вплоть до 19 века женщины с 18 лет шли по прогрессирующе нисходящей цене… И ещё менее вероятно, что она смогла прожить до более чем 76-летнего возраста. Оставим это альтернативной истории.

Феофано, жена посадника новгородского Остромира попала а переделку из-за необычного имени, упоминании в записи-похвале заказчику и его жене в известном «Остромировом евангелие» и благородном пристрастии польского историка Анджея Поппэ к российским сюжетам. Из пометки о заказчике, что тот «близок»/родня/ князя Изяслава Ярославича, он строит родство-«близость» по линии жены, а оттуда недалеко и доскочить, минуя «Ярославичей», и во «Владимировичи»… То, что польский историк заявляет необычным – присутствие женского имени в исключительно безымянной Женской части Руси – свидетельствует только об одном, об исключительности отношения священника-писца Григория к этой женщине, отнюдь не о её особом статусе. Исключительной была бы ситуация, если дочь царицы, носительница доли императорского наследования, выходит замуж за нетитулованного вельможу. Исследователь прошёл мимо того, что само просилось в руки на доскональное плодотворное исследование: необычайно высокое титульное имясловие мужа: ОСТРОМИР – сравните аналог ВЛАДИМИР. И возникшее по особой ситуации, немало озадачившей родителей – ведь имя более нигде не появляется, не закрепляется. Имя возникает и из пожелания, и наличной ситуции; того, что желают в обыденном. Уже вследствие этого можно утверждать, что «Судислав» никак не предполагался на «царство», только в «славные судии»… «Мстислава» заповедовали на грозный ответ, «Станислава» отпускали в свободный полёт на куда угодно и в чём угодно…

И коли сталось, исправился бы вполне очевидный подлог, проникший в летописи и генеалогии: новгородские посадники Вышата и Ян Вышатич с их слов прописаны в сына и внука Остромира – надо бы напомнить, что от титульной знати женский род имён мужчин-потомков невозможен; перевод имени в женском роде нетитульной знати в мужской род возможен был только через оглашение крестильного имени, что мы и видим в парах Добрыня – Константин Добрынич, Вышата – Ян Вышатич… Впрочем, это же может служить основанием к другой догадке – а не осуществлялось ли таким образом «детронизация» и раститулование территориально – племенной аристократии, смещаемой в дружинно-поместную, и отстаивающей свои статусные права переходом к христианскому имясловию с «отчеством», которое впоследствии отольётся в московско-боярское право «…вича» по приказной формуле «впредь Такому-то писаться с ВИЧЕМ», чем указанное лицо уравнивалось в правах с боярами-«княжатами». И не этим ли объясняется непостижимая расправа Ярослава Мудрого с его преданнейшим боярином, посаженным Новгородским «посадником» Константином Добрыничем, который и исполчил ему новгородские земли, и дважды вводил в Киев; но и вырвал Правду Ярослава «для всех мужей земли Русской», и оглашением своего самодостаточного «мужеского» христианского имени восстановил наследственное титульное право в деда Мал/к/а – это было уже опасно, а в совокупности и очень опасно…

Если всё же обратиться от женского имени, чрезвычайно редкого, сразу напоминающего беспутную красавицу-императрицу Феофано – Анастасо константинопольских дворцов и кабаков, то этому противоречит, что она должна была пережить к моменту записи конец Владимировой, всю Ярославову, и начало Изяславовой эпохи – а вернее бы всего просто сгинуть вместе с Мужем – Остромиром не позднее 1036 года: такое семейство было совершенно нестерпимым. Всем.

Можно признать одно наблюдение польского коллеги плодотворным: публичное христианское имясловие жены Остромира выразительно свидетельствует об её европейских, не местных и не языческих, корнях.

И уже без домыслов, но в пику т. н. «филологам» и «антропонимикам» – скажите на милость, что значит имя ОСТРОМИР? Остро заточенный что ли? И на кого? На весь НЕМИР?… Господа хорошие, вы что-либо знаете о дифтонге О/У, в форме которого и присутствовали гласные О и У до расщепления дифтонга на рубеже 14–15 веков? А коли непонятно, объясняю явственнее: не было в Древнерусском языке имени «Остромир» – было и в древнерусском и в старославянском общее имя УСТРОМИР, с вполне очевидным смыслом УСТРОИТЕЛЬ МИРА, и выразительным статусным посылом. Сверьтесь, чёрт вас побери, по западнославянским и особенно моравским источникам!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.