Глава 33. Из тьмы к свету

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 33. Из тьмы к свету

Мы с Максом Сисулу подали в суд за диффамацию на несколько южноафриканских газет, объявивших, что мы находимся под следствием в связи с возможными махинациями при госзакупках оружия. Газета «Бизнес Дей» первой напечатала статью под заголовком: «Названы высокопоставленные члены АНК, имеющие отношение к выявленным нарушениям при закупках оружия на 43 миллиона». И если кто-то из названных признался, то в обвинениях в адрес Макса Сисулу и меня не было ни слова правды. Наше достоинство было восстановлено, когда все эти газеты дезавуировали свои обвинения и напечатали на первых страницах извинения. Неназванный информатор газеты «Бизнес Дей» исходил всего-навсего из безобидного запроса, направленного из прокуратуры парламентскому секретарю, в котором просили подтвердить должности, занимаемые нами и другими людьми, имевшими отношение к комитету по обороне.

Средства массовой информации играют ключевую роль в разоблачении коррупции, но делать это обязаны с должной осторожностью и ответственностью. Правительство АНК ясно дало понять, что не будет способствовать приобретению богатства, власти или благ грязным путем. Те, кто сбился, пусть не ждут прощения из-за своих прежних боевых заслуг. Закон будет соблюдаться.

Старые товарищи неизбежно уходили. Альфред Нзо, Соня Бантинг, Фред Карнесон, Гован Мбеки, Уольфи Кодеш, Джо Модиее, Джек Саймонс, Стив Тшвете, Расти Берштейн и другие были детьми великой борьбы, освещённой их одарёнными жизнями.

Моя мать покинула мир в 94 года. Я благодерен ей и отцу, научившим меня уважать всех людей. На похоронах я прочитал молитву Kaddish, что не смог сделать, когда умер отец. Я был тогда в изгнании.

Всю свою сознательную жизнь я не считал, что еврейское происхождение обязывает меня безусловно поддерживать государство Израиль. Со времён вступления в освободительную борьбу я рассматривал идею моноэтнического, чисто еврейского государства чем-то родственным апартеиду и несправедливостью по отношению к палестинскому народу. Введение особых прав для евреев обрекает неевреев на статус недочеловеков и попахивает расовой классификацией апартеида. Израиль образовался как государство переселенцев путем насильственного изъятия земли у народа, который жил здесь веками. Джон Роуз, мой лондонский друг, остроумно сложил название «государство-грабитель». И если уж выбирать высказывание, наилучшим способом описывающее происхождение конфликта, то, по-моему, это слова двух раввинов из Вены. В 1897 году, вскоре после организационного съезда сионистов, состоявшегося в Швейцарии, в Базеле, они посетили Святую Землю, чтобы оценить пригодность Палестины, как предполагаемого местоположения еврейской родины. «Невеста прекрасна, — телеграфировали они, — но она замужем за другим».

Исходная причина конфликта состоит в том, что отцы-основатели Израиля и его сегодняшние лидеры решили насильственно поменять мужа методом свадьбы под винтовочным дулом. Кровавая борьба за невесту продолжается и жертв никогда нельзя морально поставить на одну доску с теми, кто нарушил их права.

Многим евреям, с учетом их эмоциональных связей с Израилем, кошмара нацистского уничтожения евреев и угрозы существованию Израиля, очень трудно с этим согласиться. И если доводы к восстановлению библейской Палестины в качестве еврейского государства сионистам могут казаться убедительными, то Эрик Фромм, известный еврейский мыслитель, лучше всех охарактеризовал абсурдность этой идеи: «Если все нации внезапно заявят права на те земли, где 2000 лет назад обитали их предки, то этот мир превратится в сумасшедший дом».

Вполне естественно, что согнанные с земли палестинцы будут стремиться к сопротивлению. Отказ удовлетворить их справедливые жалобы, подавление согласно доктрине насильственной сегрегации, коллективные наказания, унижение и применение грубой силы порождают только растущее сопротивление — как это и показала борьба за свободу в Южной Африке. Поэтому в Израиле мир увидел, как государство, обещавшее «вспыхнуть лучом света среди всех наций», опускается до мрачных глубин самых жестоких колониальных тираний. Сюда относятся тотальное нарушение прав человека; высокомерное нарушение международных законов и драконовские меры типа комендантских часов и осад, превращающих жизнь всего населения в сплошной кошмар; бесчисленные контрольно-пропускные пункты с преградами непреодолимыми для беременных женщин и больных; снос домов бульдозерами; бомбёжки и ракетный обстрел населённых пунктов; разрушение городов и лагерей беженцев; стрельба по детям; леденящие кровь внесудебные казни, когда не различают мишень и его семью. Архиепископ англиканской церкви в Кейптауне Нджонгонкулу Ндонгане после визита в Святую Землю сказал, что на фоне страданий палестинского народа времена апареида выглядят детским садиком.

С архиястребом Ариелем Шароном у руля ситуация ухудшилась до небывалого предела. Пытаясь решить проблему военной силой, он несёт тягчайшую ответственность за гибель и израильтян, и палестинцев.

«Палестинцев надо бить и бить очень больно, — тупо бушевал он. — Мы должны наносить им потери, жертвы, чтобы они почувствовали дорогую цену».

И хотя внимание общественности часто отвлекалось на отчаянные взрывы с самопожертвованием смертников и на нападения на невинных гражданских лиц — я призывал понять причины этой проблемы. В письме в «Бизнес Дей» я писал, что Израиль может извлечь урок из преобразований в Южной Африке, и предупреждал, что если правительство не перестанет действовать безответственно, последствия могут быть самыми невообразимыми. Письмо было напечатано за день до 9 сентября, когда были атакованы башни-близнецы в Нью-Йорке. В следующем месяце я участвовал в парламентских дебатах и осуждал неподатливость Израиля. Вместе с другими депутатами от АНК я заявлял, что только справедливое соглашение, выработанное в доброжелательных переговорах, прекращение жестокой оккупации и признание права палестинцев на самоопределение согласно резолюциям ООН прекратят насилие и обеспечат мир и безопасность и для Израиля, и для Палестины.

В ходе этих обсуждений мне досталось больше оскорблений и грязи от некоторых группировок еврейского сообщества, чем от белых южноафриканцев в годы апартеида. Я говорил, что быть евреем не означает автоматически быть сионистом или безрассудным сторонником Израиля. А критика Израиля не означает антисемитизм. Наследие Холокоста сделало в мире слишком многих людей горестно молчаливыми по отношению к преступлениям Израиля. Поскольку Израиль претендует на то, чтобы представлять евреев везде, я присоединился к евреям-единомышленникам всего мира, заявляющим, что Израиль, подавляя народ Палестины, не имеет права действовать от нашего имени. Как человеческое существо, я обязан высказать это, а как еврей — обязан вдвойне.

Группа из 300 южноафриканцев еврейского происхождения подписала составленную нами с активистом АНК Максом Озинским «Декларацию совести». Мы подчеркнули ширящийся по всему миру призыв к Израилю вывести войска с оккупированных территорий и возобновить переговоры о мирном урегулировании. Практически все подписашие участвовали в борьбе против апартеида. Кое-кто хотел бы назвать декларацию словами: «Не от моего имени».

Нас отлучили от церкви ортодоксальные раввины Южной Африки и постарались искусать большинство публицистов еврейского сообщества. Мы ожидали противостояния, но не такого яда и искажений, которые были извергнуты на нас. Всё это почти целиком имело личный характер и не затрагивало поднятых нами проблем. Председатель Еврейской коллегии представителей обвинил меня в незнании и политической ангажированности. И это было мягко в сравнении с теми, кто оскорбительно лепил нам ярлыки предателей, евреев-самоненавистников и антисемитов. Главный раввин отлучил нас как еврейских отщепенцев, да ещё и подчёркивалось, как будто это было необходимо, что мы в этом сообществе — небольшое меньшинство.

В число отверженных входили Надина Гордимер, ведущая писательница страны и Нобелевский лауреат; Деннис Голдберг, приговорённый к пожизненному заключению вместе с Нельсоном Манделой; Лиля Бетлехем, дочь президента Еврейской коллегии представителей; политаналитики — такие, как Стивен Фридман и Антон Харбер; учёные, госслужащие, художники — и среди прочих известный мастер плаката Запиро.

Что касается отрицания нас, как меньшинства, то к этому мы уже привыкли, как белые противники апартеида. Кроме того, я отвечал, что разве не предполагается, что евреи должны действовать «как дрожжи для хлеба» — библейской фразой о немногих избранных, которые должны показывать человечеству правильный путь?

В Лондоне либеральный раввин д-р Давид Голдберг вверг всех в оцепенение, назвав Израиль «последней в мире колониальной державой». И всё же Коллегия представителей британских евреев заявила, что он имеет право высказать свое мнение. Я написал в южноафриканскую Еврейскую коллегию представителей письмо с предложением им занять такую же позицию.

Когда некоторые из моих критиков требовали моей отставки и вопрошали, чего это министр водного и лесного хозяйства верховодит в иностранных делах, я отсылал их к израильской политике лишения палестинцев равной доли воды и варварского уничтожения кормящих их оливковых и цитрусовых рощ. Особенно отвратительной была практика высаживания лесов, чтобы скрыть местоположение сотен палестинских селений, уничтоженных после 1948 года — года независимости Израиля и начала им этнических чисток. На западном берегу реки Иордан израильское правительство половину всей воды отводило одной десятой населения — незаконным еврейским поселенцам.

Если наши оппоненты обвиняли нас в том, что наши позиции подпитывают антисемитизм, то ровно наоборот было с мусульманами и христианами, присоединявшимися к протестам группы «Не от моего имени». В Кейптауне на митинге солидарности с Палестиной, куда пришли тысячи мусульман, моему выступлению устроили продолжительную овацию. Где бы я ни появлялся, мусульмане пожимали мне руку и говорили, то мы с Максом Озинским заставили изменить утверждающееся у них стереотипное мнение, что евреи — бессердечный народ.

Далла Омар, мой коллега и министр транспорта, посещавший со своей женой Фаридой многие наши мероприятия, заявил, что наша позиция напомнила ему «о маленькой группе белых, выступавших против апартеида».

Важную инициативу проявил президент Мбеки, став устроителем четырёхдневного лагеря возле Кейптауна в январе 2002 года. Туда приехали представители переговорной группы с сорванных переговоров в Осло — израильтяне и палестинцы. Они встретились с лидерами эпохи апартеида и с руководителями АНК, обсуждая, какие уроки можно извлечь из достигнутого у нас соглашения. Гости были поражены тем, что Мбеки изыскал возможность работать с ними все дни. Палестинскую делегацию возглавлял Саиб Эрекат, один из главных представителей Ясира Арафата на переговорах, а израильскую — Ёсси Бейлин, бывший министр юстиции в лейбористском правительстве. Присутствовавший там Аврам Бург, спикер Кнессета, воследствии описывал Израиль как «провалившееся общество», опирающееся «на подмостки коррупции и на подпорки угнетения и несправедливости». Относительно смертников он заявил, что «они отправляются к Аллаху в наших местах отдыха, потому что собственная жизнь у них превращена в пытку». Всё должно быть по-другому, настаивал он, и «морально необходимо кричать об этом». Он обращался к еврейской диаспоре, как и к Израилю, «позаботиться об этом и высказаться вслух».

Возвращаясь к высказыванию венских раввинов, единственным реальным решением может быть только такое, когда невеста отойдет обоим героям. Будет ли это в виде двух независимых международно-признанных государств или в виде одного двухнационального государства — это решать израильтянам и палестинцам. Но это единственный путь из мрака конфликта на белый свет. Однако желают ли сегодняшние властители из Ликуда или из Лейбористской партии по-настоящему найти решение? И ООП, возглавляемая Арафатом, и арабские государства несколько раз уведомляли о готовности признать право Израиля на существование. Можно было бы подумать, что Израиль давным-давно должен был ухватиться за такую золотую возможность выйти из тупика.

К несчастью, большинство израильских лидеров хотят либо загнать палестинцев в пятнышки бантустанов, либо вообще реализовать «окончательное решение»: очистить Святую Землю от палестинцев по этническому признаку.

Хотя между мной и главным раввином Сирилом Харрисом была вражда, но секиру сменила оливковая ветвь, даже если мы не примирили свои противоположные взгляды. Мы встретились на праздновании 85-летия Нельсона Манделы в июле 2003 года. Жена раввина, Энн, ответила на мой взгляд дружеской улыбкой, что помогло взломать лёд, и мы с ним дружелюбно поговорили и обменялись рукопожатием.

Когда в мае 2002 г. Уолтер Сисулу покинул нас, АНК поручил мне выступить на мемориальной службе в Соуэто. В воспоминаниях о нём на ум приходили такие человечские качества, как доброта и скромность, мягкость и доступность. Эти слова вертелись в голове, когда я ехал на место прощания. Но по пути я прочел колонку в «Бизнес Дей», написанную Ксолелой Мангку. В ней критиковались опубликованные богослужения, из которых следовало, что другие наши лидеры тупо упрямы, бездушны и безжалостны. Это заставило изменить речь.

Моё выступление было построено на воспоминаниях. Впервые я увидел Сисулу в 1962 году на подпольной встрече и АНК вблиз гроутвилльской фермы вождя Альберта Лутули, когда мы готовились к вооружённой борьбе. Он был тихий и спокойный и на пару с Мозесом Котане они вели встречу и формулировали жёсткую стратегию будущих событий. На встрече всю ночь председательствовал Лутули. Перед тем, как разойтись, Лутули попросил Сисулу поблагодарить от нашего имени хозяина домика.

Ещё одна история из периода эмиграции. Мы с товарищами Сисулу дядей Джейби Марксом и Думой Нокве блаженствовали в Дар-эс-Саламе, а руководящая группа Манделы — Сисулу страдала на острове Роббен. И за кружкой холодного пива они рассказывали, как Сисулу был главным исполнителем их плана добыть спиртное, продававшееся в апартеидной Южной Африке только белым.

Дело было в долгих автомобильных поездках, когда они активно создавали АНК, и они предпочитали брать с собой Сисулу. Его жена, Альбертина, всегда старалась дать ему с собой хороший padkos (дорожный паёк) и термос с чаем. Дядя Джейби и Дума присоединялись к еде, но не хотели чая. И вот подъехав к автозаправке и увидев ларек с выпивкой, они обратились к Сисулу. В магазинчике, где спиртное понемногу продавали только цветным, но не чёрным, Сисулу с его светлым цветом кожи мог представиться человеком смешанной расы.

И хотя он был абсолютным трезвенником, Сисулу послушно подчинялся. Было очень показательно, что, несмотря на свое старшинство и руководящее положение, он готов был исполнять и такие поручения. Его раздражало, что ему положены привилегии, которых лишены его товарищи.

Как весьма многим, мне очень помогали мудрые советы Сисулу, получаемые после выхода его из тюрьмы. Я напомнил о первом сборе Национального исполкома АНК, проведённом в Соуэто — в июне 1990 г., через несколько месяцев после снятия запрета с АНК. За утренним чаем я увидел, что Сисулу и ещё несколько человек приютились в том месте, где зимнее солнце пригревало стену дома. Старые тюремные сидельцы, они хорошо знали такие тепленькие местечки. А я, выйдя на холод, вспомнил, конечно, как мы школьниками в Йоханнесбурге, зимой вели себя точно так же. Когда я подошёл поговорить с Сисулу, все места у теплой стены были заняты. Но он потеснился и пригласил меня прижаться к стене рядом с собой. Этот момент запомнился мне навсегда. Вся жизнь Уолтера Сисулу, сказал я собравшимся, состояла в том, чтобы вести людей из холода к теплу и свету, помогать им распрямиться.

В 2004 году мы подходим к десятилетию свободы и демократии и правительство АНК стремится именно к этим же целям. Прогресс Южной Африки светит в мире, как маяк надежды.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.