Глава шестая. ПАВЕЛ ИГНАТЬЕВ В ПАРИЖЕ

Глава шестая. ПАВЕЛ ИГНАТЬЕВ В ПАРИЖЕ

Прибыв в Париж в качестве представителя разведслужбы Юго-Западного фронта, Павел Игнатьев на первых порах столкнулся с немалыми трудностями в работе. Ознакомившись с обстановкой, П. Игнатьев решил создать зарубежную агентурную сеть, которая состояла бы из ряда центров и многих самостоятельных организаций. Согласно законам конспирации, эти организации не должны быть связаны друг с другом, а о существовании одного центра не было бы известно руководству другого центра. Кроме того, П. Игнатьев решил не использовать профессиональных разведчиков для создания агентурной сети, что, впрочем, было его ошибкой.

В 1916 году на помощь Павлу Алексеевичу штаб Юго-Западного фронта направил в Париж штабс-ротмистра Георгия Трубникова и младшего урядника Виктора Франка. Г. Трубников занимался агентурной разведкой, поддерживал конспиративные связи с агентурой, а также вел шифровальное дело и заведовал канцелярией бюро русской военной разведки в Париже. В. Франк вел досье по австро-венгерской, турецкой и болгарской армиям, разрабатывал донесения, получаемые от агентуры Юго-Западного фронта.

Для выполнения стоящих перед ним задач П. Игнатьев создал ряд разведывательных организаций, работавших на штаб Юго-Западного фронта.

Организация № 1

Возглавлял эту организацию Аркадий Михайлович Гартинг. Ему удалось привлечь к сотрудничеству с русской военной разведкой одну румынку, которую в своих мемуарах П. Игнатьев означает буквой Б. Румынка принадлежала к высшему свету Бухареста, была очень красивой, изящной и умной. В прошлом она была женой офицера, однако овдовела и в марте 1915 года проводила время на модном швейцарском курорте в Сент Морице, где поддерживала обширные знакомства.

Однажды к ней обратился один из поклонников румынки, который попросил ее принять под свое крыло молодую чешку, жену его полкового товарища, которая прибыла в Швейцарию на лечение от чахотки и чувствует себя неуверенно, поскольку никого здесь не знает. Румынка с удовольствием познакомилась с этой женщиной, которая в воспоминаниях П. Игнатьева проходит как «госпожа С.», и вскоре они подружились. Чешка рассказала, что ее муж — весьма крупный промышленник, имеет несколько заводов и, вероятно, имеет какое-то отношение к чешскому национальному движению. Поскольку чех находится под подозрением австрийских властей, он, чтобы спасти свое имущество от конфискации, был вынужден пойти на военную службу в качестве картографа австро-венгерского Генштаба. Поскольку в этот период намечалось наступление Русской армии в районе Львова, П. Игнатьев заинтересовался чешкой. Он направил в Швейцарию А. Гартинга с заданием попытаться через него выйти на чешку.

Прибыв в Сент Мориц, А. Гартинг познакомился с ней за чаем в салоне румынки, представившись коммерсантом. Вскоре Гар-тингу удалось завербовать чешку от имени русской военной разведки. Он дал ей поручение получить от мужа карту с нанесенным на ней расположением австро-венгерских войск в районе Львова. Женщина охотно согласилась выполнить задание, поскольку симпатизировала чешскому национально-освободительному движению, которое, как известно, пользовалось поддержкой со стороны России.

Возвратившись из поездки в Прагу, она известила Гартинга условным письмом о выполнении задания. П. Игнатьев решил лично выехать в Швейцарию для встречи с чешкой. Предоставим снова слово П. Игнатьеву.

«— Каков же результат вашей поездки?

— Вы будете довольны.

— Поздравляю вас, мадам, и благодарю! Расскажите все поподробнее.

Мадам С. сообщила мне, что ее муж, немедленно извещенный ею о задании, с энтузиазмом согласился. Однако несколько дней размышлял, понимая, какой серьезной опасности подвергается его жена, и, не зная, как ей помочь. Кроме деталей, которые можно передать устно, существовали другие тонкости — планы укрепленных сооружений, которые требовали изложения на бумаге. Проверки на границах были так строги, что тайно провести даже малейший клочок бумаги казалось невозможным. Сожалея о своем бессилии, муж этой дамы собирался уже отказаться от предложенного дела. Но однажды утром после очередного разговора с женой ему пришла в голову гениальная идея. Попросив мадам С. собраться в дорогу, он за два часа до отъезда нарисовал на подошвах ее ступней план укреплений Львовских оборонительных линий.

— На границе, — продолжала мадам С., — меня раздели, были проверены даже пуговицы моего манто: обыскали всю с головы до ног, но я стояла на ногах, и никому не пришло в голову посмотреть на мои подошвы.

Громко смеясь над тем, как ловко она провела противника, мадам С. сказала мне, сняв туфли и чулки и обнажив прекрасные ноги:

— Снимите этот чертеж, а я дам вам дополнительные разъяснения.

Разъяснения действительно были необходимы, поскольку рисунок немного стерся. Мне удалось идеально воспроизвести шедевр великого картографа…

Уезжая утром на рассвете, я был ошеломлен известием о ночном обыске в номере мадам С. и о передаче ее в руки швейцарского правосудия. Я уехал, не теряя минуты, поскольку документ в моем портфеле ни в коем случае не должен был попасть в чужие руки. Безусловно, за мной следили германские агенты, которые не преминули бы выдать швейцарским властям любого из тех, кого я навещал.

Едва прибыв в Париж, я отправил шифрованную телеграмму начальнику российского Генштаба, от него она поступила генералу Дитерихсу в Бердичев, который перенес на карту точные сведения, полученные мной. Через две недели наши войска начали наступление на Львовские оборонительные линии.

Мадам С. была переведена в Берн. Несмотря на настойчивость германской контрразведки, которая обвиняла ее в служении России, швейцарские власти не смогли найти никаких доказательств. Добропорядочность ее мужа, его офицерский статус заставили их выпустить мадам С. на свободу. Молодая женщина перенесла сильное потрясение. Когда случай свел меня с нею через полгода, (я не хотел подвергать ее снова таким жестоким испытаниям и больше ни о чем не просил), я едва узнал ее. Неумолимая болезнь, которой она страдала, прогрессировала.

Однако, несмотря на свое состояние, мадам С. горячо меня приняла. Она весьма интересовалась результатами своей миссии и успехами, на которые надеялись союзники для достижения победы, что тем самым позволило бы стране мадам С. стать независимой. Бедная женщина! Через полгода я узнал о ее смерти».

В другой главе воспоминаний П. Игнатьев рассказывает о своем знакомстве с первой женщиной-агентом, также входившей в Организацию № 1.