27. Сарыкамыш

27. Сарыкамыш

Кавказское командование старалось пополнить малочисленные войска за счет местных ресурсов. Было создано 11 казачьих полков третьей очереди, из казаков старших возрастов, хотя это были опытные воины, могли дать фору молодежи. В России жило много армянских эмигрантов из Османской империи. А с началом войны стали приезжать турецкие армяне, рассеявшиеся по другим странам, желали вместе с русскими освобождать свою землю. Из них было сформировано 4 добровольческих дружины, в каждой около тысячи штыков и разведэскадрон в 70 сабель. 1-ю возглавил Андраник Озанян, народный герой армян. В юности он собрал отряд гайдуков, партизанил в горах, во время резни в Сасуне организовывал самооборону, потом эмигрировал, в балканской войне храбро и умело командовал армянскими добровольцами в составе болгарской армии.

По мере того, как армия пополнялась, ее штаб стал возвращаться от отрядов и групп к нормальным армейским структурам. Эриванский и Макинский отряды объединили в 4-й Кавказский корпус под командованием генерала от инфантерии Огановского. Но и турки получали пополнения. Сперва стала обостряться обстановка на флангах. На участке Огановского появились вдруг арабские части. Атаковали и захватили перевал Клыч-Гядук. Отбить его поручили Лабинскому казачьему полку. Стоял сильный мороз, казаки спешились и полезли на кручи, увязая в снегу. Лишь к вечеру добрались до исходной позиции. Обмороженных оттирали спиртом, поили коньяком — на Кавказе его хватало, боролись между собой, чтобы согреться. А ночью пошли в атаку. Но оказалось, что для арабов такие условия стали вообще гиблыми. 300 человек уже замерзли, остальные были не в состоянии драться и сдались.

Наутро полк, а за ним вся 2-я Кавказская казачья дивизия ринулись за перевал, в Дутахскую долину. Турки не ожидали этого, их погромили, взяли г. Дутах и устремились вслед за бегущим противником. Но 3-й Волгский полк Тускаева вырвался далеко вперед, и курды устроили ему ловушку. Пропустили и перебили головные разъезды, и на полк внезапно налетело 5 тыс. всадников. Захлестнули со всех сторон, прижимали к р. Евфрат. Наши пушки едва успели развернуться, в упор били картечью, офицерам-артиллеристам пришлось отстреливаться из револьверов. На помощь подоспел Лабинский полк, атакой отбросил противника, и волгцы вырвались из окружения. Но курды опомнились, всей массой насели на лабинцев. Казаки пятились, рубились. Выручил товарищей подъесаул Борисенко. Отчаянно проскакал с пулеметом на фланг курдам и полил их свинцом. Врага отогнали, но дивизия потеряла 130 человек, 2 орудия, оставила Дутах и отошла обратно за перевал Клыч-Гядук. Курдский бек, руководивший операцией, получил от германского кайзера Железный крест.

А на противоположный, западный фланг морем перебрасывался отборный 1-й Стамбульский корпус. Одну бригаду 16 ноября скрытно высадили у села Хопа, она внезапно перешла русскую границу, сбила посты. Батумский отряд генерала Ельшина состоял всего лишь из 19-го Туркестанского полка, 2 сотен казаков и 16 орудий. Комадир собрал эти силы для защиты Батума. Но неприятели дошли до р. Чорох и повернули вверх по течению — оказалась открытой дорога на Артвин. На турецкой территории высадились остальные соединения корпуса и двинулись навстречу своей бригаде по другим дорогам.

У Артвина они соединились, оставили несколько частей против Батума и стали углубляться дальше на восток, захватили г. Ардануч. Среди аджарцев распространяли воззвания. Подбивали «мусульманский народ Кавказа… восстать против врагов нашей веры и крови — русских и объявить им священную войну». Поучали: «Вооружайтесь ружьями и кинжалами… всячески препятствуйте прибывающим войскам из России; разрушайте железные дороги, мосты, телеграфы и телефоны; организуйтесь, нападайте на врага и преследуйте его. Слушайтесь прибывших из Турции организаторов». Из аджарцев начали формировать отряды четников по 500–600 человек. Резервов у русского командования почти не было. Побережье охраняла 3-я пластунская бригада генерала Геника, и ее разделили надвое, половину послали для обороны Батума, половину для прикрытия Ардагана.

24 ноября враг возобновил атаки и на центральном участке, у Кеприкея. Сюда продолжали прибывать части 2-го Туркестанского корпуса, и Берхману удавалось сдерживать натиск. Но группировки наших войск, раскиданные на огромных расстояниях, действовали несогласованно, связь в горах была плохой, а командование армии из Тифлиса не могло руководить операциями. Начальник штаба Юденич предлагал переместиться в Карс или Сарыкамыш. Однако Воронцов-Дашков заболел, а замещавший его Мышлаевский был против переезда.

Тем временем Энвер-паша и его начальник штаба генерал фон Шеллендорф прибыли на фронт лично. Против группы Берхмана они собрали превосходящие силы и готовили русским сокрушительные «Канны». В самом деле, чем они хуже Гинденбурга с Людендорфом? Среди горных теснин 2 неполных корпуса, сражавшихся под Кеприкеем, были связаны с тылом всего двумя дорогами. Одна вела от Ольты на Ардаган, ее прикрывал русский Ольтинский отряд. Хребет Турнагел отделял от нее соседнюю долину, здесь проходили шоссейная и железная дороги Сарыкамыш — Карс — Александрополь. Сарыкамыш был конечной станцией, а позиции наших частей располагались в горах, в 70–100 км от нее.

Энвер задумал глубокий обход. 11-й турецкий корпус и 2-я кавдивизия удерживают русских с фронта, а 9-й и 10-й корпуса скрытно выходят севернее. С нескольких направлений окружают и уничтожают Ольтинский отряд, переходят через горы и захватывают Сарыкамыш в тылу у группировки Берхмана. Она оказывается в кольце, отрезанной от российского Закавказья, ее с разных сторон теснят на юг и сбрасывают в ущелье Аракса. Под Кеприкеем собралась треть Кавказской армии, когда она погибнет, рухнет весь русский фронт. Турки триумфально войдут в Закавказье, соединятся со Стамбульским корпусом, наступающим из Аджарии. Подготовку завершили 19 декабря. Энвер сам решил возглавить поход, вся слава должна была достаться только ему. Он обратился к войскам с речью: «В скором времени вы вступите на Кавказ. Там вы найдете всякое продовольствие и богатства. Весь мусульманский мир с надеждой смотрит на ваши последние усилия». 90 тыс. солдат оставили тяжелую артиллерию и обозы, снабжение предполагалось «за счет местного населения» — и зашагали в бой.

На пути у них стоял Ольтинский отряд генерала Истомина, всего 2 полка пехоты, Терско-Моздокский казачий полк и 24 орудия. К тому же, они были разделены, прикрывали среди гор два прохода у селений Ардос и Ид. 22 декабря на каждый из этих участков обрушилось по дивизии. Еще 2 дивизии обходили их фланги. И еще 2 пошли чуть южнее без дорог, пробираясь в стык Ольтинского и Сарыкамышского отрядов, чтобы занять перевал Бардус и отрезать их друг от друга. Под напором массы врагов наши полки отступили в Ольты, но Истомин вовремя обнаружил, что его обходят, и отвел их дальше, по дороге на Ардаган.

В это же время 11-й турецкий корпус старался сковать части Берхмана, повел лобовые атаки. Их успешно отразили. Неприятели пробовали обойти и южный фланг, пробились в долину Аракса, но их остановили казаки 1-го Горно-Моздокского полка подполковника Кулебякина. А в Тифлисе не могли понять, что же происходит? Истомин докладывал о мощном прорыве, просил помощи. А Берхман браво доносил, что разбил турок и начинает новое наступление на Кеприкей! Очень кстати к исполнению своих обязанностей вернулся Воронцов-Дашков, он велел Мышлаевскому и Юденичу ехать в Сарыкамыш, разобраться на месте.

А там положение было уже критическим. Передовые отряды 9-го турецкого корпуса оседлали перевал Бардус в 5 км от Сарыкамыша и появились на подступах к городу. Войск в нем не было. Все силы, как и Берхман с его штабом, находились на передовой. К счастью, в Сарыкамыше оказался проездом начальник штаба 2-й пластунской бригады полковник Букретов, он возвращался из отпуска. Сам взял на себя командование, собрал отряд из 100 мальчишек-подпоручиков, выпускников Тифлисского училища. Букретов присоединил к ним несколько взводов солдат, охранявших станцию и склады, занял позиции севернее города и отбросил турок, готовых войти в него.

24 декабря прибыли Юденич и Мышлаевский, воочию убедились в обстановке. Но в тылах — ни в Карсе, ни в Александрополе, резервов не было, все ушли на фронт. Берхману был отправлен приказ прекратить наступление, перебросить часть сил на направление прорыва. Но пока распоряжение дошло до Берхмана, его наступление уже началось, войска еще больше удалялись от Сарыкамыша. Узнав об обходе, он совершенно потерял голову и вместо того, чтобы организовать какие-то контрманевры, просто разослал подчиненным приказ — отступать.

Правда, приехавшее из Тифлиса начальство изменило структуру управления. Общее руководство группировкой принял Мышлаевский, Берхман остался командиром только 1-го Кавказского корпуса. А Юденич временно вступил в командование «сводным корпусом» из соединений 2-го Туркестанского и тыловых отрядов, принялся рассылать собственные указания. Вызвал 1-ю Кавказскую казачью дивизию Баратова, пластунскую бригаду Пржевальского. Требовал срочно сняться с позиций и идти к Сарыкамышу. Приказ дошел не сразу. 1-я пластунская бригада наступала, одолевала турок. Но Пржевальский, получив такой приказ, сразу понял, случилось нечто особенное. Не медлил ни минуты, повернул пластунов назад. Противник обрадовался, кинулся вдогон, пришлось остановиться и отбиваться…

Сражения кипели уже по всему фронту. Возле Черного моря части Стамбульского корпуса вышли к Батуму, обтекали его. А одну дивизию пустили на восток, она выбила пластунские батальоны из Ардагана. В Тифлисе резервов тоже не было. Но 2-й Туркестанский корпус растянулся в дороге, и прибыли эшелоны 1-й Сибирской казачьей бригады генерала Калитина. Ее и послали под Ардаган. Турки нажимали и на восточном фланге, лезли на Тапаризский перевал. Их осаживала в жестоких боях Закаспийская казачья бригада с двумя армянскими дружинами.

А Энвер отправил на преследование Ольтинского отряда свою 30-ю дивизию. После падения Ардагана 3 полка Истомина оказались отрезанными с двух сторон на горной дороге, но и сами стали «пробкой» не позволяя частям Энвера соединиться со Стамбульским корпусом. Остальные турецкие силы повернули на юг. Дивизии 9-го корпуса собрались у Бардуса, готовые ринуться на Сарыкамыш. 10-й совершал более глубокий обход, переходил хребет Турнагел, чтобы перехватить железную дорогу и шоссе, ведущие в тыл. Энвер отдал приказ атаковать. Теперь он сулил аскерам не славу, а более близкое и конкретное: теплые квартиры, еду.

Это и впрямь было не лишним. Стояли морозы до 30 градусов, а обмундирование у турок было куда хуже русского, насчитывались сотни обмороженных. «Самоснабжение» работало вовсю, грабили подчистую деревни, поджигали, чтобы погреться. 26 декабря начался штурм. Лавины врагов рвались к вожделенному теплу, крышам над головой. Сборные команды Букретова стояли насмерть. В ремонтных мастерских нашли несколько орудий и пулеметов, еле отстреливались. Энвер записал: «Если русские отступят, то они погибли».

Но подоспел 1-й Запорожский казачий полк Кравченко из дивизии Баратова, Юденич сразу направил его прикрыть район вокзала. Начали подходить и отступающие туркестанские стрелки, подразделения 1-го Кавказского корпуса, их тоже ставили в оборону. А 27 декабря наши разведчики добыли уникального «языка», ранили и утащили начальника штаба 29-й турецкой дивизии. То, что он рассказал, вогнало Мышлаевского в шок. Он узнал настоящую численность наступающих. Узнал, что атаки с севера — еще «цветочки», целый корпус выходит к железной дороге намного восточнее. Мышлаевский чуть не сделал именно то, на что рассчитывал Энвер. Решил, пока возможно, уходить к Карсу. Юденич доказывал, что зимой, под ударами неприятеля, отступление погубит войска. Он не был напрямую подчинен Мышлаевскому, тот являлся лишь помощником главнокомандующего, и в данном случае неопределенная субординация стала полезной. Юденич наотрез отказался бросить город. Но Мышлаевский вспылил, надулся и повел себя вообще не по-офицерски.

Утром 28-го, ничего не сказав Юденичу, он послал Берхману приказ отступать, а сам уехал в Тифлис. В Кагызмане он встретился с командиром 4-го корпуса Огановским. Распорядился не ждать результатов боев под Сарыкамышем, оставить Алашкертскую долину и отступать к границе, а то и дальше — на Эривань. Огановский не стал спешить с исполнением приказа, предпочел сперва разобраться. Но дальше по пути Мышлаевскому попался командир Азербайджанского отряда Чернозубов. Вторгшись из Ирана в Турцию, он вышел во фланг и тыл неприятельского фронта, поэтому приехал хлопотать о подкреплениях, чтобы развивать успех. Мышлаевский отдал совсем иной приказ: дескать, под Сарыкамышем катастрофа, дорог каждый солдат, отряду надо срочно отступать на свою территорию, чтобы защищать ее. Чернозубов проникся ответственностью, ринулся выполнять…

Хотя Юденич в этот день доложил в Тифлис — наступление отбито, город удержали. Но самые тяжелые дни были впереди. С гор спустился 10-й турецкий корпус, перерезая железную дорогу. А в русском командовании продолжались склоки. Берхман не желал подчиняться Юденичу, ссылался на Мышлаевского и упрямо выводил части из боя. Тогда Юденич, минуя его, начал передавать приказы прямо в части — как распоряжения «штаба армии». Ну а Мышлаевский добрался до Тифлиса, выложил Воронцову-Дашкову, что войска погибают, и главнокомандующий издал свой приказ. Он назначил Юденича во главе окруженной группировки, требовал уничтожить склады и прорываться из Сарыкамыша.

Это назначение оказалось весьма своевременным. Но не для того, чтобы отступать. Юденич видел реальную возможность… победить. Теми же силами, которые уже находились в окружении, он задумал подрубить под основание длинный язык вражеского прорыва. Берхмана, снова пытавшегося спорить, он теперь просто отстранил от должности. Вечером 28-го подошла 1-я пластунская бригада Пржевальского. Она совершила беспримерный марш «20 часов похода, 4 часа отдыха» — по пояс в снегу, по горам и бездорожью. Юденич поручил Пржевальскому оборону города, а сам занялся организацией контрудара.

Между тем, Воронцов-Дашков обратился в Ставку. Указывал, что совмещать гражданское и военное руководства невозможно. Своих помощников он оценивал вполне справедливо, поэтому просил передать всю Кавказскую армию Юденичу. Ставка поступила осторожнее. Воронцов-Дашков остался главнокомандующим, но в дополнение ввели пост «командующего» армией, его получил Юденич. Хотя он об этом не знал. Снаряд разбил радиостанцию на вокзале, единственная связь с Тифлисом оборвалась. Выйдя на железную дорогу и шоссе, турки хлынули к Сарыкамышу уже не только с севера, а с востока. 29 декабря их дивизии, не считаясь с потерями, атаковали и захлестнули ключевую высоту, Орлиное гнездо. Ворвались в город. Захватили вокзал, казармы, пробивались к центру. В контратаках сложили головы командир Запорожского полка Кравченко со многими казаками. Один из начальников докладывал: «В ротах осталось по 70–80 человек, офицеры командуют 3–4 ротами… Страшные потери в людях… Пулеметов нет».

Энвер уже объявил о победе. Ему казалось, что русских остается только чуть-чуть дожать. Но дожать-то не получалось. Защитники дрались по-прежнему стойко, дома и улицы переходили из рук в руки. Каждый шаг вперед аскеры устилали своими телами, изнемогали от усталости. Но снова остервенело бросались вперед. Казалось, еще чуть-чуть… Когда ситуация балансировала на грани полной беды, Пржевальский вызвал полковника Термена. Сказал: «У меня остался последний резерв — две сотни… Возьми их, иди туда и действуй по обстоятельствам. Теперь пришла твоя очередь спасать Сарыкамыш. Больше ни на какие подкрепления рассчитывать нельзя». Две сотни 6-го пластунского батальона пошли в атаку ночью — молча, без выстрелов. Ударили и… турки побежали. Сперва те, кого опрокинули пластуны, за ними соседи. Враг надломился, его погнали из города.

Вот тут-то задергался Энвер. Идти назад было еще хуже — через те же снежные горы, по морозу, по местам, которые сами же разграбили. Он гнал части в новые атаки. Но Пржевальскому приходилось тяжко как раз из-за того, что Юденич забрал значительные силы на другой фланг. Он уже начал свой маневр. Когда дивизии 10-го турецкого корпуса навалились с востока, на северном направлении отряды Букретова, Попова и Барковского нацелились на 9-й. Он вступил в сражение раньше 10-го, был основательно повыбит. Теперь русские оттесняли его фланговые части и продвигались к перевалу Бардус.

А к Сарыкамышу подтягивались новые подкрепления, полки казачьей дивизии удалого генерала Баратова, 2-я пластунская бригада Гулыги. Сейчас Юденич смог усилить и участок Пржевальского. На восточном направлении отряды Баратова, Габаева и Фесенко тоже попятили турок от городских окраин, сбивали с железной дороги. 2 января перевал Бардус во вражеском тылу удалось захватить. 9-й неприятельский корпус оказался в окружении. 4 января наши войска перешли в общее наступление. Им было не легче, чем противнику. Казаки атаковали, а снег доходил до брюха лошадей. Но голодные, обмороженные и поредевшие в боях турки уже не выдержали, отступали. Рота капитана Вашакидзе из 154-го Дербентского полка прорвалась в штыки на стыке двух соединений и захватила в плен командира 9-го корпуса Исхан-пашу с его штабом. Другие подразделения насобирали по лесам 3 командиров дивизий, всю артиллерию корпуса, 7 тыс. пленных. Им повезло. Те, кто сумел убежать или спрятаться, замерзали в горах.

После этого и 10-й вражеский корпус бросил злосчастную для него долину с железной дорогой, покатился в горы. Спешил через Ольты выскочить из ловушки, пока русские не перехватили и эту дорогу. Энвер оставил 32-ю дивизию, чтобы прикрыла отступление двух других. Ее разгромила конница Баратова. Остальные турецкие части спасались кто как может. Кто-то пытался отбиваться, кто-то уходил без оглядки, обессилевшие ложились отдохнуть и замерзали. Их преследовали, громили. В руки русских чуть не попал сам Энвер, но подоспели аскеры и отбили его. Наши войска захватывали караваны верблюдов, пушки. Прочесывая район Чатаха, набрали 5 тыс. пленных.

Перешли в наступление и те части Юденича, которые держались с фронта против 11-го турецкого корпуса. Теснили его лобовыми атаками, по бездорожью проникали в обход. Под Зевином отряд туркестанских стрелков полковника Довгирда, чтобы преодолеть 15 км, шел 5 суток — снег был глубже человеческого роста. Но пробрались там, где это казалось невозможным, заняли ключевую позицию в тылу противника. 11-й вражеский корпус тоже стал отступать.

Пока разворачивалось сражение под Сарыкамышем, оторвавшийся от своих Ольтинский отряд Истомина дрался самостоятельно. Турок, которые преследовали его, он остановил в боях у селений Мерденек и Демер-Кап. Юденич приказал Истомину не пробиваться обратно в Ольты, а наступать в противоположную сторону, на захваченный в русском тылу Ардаган. Отряд своими атаками отвлек часть сил, занимающих город, а тем временем из Тифлиса подошла Сибирская казачья бригада Калитина. Она сразу с марша ринулась на штурм. Полковник Семенов писал: «Сибирская казачья бригада, словно возникнув из-под земли, сомкнутым строем, с пиками наперевес, широким наметом, почти карьером, так неожиданно и резко атаковала турок, что они не успели защититься. Это было что-то особенное и даже страшное, когда мы смотрели со стороны и восхищались ими, сибирскими казаками. Покололи пиками, потоптали конями турок, а остальных забрали в плен. Никто не ушел от них». Ардаган был освобожден.

Внесли вклад в победу и моряки. На минах, выставленных у Босфора, подорвался «Гебен». Получил 2 пробоины и надолго встал в док на ремонт. Турки рассчитывали морем доставлять подкрепления в Аджарию, теперь эти планы рухнули — русский флот стал на море полным хозяином. А Энвер-паша удрал в Эрзерум, но еще попытался нанести контрудар, 7 января бросил в атаку 11-й и остатки 10-го корпусов. Их не просто отразили, а еще раз разгромили встречной атакой. 2-я пластунская бригада Гулыги опрокинула неприятелей штыками, захватила штаб турецкой дивизии и 4 тыс. пленных.

Сарыкамышская битва завершилась. Из 90 тыс. аскеров, ушедших на прорыв, назад вернулось 12 400, да и те были небоеспособны — истощенные, обмороженные, больные. Остальные погибли или попали в плен. Только вблизи города русские похоронные команды закопали 28 тыс. турецких трупов. Наши войска потеряли 20 тыс. (из них 6 тыс. обмороженными). Франция и Англия поздравляли Россию с грандиозной победой. Юденич был произведен в генералы от инфантерии, награжден орденом Св. Георгия IV степени. Высоких наград удостоились многие другие генералы, офицеры, казаки, солдаты. Командиром 1-го Кавказского корпуса был назначен Калитин. Пржевальский стал командиром 2-го Туркестанского корпуса. 1-ю пластунскую бригаду принял Гулыга, а 2-ю Букретов, произведенный в генералы.

Энвер спасал разваливающийся фронт, экстренно собирал войска. Если бы Юденич имел резервы, он мог развивать наступление на Эрзерум. Но резервов не было, а губить армию, подобно Энверу, он не собирался. На время суровой горной зимы оставил на передовых позициях лишь авангарды, а главные силы расположил в городах и больших селах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.