§ 1. Понтийский флот

§ 1. Понтийский флот

Обзор северных эскадр удобнее начать с Понта Эвксинского (Черного моря) и продолжить на запад к Британскому морю (Ла-Маншу). Ведь, хотя римский флот в Понте Эвксинском был создан последним в этой группе, Рим отнюдь не пренебрегал вниманием к данному региону до образования classis Pontica в 64 году н. э. Здесь можно также видеть разнообразие средств, которыми империя могла воспользоваться для обеспечения мира на море. Это, а также эффект смещения стратегических соображений вели в данном случае к еще большему доминированию Рима.

Бассейн Понта Эвксинского, наряду с Босфором, был в правление Августа малозначащим, захолустным уголком римского мира. В частности, сквозное судоходство между Востоком и Западом через Босфор было не столь значительным, поскольку границы с Арменией и на Дунае еще не достигли того значения, которое приобрели позже, и дорожная сеть на Балканах и Малой Азии все еще оставалась в зачаточном состоянии. Соответственно, морское патрулирование этого региона не предпринималось. Практика же возложения всей задачи на усмотрение местных зависимых государств оказалась явно безуспешной.

Защита проливов Босфор и Дарданеллы от вторжений в регион Эгейского моря из бассейна Черного моря, а также немногих путей сообщения между Европой и Азией была поручена Фракийскому царству и греческим городам. Однако в первые годы правления Тиберия городу Илион выпал случай поблагодарить прокуратора Друза Цезаря, сына Тиберия, который «покончил с пиратством в Геллеспонте и со всем, что обременяло город».[395]

Патрулирование самого Понта Эвксинского для предотвращения угрозы со стороны какого-нибудь нового Митридата VI было возложено Августом на два местных государства, соответственно Понтий и Херсонес Таврический. Понтийское царство на северо-восточном побережье Малой Азии пыталось сдерживать натиск кавказских племен при помощи флота, базировавшегося на столицу, Трапезунт (ныне Трабзон). Охрану северного берега Черного моря поручили царям Боспорского царства. Сохранившаяся надпись удостоверяет морскую победу его сил в осуществлении этой миссии.[396] Однако Понт Эвксинский оставался потенциально опасным. Такие племена, как гениохи, ахеи и зихи с Кавказских гор на восточной окраине Черного моря, занимались грабежами, пользуясь camarae (двуносые лодки с арочной палубой), которые они переносили после набегов на сушу в неприступные крепости. Страбон называет их хозяевами моря и добавляет, что, хотя местные царьки и защищали свои берега от пиратских набегов, римские чиновники относились к этому равнодушно. Римский поэт Овидий, сосланный в Томы (Констанцу), записывает в первом десятилетии новой эры, что кавказцы доходили в своих набегах до устья Дуная.[397] Тем не менее в правление Тиберия (14–37) и Гая Цезаря Калигулы (37–41) активности Рима в этом регионе не наблюдается.

Аннексия Фракии в 46 году н. э., наряду с некоторыми морскими операциями в северной части Понта Эвксинского в годы, непосредственно последовавшие за этим, открывает период более агрессивной политики, посредством которой Клавдий включил Черное море в орбиту Римской империи. Признаком такой политики является, возможно, малопонятный classis Perinthia (Фракийский флот) под командованием прокуратора-всадника Фракии, который упоминается однажды в надписи 88/90. Весьма вероятно, что эта эскадра была создана Клавдием во время аннексии Фракии, либо как совершенно новый флот, либо как трансформация доселе неизвестного Фракийского царского флота.[398] Этот флот, помимо того, что патрулировал Пропонтиду (Мраморное море), занимался перевозкой войск и поставок грузов между Европой и Азией. Отсутствие осложнений на Понте Эвксинском вслед за правлением Траяна, вероятно, побудило распустить этот флот.[399]

Поскольку разные виды вмешательства Рима в дела Боспорского царства, начинающиеся с правления Клавдия, и возрастание прямого доминирования в Северном Причерноморье на море и на суше теснее всего связаны с Мёзийским флотом, мы можем вернуться к Понтийскому царству, где ожидались действия со стороны Нерона. Это царство, к несчастью для его правителей, занимало важное для Рима положение на границе с Арменией. Как показали походы Корбулона против парфян, отсутствие дорог римского качества на востоке Малой Азии в эпоху Юлиев – Клавдиев сделало Трапезунт, начальный пункт единственной дороги, пробивающейся сквозь прибрежную горную гряду, чрезвычайно важной базой снабжения всех военных операций против Армении. Возможно, царь Понта, «друг римского народа» Полемон II не преуспел в обеспечении безопасности для римских транспортных кораблей в Понте Эвксинском. В любом случае Нерон нуждался в базе снабжения для своих амбициозных планов завоевания Кавказа. Через год после заключения далеко не победного мирного договора с Парфией в 63 году он отстранил Полемона от власти.[400]

С аннексией Понта империя приняла на себя бремя патрулирования восточной части Эвксинского моря. Царский Понтийский флот, остававшийся classis Pontica и переданный под командование префекта-всадника, был сохранен и, видимо, усилен, поскольку это была основная военно-морская сила для реализации грандиозных планов Нерона. Иосиф Флавий оценивает его численность в сорок кораблей. Поскольку флот включал в основном либурны с триремой в качестве флагмана, в таком количестве он уступал по численности личного состава легиону.[401]

Планы Нерона рухнули в условиях гражданского противостояния, и летом 69 года Муциан отозвал лучшие либурны и всех флотских солдат в город Византий в помощь своей кампании против Вителлия от имени Веспасиана.[402] Аникет, вольноотпущенник Полемона и бывший командующий царским флотом, подбил кавказские племена выступить на своих camarae. Он захватил Трапезунт и сжег остатки эскадры. Разорение продолжалось. Мятеж подавили, но он вскрыл потенциальную опасность, исходящую из восточной части бассейна Понта Эвксинского. Понтийский флот продолжил патрулирование береговой линии от Трапезунта. Вместе с Мёзийским флотом, который охранял северо-западное побережье, он поддерживал стабильность на Понте Эвксинском в течение следующих полутора веков. В правление Адриана (117–138), как свидетельствует «Объезд Эвксинского моря» Арриана, сохранялись сравнительно мирные условия. Римские гарнизоны были размещены в различных стратегически важных пунктах на Кавказском побережье. Коммуникации между ними обеспечивал Понтийский флот. Арриан совершал свое путешествие на борту кораблей эскадры из Трапезунта, бухту которого улучшил Адриан. Арриан обратил внимание на то, что два кавказских племени – колхи и дрилы – «не платят положенную дань», но выразил надежду, что их заставят это делать. Данное замечание указывает на прогресс в покорении Римом бассейна Черного моря со времени правления Августа.

Вскоре после путешествия Арриана проблемы более важные, чем умиротворение Колхиды, привели Понтийский флот к Кизику в Пропонтиде, где он оставался до прекращения своего существования. Сам Трапезунт стал менее значимым после налаживания сети римских дорог в Малой Азии. С другой стороны, объем военных перевозок через Босфор увеличивался, так как центр тяжести в операциях на севере сместился с Рейна к Дунаю. Набеги костобоков, которые в 170 году прорвались сквозь оборонительные рубежи Нижней Мёзии и проникли вплоть до Элатеи в Фокиде и Элевсина в Аттике, стали решающим импульсом для переброски флота в целях патрулирования Пропонтиды. Около 175 года Понтийский флот возглавил экстраординарный префект с рангом centenarius (имеющий состояние в 100 тысяч сестерциев) и званием procurator Augusti. Вероятно, это был Л. Юлий Вегилий Грат Юлиан, который командовал вспомогательными войсками в борьбе с костобоками. Ему была поручена переброска Понтийского флота на постоянную дислокацию у Кизика.[403] Здесь, как и везде, империя медленно отступает к Средиземноморью.

Со стороны Кизика Понтийский флот, видимо, помогал Песценнию Нигеру в гражданской войне, сосредоточившейся в 193 году в бассейне Мраморного моря. После этого он участвовал вместе с итальянскими флотами в осаде города Византий. В период, когда претенденты на верховную власть и узурпаторы досаждали империи, один частный гражданин в Кизике попытался воспользоваться помощью флота для возведения его на трон. Император Элагабал зимовал тогда в Никомедии (218–219). Кизикское надгробие III столетия некоего Криспина из Равенны восхваляет его как «командующего (stolarch) морскими дротиками, вдохновенно летящими на шестивесельных крыльях».[404] Фраза довольно цветиста, а вторжения готов[405] после 250 года смели все оставшиеся такие корабли. Римские военные корабли больше не появлялись в Геллеспонте до IV столетия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.