«Тайны Тибета»
«Тайны Тибета»
После возвращения из третьей экспедиции Эрнст Шефер занимался не только аппаратными интригами, но и довольно необычными исследованиями. Остановимся на них поподробнее.
Среди материалов, доставленных в Германию из Тибета, находилась огромная коллекция уникальных растений и зерновых культур. По прибытии они были рассортированы и подробно описаны. В 1943 году Эрнст Шефер в обобщающем докладе ставил задачи для дальнейших опытов с тибетской флорой:
Наши устремления всегда были сопряжены с целью собрать все то, что могло быть полезно для собственного народа. Упоминавшиеся здесь полторы тысячи образцов ячменной культуры, которые по большей части являются результатом примитивной селекции, могут иметь целый ряд очень важных наследственных факторов – например, сопротивляемость засухе или устойчивость к морозам.
Таким образом, Эрнст Шефер понимал Тибет еще и как анклав растительного мира, который идеально приспособился к враждебной высокогорной среде. С точки зрения агрономии скрещивание тибетских культур с европейскими было не просто логичным, но и весьма выгодным занятием. Прививание особых свойств европейским злаковым культурам, по замыслу, должно было сделать их более неприхотливыми и повысить урожайность.
Руководство СС ожидало от Шефера появления морозоустойчивых и быстрорастущих «чудо-сортов» ячменя и пшеницы. Их культивирование позволило бы начать «германизацию» Восточной Европы, которая должна была быть застроена однотипными сельскохозяйственными поселениями. Гиммлер требовал, чтобы скрещивание различных культур позволило немецким крестьянам получать по несколько урожаев в год. Впрочем, дело было не только в колонизации Востока. Рейхсфюрер тешил себя тщеславной мыслью, что под его патронажем будет решена продовольственная проблема Германии, которой сам Адольф Гитлер придавал особое, почти мистическое значение. Именно СС должны были вывести снабжение Третьего рейха зерном на принципиально новый уровень.
Весной 1942 года Генрих Гиммлер отдал Эрнсту Шеферу как начальнику отдела «Аненербе» приказ готовиться к формированию Института сортов диких растений. Однако быстро выяснилось, что осуществить данный проект затруднительно. В те дни на работу «азиатского» отдела Шефера оказывало сильное влияние вышеописанное противостояние с руководством Фонда Фильхнера. Появление нового института грозило не меньшими проблемами, только на этот раз против эсэсовских ученых могли выступить ботаники. После длительных переговоров и консультаций было решено ограничиться организацией специального учреждения, действовавшего при Берлинском обществе кайзера Вильгельма. Новой структурой, которая гордо называлась Институтом изучения растительных культур, руководил профессор ботаники Фриц фон Веттштейн. Гиммлеру пришлось смириться с корректировкой грандиозных планов, поскольку профессор напрямую подчинялся могущественному имперскому министру продовольствия и сельского хозяйства.
Понимая, что вступать в еще один политический конфликт бесперспективно, Эрнст Шефер старался избегать конкурентных ситуаций с ботаниками. В октябре 1942 года он начал переговоры с представителями Имперского министерства сельского хозяйства, Берлинского общества кайзера Вильгельма и нового института, который должен был разместиться в Туттенхофе. Именно тогда ему ясно дали понять, что вместо института он может рассчитывать только на исследовательский отдел диких растительных культур в рамках «Аненербе». Причем упор в предстоящей работе делался опять же на восточные регионы, и приоритет отдавался Кавказу. Как на практике должно было осуществляться планируемое сотрудничество всех этих структур с «Аненербе», остается непонятным. Складывается впечатление, что его попросту не было: Шефер спокойно передал в Туттенхоф образцы собранных им зерновых культур и больше не встречался ни с фон Веттштейном, ни с представителями Министерства сельского хозяйства. Когда в конце ноября 1942 года Главное управление СС объявило, что рейхсфюрер совместно с Берлинским обществом кайзера Вильгельма планирует создать «чрезвычайно важный для всей германской экономики Институт злаковой селекции», имя Шефера даже не фигурировало в списках сотрудников. Руководителем института стал известный ботаник Хайнц Брюхер.
Другой проект Эрнста Шефера был связан с коневодством. Еще во время второй экспедиции он очень внимательно изучал живущих на воле лошадей. После начала войны с Советским Союзом тибетологу представилась возможность попробовать себя в роли зоолога-селекционера: нужно было вывести новую породу лошадей, не восприимчивую к суровым русским зимам.
По этой теме сохранилось не очень много материалов. Большинство из них вышло из стен Института военно-научных целевых исследований, созданного при «Аненербе». Некоторые документы были адресованы Главному хозяйственно-экономическому управлению СС, которым командовал Освальд Поль. Одновременно с этим Эрнст Шефер поддерживал контакты с Рудольфом Брандтом, который помогал ему подбирать необходимых ученых и специалистов.
Опыты по селекции предпринимались в 1942–1943 годах. При этом Шефер делал ставку на монгольских лошадей и лошадей Пржевальского. Где осуществлялись работы по селекции, можно установить лишь приблизительно, но известно, что речь шла об оккупированных восточных территориях. В 1944 году, в условиях отступления немецкой армии на запад, Эрнст Шефер принял решение перевести всех лошадей на конезавод в Познани. Оттуда они должны были отправиться в Венгрию, где уже было подготовлено три специальных предприятия.
Еще одним крупным проектом Эрнста Шефера стал фильм, выпущенный по итогам третьей экспедиции. Во время путешествия Эрнст Краузе снимал почти каждый шаг на портативную кинокамеру. Сразу же после возвращения возникла идея создать из отснятых материалов (более 50 часов) документальный фильм, который способствовал бы повышению общественного интереса к Тибету.
Осенью 1939 года киноматериалы были переданы в берлинскую фирму «Тобис Фильм» на проявку и обработку. Шефер был заинтересован в быстром выходе фильма на экраны хотя бы из меркантильно-финансовых соображений, но лента предварительно должна была пройти цензуру.
Всю последующую историю создания фильма можно проследить по переписке, шедшей между Эрнстом Шефером и Рудольфом Брандтом, начальником персонального штаба рейхсфюрера СС. С самого начала им было ясно, что нет возможности сохранить работы над киноматериалами в тайне. В итоге Брандт предупредил Гельмута Шрайбера, возглавлявшего «Тобис Фильм», что не должно быть ни одного официального упоминания о киноленте до тех пор, пока рейхсфюрер СС лично не даст приказ провести премьеру. В тайне должна была сохраняться не только работа Шрайбера: в конце января 1940 года Гиммлер издал директиву, в которой требовал согласовывать с ним лично текст всех публикаций и докладов, посвященных тибетской экспедиции. В итоге во время разработки проекта института Свена Гедина сведения о третьей тибетской экспедиции Эрнста Шефера ограничивались общими декларациями и заявлениями о ее сенсационности. Однако во всех публикациях чувствовался дефицит фактического материала. Кое-где мельком упоминалось, что участники экспедиции планируют подготовить фильм, но ни о дате, ни о приблизительном содержании никто ничего не мог сказать. Шеферу приходилось вести себя очень осторожно, так как его постоянно приглашали на различные радиопередачи, предлагали дать интервью, просили написать статью или прочитать доклад. После консультаций с Гиммлером тибетолог почти во всех этих случаях отказывался от всех заманчивых предложений.
Понятно, что такой запрет больно ударял по самолюбию ученого. Так, например, Брюссельское энциклопедическое общество весной 1940 года пригласило Эрнста Шефера сделать доклад о прошедшей экспедиции и запланированных на будущее исследованиях. Шефер тут же проинформировал рейхсфюрера СС о поступившем предложении. Несмотря на то, что не было официального запрета на чтение докладов за рубежом, Гиммлер попросил исследователя сказаться больным и вежливо отклонить приглашение. В итоге Рудольф Брандт передал в Брюссель следующую информацию:
К великому сожалению, в настоящее время д-р Шефер страдает тяжелой болезнью глаз, для лечения которой он направлен в мюнхенскую клинику. По данной причине подготовка доклада временно невозможна.
Для пущей правдоподобности тибетолог должен был найти какое-нибудь глазное заболевание, широко распространенное на Востоке. Даже в этой ситуации Генрих Гиммлер хотел, чтобы все выглядело реалистично. В итоге, к великому сожалению Шефера, широкая публика так и не узнала о сути его исследований. Возможно, в подобные минуты Шефер жалел, что находился под патронажем рейхсфюрера СС.
Несмотря на строжайший запрет сообщать любые сведения о готовящемся документальном фильме, весной 1940 года произошла утечка. В одной из гамбургских газет появилась заметка, в которой сообщалось, что на студии «Тобис Фильм» монтируется кинолента, посвященная тибетской экспедиции СС под руководством Эрнста Шефера. Гиммлер пришел в ярость. 12 марта 1940 года он написал Шеферу и вновь потребовал сохранять секретность.
Именно в это время готовилась масштабная военная операция в Тибете. Сохранение в тайне факта подготовки фильма обретало военно-тактическое значение, став мерой предосторожности против действий британской разведки.
Эрнст Шефер отказался брать на себя ответственность за утечку информации. Тогда Гиммлер запретил Гельмуту Шрайберу заниматься фильмом: он опасался, что могут произойти и другие утечки. Рудольф Брандт направил в «Тобис Фильм» уведомление, что информация о тибетском фильме секретна, поэтому сотрудники кинофирмы несут ответственность за соблюдение мер предосторожности. В ответ Шрайбер не выдержал и прояснил ситуацию. Оказывается, информация в газету попала после доклада в узком кругу, который Шефер делал в Гамбурге. Тибетолог получил строгий выговор.
В июне 1940 года Эрнст Шефер направил Рудольфу Брандту первый отчет о деятельности возглавляемого им отдела «Аненербе». В нем тибетолог подробно описывал работу над фильмом, а также принципы взаимодействия его отдела с «Тобис Фильм». На тот момент в фильме отсутствовал только синхронный звук и музыкальный фон. В целом из представленного материала получался полнометражный научно-популярный фильм. Не без чувства гордости Шефер приводил слова Гельмута Шрайбера, что это «не просто хороший фильм, а достижение, лучшая немецкая лента». Также тибетолог сообщал, что кинолента будет готова к прокату в октябре 1940 года. Для начала ее демонстрации требовалось только разрешение рейхсфюрера СС. Кроме того, Шефер подчеркивал, что было бы неплохо подготовить специальную пропагандистскую статью, посвященную тибетскому фильму.
Шефер полагал, что показ фильма стимулирует волну общественного интереса к Центральной Азии, а это в свою очередь станет предпосылкой для более активного финансирования его отдела в составе «Аненербе» и поддержки других инициатив. Гельмута Шрайбера интересовала касса, которую при правильной подаче мог собрать этот фильм. Но директива, поступившая от Гиммлера, перечеркнула надежды обоих. Шеф СС в очередной раз запрещал привлекать внимание государственных органов и европейской общественности к проблемам Тибета.
После изучения отчета Брандт вновь обратил внимание Шефера на сохранение полной секретности:
Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы ни из-под Вашего пера, ни из-под пера какого-либо участника Вашей экспедиции не появлялись статьи и материалы, которые не были бы согласованы с рейхсфюрером СС. Рейхсфюрер СС считает недопустимым, чтобы наши враги смогли установить связь между путешествием д-ра Шефера в Тибет и возможностью повторения экспедиции в данный регион с военными целями. По этой причине фильм не может появиться в ближайшее время в прокате. <…> Как только рейхсфюрер посчитает, что пришло время, он тут же воспользуется Вашими предложениями насчет организации рекламы фильма. До этого момента Вы не должны распространяться о киноленте ни среди знакомых, ни среди работников газет. <…> Рейхсфюpep с нетерпением ждет закрытого кинопоказа, который вы должны провести для него после монтажа ленты.
Такой «закрытый кинопоказ» действительно состоялся. 10 июня 1942 года подготовленный материал был продемонстрирован рейхсфюреру в кругу его близких друзей. Забавный факт – демонстрация проходила в священном для эсэсовцев замке Кведлинбург, где якобы захоронены останки Генриха I Птицелова. А ведь мы помним, что Генрих Гиммлер считал себя реинкарнацией этого германского короля.
Кинолента «Тайны Тибета» все-таки стала событием, но много позже, когда прошла через Центр научно-популярных фильмов Имперского министерства пропаганды. В декабре 1942 года министр Йозеф Геббельс первым ознакомился со 105-минутной прокатной версией фильма и дал ему очень высокую оценку. Премьера должна была состояться 16 января 1943 года, в присутствии Свена Гедина, прибывающего на открытие института его имени.
Один из сотрудников «Аненербе», работавший в отделе Шефера, делился с другом своими впечатлениями:
Фильм произвел фурор не меньший, чем сама экспедиция Шефера. Лента великолепная, в некоторых местах я задыхался от восторга. Понятно, почему по политическим причинам его до сих пор не показывали широкой публике. В связи с открытием Института исследования Азии этот фильм был впервые официально продемонстрирован. Я воспринимал его не как научно-популярный, а как полнометражный художественный фильм. Высокие зарубежные гости также пребывают под впечатлением. Все чествовали Свена Гедина. Затем в министерстве пропаганды была дана большая пресс-конференция для зарубежной прессы. Вскоре стартует широко задуманная рекламная кампания фильма. Почти во всех газетах появляются фоторепортажи или прошлые сообщения экспедиции. Все газеты, даже бульварные листки, пишут о Тибете.
Действительно, о фильме много писали в немецких газетах. При этом нередко появлялись перепечатки прошлых очерков Эрнста Шефера, в которых он рассказывал о культурной и повседневной жизни Тибета. Всего вышло около трехсот статей, не считая мелких заметок, о фильме «Тайны Тибета», но ни в одной из них даже не упоминался Отдел Центральной Азии и экспедиций, не говоря уже об «Аненербе».
Шефер и сам подключился к рекламе фильма. Он придавал большое значение тому, чтобы его имя и имена участников тибетской экспедиции как можно чаще появлялись на страницах газет. Получив разрешение Гиммлера, Шеффер составил подробный план того, как, по его мнению, надо организовать прокат фильма. В частности, перечислял города, в которых накануне показа киноленты он должен выступать с короткими докладами. В некоторых случаях его могли подменять другие участники тибетской экспедиции. Премьера фильма в столицах германских земель «должна была проводиться при тесном взаимодействии со всеми структурами СС». Шефер постоянно акцентировал внимание на «политико-пропагандистском значении фильма», что должно было способствовать покрытию финансовых издержек его отдела в «Аненербе». Но в первую очередь он хотел, чтобы «Тайны Тибета» были показаны в городах, являвшихся университетскими центрами.
Как и ожидалось, появления фильма на широких экранах значительно способствовало росту интереса немецкого общества к Тибету. Германской публике впервые предлагалось самой увидеть подлинные кадры из жизни страны, затерянной в горах где-то между Индией и Китаем. А в силу того, что выход фильма «Тайны Тибета» совпал со Сталинградской битвой, он выполнял еще и немалую психотерапевтическую функцию: национал-социалистической пропаганде требовался повод, чтобы еще раз утвердить достижения «славных германцев». И пусть в данном случае то были не солдаты, а ученые – в ситуации надвигающейся общенациональной катастрофы разница между ними не имела существенного значения.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.