Проникновение в планы агрессора
Проникновение в планы агрессора
Возможности разведки. – Реальная угроза. – Цена предвидения. – «Ждите удара…»
Война уже велась в Европе. К началу Второй мировой войны, с ее официальным объявлением, двенадцать стран оказались оккупированными гитлеровскими войсками. В разной степени в этих странах велась разведывательная работа в интересах советской стороны.
В преддверии нападения фашистской Германии на СССР традиция влияния возможностями дипломатии и разведки на ход международных событий в интересах нашего государства нашла свое продолжение.
Перед советским руководством вырисовывались следующие направления внешней политики, причем важнейшие и даже судьбоносного значения:
– продолжить добиваться заключения союза с Англией и Францией, который мог стать преградой на пути агрессора;
– установить добрые отношения с государствами-соседями, над которыми также нависла угроза войны;
– в случае невозможности избежать войны с Германией попытаться не допустить ее ведение на два фронта – на Западе и Дальнем Востоке.
Были поставлены реальные задачи, среди которых приоритетные: добиваться нейтралитета государств-соседей и стремиться ликвидировать угрозу войны с Японией.
Возможности разведки
В этом отношении характерна разведработа по союзникам Германии – «оси Берлин – Рим – Токио», в частности против Японии. Разведка занималась «вопросом фронтов» шире. В тридцатые годы она активно работала над созданием предпосылок по устранению угрозы открытия реальных фронтов прогермански настроенными правительствами, то есть «нейтральными» государствами: на Дальнем Востоке, естественно, – Японией, на Кавказе – Ираном и Турцией, в Средней Азии – Афганистаном.
На развитие многолетней ситуации в пользу советской стороны в отношениях Москвы и Токио сказалась эффективная и слаженная работа трех советских ведомств – Наркомата иностранных дел (НКИД), Наркомата обороны (НКО) и его военной разведки, ОГПУ-НКВД с его внешней разведкой.
Разведывательное обеспечение работы НКИД и военных операций НКО способствовало успешным действиям Красной армии в дни боев с японцами у озера Хасан (1938) и на Халхин-Голе (1939), а в делах дипломатических – при заключении с японцами пакта о нейтралитете (апрель 1941 года).
* * *
Дальневосточное направление разведработы в преддверии агрессии Германии против СССР становилось особенно тревожным с точки зрения безопасности этого фланга Союза в грядущей войне на наших западных границах. То есть требовалась акция тайного влияния, которая объективно не позволила бы японцам развернуть военные действия на советском Дальнем Востоке.
В основе проведения разведывательной операции «Снег» учитывались два момента: противоречия между США и Японией в ЮВА и наличие реальных возможностей нашей разведки в среде чиновников американского правительства. Советская сторона рассчитывала, что борьба двух держав за влияние в этом регионе должна закончиться военной конфронтацией, потому что американцы придерживались нетерпимой позиции в отношении расширения японской агрессии в ЮВА и на Тихом океане.
Наша разведка ускорила ход событий в интересах советской стороны, обострив отношения двух держав до грани военного столкновения. Нападение японцев на военно-морскую базу США в Пёрл-Харборе на Гавайских островах в декабре 1941 года навсегда похоронило надежду Германии на войну с СССР на два фронта. Япония была уже не в силах открыть фронт на дальневосточном направлении, четвертый по счету после боевых действий в Маньчжурии, ЮВА и на Тихом океане.
Таким образом, реализация советской разведкой операции «Снег» (1940–1941) привела к дезорганизации стратегических планов Японии в отношении военных действий против СССР. Эту операцию стратегического значения, остававшуюся вне поля зрения историков войны и спецслужб, с точки зрения автора, следует рассматривать в качестве пролога к секретным «переговорам» с Германией о перемирии в феврале 1942 года. Прежде всего потому, что в них прослеживается «один почерк» – чрезвычайная скрытность даже для будущих поколений.
Весь опыт внешнеполитической деятельности советской стороны показывал, что в окружении СССР находились явно враждебные ему государства и так называемых «нейтральных» стран просто не существовало. Даже традиционные европейские «нейтралы» Швеция и Швейцария, не выступая открыто с прогерманских позиций, поставили свои промышленные возможности на службу Третьему рейху. От оккупации их спасла Красная армия, ибо по планам Гитлера после победы в Сталинградской битве эти страны подлежали поглощению немецким Третьим рейхом.
Активные будни в работе советских зарубежных ведомств наступили не 22 июня 1941 года, а уже 1 сентября 1939 года. Было понятно: надо спешить, времени осталось в обрез.
Тревожные сигналы поступали фактически изо всех служб, работающих по Германии. За нарочито скупыми строками сообщений усматривалось предупреждение Москве: страна в опасности, пора готовиться к отпору, выводите войска на передовые… В общем, не убаюкивать себя надежами на твердое слово фюрера «всей германской нации» и пакты, которые Третий рейх уже не однократно рвал и попирал железной пятой танковых колонн.
С момента оккупации Польши разведка постоянно информировала руководство органов госбезопасности и через него командование советских вооруженных сил о военно-стратегических планах и оперативных разработках Германии и ее сателлитов, о сосредоточении немецких войск у наших границ, вооружении и запасах стратегического сырья…
На «японском направлении» просматривалась реальная опасность военного вторжения Квантунской армии на нашу территорию и открытия тем самым дальневосточного советско-японского фронта. Это привело бы к резкому ослаблению наших вооруженных сил на западном, советско-германском фронте, открытие которого ожидалось в первой половине 1941 года.
И потому следует несколько подробнее остановиться на вышеупомянутой операции «Снег», о которой стало кое-что известно лишь в девяностые годы прошлого столетия.
Операция «Снег» (1940–1941). Возможно, как ни в какой другой акции тайного влияния, наступательный характер действий разведки госбезопасности сказался в уникальной операции по инициированию начала военной конфронтации между США и Японией. Причем случилось это в особо важное для советской стороны время – в период трудностей начального этапа Великой Отечественной войны.
Операция «Снег», классическая по уровню воздействия на другое государство, возникла в недрах американского направления внешней разведки НКВД в 1939 году.
Через влиятельного консультанта в американском правительстве, в виде двух меморандумов Белого дома в адрес Токио, было реализовано требование о выводе японских войск из ЮВА и Маньчжурии. Ультиматум японской стороной не был принят, и Страна восходящего солнца атаковала главную военно-морскую базу США на Тихом океане – Пёрл-Харбор.
В основе задуманной разведкой госбезопасности операции учитывалось два основных момента: противоречия между Японией и США и разведывательные возможности в американском правительстве.
Для создания напряженности в американо-японских отношениях и возможного перевода их в активное военное противостояние был использован консультант министерства финансов США – связь нашего нелегала в этой стране. Консультант имел некоторое влияние на определенные круги в Белом доме при принятии там решений.
Совпадение интересов США в отношении Японии и личной позиции консультанта в этом вопросе привело к тому, что он смог использовать свое влияние на те слои правительственных кругов, которые придерживались нетерпимой позиции в отношении японской агрессии в ЮВА и на Тихом океане.
Борьба двух держав за влияние в этом регионе мира должна была закончиться военной конфронтацией, однако наша разведка ускорила ход событий в интересах советской стороны. Дело в том, что меморандум, заведомо составленный в неприемлемых для японской стороны требованиях, вызвал активизацию в Японии сил так называемой «морской партии» – сторонников войны против США за господство в этом регионе. Таким образом была ослаблена позиция «сухопутной партии» – сторонников Квантунской армии, угрожающе нависшей над нашим Приморьем на Дальнем Востоке.
Это случилось 7 декабря 1941 года, то есть на другой день после начала контрнаступления советских войск под Москвой. Теперь японцы, завязнув в военных действиях на трех фронтах – в ЮВА, Китае и с США, не могли позволить себе открытие четвертого фронта – японско-советского на Дальнем Востоке.
Нападение навсегда похоронило надежды Гитлера на военную конфронтацию японцев с Москвой. И десятки дивизий советских войск двинулись в западные районы страны для участия в широкомасштабном контрнаступлении в Московской битве.
В реализации операции «Снег» просматриваются три основных составляющих этого мероприятия нашей разведки по содействию внешней политике СССР в условиях реального противостояния с Германией.
Это дискредитация японской военщины в глазах американского правительства и военного командования, а также дезинформация в адрес японской стороны об устремлениях США в ЮВА и на Тихом океане путем непомерных американских требований (меморандум), за которыми просматривалась угроза военных действий. И третье – как и Гитлер, японцы отводили значимое место при развязывании войны внезапному удару. Что японская военщина и сделала в отношении Америки. Именно на это рассчитывала советская сторона.
В целом операция «Снег» привела к дезорганизации планов Японии в отношении военных действий против СССР. Так, усилиями нескольких резидентур в конце 1941 года, после нападения японцев на американский флот, достоверные данные разведки о принятии японским правительством и императором точки зрения на войну «морской партии» военных имели огромное значение для нашей воюющей Родины: это в большой степени облегчило положение на Дальнем Востоке и дало возможность снять часть войск для использования на советско-германском фронте в Европе.
Справка. В среде серьезных исследователей биографии Франклина Рузвельта на посту президента США с исключительным трехразовым сроком правления бытует устойчивое мнение: «Рузвельт „проспал“ Пёрл-Харбор, и это может быть поставлено ему в вину. На самом деле американцы сознательно подставили флот под удар, чтобы иметь повод вступить в войну, которой категорически не хотело население США» (Н. Стариков. «Кризис. Как это делается». 2010).
Не с указанным ли выше связана чрезвычайная категоричность в адрес Токио с требованием прекращения военных действий в Юго-Восточной Азии и вывода войск с захваченных территорий? Цель – заведомо просчитанные вероятные военные действия японцев против американцев? Советская сторона ускорила появление на свет «меморандума-ультиматума» госдепа, а американская администрация с его помощью спровоцировала столь необходимый военный конфликт с Японией.
Можно с уверенностью говорить: речь идет не только о «заговоре против своего народа», не желающего воевать, а попытку через военный конфликт вывести Штаты из тянувшейся с 1928 года экономической депрессии и навязать миру в будущем геополитическое доминирование Америки.
Реальная угроза
Главной задачей и повседневной заботой всех зарубежных ведомств Советской России стало выявление общей и непосредственной подготовки Германии ко Второй мировой войне и нападению на СССР.
На фоне территориального разбойного поведения Гитлера в канун Второй мировой войны уже было видно, что он последовательно реализует долговременную программу создания расистского милитаристского государства с перспективой захвата «жизненного пространства» на Востоке, прежде всего за счет России, и в конечном счете – достижения мирового господства. Возможность союза с Россией Гитлер исключал как бессмыслицу.
Советскому правительству докладывались важные документы, раскрывающие истинные замыслы гитлеровского руководства после заключения советско-германского пакта 23 августа 1939 года. Одним из таких документов явилось выступление Геббельса перед узким кругом сотрудников его пропагандистского ведомства 18 декабря 1939 года. В нем Геббельс однозначно сформулировал конечную цель фашистской Германии – уничтожение Советской России.
Ниже приводятся выдержки из выступления Геббельса в изложении берлинской резидентуры:
«…Вы совершенно справедливо задаетесь вопросом, какова же наша политика в отношении СССР. Я уже вам сказал, что мы используем его в своих интересах. И мы будем использовать его так долго, пока необходимо, но, можете мне поверить, ни минутой дольше.
Мы деморализовали всех, кто заключил с нами пакт: Австрия пала первой, Италии пришел конец, Испания принадлежит нам, Румыния целиком подчинена в экономическом отношении, Франция и Англия уже давно испытывают политическое воздействие нашего учения. СССР, подписав с нами договор, обречен на исчезновение…
Итак, я резюмирую нашу позицию: нужно обеспечить спокойствие внутри рейха – в Чехословакии, в Австрии, в Польше.
Наш самый большой враг, политический и моральный, – Франция. Наш экономический враг – Англия. Наш географический враг – Италия, мы должны ограничить ее влияние в Центральной Европе, на Балканах, в Средиземном море.
Но нашим смертельным врагом всегда будет СССР…»
Нападение Германии на Польшу усилило угрозу для СССР. В этих условиях советское руководство приняло предложение немцев о заключении пакта о ненападении. В конкретной обстановке Москва сделала ставку на то, чтобы получить некоторую отсрочку, так как пакт на какое-то время отодвигал войну. Заключение пакта позволило СССР, в частности, возвратить себе западные районы Украины и Белоруссии, отторгнутые от РСФСР в 1920 году Польшей, и тем самым отодвинуть границы СССР на несколько сот километров от жизненно важных административных и промышленных центров страны.
На Западе началась «Странная война», целью которой было продолжить политику «мюнхенского сговора» даже в условиях уже объявленной войны, но теперь за счет будущего «восточного похода» Германии в Россию.
Для СССР неизбежность столкновения с фашистской Германией становилась все более очевидной. В этот сложный, полный драматизма период отечественной истории перед всеми зарубежными службами нашей страны стояли ответственные задачи: добывать сведения о секретных военных планах Германии, Италии и Японии; об их военных приготовлениях к нападению на СССР; о двойственной политике ведущих стран Запада – Англии и Франции в отношении Германии и СССР.
18 декабря 1940 года Гитлер подписал «план Барбаросса», и хотя разведке не удалось получить его в подлиннике, она знала его содержание. В тот же день Гитлер выступил перед молодыми офицерами с речью, в которой призывал их принять участие в «великом историческом мероприятии» – ликвидации «несправедливости», при которой 160 миллионов великороссов владеют одной шестой частью земного шара, а около 60 миллионов немцев «ютятся на клочке земли». Гитлер дал понять, что сидевшим в зале офицерам предстояло принять участие в войне против СССР.
Нападение Германии на Польшу создавало реальную угрозу для нашей страны. Поощряемый Западом, немецкий вермахт мог и не остановиться на восточных границах Польши и пересечь их. А с учетом данных разведки о секретных переговорах англичан с немцами поддержки извне Стране Советов ждать не приходилось.
Что предшествовало этому трагическому событию? Были ли попытки предупредить германскую агрессию усилиями коллективных сил в Европе?
Начало 1939 года. Советской стороне стало известно, что Гитлер подписал документ под кодовым названием «Вайс», содержащий план и сроки нападения на Польшу.
Перед лицом этой угрозы в марте 1939 года советское правительство предложило Англии выступить с совместной инициативой созыва конференции заинтересованных государств – СССР, Англии, Франции, Румынии, Польши, Турции – для разработки мер коллективного отпора агрессору. Англичане выступили против, назвав конференцию преждевременной, но посоветовали советской стороне «взять на себя односторонние обязательства по оказании помощи» одному из своих европейских соседей в случае агрессии.
Март 1939 года. Партийное руководство и правительство СССР констатировало: «новая империалистическая война за передел мира стала фактом», хотя и «не стала еще всеобщей, мировой войной». В те дни И. В. Сталин противопоставил «неагрессивные демократические государства» «агрессорам» и упрекнул их за отказ от идеи коллективной безопасности. Он подчеркнул, что расплачиваться за развязывание агрессии придется в первую очередь Англии и Франции.
Апрель 1939 года. Советское правительство выступило с новой инициативой. Оно предложило правительствам Англии и Франции заключить между тремя державами равноправные договоры о взаимопомощи.
Предложение не встретило поддержки, и западные страны упорно уклонялись от обязательств помощи СССР в случае агрессии против него и его соседей. Все говорило о том, что действия Запада были направлены на желание столкнуть Германию и СССР один на один. Сообщения разведки это подтверждали.
Началась «Странная война». И, как говорит русская пословица, посеявший ветер пожнет бурю, ибо гитлеровский вермахт разгромил Францию, нанес поражение англичанам под Дюнкерком, стремительно оккупировал Данию, Бельгию, Голландию, Норвегию, затем – балканские страны.
Практически вся Европа оказалась под фашистским сапогом…
Характерно, что ни одна разведка мира подлинный текст «плана Барбаросса» добыть не смогла (их было всего девять экземпляров, причем только три оказались в руках командующих видов вооруженных сил, остальные шесть были обнаружены в бункере Гитлера). Нашей разведке удалось получить основное его содержание уже в период разработки в октябре 1940 года. План был подписан Гитлером лишь в декабре того же года.
Точная дата нападения была известна к 21 июня из резидентур в Берлине и Токио, из Франции, Швейцарии и ряда других наших загранразведточек.
Цена предвидения
В условиях дезинформационной кампании, развязанной Германией с целью скрыть истинные военно-политические намерения в отношении СССР – передислокацию войск, ультиматум, внезапное нападение, – советское правительство располагало доказательствами провокационного поведения германской стороны в канун вторжения на нашу территорию и рассматривала Третий рейх в качестве безусловного агрессора.
С учетом этой достоверной информацией советскому правительству и военному командованию удалось избежать участи вести войну с Гитлером один на один, то есть без поддержки в этой войне со стороны сил коалиции в лице Англии и США.
Такова была политическая обстановка и оперативные условия в предвоенные годы, месяцы и дни, в которых пришлось работать советской дипломатии и разведке. Отсюда вытекали важнейшие задачи работы по обеспечению руководства страны информацией о развитии событий в сфере международных отношений.
В частности, расчет советской стороны строился на том факте, что среди населения западных стран были те, кто с интересом, а порой и с сочувствием наблюдал за ходом невиданного в истории человечества эксперимента – попыткой построить общество социальной справедливости.
И тому были предпосылки: программы экономического развития СССР, трудовой энтузиазм и оптимизм советских людей особенно привлекательно выглядели на фоне падения производства, безработицы и бесперспективности, охватившей капиталистические страны в годы экономического кризиса.
К середине тридцатых годов на Западе усилились антифашистские настроения. На Красную Россию смотрели с надеждой, как на силу, способную противостоять фашизму и агрессии. Причем так думали не только простые люди, но и представители высших кругов общества, демократическая интеллигенция.
Именно на этих людей – граждан или подданных, но патриотически настроенных, – опиралась Советская Россия. Причем по политическим или идейным соображениям, прежде всего с целью помочь проводимой Советским Союзом политике коллективной безопасности в Европе.
Сходную со многими антифашистами и сторонниками государства нового типа в лице СССР позицию разделял и Ким Филби, один из представителей английских высших кругов, так объяснявший мотивы своего сотрудничества с советской разведкой:
«Я чувствовал, что мои идеалы и убеждения, мои симпатии и желания на стороне тех, кто борется за лучшее будущее человечества. В моей Англии, на моей родине, я тоже видел людей, ищущих правду, борющихся за нее.
Я мучительно искал средства быть полезным новому обществу. А форму этой борьбы я нашел в своей работе в советской разведке. Я считал и продолжаю считать, что этим я служил и моему английскому народу».
«Ждите удара…»
Неизбежность нападения Гитлера на СССР, которая чувствовалась и виделась нашей и другими разведками, в мировой прессе не очень-то проглядывалась.
Гитлеру удалась глобальная дезинформация. Он заставил думать, что основные военные действия в 1941 году продолжатся против Англии, в Средиземном море, на Ближнем Востоке.
Когда Германия стала перебрасывать свои войска к советским границам, с июля 1940 по июнь 1941 года разведка направила в ЦК ВКП(б), СНК и НКО более 120 детальных сообщений, касающихся вопросов непосредственных военных приготовлений к нападению на СССР. В эту работу включились все резидентуры. К маю 1941 года советское командование располагало точным количеством дивизий и местами их дислокации, даже расположением отдельных штабов частей, огневых артиллерийских позиций…
Военная стратегия и тактика предусматривают несколько значений в крупных военных приготовлениях, в частности для подготовки к удару и для устрашения противника с целью его принуждения к уступкам еще до военных действий либо не прибегая к ним. Скрыть такие приготовления невозможно. Но истинное их предназначение маскируется стратегической дезинформацией, в которой тайной из тайн является то, что стоит за этими приготовлениями: подготовка к удару, военный шантаж или обман?
Хорошо отлаженная машина немецких спецслужб была брошена на маскировку истинных целей военных приготовлений всех операций, проведенных Германией в период развертывания Второй мировой войны, в том числе и у наших границ.
В отношении советского руководства германской стороне удалось осуществить комплекс мероприятий по стратегической дезинформации.
Особенностью проведения большинства немецких дезинформационных акций было то, что значительная часть дезинформации распространялась среди немецких чиновников внутри германских ведомств, в том числе военных. Под такую дезинформацию подпадали самые надежные и информированные источники советской разведки, находящиеся в самой гуще лиц, подготавливающих войну. Но они не имели доступа к документам, которыми в рейхе располагал крайне узкий круг лиц. А ведь достоверность – это в первую очередь документальные сведения.
Гитлеровским правительством был осуществлен в отношении советского руководства скоординированный дезинформационный демарш. Ранее немцы провели серию таких же акций в отношении Англии (операция Морской лев»), на Балканах (операция «Марита»), в Африке (операция «Зонненблюм»).
В отношении СССР Германия проводила «игру на нервах» – давление на СССР с целью заставить нашу страну рассмотреть ультиматум о присоединении к «оси Берлин – Рим – Токио».
Опасения провокационных действий Германии в определенной степени сковали политическую волю советского правительства: упреждающий удар по немецким войскам нанесен не был. Казалось бы, такой удар на первых порах сохранил бы жизни тысяч советских солдат, спас бы много техники, повернул бы в иное русло начало войны. Но… такой шаг оставил бы нашу страну в одиночестве перед коалицией государств, которые рассматривали бы в этом случае Советский Союз как агрессора (наша разведка предупреждала о таком развитии ситуации – Англия ждала такого момента, чтобы договориться с Гитлером о мире).
Дезинформация… Так случилось, что самые надежные наши источники не располагали истинной информацией. Как, впрочем, и многие немецкие чиновники, а также высокие чины вермахта.
У И. В. Сталина и других руководителей советского правительства накануне войны имелись определенные основания подозревать дезинформацию в сообщениях о подготовке немцев к нападению на СССР. Одной из причин сомнений и недоверчивости была активная дезинформация немецких спецслужб в виде многократного распространения в германских ведомствах ложных сведений о сроках нападения Германии на нашу страну.
* * *
Чем объяснить, что при наличии большого количества достоверной информации – как общего характера, так и о непосредственной подготовке Германии к войне против СССР – нападение оказалось неожиданным и дало германскому вермахту большие военные преимущества на первом этапе войны?
Германская военная теория ставила фактор внезапности нападения в войне на первое место. Средство давления и военно-политического шантажа с позиции силы Германия использовала в действиях против Италии и Австрии (аншлюс), Франции и Испании (отказ от помощи республиканцам), Польши, Англии и Франции (мюнхенское соглашение).
Перед нашей разведкой стояла задача дать советскому правительству четкое представление о целях военных приготовлений Германии и сроках нападения, если будут выявлены такие намерения. И хотя разведка сообщила об основном содержании плана «Барбаросса» (декабрь 1940 года), она не смогла дать однозначные ответы на нужные вопросы. Одной из главных причин этого явилась активная дезинформация немецких спецслужб в канун войны.
В немецкой стратегической дезинформации участвовали лично Гитлер и Риббентроп. Суть их сводились к тому, что советская разведка получала из рейха сведения о рассмотрении германским руководством различных вариантов отторжения Украины и Кавказа либо без войны, но путем шантажа, либо путем развязывания военных действий.
В комплекс мероприятий по дезинформации были включены также сведения о дате возможного нападения на СССР. Делалось это для того, чтобы не только скрыть эту дату, но и скомпрометировать ее как совершенно невероятную.
Опыт Второй мировой войны показал, что гитлеровскому руководству фактически всегда удавалось ввести в заблуждение страны, подвергавшиеся затем агрессии.
Обширная информация не гарантировала такие сроки, ибо они устанавливались как временные и по скомпрометированным каналам. Истинные цели и сроки знало только военное командование вермахта, но самого высшего звена. Но…
16.06.1941 года на основании данных агента из группы «Красная капелла» в Инстанцию было направлено сообщение, в котором отмечалось, что «все подготовительные мероприятия к нападению на Советский Союз войска вермахта завершили и военных действий можно ожидать в любой момент».
Была подготовлена аналитическая записка для доклада И. В. Сталину, в которой утверждалось: страна на пороге войны.
Записка оказалась объемной, ведь охватывался период с ноября 1940 по середину июня 1941 года – даты, источники, выдержки из сообщений. Всего – пятьдесят выдержек, и одно заключение в самой краткой форме: нападения можно ожидать в любой момент!
Действительно, от немецких антифашистов из «Красной капеллы» поступала обширная и хорошо аргументированная информация о считанных днях до агрессии Германии против СССР. Но это подтверждалось и другими источниками берлинской резидентуры.
Так, хорошо проверенный работой с советской разведкой с 1929 года агент «Брайтенбах» (Вилли Леман), сотрудник гестапо, 19 июня сообщает разведчику резидентуры Борису Николаевичу Журавлеву точную дату и час начала нападения. Информация срочно уходит в Москву…
Информация воспринимается как паническая!
И все же советская разведка – госбезопасности и военная – довела до сведения руководства государства достоверную информацию, просчитав многие ходы гитлеровской подготовки к нападению на СССР. Трагедией для разведки стал факт неадекватного отношения к ее информации политического и военного руководства нашей страны.
К началу июня сообщения разведки в сочетании со сведениями контрразведки были у И. В. Сталина. И все об одном – о предстоящем тяжелейшем ультиматуме. А в целом для советской стороны картина была следующей:
если СССР спровоцирует войну, то США останутся нейтральными;
если США останутся нейтральными, Англия рассмотрит немецкие условия заключения сепаратного мира;
тенденция в английской политике состоит в подталкивании Германии к военной конфронтации с СССР;
Германия завершает развертывание огромной ударной группировки у советских границ;
Германия намеревается предъявить ультиматум СССР, который он принять не сможет; значит, будет война (только после ультиматума);
для нападения на Польшу Германия осуществила провокацию, чтобы сфабриковать предлог.
В считанные дни и часы в канун вторжения фашистского вермахта на просторы нашей Родины ситуация с определением точной даты войны сложилась трагическая.
С марта по июнь 1941 года разведка доложила в Инстанцию шесть различных сроков возможного нападения, которые не подтвердились. Действительная дата нападения была названа седьмой – 22 июня.
Эту дату – 22 июня – назвали источники из разных стран: Рихард Зорге – из Токио (возможности военной разведки), через другой источник в Токио (возможности разведки НКВД), но был и третий источник – из региона Дальнего Востока в китайской провинции, где получение таких сведений было практически исключено. Эту же дату назвал низший чин вермахта в Польше…
Так немцами была скомпрометирована истинная дата нашествия на наше Отечество. Комплексная стратегическая дезинформация Германии против СССР достигла своей цели – советское руководство оказалось дезориентированным.
Наркомат госбезопасности, руководство разведки и советское правительство не сомневались, что война уже близка. Однако у разведки не было четкого представления, как она начнется:
с провокации?
с ультиматума?
с внезапного удара?
а также – когда она начнется?
И. В. Сталину была известна тенденция английской политики к сближению с Германией и стремлению столкнуть ее с СССР. Опасность английской провокации была реальной и имела подтверждение в материалах разведки (при нападении России на Германию первой – Англия вступает в союз с Третьим рейхом).
Складывалась ситуация: советская сторона опасалась германской провокации и английской дезинформации, нацеленной на военную конфронтацию между Германией и СССР.
Такова была ситуация на начало мая 1941 года.
Перед руководством страны, наркоматом обороны и госбезопасностью стояли вопросы: каким сообщениям верить? Какой названной дате нападения? Как быть с возможностью ультиматума? Будет ли внезапный удар? Как быть с немедленной подготовкой к отражению удара?
Факты говорят, что в течение 1941 года советская сторона готовилась к войне серьезнейшим образом. Это означает, что сообщения разведок (политической и военной) возымели действие.
Так, в апреле-мае в западных районах страны было развернуто семь дивизий, штабы военных округов были выведены на полевые позиции с командными пунктами фронтового значения.
21 июня в 15:00 в войска была направлена Директива НКО и ГШ РККА о подготовке к отражению нападения Германии, которое предполагалось 22–23 июня.
Но в этой директиве были пункты: «нападение возможно с провокации», «на провокации не поддаваться», «без особых указаний активных действий не проводить»…
Почему так?!
Вот как объясняет обстановку в советских высших кругах в самый канун вторжения немецких войск на территорию нашей Родины маршал Георгий Константинович Жуков (Г. К. Жуков. Воспоминании и размышления. М.: АПН, 1974):
«Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись И. В. Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием – избежать войны или оттянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что ему это удастся.
И. В. Сталин хорошо понимал, какие тяжелые бедствия может причинить народам Советского Союза война с таким сильным и опытным врагом, как фашистская Германия, и потому стремился, как и вся наша партия и правительство, выиграть время…».
Таков был фон, на который накладывались в последние недели, дни и часы сообщения из-за рубежа о завершении всех приготовлений Германии к удару в рамках внезапного нападения.
В период с 12 по 17 июня спецсообщения разведки в ЦК ВКП(б) не содержали упоминания об ультиматуме, а подчеркивали: будут ли предъявлены какие-либо требования, неизвестно, потому следует считаться с возможностью неожиданного удара. А далее, ближе к роковой дате, удар можно ожидать в любое время.
Германская провокация на польской границе 1 сентября 1939 года, послужившая «причиной» начала Второй мировой войны, произвела сильное впечатление на советских руководителей, что сказалось на действиях Наркомата обороны 21 июня 1941 года при направлении директивы в войска. И еще – надежда Сталина оттянуть роковой день…
Примечание. «Роковой день» наступил. Теперь все усилия страны были мобилизованы на отпор врагу на советско-германском фронте. Ну а усилия дипломатии и разведки? Конечно, на международном поприще с его «разведывательным полем» и акциями тайного влияния.
Но будущие «загадочные переговоры» с Германией о перемирии проводились как акция тайного влияния на более высоком уровне – «на секретном поле» по инициативе И. В. Сталина и, несомненно, со стратегическим замыслом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.