Глава 11 ГРИГОРЬЕВСКИЙ ДЕСАНТ (21–23 сентября)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 11

ГРИГОРЬЕВСКИЙ ДЕСАНТ (21–23 сентября)

По всем законам военной стратегии и тактики для проведения морского десанта и наступления на укрепленную линию обороны противника требуется двух-трехкратное превосходство над противником. Но советский десант в Григорьевке готовился исходя из других расчетов – мужества и храбрости советских воинов, фактора внезапности и профессиональной маскировки, скоординированности действий военно-морского флота, морского и воздушного десантов, армейских подразделений, артиллерии, военно-морской и армейской авиации…

Румынские части в районе десантирования имели трехкратное превосходство над силами десанта и фронтовых частей, и исходя из этого командование румынскими войсками не могло себе представить даже возможности подобного развития событий.

В Одессе подготовкой десантной операции занимался генерал Т.Д. Шишенин (от штаба армии). Его морской заместитель капитан 1-го ранга С.Н. Иванов был командирован в Севастополь, а из Севастополя в Одессу для координации планов прибыл начальник оперотдела штаба ЧФ капитан 2-го ранга О.С. Жуковский. Решение провести в Восточном секторе 22 сентября наступление с ограниченными целями командующий армией окончательно принял 19 сентября: внезапным совместным ударом 421-й и 157-й стрелковых дивизий из района Фонтанки, Ильичевки и тактического морского десанта из района Григорьевки отбросить находящиеся на этом участке 13-ю и 15-ю румынские пехотные дивизии на 10–20 км, что исключило бы артиллерийский обстрел города и порта.

18 сентября в Одессу были доставлены 18 маршевых рот и 157-я стрелковая – полностью укомплектованная кадровая дивизия. Части разместили недалеко от окопов Восточного сектора в санаториях Куяльник, в поселках Усатово и Нерубайское. 19 сентября прибыл 422-й гаубичный полк – 36 152-мм орудий, а 21 сентября, на транспорте «Валерий Чкалов», в сопровождении эсминца, тральщика и трех сторожевиков, в режиме строгой секретности, в Одессу был доставлен 48-й отдельный дивизион реактивной артиллерии – «катюши»[267].

Генерал Крылов вспоминал, что подготовка операции «держалась в строжайшем секрете и была известна ограниченному кругу лиц. В штарме знали о предстоящих действиях лишь те, кто непосредственно участвовал в их подготовке. О том, как будет использована новая дивизия, не информировалось пока и командование Западного и Южного секторов»[268]. Для непосредственной высадки десантников предназначались, кроме корабельных баркасов и шлюпок, отряд катеров и других мелких судов, имевшихся в Одессе, во главе с канонерской лодкой «Красная Грузия».

В начале сентября 1941 г. в Севастополе из краснофлотцев-запасников и добровольцев из состава экипажей кораблей и частей Севастопольской базы был сформирован 3-й полк морской пехоты ЧФ (первые два были созданы в Одессе в июле – августе 1941 г.) под командованием майора П. Харичева (1900 бойцов, три батальона морской пехоты и минометная батарея – девять 82-мм минометов). Вскоре полк возглавил капитан Кузьма Корень.

3-й полк морской пехоты, сформированный в спешном порядке, не имел опыта десантирования на берег, а ему предстояло высадиться ночью, в глубоком месте, под огнем противника. Будущие десантники проводили интенсивные тренировки по основам общевойсковой тактики, приобретению навыков владения огнестрельным и холодным оружием, отработке приемов рукопашного боя. Их учили штурмовать побережье, делать проходы в проволочных заграждениях, ориентироваться на местности. В районе Казачьей бухты Севастополя скрытно отрабатывались посадка на корабли и высадка с помощью мелких плавсредств. Но бойцам не сообщались истинные цели усиленной подготовки. Напротив, им говорилось о будущих партизанских действиях в тылу врага. За дни подготовки были откорректированы планы посадки и высадки десанта, изготовлены специальные трапы, сходни, лотки для выгрузки боеприпасов и продовольствия, на борт судов приняты дополнительные самоходные плавсредства.

Согласно директиве Военного совета ЧФ от 14 сентября, проведение десантной операции было сначала намечено в ночь на 16 сентября. Для этого были сформированы: отряд десантных кораблей в составе крейсера «Красный Кавказ», эсминцев: «Бойкий», «Безупречный», «Фрунзе» и «Дзержинский», отряд поддержки в составе вспомогательного крейсера (бывшего ледокола) «Микоян», канонерской лодки «Красная Грузия» и «Днестр» и 10 сторожевых катеров. К 21 сентября изменился корабельный состав операции, который стал включать: крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эсминцы «Бойкий», «Безупречный», «Фрунзе», канонерскую лодку «Красная Грузия» и 10 сторожевых катеров. Но эти боевые единицы не были приспособлены для десантных операций.

В 7 часов утра 21 сентября крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым» стали на якорь в Казачьей бухте, куда несколько позже прибыли эсминцы «Безупречный» и «Бойкий». Посадка десанта продолжалась около шести часов. Ее прикрывали барражем истребительной авиации, зенитной артиллерией и средствами Охраны водного района (ОВР).

Принцип целостности батальонных тактических групп при посадке не соблюдался. В течение 35 минут 9 баркасов доставили на «Красный Кавказ» 996 человек, 9 минометов, боеприпасы и продовольствие. Более часа заняла погрузка на «Красный Крым» (721 боец). На эсминцах «Бойкий» и «Безупречный» разместилась в среднем по роте – 105 и 107 человек, а общая численность принятого десанта составила 1929 человек (в других источниках – 1617 человек).

К 1 часу дня посадка десанта на корабли была закончена, а в 13.30 корабли десанта под командованием командира бригады крейсеров контр-адмирала С.Г. Горшкова вышли из Севастополя, имея эскадренный ход 18 узлов. Под прикрытием двух пар истребителей И-16 и самолетов МБР-2 бригада кораблей вышла за внешнюю кромку минного заграждения. Построившись в кильватерную колонну (головным шел «Бойкий», за ним «Красный Кавказ» под флагом капитана 1-го ранга Горшкова, «Красный Крым» и концевым – «Безупречный»), они взяли курс на Одессу.

Боевое задание бойцам было объявлено только вечером, в море. На флагманском корабле «Красный Кавказ» (где скопилось более 700 бойцов десанта) по внутреннему радио было зачитано обращение командования корабля и 3-го полка морской пехоты. В обращении говорилось: «Военный совет Черноморского флота поставил перед нами почетную и ответственную задачу – оказать помощь героическим защитникам любимой моряками солнечной Одессы… Стремительным броском десанта и мощным ударом в спину фашистам разгромим врага на его позициях, отбросим его от нашей Одессы… Каждый из нас должен считать великой честью выполнить свой воинский долг перед Родиной. Не зная страха, идите вперед, пядь за пядью отвоевывая свою священную землю».

Но пока корабли шли к Одессе, в подготовке десантной операции возникли серьезные проблемы. Чтобы заранее уточнить обстановку в Одессе и оговорить с контрадмиралом Жуковым планы совместных действий, контр-адмирал, командующий эскадрой Л.A. Владимирский (командующий десантной операцией), вышел на эсминце «Фрунзе» (капитан 3-го ранга В.Н. Ерошенко) из Севастополя в Одессу еще на рассвете 21 сентября. Вместе с ним возвращался в Одессу капитан 1-го ранга С.И. Иванов, который вез с собой всю необходимую для документацию для десанта и поддержки его одесскими плавсредствами.

В 15 часов в районе Тендровской косы эсминец «Фрунзе» и канонерская лодка «Красная Армения» были атакованы группой немецких пикирующих бомбардировщиков Ю-87 – «Штука». Это были самолеты 10-го авиакорпуса люфтваффе (I./StG77), переброшенного из районов Средиземного моря. Пилоты авиакорпуса имели двухлетний боевой опыт войны на море против британского флота. Авиакорпус (действовал с аэродрома в Бельцах) стал эффективным средством для борьбы с морскими перевозками между Крымом и Одессой, от которых зависела судьба Приморской армии и обороны Одессы. «Красная Армения» затонула от прямого попадания авиабомбы. Для спасения экипажа к месту трагедии подошел «Фрунзе», но сам оказался новой жертвой авиабомб. «Фрунзе», на котором закончился боезапас для зенитных пушек, получил серьезные повреждения и выбросился на отмель. Та же участь постигла подошедший к нему буксир ОП-2. Часть моряков добралась вплавь до Тендровской косы, другие, оставшиеся на полузатонувшем ОП-2, были сняты торпедным катером. Из команды «Фрунзе» спаслось 110 человек, погибло около пятидесяти. На эсминце был убит заместитель капитан 1-го ранга Иванов, и с ним погибли и все документы по десантированию.

Отсутствие документов и командующего могло привести к провалу операции, ведь на 21 сентября ни штаб флота, ни штаб OOP сведений об этом не имел. Получив сообщение о гибели эсминца «Фрунзе» и не имея еще сведений о судьбе контр-адмирала Л.A. Владимирского, Военный совет ЧФ возложил функции командира высадки на С.Г. Горшкова. Адмирал Ф.С. Октябрьский, узнав о гибели «Фрунзе», внес в план действий кораблей десанта поправку: крейсерам было приказано, высадив десант, возвращаться в Севастополь.

После получения трагических известий у контр-адмирала Жукова собрались члены Военного совета OOP, командарм, начштаба. «Всех тревожила неизвестная пока судьба Владимирского, Иванова. Сразу же возникли и вопросы практического порядка. Как ориентировать командиров высадочных плавсредств, если окажется, что документы погибли и их не доставят до ночи?»

Вечером 21-го легко раненный контр-адмирал Владимирский был доставлен в Одессу на торпедном катере. Он по памяти продиктовал встретившим его морякам основные указания и данные, без которых высадочные плавсредства не могли выполнять свою задачу. Но суда, отправлявшиеся из Одесского порта, теперь уже заведомо опаздывали. Только в самый разгар десантной операции контр-адмирал Владимирский прибыл к месту высадки десанта на крейсере «Красный Кавказ».

Одесское командование не знало деталей своей боевой задачи – точки встречи с кораблями, порядка высадки, условных сигналов, не получило частот связи с кораблями десанта и направило корабли поддержки десанта позже намеченного в погибших документах срока. Десант шел из Севастополя, а отряд высадочных средств – из Одессы. Отсутствие высадочных средств, способных поддержать десант действенным огнем с относительно небольшой дистанции, могло привести к неоправданным жертвам. Хотя в качестве высадочных средств планировалось использовать канонерскую лодку «Красная Грузия» (бывший тральщик типа «Эльпидифор»), 22 катера и 10 самоходных баркасов Одесской военно-морской базы, десантирование началось без «одесской команды».

Советская эскадра приближалась к Одесскому заливу. Днем вражеская авиация не атаковала корабли эскадры, но вечером зенитчикам пришлось трижды открывать огонь по самолетам противника. Очевидно, противник установил факт выхода кораблей из Севастополя, но посчитал, что они направляются в Одессу для обычной артиллерийской поддержки советских войск.

Прибыв в район Григорьевки, корабли десантного отряда встали на якорь в 15–25 кабельтовых от берега и в 1.25 ночи начали интенсивную артиллерийскую подготовку, более трех часов обстреливая заранее выявленные объекты в Григорьевке, Чебанке, Старой и Новой Дофиновке, Визирке, Шицли, Билярах. За это время было израсходовано 3220 снарядов, причем около 20 % из них – в течение первых 10 минут. Стрельба велась главным образом по площадям с использованием осветительных снарядов, значительно облегчавших пристрелку. Затем корабельная артиллерия поставила огневую завесу на флангах и по фронту участка высадки, не подпуская силы врага к берегу, куда направлялись плавсредства с первым броском десанта.

Непосредственная высадка на берег должна была проводиться имевшими маленькую осадку катерами-охотниками МО-4 и канонерской лодкой «Красная Грузия», составлявшими отряд высадочных средств. Корабли с десантом подошли к точке встречи с отрядами высадочных средств и огневой поддержки. Однако этих отрядов на месте не оказалось, так как инструкции командования погибли на эсминце «Фрунзе», контр-адмирал Л.A. Владимирский прибыл в Одессу гораздо позже намеченного срока.

Командующий ЧФ, опасаясь массированного налета вражеской авиации на крейсеры при возвращении в Севастополь (эсминцам было приказано остаться для огневой поддержки десанта), потребовал ускорить высадку десанта и завершить его раньше намеченного срока. Поэтому, не дожидаясь подхода катеров и баркасов из Одессы, капитан 1-го ранга С.Г. Горшков отдал распоряжение начать высадку десанта в 1.35 22 сентября, а не в 3 часа, как ранее предусматривалось планом. С.Г. Горшков принял решение начать высадку десанта с корабельных баркасов и шлюпок.

В 1.35 от кораблей отошли первые баркасы с морской пехотой – началась высадка первого десанта на Черном море в Отечественную войну. Высадку было приказано было закончить к 3.00. Все десантники, высаживаясь на берег, должны были иметь трехдневный запас продовольствия. Высадка десанта оказалась неожиданной для врага, и он не смог оказать никакого противодействия советским войскам. Первой начала высадку рота под командованием младшего лейтенанта И.Д. Чорупы и батальонного комиссара И.П. Прохорова.

Достигнув через 20–30 минут берега, передовая группа зажгла сигнальные огни, ориентируясь на которые высаживались остальные подразделения. Развернувшись в боевой порядок, первая рота десанта стремительным броском захватила поселок Григорьевка, обеспечив плацдарм для высадки всего десанта. Сразу же началась посадка на баркасы других подразделений десантного полка. Используя семь корабельных баркасов, крейсер «Красный Кавказ» в течение двух часов высадил личный состав, после чего начали перевозить боеприпасы. Одновременно шла переброска десанта с «Красного Крыма» и эсминцев, закончившаяся в 5 часов утра.

Большая осадка баркасов и перегруженность плавсредств затрудняли подход к берегу, что увеличило время проведения операции. Бойцы в 100–150 м от берега прыгали в воду и с поднятым над головой оружием, нередко по грудь в холодной воде, бежали к берегу. Полк высаживался без артиллерии, только с легкими минометами. С первыми десантниками на берег вышли корректировочные посты с крейсеров и эсминца «Бойкий». Заняв позиции на плацдарме и установив связь с кораблями по радио, они начали корректировку огня.

Вот как описывает десантирование краснофлотец М.А. Кунчилин: «Вспышки от артиллерийских выстрелов слепили глаза настолько, что несколько секунд абсолютно ничего не было видно… Барка уперлась в грунт, мы прыгнули в воду, которая была по грудь, и пошли к берегу. На берегу оказались проволочные заграждения, которые были вытащены с кольями»[269].

Доставив десантников первого броска, баркасы и шлюпки вернулись к кораблям и приняли новую партию десанта. Десант высадился успешно, хотя доставка подразделений к берегу и затянулась до шестого часа утра. Вражеская авиация ночью и в первые утренние часы над кораблями и десантом не появлялась.

Мнения «летописцев» героического десанта разделяются. Одни указывают на завязавшийся бой во время высадки десанта: «Бой за берег длился примерно час», другие – на пулеметный и минометный обстрел побережья румынскими войсками, третьи – на отсутствие противника в момент высадки. Анализируя воспоминания участников десанта, можно сказать, что при высадке ни один человек не погиб и не утонул. На вершинах склонов были замечены только румынские конные дозоры. Но начавшийся артобстрел их спугнул…

Огнем корабельной артиллерии (более 40 орудий калибра 76–180 мм) десант был прижат к кромке воды, и для того, чтобы он продвинулся дальше, потребовалась дополнительная корректировка огня. Огонь корабельной артиллерии был перенесен в глубину обороны противника с целью воспрепятствовать подходу его резервов. Точные и своевременные целеуказания корректировщиков, передаваемые по радио, позволяли корабельным артиллеристам значительно снизить количество пристрелочных залпов и быстро переходить на поражение.

На берегу действия десанта планировалось поддерживать бомбоштурмовыми ударами специально выделенной авиагруппы в составе 63-й бомбардировочной авиабригады ЧФ и местного 69-го истребительного авиаполка. Флотская авиация, бомбардировщики, прилетевшие из Крыма, наносили удар по тылам и разведанным резервам противника у Свердлова, Кубанки, Сычавки, Булданки, Старой Дофиновки. Одесские истребители должны были не допустить вылета самолетов противника с двух ближайших к Одессе полевых аэродромов в районе колоний Баден (Очеретовка) и Зельцы.

На рассвете 21 сентября из Одессы вылетели двадцать И-16 и два Ил-2, которые были разбиты на две группы. Вот как описывает в своих воспоминаниях участник того боя старший лейтенант летчик 69-го авиаполка А.Т. Череватенко, ставший потом Героем Советского Союза: «Над аэродромом появились настолько внезапно, что зенитки не сразу открыли огонь. По сигналу командира мы сначала обстреляли из пушек и пулеметов палатки, где, должно быть, еще спали гитлеровцы. После разворота стали уничтожать самолеты, бензосклад, штабеля боеприпасов. Штурмовики Ил-2 подавляли зенитки… Противник потерял практически все, что там было». На обоих аэродромах было уничтожено около 20 «Мессершмиттов» и «Юнкерсов» противника[270].

Вечером 21 сентября в районе мыса Аджиаски (восточнее села Коблево) 6 катеров – «морских охотников» высадили роту моряков для имитации десанта. Этот десант должен был привлечь возможный удар противника на себя, и это ему удалось… Враг привлек для ликвидации десанта крупные силы. Моряки «демонстративного десанта» героически погибли в неравном бою.

Но был еще героический воздушный десант, о котором в исторической литературе практически нет упоминаний. Руководители десантной операции решили, что в операции может помочь воздушный десант в тыл тех румынских частей, что находились на линии высадки морского десанта.

Предполагалась высадка парашютного десанта в районе высоты 57,3 (примерно в 10 км от морского побережья) в районе маленького села Шицли, где, по данным разведки, располагался штаб румынского пехотного полка. 20–25 человек десанта должны были нарушить связь и управление противника, создать панику в его тылу, оттянуть на себя часть сил врага. Для выполнения этого задания в Севастополе формировался и проходил ускоренную подготовку особый отряд парашютистов, состоявший в основном из моряков-добровольцев из обслуживающего персонала аэродромов авиационных частей ЧФ. Командование рассчитывало на то, что все зачисленные в отряд бойцы имеют необходимую парашютную подготовку, что на самом деле было не так. Каждый воздушный десантник был вооружен пистолетом-пулеметом с тремя запасными магазинами, кинжалом и гранатами.

В 1.30 22 сентября с самолета ТБ-3 в районе высоты 57,3 летчик 18-го транспортного отряда ЧФ старший лейтенант С.П. Гаврилов высадил парашютный десант в количестве 23 человек под командованием старшины А. Кузнецова. Сильный ветер, ночная ограниченная видимость и недостаточная парашютная подготовка не позволили отряду в полном составе собраться после приземления. Некоторые парашютисты «потерялись», и им пришлось действовать в одиночку, что привело к неоправданным потерям: из 23 человек погибли и пропали без вести двенадцать.

В течение нескольких часов бойцы воздушного десанта: М. Бакланов, Ф. Воронков, Г. Елисеев, А. Котиков, П. Литовченко, Р. Перепелица, В. Чумичев и другие – уничтожили пять линий проводной связи, чем нарушили управление войсками противника. После выполнения боевого задания, утром 22 сентября, авиадесантники соединились с 3-м полком морской пехоты.

Парашютист М. Негреба один уничтожил крупный штаб противника, за что был награжден орденом Ленина. Он вспоминал: «Прямо на меня мчались четыре всадника. Они спешились у домика, привязали лошадей к изгороди и нырнули куда-то вниз. Я пополз и увидел возле домика погреб. У входа стоял часовой. Он зевал и явно скучал. Покинув пост, часовой подошел к лошадям. Воспользовавшись этим, я проскочил к погребу. Было ясно слышно, как звонил телефон и кто-то говорил грубым, резким голосом на чужом языке. В окно я увидел посреди погреба стол. За ним сидели несколько офицеров, склонившись над картой. Понял, что это вражеский штаб. Я поднял гранату, отодвинул предохранитель и… не бросил ее: одной гранаты для такого важного учреждения маловато. Вынув еще три, связал их вместе ремешком и метнул этот увесистый «букет» в окно. Раздался оглушительный взрыв, лошади сорвались с привязи и убежали, а часовой упал».

К моменту подхода высадочных судов и кораблей огневой поддержки Одесской военно-морской базы к району высадки на берегу было уже несколько сотен десантников, которые, захватив плацдарм у Григорьевки, начали наступление в сторону линии фронта – в направлении на юго-запад. Темпы переброски морских пехотинцев с кораблей на берег ускорились. К 5 часам утра высадка десанта была завершена.

Крейсеры «Красный Кавказ» (командир – капитан 2-го ранга А. Зубков) и «Красный Крым» (командир – капитан 2-го ранга А. Гущин) сразу поспешили в Севастополь, а эсминцы «Бойкий», «Безупречный» и «Беспощадный» (общее командование – капитан 1-го ранга П. Порембский) остались для артиллерийской поддержки десанта. Командование флотом стремилось быстрее вывести из района наиболее опасных ударов авиации противника важные боевые единицы – крейсеры, приказав сразу же после артподготовки и десантирования следовать в Севастополь, с расчетом за темное время суток пройти большую часть пути до Севастополя.

Эсминцы «Бойкий», «Безупречный», «Беспощадный» и канонерская лодка «Красная Грузия» выпустили по врагу 3225 снарядов разных калибров. Для большей успешности огня и обеспечения наводки крейсер «Красный Крым» вел стрельбу осветительными снарядами, а крейсер «Красный Кавказ» вел методический огонь главных калибров по селу Свердлово, где, по данным разведки, находился штаб румынских войск. Корректировочные посты, высаженные на берег, обеспечили большую эффективность огня. Корабли подавляли очаги сопротивления противника, рассеивали скопления войск и техники в районах Фонтанки, совхоза «Ильичевка», Гильдендорфа[271].

Пока советские истребители штурмовали тылы противника, над кораблями десанта барражировал только один истребитель, который был атакован звеном вражеской авиации и сбит. Эсминец «Безупречный» в 13.00 был атакован несколькими пикирующими бомбардировщиками Ю-87.

Ведя заградительный огонь, эсминец избежал прямых попаданий авиабомб, но получил пробоину от близкого разрыва в воде. После затопления машинного отделения корабль лишился хода. Эсминец «Беспощадный» взялся отбуксировать «Безупречный» в Одесский порт. Когда «Беспощадный» в 17.30 вернулся на свою огневую позицию, он сам подвергся атаке пикирующих бомбардировщиков и получил серьезные повреждения. Бомба попала в полубак эсминца и разрушила его до 44-го шпангоута. Задним ходом, окутанный дымом, эсминец сумел дойти до Одесского порта. В дальнейшем буксир СП-14 повел эсминец «Беспощадный» в Севастополь.

К шести часам утра, сразу после десантирования, 3-й морской полк развернул стремительное наступление в два эшелона. Первый эшелон составляли 1-й и 3-й батальоны, 1-й батальон (командир – капитан Б.Л. Михайлов) атаковал в направлении Чебанки и Новой Дофиновки, имея одной из задач не допустить переправы румынских частей через Аджалыкский лиман. 3-й батальон (командир – старший лейтенант И.Ф. Матвиенко) наступал севернее – на Старую Дофиновку. 2-й батальон (командир – начштаба полка майор П.В. Харичев) составлял второй резервный эшелон, бойцы которого стали зачищать захваченный район от врагов. На берегу остались неубранными знаки, указывавшие границы минных полей. Серьезный бой произошел у села Чебанка – там находился штаб одной из неприятельских частей. Румынские войска артиллерийским и пулеметным огнем пытались задержать продвижение десантников. Чтобы захватить Чебанку, морские пехотинцы прокладывали себе путь штыковыми атаками, помогла огнем и корабельная артиллерия (корректировщики шли с батальоном)[272].

Из трех эсминцев, пришедших ночью из Севастополя, сохранял боеспособность только «Бойкий». Он помог батальону десантников сломить сопротивление врага у Чебанки. «Бойкий» установил связь с корректировочным постом «Безупречного», который частью своих орудий поддерживал батальон. До наступления сумерек на «Бойкий» несколько раз налетали пикирующие бомбардировщики. Отбиваясь от них, он израсходовал весь боезапас своих зениток и последние атаки мог отражать лишь пулеметным огнем.

Пять часов длился бой за Новую Дофиновку: 3-й батальон десантного полка оказался в очень тяжелом положении, но к 18 часам противник был выбит и из этого села. Ломая сопротивление противника, десантные части выполнили поставленную им задачу – захватили весь морской берег между Аджалыкским и Большим Аджалыкским лиманами, вышли на рубеж: высота 57,3–Старая Дофиновка – Новая Дофиновка и с 19 часов 23 сентября вошли в связь с частями 421-й стрелковой дивизии в районе совхоза имени Ворошилова. В лощине, недалеко от Чебанки, десантники захватили четырехорудийную дальнобойную батарею, что около месяца стреляла по городу. На щитах и стволах каждого из четырех орудий краснофлотец Петренко написал мелом: «Больше стрелять по Одессе не будет». На следующий день жители Одессы приветствовали моряков, которые провезли захваченную вражескую батарею по улицам города.

Морской и воздушный десанты у Григорьевки явились полной неожиданностью для противника. Вражеские подразделения, охранявшие берег, были парализованы массированным огнем корабельной артиллерии, действиями парашютистов, стремительностью натиска десантников. Не совсем ясно остается с итогами операции. Потери десанта, указываемые в литературе и приказах, скорее всего, преднамеренно занижены. На 407 человек, получивших ранения, обычно приходится 70–100 погибших, а в документах значится 29. Да и соотношение с потерями румынской армии говорит о том, что погибших было не менее, а то и более сотни. Численность 3-го полка морской пехоты в различных источниках указывается разная – от полутора до двух тысяч бойцов. С трофеями также не все сходится… Принято считать, что десантники захватили две вражеские батареи (8 орудий), но в литературе уже говорится о 35 орудиях и множестве пулеметов, о 400 уничтоженных неприятельских солдатах и офицерах, разгроме штаба полка. А вот Г.П. Софронов в своем дневнике утверждал, что десантники «уничтожили до 200 румынских солдат и офицеров», «захватили дальнобойную батарею»…[273]

Но больше всех ударился в фантазии одесский публицист А. Черкасов. В книге «Оборона Одессы: страницы правды» он пишет, что Григорьевский десант был предназначен не для «одесских дел», а «должен был, выйдя на оперативный простор стремительным наступлением через Николаев и Херсон, ударить в тыл 11-й немецкой армии, ведущей бой у Перекопа, с последующей деблокадой Крыма», для разгрома немецкой группировки Манштейна в районе Крымских перешейков. Десантникам (в количестве 1600–1700 бойцов и, возможно, дивизии Томилова в 10 тыс. бойцов) предстояло, пройдя по тылам фашистских войск рейдом в 200–220 км до Перекопа, ударить в тыл немецким войскам, штурмующим Крым![274] Подобный разворот событий мог привидеться автору только далекому как от исторической науки, так и от элементарных азов военного искусства.

Утром 21 сентября командующий Приморской армией Г.П. Софронов подписал боевой приказ, которым определялись задачи армии в совместной операции. Тогда же была произведена рекогносцировка исходного положения и переднего края обороны противника, проведены мероприятия по организации взаимодействия и управления войсками. Командованию частей Восточного сектора была передана разработанная штабом Приморской армии и утвержденная Военным советом плановая таблица боя и приказ. В приказе сообщалось о том, что ЧФ высаживает морской десант для овладения районом Новая Дофиновка, а частям армии предписывалось, продолжая оборонять в Западном и Южном секторах занимаемые рубежи, с утра 22 сентября перейти в наступление в Восточном секторе. Григорьевский десант планировался в комплексе с общим наступлением с советскими войсками Восточного сектора обороны.

Частям 157-й и 421-й стрелковых дивизий было приказано произвести перегруппировку. 157-й стрелковой дивизии с приданными ей артиллерийскими частями приказано было занять левый фланг полосы контрудара, сменив там полки 421-й, атаковать противника из района Соляных Приисков по линии Корсунцы – совхоз «Ильичевка» – Гильдендорф и, развивая наступление на северо-восток, выйти к хутору Петровскому и поселку Шевченко.

421-я стрелковая дивизия должна была атаковать противника по линии Крыжановка – Фонтанка – совхоз имени Ворошилова – Вапнярка – Александровка и дальше по западному берегу Большого Аджалыкского лимана навстречу наступающему десанту 3-го морского полка. Главный удар в полосе наступления 421-й наносил ее 1330-й стрелковый полк (бывший 1-й полк морской пехоты) полковника Я. Осипова, который понес большие потери в боях второй половины августа. Напомним, что 421-я стрелковая дивизия была окончательно создана только 11 сентября 1941 г. Дивизия представляла собой весьма слабое формирование. Поначалу (до Григорьевской операции) в ее состав входили только два полка – 1330-й и 1331-й. Своей артиллерии у дивизии не было.

Большинство бойцов осиповского полка носили армейские гимнастерки, подпоясанные флотским ремнем с якорем на бляхе. В расстегнутом вороте виднелась тельняшка. Бойцы имели каски, но в спокойной обстановке разрешалось носить бескозырки. Генерал Н.И. Крылов вспоминал: «С 18 сентября, когда в порту выгрузился первый эшелон 157-й дивизии, ее прибытие стало определять все наши планы на ближайшее будущее»[275].

16 сентября из Новороссийска вышел первый эшелон 157-й стрелковой дивизии.

На транспортах «Днепр» и «Абхазия» было перевезено 4722 человека, 18 орудий, 15 танков и 18 автомашин. На следующий день из Новороссийска вышел второй эшелон в составе транспортов «Армения» и «Украина», на борту которых находились 4372 человека, 26 орудий и 45 автомашин. Из Новороссийска до района Севастополя их конвоировали: один крейсер, один тральщик, четыре сторожевых катера и две летающие лодки МБР-2. Первый эшелон конвоировал «Коминтерн», а второй – «Червона Украина». Третий эшелон, в составе транспортов «Крым», «Курск» и «Белосток», вышел из Новороссийска 18 сентября. Его конвоировали (до Севастополя) крейсер «Красный Крым» и четыре сторожевых катера. Транспорт «Курск» следовал отдельно. 157-я стрелковая дивизия была переброшена в Одессу без потерь, румынская и немецкая авиации не пытались воспрепятствовать движению конвоев.

Действительно, дивизия под командованием полковника Дмитрия Ивановича Томилова представляла, по одесским меркам, значительную силу. Она была развернута в Новороссийске в сентябре 1939 г. на базе 221-го Черноморского стрелкового полка 74-й Таманской стрелковой дивизии. Но эта дивизия еще не имела боевого опыта. Летом 1941-го дивизия находилась в составе войск Северо-Кавказского военного округа. В 157-й стрелковой дивизии по штату численность 12 618 бойцов и командиров, но в Григорьевской операции было задействовано только около 10 тыс. бойцов дивизии.

Но и прибытие 157-й стрелковой дивизии не обеспечивало советского численного превосходства над противником на Восточном направлении, и наступление планировалось в уникальных условиях превосходства противника. Впрочем, левый фланг 4-й румынской армии был наиболее слабым звеном, и атаковать на этом фланге не было безумством. 13-я и 15-я румынские пехотные дивизии были потрепаны в сорокадневных боях, боевые порядки врага слабели по мере приближения фронта к морю, вследствие стремления уменьшить потери от огня советских кораблей.

421-я и 157-я стрелковые дивизии должны были участвовать в контрударе двумя полками. В то же время один полк из 421-й стрелковой дивизии оставался в обороне на перешейке между Куяльницким и Хаджибейским лиманами, а один из состава 157-й дивизии (384-й) выводился в армейский резерв на Заставу. Наступление начиналось еще до того, как 422-й артиллерийский полк 157-й стрелковой дивизии прибыл в Одесский порт. У 157-й стрелковой дивизии имелось пять легких батарей. К ним добавился дивизион 134-го гаубичного полка и танковый батальон (до 30 танков) из одесского резерва. Другой дивизион гаубичного полка поступал в распоряжение 421-й стрелковой дивизии. Обеим дивизиям обеспечивалась поддержка 265-го артиллерийского полка, береговых батарей из Южного сектора, а 421-й – артиллерия кораблей.

Согласно замыслу операции части Одесского оборонительного района перешли в наступление много позже 3-го морского полка. После того как авиация ЧФ нанесет удары по резервам противника, а авиация Приморской армии атакует вражеские аэродромы, авиация ЧФ нанесет удары по вторым эшелонам противника, с 7.30 до 8 часов утра должна была пройти артподготовка перед наступлением, а в 8 часов утра – начаться наступление 421-й и 157-й стрелковых дивизий.

Контр-адмирал Г.В. Жуков и члены Военного совета OOP Воронин и Азаров к рассвету выехали в Восточный сектор, на наблюдательные пункты: 157-й стрелковой дивизии – в Лузановку и 421-й стрелковой дивизии – в Крыжановку. В 16 часов 21 сентября командиры частей получили приказ быть готовым к выступлению. Неожиданно в 7 часов утра, за полчаса до артподготовки для советского наступления, румынская артиллерия начала активно обстреливать позиции Восточного сектора. «Огонь сильный, а тут еще туман. Перемешался с дымом, и получилась такая завеса, что дышать тяжело. Снаряды рвутся и впереди, и в глубине, за второй траншеей… Обстрел рубежей Восточного сектора, внезапно начавшийся за тридцать минут до нашей артподготовки, заставил каждого из нас задавать себе такие вопросы. Наш огонь все нарастал, и вражеские пушки постепенно смолкали»[276].

Были и еще неожиданности, что могли сорвать операцию. «С десантом до конца операции не было связи! Рации безмолвствовали… В душу закрадывались сомнения об успехе», – писал Г.П. Софронов. Начинать операцию, не получив известий о десанте, было рискованно. Посылаемые моряками к Григорьевке связные катера возвращались обратно из-за сильного обстрела с берега. Только к вечеру 22-го, через авиацию, одесский штаб выяснил, что десант прошел успешно. А на рассвете 23-го к берегу у Чебанки прорвался морской охотник с группой связистов 421-й стрелковой дивизии и разведчиков штаба OOP, вскоре с десантом была налажена постоянная связь Одессы и Севастополя через эсминцы[277].

421-я стрелковая дивизия наступала силами 1330-го и 54-го стрелковых полков через кукурузные поля, в направлении совхоза имени Ворошилова, Александровки, Болгарки. В обороне находилась группировка противника в составе 15-й пехотной дивизии, 1-й кавбригады и 13-го отдельного пулеметного батальона. К 10 часам утра 421-я дивизия вышла на рубеж: западная окраина Фонтанки – совхоз «Ильичевка» – шоссе Одесса – Николаев.

Советское наступление стало неожиданностью для 22-го румынского пехотного полка. Один из батальонов этого полка потерял командование и поддался панике, потянув за собой другие подразделения. Румыны отступили на южные окраины села Кубанка, сломав всю линию обороны 5-го корпуса, который был вынужден отвести свою 15-ю пехотную дивизию. Румынские солдаты 15-й пехотной дивизии находились на передовой начиная с июля и нуждались в отдыхе и реорганизации. В конце сентября они ожидали своей замены и подхода новых подкреплений 1, 2 и 18-й пехотных дивизий.

157-я стрелковая дивизия наступала пятью батальонами 716-го и 633-го стрелковых полков (3-й батальон 633-го полка прибыл в Одессу лишь утром 22 сентября и в этот день не смог принять участия в боях, а 384-й полк находился в армейском резерве). Дивизии противостояли 13-я румынская пехотная дивизия и отдельный пулеметный батальон. Главный удар 157-я стрелковая дивизия наносила на своем левом фланге в направлении Гильдендорфа и совхоза «Ильичевка». Наступление дивизии поддержали 30 танков и бронепоезд. На участке 157-й стрелковой дивизии было сконцентрировано большое количество артиллерии – 10 орудий на 1 км фронта.

Путь наступающим дивизиям преграждали вражеские дзоты, окопы, проволочные заграждения… Но неприятельские войска не смогли устоять перед сильным натиском советских дивизий, и вскоре их сопротивление было сломлено. Бросая на поле боя убитых и раненых, вооружение, боеприпасы, снаряжение, противник начал беспорядочное отступление в Северном направлении. Дивизия Томилова, присланная Ставкой, оказалась одной из лучших, действительно ударной силой. На левом фланге 157-й стрелковой дивизии наступление пошло быстрее, чем на других участках. Главный удар – на север, на Гильдендорф наносился 716-м стрелковым полком В.А. Соцкова, бронепоездом и ротой танков. 633-й стрелковый полк дивизии с еще одним танковым взводом успешно продвигался справа от железной дороги к совхозу «Ильичевка». 716-й стрелковый полк дивизии Томилова, вырвавшийся вперед, к 13 часам занял Гильдендорф, а 633-й стрелковый полк – совхоз «Ильичевка».

Правый фланг наступающих значительно отставал от левого. На участке 421-й стрелковой дивизии, у Фонтанки, где располагались доты противника, наступление было временно приостановлено. Повторные атаки не приводили к успеху. У шоссе Одесса – Николаев, между дорогой и побережьем, батальон осиповского полка вынужден был залечь перед проволочным заграждением, что прикрывались сильным пулеметным огнем. Проволоку рубили лопатками, набрасывали на нее бушлаты и телогрейки. Ценой больших жертв и героизма Фонтанка к 10 часам утра была очищена от врага. Полк Осипова был задержан у укрепленной противником высоты 58,0 и у соседнего агрокомбината.

В 13.30 командарм признал необходимым временно приостановить наступление. Вследствие неравномерного продвижения войск на соседних участках между частями образовались большие разрывы. Некоторые командиры, увлекшись преследованием противника, утеряли контакт с соседом, не успевали выдвигать на новые позиции артиллерию, переносить командные пункты, линию связи. Во второй половине дня румынское командование стало спешно перебрасывать в район боев части резерва и части, снятые с других участков фронта. Авиация противника начала усиленную бомбардировку порта и кораблей, поддерживавших огнем артиллерии наступавшие войска.

После того как через три часа полки 157-й стрелковой дивизии возобновили атаки, 716-й стрелковый полк продвинулся далеко вдоль Куяльницкого лимана, а затем повернул к центральному участку полосы контрудара. Преследуя противника, дивизия Томилова, через два часа после возобновления атак, вышла на рубеж хутора Шевченко и расположенных к востоку от него высот.

К этому времени между 633-м стрелковым полком и его правым соседом образовался большой разрыв, который следовало ликвидировать как можно быстрее. В 23.00 войскам передали боевое распоряжение, где указывалась новая линия обороны. Она начиналась по ту сторону Большого Аджалыкского лимана за Новой Дофиновкой (удерживать Старую Дофиновку и Чебанку, через которые прошел десант, задача не ставилась) и пролегала севернее Александровки и Гильдендорфа, сохраняя между лиманами дугообразную форму прежнего переднего края. С возобновлением наступления 412-я стрелковая дивизия захватила агрокомбинат и высоту 58,0. После этих локальных побед румынские части на правом фланге обратились в бегство.

В течение всего дня наступления авиация поддерживала атаки советских войск. С 16.15 до 18.50 десять истребителей штурмовали живую силу и пулеметные гнезда противника в лощине западнее Александровки. В то же время румынские летчики соединения GAL совершили 71 вылет и сбросили 32 т бомб на наступающие советские войска. К исходу дня румынскому командованию удалось приостановить наступление 157-й стрелковой дивизии, большую активность начала проявлять вражеская авиация. При активной поддержке огня корабельной артиллерии, бомбардировочной и штурмовой авиации части Восточного сектора к исходу дня выполнили поставленную задачу. Как утверждают донесения, из контрудара 157-я стрелковая дивизия вышла с минимальными потерями: 19 убитых, 237 раненых. Несравненно большие потери были у 421-й. Полк Осипова вышел к Александрова и Вапнярке, где в районе совхоза имени Ворошилова около 6.00 23 сентября встретился с моряками из 3-го полка морской пехоты.

С наступлением темноты 22 сентября 157-й стрелковой дивизии было приказано прекратить преследование неприятельских частей. Утром 23-го такой же приказ получила и 421-я стрелковая дивизия. Части стали закрепляться на достигнутых рубежах между Большим Аджалыкским и Куяльницким лиманами – рубежах, за которые шли ожесточенные бои в конце августа 1941-го.

Войскам левого фланга 4-й румынской армии было нанесено серьезное поражение. Враг потерял около 5 тыс. солдат и офицеров убитыми и ранеными, до 200 румынских солдат сдались в плен. Были разгромлены незадолго до этого пополненные 13-я и 15-я румынские пехотные дивизии, причем 13-я пехотная дивизия понесла такие потери, что в дальнейших боевых действиях под Одессой практически не участвовала.

Впоследствии румынский Генштаб провел тщательное расследование «тактического кризиса» (так был назван успех советского наступления в Восточном секторе). По итогам расследования было установлено, что 4-й армейский корпус 21–22 сентября проигнорировал приказ командования 4-й армии о сдерживании противника. 5-й армейский корпус с 13-й дивизией (правый фланг) и 15-й дивизией (левый фланг) действовали на слишком широком фронте между Куяльницким лиманом и Черным морем, несмотря на то что 13-я дивизия имела в своем распоряжении лишь четыре батальона, она держала участок фронта протяженностью в 10 км.

Наши войска и десантники захватили большие трофеи, в том числе 33 орудия разных калибров, включая тяжелые орудия, обстреливавшие город и порт, 110 пулеметов, 30 минометов, 1100 винтовок и автоматов, 13 500 мин и ручных гранат, 3000 снарядов, много военного снаряжения. В некоторых документах указываются и 6 трофейных танков… Успех контрудара сыграл огромную роль в укреплении боеспособности частей Приморской армии и поднял боевой дух защитников Одессы.

В связи с тем, что в Западном и Южном секторах противник 22 сентября пытался контратаковать, командование OOP прекратило наступление в Восточном секторе. К тому же наступать дальше, в глубь румынского тыла, означало расширять еще больше фронт Восточного сектора, рубежи которого было уже нечем удерживать.

В то же время Григорьевский десант показал, то советские войска не накопили еще опыта наступательных действий, не везде активно велась разведка, плохо прикрывались стыки между частями, наступавшим не удалось окружить и пленить сколько-нибудь значительные силы противника.

Десант показал, что слишком частое и яркое освещение берега от взрывов осветительных снарядов может демаскировать как корабли, так и высадку частей, что корабли были недостаточно прикрыты силами истребительной авиации.

22 сентября румынское командование начало спешную переброску резервов на Восточное направление, опасаясь, что наше наступление там будет продолжаться. В то же время атаки врага в других секторах обороны не прекращались. Советским войскам Восточного сектора (в основном 421-й стрелковой дивизии) было передано боевое распоряжение удерживать новую линию обороны: восточная сторона Большого Аджалыкского лимана за Новой Дофиновкой – Александровкой – Гильдендорфом. После десантной операции в ночь на 23 сентября в войсках OOP была произведена перегруппировка сил. За 21–24 сентября Приморская армия получила с Большой земли 15 новых маршевых рот (3500 бойцов).

Частям наиболее боеспособной 157-й стрелковой дивизии, за исключением 716-го стрелкового полка, оказавшегося в оперативном подчинении командира 421-й стрелковой дивизии, было приказано начать с утра 23 сентября переброску в район Нерубайского и Усатово, чтобы занять рубежи в Западном секторе. Там же оказался танковый батальон 157-й стрелковой дивизии (15 танков) и 422-й артполк. 3-й полк морской пехоты поступал в распоряжение командира 421-й стрелковой дивизии и занял позиции у Новой Дофиновки, рядом с полком Осипова. В то же время 54-й Разинский стрелковый полк возвращался в 25-ю Чапаевскую стрелковую дивизию.

Приморская армия готовилась к контрудару в Западном и Южном секторах. Замысел сводился к тому, чтобы разгромить румынскую группировку в районе Ленинталь – Петер – сталь, вклинившуюся в советскую оборону на левом фланге, выходом на прежний рубеж улучшить позиции и таким образом лишить противника возможности обстреливать Одессу с юго-запада. Выполнить эту задачу предполагалось силами трех стрелковых дивизий – 157, 95 и 25-й. 157-я стрелковая дивизия выдвигалась на передний край, сменив на позициях 90-й полк 95-й стрелковой дивизии и 2-й батальон 54-го полка 25-й стрелковой дивизии, которые были выведены в район западнее Большой Фоминой Балки.

Генерал Т. Коломиец в своих воспоминаниях писал, что во время Григорьевского десанта и наступления в Восточном секторе в Южном секторе обороны также был проведен контрудар на Фрейденталь силами 287-го стрелкового полка подполковника Захарова и резервного дивизиона, с задачей захвата дальнобойной батареи противника и господствующих высот. Рота автоматчиков лейтенанта Хмары смогла захватить несколько орудий[278].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.