Лейб-гвардии Московский полк

Лейб-гвардии Московский полк

Старшинство – с 1811 г.

Права Старой гвардии – с 1817 г.

Прикладной цвет – алый.

Внешность – рыжие с бородами.

Полковой храм – церковь Михаила Архангела лейб-гвардии Московского полка (1905–1906 гг., арх. А. Г. Успенский; Большой Сампсониевский пр., 61). Снесена.

7 ноября 1811 г. – сформирован из 2-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка как лейб-гвардии Литовский полк, под этим названием участвовал в Отечественной войне 1812 г., получив боевое крещение в Бородинском сражении (в каре на Семеновских высотах, под интенсивным артиллерийским огнем, отражая атаки французской тяжелой кавалерии, полк потерял больше половины личного состава). В 1813–1814 гг. участвовал в боях при Люцене, Бауцене, под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом и Парижем.

12 октября 1817 г. переименован в Московский лейб-гвардии полк, на основе его 3-го батальона в Варшаве сформирован новый Литовский лейб-гвардии полк.

14 декабря 1825 г. 800 солдат полка, по агитации штабс-капитана лейб-гвардии драгунского полка Александра Бестужева, отказались принимать присягу. Первыми из мятежных частей выступили на Сенатскую площадь под командованием Александра Бестужева и двух собственных штабс-капитанов, Михаила Бестужева и Дмитрия Щепина-Ростовского. При этом Щепин-Ростовский нанес сабельные удары командиру полка барону Фредериксу, а также его заместителям – полковнику Шеншину и подполковнику Хвощинскому.

В результате подавления мятежа артиллерийским огнем погибли 93 рядовых.

В начале 1826 г. из нижних чинов и офицеров гвардии, «невольно впавших в проступок», сформировали лейб-гвардии Сводный полк. В конце зимы 1826 г. полк отправили на Кавказ для участия в отражении нападения персов, чтобы «смыть вину кровью». В самом конце 1828 г. полк вернулся в Санкт-Петербург, и его батальоны присоединили к своим полкам.

1827 г. – война с Персией.

1828–1829 гг. – война с Турцией.

1830–1831 гг. – подавление Польского восстания.

1914–1918 гг. – Первая мировая война. Понес тяжелые потери в боях на Мазурских болотах.

1918 г. – полк расформирован.

Памятник лейб-гвардии Литовскому полку от лейб-гвардии Московского полка. Сооружен в 1912 г., архитектор неизвестен. Расположен южнее деревни Семеновское слева от дороги, ведущей на железнодорожную станцию Бородино. Памятник представляет собой четырехгранный обелиск розового гранита, сужающийся кверху. На вершине монумента – бронзовый двуглавый орел с короной. На одной из граней постамента высечены слова из рапорта генерала П. П. Коновницына М. И. Кутузову: «…полки Измайловский и Литовский в достопамятном сражении 26 августа покрыли себя вечной славою».

Памятник в Болгарии. Двухметровый чугунный крест, у подножия которого находится плита с надписью: «В память 28 солдат и унтер-офицеров лейб-гвардии Московского полка, павших за освобождение Болгарии в бою близ Арабконака 21 ноября 1877 года».

Дислокация

1817–1890 гг. – Санкт-Петербург, казармы местных войск (наб. р. Фонтанки, 90);

1890–1918 гг. – Санкт-Петербург, собственные казармы (Б. Сампсониевский пр., 59–63).

Рекрута и негодяи

«Бо?льшую часть XVIII в. действительная служба русских солдат была пожизненной. С 1793 г. ее ограничили 25, с 1834–20, а с 1855 г. – 12 годами. Все мужчины, попавшие в солдаты, переходили в военное сословие. Сюда же записывались их жены и дети, если таковые имелись. Например, в 1678 г. к военному сословию принадлежало около 420 тыс. человек обоего пола; в 1858–3 млн 767 тыс., а в 1870 г. их число приблизилось к 4 млн. При этом в регулярной армии и на флоте в эти годы служило еще, соответственно, 80, 927 и 704 тысячи солдат и матросов. Таким образом, например, в 1858 г. военное сословие (т. е. находящиеся в строю и отставные воины, их жены и дети) составляли 8 % всего русского населения. А всего с 1699 по 1858 г. в солдаты только из крестьян было взято около 7,6 млн человек. Кроме того, наборы рекрутов производились и из среды горожан и духовного сословия. В 1874 г. введена всеобщая воинская повинность, и военное сословие просто перестало существовать. Но о том, как много россиян побывали на службе в качестве солдат, сегодня напоминает распространенность фамилии Солдатов. Только в Москве проживает более 1300 семей с этой фамилией. Вообще же число фамилий, образованных от этого названия, гораздо больше».[46] А если мы вспомним другие «солдатские фамилии»: Вахмистровы, Драгуновы, Фурлетовы,[47] Бомбардовы, Стрелковы, Мушкетовы, Матросовы и пр., то это число многократно увеличится.

Это, так сказать, фамилии, чье родство с армией бесспорно, а есть иные, но тоже «военные». Начнем с немецкого слова «солдат», что в точном переводе означает «наемник». Русские солдаты наемниками не были. Военная служба начиналась со слова с французского «рекрут», т. е. «годный». Было еще слово «кантонист» – в переводе, опять-таки, с немецкого «военнообязанный», если это был солдатский сын. В противоположность этим наименованиям возникло русское слово, ставшее ругательством, «негодяй», т. е. негодный к службе в армии.

У одной из распространенных русской фамилии Новиков – тоже военное происхождение. Новик – подросток из дворян, детей боярских и городовых казаков в России в XVI–XVII вв., поступивший на военную службу в 15–18 лет и впервые внесенный в Десятни.[48]

Были и другие фамилии, происходившие из солдатских прозвищ и, казалось бы, не имеющих к армии отношения, например, фамилия Гуськов. В пехоте в суворовские времена прозвище «гусек» носил молодой солдат, учившийся ходить строевым шагом.

Вопреки закону о запрещении солдатам жениться исполнялся этот закон далеко не всегда. Во-первых, большинство рекрутов ко времени призыва были женаты. Тогдашние люди, особенно «из простого звания», женились очень рано. «Ваня моложе был меня, мой свет, а было мне тринадцать лет», – рассказывает няня Татьяне в Пушкинском «Евгении Онегине». Но и в более поздние времена браки были ранними. Знаменитый Козьма Крючков, первым из казаков получивший Георгиевский крест в Русско-германской войне, пошел на службу в 21 год будучи женатым человеком – отцом двоих детей.

В державе православной разлучать, «рушить» семью считалось смертным грехом, потому вскоре за новобранцем собиралась в город и солдатка с детьми. Солдатские семьи поселялись в слободах и составляли необходимый штат полковой обслуги – прачки и маркитантки. Вели подсобное хозяйство: огороды и держали скотину. Да как же могло такое быть при крепостном праве? В том-то и дело, что, становясь солдатом, вчерашний крепостной получал личную свободу себе, жене и своим потомкам. Если он погибал, то его вдова и потомки все равно оставались свободными.

Солдаты, отслужившие половину срока, именовались «стариками». Могло случиться, что «сданный в рекрута» в семнадцать лет «старик» именовался почтительно «дядя». «Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французам отдана», «дядя» мог быть моложе призванных тридцатилетних,[49] как теперь говорят, «салаг»-новобранцев.

Всех, получивших награды, звали кавалерами. Отсюда фамилия Кавалеровы. Причем эта почетная фамилия отменяла или заменяла ту, с какой солдат служил прежде. Вообще бывало, что командиры меняли солдатам фамилии[50] «за заслуги», так, рядовой Синица за храбрость по приказу А. В. Суворова стал Орловым! И т. п.