6. Огранка бриллиантов

 6. Огранка бриллиантов

Люк транспортного самолета С-130 откидывается в ночное небо, внутрь врывается поток ледяного воздуха. Капитан Бойд Парсонс заматывает стоп-шнур за якорный кабель и посматривает на загоревшийся зеленый огонек. Затем инструктор парашютирования выталкивает в люк два экипировочных мешка, и вслед за ними в черное пространство немедленно прыгает Парсонс. Сперва он чувствует воздушный удар от пропеллера, и тут же после мгновенного замирания дыхания с облегчением повисает на стропах раскрывшегося парашюта. Затем он ищет глазами одиннадцать парашютов остальных членов своей команды.

По мере приближения к земле зона высадки кажется все темнее и темнее. Сигнальные огоньки, обозначающие улетающий самолет, уже почти неразличимы. Лишь смутные очертания холмов и долин проплывают вдалеке. Вдруг ноги его сталкиваются с землей, и он в умелом движении скатывается набок, дабы защититься от удара, схожего с ударом от падения метров с пяти, и не повредить себе позвоночник.

Отстегнув парашют, он продвигается сквозь чернильную тьму, чтобы убедиться в целости и невредимости своих людей. Слышны приближающиеся шаги. Парсонс трогает предохранитель М-16. Вокруг явно собираются люди. В свете зажженной спички различается профиль человека, с которым у него назначена здесь встреча. Его визави по кличке «Робин Гуд» закуривает трубку, это пароль, на который Парсонс должен дать отзыв. Он достает из кармана куртки пачку турецкого табака. Робин Гуд принимает пачку, осматривает ярлык и улыбается. Теперь согласие в «решающей встрече» «зеленых беретов» и повстанцев, которых американцы должны поддержать, окончательно установлено. Дело начато. И оно может обернуться или победой, или смертью.

Весь последующий месяц «зеленые береты» будут работать военными советниками и поведут повстанцев Робин Гуда по глухим закоулкам Национального парка Аухарри в Северной Каролине. Это имитационная военная игра, проводимая спецсилами армии США для проверки знаний и навыков «зеленых беретов», их физической выносливости и психологической устойчивости, необходимых для проведения тыловых партизанских операций. Отряды Робин Гуда состоят из людей, привлеченных из регулярных подразделений, таких, как военно-инженерные войска, обученные специальной тактике или навыкам выживания. Более того, у них нет никакого вкуса к приключениям и, соответственно, нет ни малейшего желания почти бесконечно терпеть холод, сырость и голод среди густого соснового леса.

«Задача состоит в том, чтобы суметь создать мощную мотивацию и возглавить группу людей, натура и интересы которых совершенно отличаются от ваших», — говорит Парсонс, сидя за кружкой пива в баре клуба «зеленых беретов» в Форт Брагге. Стены бара покрыты плакатами-карикатурами на самих коммандос. На одном из рисунков стоит автограф Джона Уэйна. Рядом с клубом — серые бревенчатые бараки, построенные во времена второй мировой, где зарождались американские спецсилы, сформированные Ароном Банком в 50-е годы. Теперь здесь расположена штаб-квартира бригады психологической войны. А «зеленые береты» и новые подразделения вроде «Дельты» переселились в более современные помещения.

«Существует три типа людей, которые вступают в спецсилы, — поясняет Парсонс. — Те, кто любит работать тайно на свой страх и риск, те, которые хотят поездить по экзотическим местам и пострелять там, и те, кто просто любит встречаться и работать с разными людьми». Последняя моя встреча — с полковником «зеленых беретов» старшим офицером связи американских спецсил, воевавшим во время войны в Заливе на стороне арабской армии. «Пустыня — наш друг», — сказал он мне тогда. Улыбаясь, он говорит, что если бы не пошел в военные, то наверняка стал бы коммивояжером какой-нибудь торговой фирмы. И разъезжал по всему свету. Теперь старый коммандос находится вдалеке от своих пустынь, и его зеленый джунглевый камуфляж сливается с окружающим его сосновым бором, в котором он когда-то впервые проходил учения. «Мне всегда больше нравились «зеленые береты», — признается он. — Такие узкоспециализированные антитеррористические отряды, как «Дельта», слишком уж ограниченны».

Его холодность к «Дельте» имеет и некоторые другие причины. Оказывается всего несколько месяцев назад, район клуба «зеленых беретов» оцепила военная полиция. Нет, они приехали не разнимать потасовку, что тоже бывает. Причина их появления — взрывы. А на самом деле это «Дельта», не поставив руководство в известность, отрабатывала свои учения по захвату автобуса со взрывчаткой на территории базы спецсил, а к моменту прибытия полиции уже успела смотаться.

В другой раз военная полиция захватила подозрительных людей в штатском и с автоматами. При этом их действия, здорово смахивали на похищение заложников. Стоило большого труда разъяснить полиции, что это «дельтовцы» проводили свои особые учения.

В ходе учения в Национальном парке Парсонс ведет своих «весельчаков» против элитного батальона 82-й воздушно-десантной дивизии, в которой сам ранее служил. У десантников масса желания разделаться с «повстанцами», поскольку в награду им обещаны по три-пять дней увольнительных за каждого плененного «зеленого берета». «Повстанцы» совершают набеги на поселения , устраивают засады против конвоев, собирают разведданные о противнике и стараются в целом расстроить функционирование тылов. На фермах и в деревнях действует сеть гражданских лиц, помогающих «повстанцам» продовольствием и информацией. Даже добродушные старики или дочери здешних фермеров могут оказаться информаторами «партизан».

В ходе наблюдения за эстакадой, Парсонс одновременно наводит справки у местных жителей, не было ли видно в округе войск в последнее время. Ему в один голос отвечают, что нет. Он запрашивает по рации около ста килограммов взрывчатки, которая через несколько часов прибывает с восемью носильщиками. Парсонс, в шлеме с камуфляжными листьями, с вымазанным маскировочным гримом лицом, молча ведет своих людей к мосту. Стремительно появляясь из леса, он застает врасплох четверых часовых-десантников и «убивает» их. Он велит «повстанцам» занять на всякий случай круговую оборону, пока он с другими «зелеными беретами» будет привязывать взрывчатку к мосту на тридцатиметровой высоте. После «взрыва» его результат оценивается в 10 процентов повреждения, что не позволит противнику использовать эстакаду примерно в течение недели.

Когда Бо Гритц проходил обучение в спецсилах, ему было приказано с поддельными документами проникнуть в маленький городок Честер в Северной Каролине. Его тайная миссия состоялась. Приходит шифровка из штаб-квартиры, приказывающая покинуть район и дать персональный отчет командующему генералу. Вертолет поднимает Парсонса и летит низко, прямо над вершинами деревьев. Он висит на двадцатипятиметровом тросе под брюхом летящего вертолета в течение целого часа до прибытия на базу. Парсонса встречают на «джипе» и доставляют в штаб, где он в течение сорока пяти минут рапортует старшему офицеру, указывая зоны, где силы «противника» наиболее уязвимы. На следующий день Парсонса вместе с воздушно-десантным батальоном, при котором он будет «проводником» и который должен привести к дружественным «партизанам» к началу операции «вторжения», забрасывают с парашютом обратно в лес.

Была в создании сети агентуры и организации подпольных ячеек. Он получил местные водительские права под именем Джимми Вилкса, нанимался на всякую работу — садовником, поваром, — пока не устроился помощником шерифа. У него уже было довольно прочное положение и целая сеть завербованных агентов, когда армейская контрразведывательная группа появилась в городке для его разоблачения.

Гритц попросил владельцев местного мотеля следить, не появятся ли «люди в костюмах-тройках с атташе-кейсами». Как только ему сообщили о таковых, он направился к администратору мотеля. Убедив того, что незнакомцы являются посланниками мафии, он заручился помощью в своем «шерифском расследовании». Ему позволили произвести обыск в двух комнатах, где поселились двое их этих людей, и Гритц убедился, что эти ребята из группы контрразведки, которую он и ждал. Гритц поставил в телефон неприятелей «жучки» и установил за ними плотную слежку еще до того как контрразведчики выяснили, что он устроился тут помощником шерифа.

Предвидя их действия, Гритц намеренно привлек внимание противников к секретарше шерифа, тоже его агенту, в дом которой он стал часто захаживать. Потом он созвал в этом доме нечто вроде тайного совещания своих агентов, и, конечно же. контрразведчики явились его «арестовать». Но Гритц еще раньше предусмотрел побег через черный ход, и когда незнакомцы стали ломиться в ворота, один из соседей позвонил шерифу. За поворотом послышался рев сирены полицейской машины, за рулем которой был сам Гритц! Контрразведчики запрыгнули в свой автомобиль и умчались вон из городка от греха подальше...

«Служба в спецсилах приучает вас быть самостоятельной личностью, — объясняет Гритц. — Вы привыкаете действовать по собственному разумению, то есть не надо объяснять, как сделать то-то и то-то, надо просто это сделать».

Командир британской САС Майкл Роуз тоже согласен, что «оперативник спецсил должен выбирать непредсказуемые решения и находить обходные пути во всякой проблеме, вместо того чтобы расшибать об нее лоб. Когда противник не знает, что вы собираетесь предпринять, он становится для вас уязвим».

Подразделение британской армии, известное как 14-я разведывательная рота, обучается для специализированных операций в Северной Ирландии. Туда приходят люди из самых разных родов войск. Многие из них не прошли тесты на вступление в САС, но показали себя психологически пригодными для спецопераций. Кроме того, от них требуется опыт службы в Северной Ирландии и владение второй профессией, поскольку клерку, повару или механику гораздо проще найти себе обычную работу и смешаться с гражданским населением, чем, к примеру, парашютисту. В 14-ую роту принимают и женщин. Перед внедрением в контролируемые ИРА общины, оперативники 14-й роты проходят углубленный курс психологической подготовки, истории Ирландии и ирландского языка, включая кельтские диалекты и акценты. К концу обучения оперативники 14-й роты должны уметь распознавать человека — уроженца той или иной местности и даже религиозную принадлежность — по его разговору. Они обязаны также овладеть особенностями поведения обычных ирландских рабочих. К примеру, в баре они должны оставлять на столе все пустые стаканы, вместо того чтобы подносить их к стойке за новой порцией, как это делают англичане.

Следующая часть психологической подготовки включает запоминание комплексных словесных инструкций и постоянное ведение пристального наблюдения за происходящим вокруг. В одном из тестов одетый в штатское оперативник заходит в телефонную будку — в совершенно точное время, и телефон внутри звонит. Ему сообщают инструкции относительно времени и места следующего контакта, после чего сразу дают отбой. Он проходит несколько кварталов к месту рандеву, а там его начинают спрашивать: «Рядом с телефонной будкой стоял автомобиль. Сообщите его марку, номер и другие приметы». Агенту необходимо все это запомнить, и если он чего-нибудь не помнит, то это — провал.

После прохождения специализированного обучения на секретной базе в графстве Кент, рекруты проходят жесткий курс по сопротивлению допросам, рукопашному и ближнему бою. Ведь в дальнейшем им предстоит полагаться только на самих себя, а также на 9-мм пистолеты для самозащиты или для использования в особых ударных акциях, которые рота иногда проводит против боевиков ИРА.

Центр, расположенный где-то в Северной Ирландии, координирует операции 14-й роты, получая шифрованные отчеты от оперработников, действующих под прикрытием во всех шести провинциях, и отдавая указания об устройстве засад и налетов, когда анализ разведданных дает для этого основания. Некоторые из «горячих» операций, проведенных против террористов из ИРА и приписываемых САС, на самом деле были осуществлены 14-й разведротой. В 1981 году 14-я рота оказалась вовлечена в инцидент у границы Северной Ирландии в Южном Армахе. Обычный с виду, но на самом деле бронированный автомобиль крутился неподалеку от пограничного пункта. За рулем машины был сотрудник 14-й роты. В качестве дополнительной меры предосторожности он поставил на машину номера Ирландской Республики, делая ее менее подозрительной и более привлекательной целью для террористов, поскольку похищенную машину с ирландскими номерами будет труднее отследить в Ольстере.

Когда водитель увидел двух мужчин, махнувших ему, он медленно притормозил, сжимая 9-мм пистолет с тринадцатью патронами, спрятанный под мышкой в сложенной газете. Когда боевики подбежали к двери и достали оружие, оперативник выстрелил в окно, сразу же убив одного террориста двумя пулями в голову. Пригнувшись под армированным бортом машины, разведчик укрылся от ответного огня второго боевика, который стрелял со стороны лобового стекла; затем агент открыл дверцу, спрятался за ней, и через разбитое пулей стекло выпустил все оставшиеся одиннадцать зарядов во второго налетчика, причем большинство их попало в голову.

Владение приемами техники маскировки крайне важно при обучении сотрудников спецсил, которые часто сталкиваются с намного превосходящим по численности противником на «враждебных территориях», действуя в сумеречном мире, где роли военного, полицейского, разведчика и диверсанта слиты воедино. «Специальные операции на то и специальные, — говорит Бо Гритц, — потому что там в ситуации, когда необходимо сделать что-то, чего никто никогда раньше не делал, нет под рукой ни учебников, ни справочников по классическим случаям. Здесь необходима оригинальная мысль, не зажатая в рамки нормального мышления или представлений о возможном и невозможном. И каждое новое происшествие, часто зачеркивающее все прошлые схемы и концепции, должно быть проанализировано и понято само по себе.

Возглавляя «Зеленые береты» в учебных «партизанских» действиях против регулярных войск в Панаме, Гритц печатал и распространял среди «противника» санитарные листовки, в которых предупреждалось о том, что местность населена большим количеством смертельно ядовитых змей. Всем предписывалось разводить большие костры по ночам, не спать на земле, использовать только крупные дороги для передвижений, а при ходьбе по траве погромче шуршать ботинками для отпугивания ядовитых гадов. Листовка была «подписана» весьма авторитетным в войсках командующим Южной группы войск США в зоне Панамского канала, который, конечно же, быстро дезавуировал фальшивку, но ее уже успело прочесть множество солдат, невольно начавших бояться змей. В результате все их передвижения стали легко контролироваться скрывающимися в лесах «зелеными беретами», которые могли избегать крупных сил «противника» и устраивать удачные засады.

Когда «зеленым беретам» пришла очередь померяться силами с «морскими львами», грязные трюки стали еще изощреннее. «Мы сыграли с ними, кажется, во все виды мозговых игр», — ухмыляется Ричард Марсинко. Моряки нападали на армейцев ночью, утаскивали провиант и боеприпасы, привязывали их к койкам, писали гнусные письма их женам и подругам, адреса которых удавалось найти в документах.

Длительное обучение становится все жестче. Большинство спецсил требуют от своих сотрудников пройти специальный отбор на выживание: их оставляют практически голыми посреди пустынной местности, без оружия и снаряжения, и тогда коммандос приходится искать «подножный корм». В САС формируют группы человек по пять, с одним ножом на всех и коробком спичек. В других спецподразделениях на учениях люди не получают и этого.

Группа Специальных операций легиона (ГСОЛ), образовавшегося из испанского Иностранного легиона, проводит особенно жесткие испытания на выживание в осенний период, на склонах гор Сьерра-Невада, неподалеку от Коста-дель-Сол. Люди вынуждены жить на этих учениях, почти как наши доисторические предки, имея при себе лишь вещмешок и одеяло. Они сами должны изготовлять инструменты для охоты и рыбной ловли из палок и камней, а также строить из бурелома логова для ночлега. Для разжигания костра легионеров учат добывать огонь трением по классическому методу — отверстие в сухом чурбаке заполняется высохшей травой, которая от энергичного проворачивания в дырочке сухой палочкой постепенно воспламеняется. Легионеру приходится варить похлебку из съедобных трав, грибов и кореньев, и при этом он должен уметь хорошо различать их. Он может ловить и есть лягушек, но должен уметь отличать съедобные виды от видов с ядовитой кожей. Это изысканное меню может включать также ящериц, змей, черепах, червяков и даже некоторых богатых белком насекомых. Кроме этого, легионеры могут попробовать поймать рыбу в горном ручье или поискать тушки мертвых птиц.

Курс выживания длится около двух недель, то есть примерно столько, сколько достаточно для смерти человека от голода. Время от времени людей инспектируют инструкторы. Все это время коммандос, несмотря на истощение и слабость, должны оставаться активными и бодрыми, чтобы избежать полного затуманивания рассудка. В частности, отсутствие в их рационе сахара приводит многих к галлюцинациям о сладком.

Австралийская САС забрасывает своих людей на пустынный островок или в глубину материковой пустыни. Когда они уже страшно голодны, им дают животных, предлагая забить их и съесть. «Мы выбираем в группе самого чувствительного и молодого, даем ему в руки нож и велим перерезать горло маленькому ягненку, — объясняет инструктор САС. — Кроме того, это хороший способ проверить, справится ли человек с видом и ощущением горячей крови, текущей по его пальцам...» Если в зоне учений есть опасность встретить крокодила или диких собак динго, на всю группу сасовцев выдается единственная винтовка и минимум боеприпасов. Однажды на реке крокодил забрался в резиновую лодку с двумя сасовцами, когда они плыли по мелководью в ходе курса на выживание. Коммандос не стреляли, а просто подвели лодку к берегу и вышли на сушу; кровожадная рептилия, в некотором недоумении от такого олимпийского спокойствия, пристыжено уползла назад в реку.

Иногда в ходе испытаний людям предстоит самим найти дорогу домой из той глухомани, в которую их забросят. Один сержант САС вспоминает, как покрывал более двухсот миль с одним-единственным вещмешком за плечами. Очевидно, выглядел он, как выживший после кораблекрушения или беглый каторжник. Когда путник, наконец, постучался к себе домой, жена не узнала его, «Боже мой, что они с тобой сделали!» — вопила она в ужасе. Надо сказать, в чем-то ее можно понять. «После этой прогулочки на голодный желудок у меня и вправду от пениса мало что осталось», — замечает сержант.

Однако оперативники спецсил в ходе испытаний считают самым жутким тестом имитацию «пленения и допросов». В небольшом дворике какой-нибудь заброшенной фермы в Испании развертываются картины дантовского ада. Человек по тридцать испытуемых легионеров ГСОЛ расставлены вдоль стен с завязанными глазами и подвергаются самым мучительным истязаниям, которые только позволяет закон. Кого-то инструкторы заставляют отжиматься на одной руке в положении «на боку», и оставаться висеть в поднятом состоянии на кулаке. Других просто бьют или пихают. Время от времени их ставят в одну шеренгу и заставляют бежать по кругу в каком-то сатанинском танце. Тех, кто сослепу или от усталости падает, сержанты немилосердно поднимают пинками и заталкивают обратно в круг.

Одного за другим их вталкивают в комнату допросов, где человека привязывают к стулу и натягивают на голову пластиковый пакет. Когда он начинает задыхаться, пакет снимают, открывая ему рот и приказывают: «Теперь говори». От него требуется назвать лишь свое имя, звание и номерной знак, согласно Женевской конвенции. По столу перед ним и по спинке стула изо всей силы лупят длинной палкой, и инструктор предупреждает его, что следующий удар придется ему по лицу. Другие инструкторы, находящиеся в комнате, кричат на него, говоря такие вещи, которые создают у легионера ощущение, что за этим жутким обращением стоят какие-то реальные мотивы, и все это всерьез, и что-то случилось типа переворота. Один из коммандос, с которым мне позволили коротко переговорить, признался, что эту, самую худшую часть испытания просто невозможно описать словами. А ведь до того он за ночь прошел марш в двадцать километров по горам, местами проползая через колючую проволоку под настоящим пулеметным огнем и уворачиваясь от взрывов.

В подобных испытаниях, проводимых САС, людей раздевают догола и заставляют слушать душераздирающие крики из соседней «комнаты пыток». Обнаженный, с завязанными глазами человек весьма чувствителен к таким натуралистическим эффектам. Для пущего издевательства сасовцев сажают голыми на стул, а допрос ведет «следователь»-женщина, которая делает довольно язвительные замечания по поводу их мужских достоинств. Впрочем, такое глумление для испанских легионеров из-за их «мачизмо» неприемлемо.

«Вы ощущаете себя страшно уязвимым, когда у вас завязаны глаза», — утверждает сержант Энди Макнаб из САС, попавший во время войны в Персидском заливе в плен к иракцам. Тогда он с ужасом видел сквозь щелки в повязке, что обстановка в камере допросов иракской разведки оправдывает его самые худшие опасения. Но он прошел соответствующую школу САС. Потребовалось восемь дней постоянных избиений, с вырыванием зубов и гашением об кожу сигарет, чтобы вытянуть из Энди хоть какую-то информацию, хотя и тогда Энди не сказал им всего. Он признался, что входил в разведывательный патруль британской армии, изучающий расположения войск в Ираке, но ничего не сказал о миссии своей группы, которая должна была взорвать иракские линии коммуникаций и места базирования ракет «Скад». «Мне надо было продержаться подольше, чтобы заставить их потрудиться надо мной и поверить, что моя ложная легенда много стоит, раз я так долго ее удерживал в себе под пыткой».

Во время вьетнамской войны спецсилы армии США построили около Форт Брагга имитационный концлагерь вьетконговцев, где «зеленым беретам» надлежало провести неделю в совершенно реалистической обстановке. По сценарию «пленников» сажали в клетки и кормили катышками из риса, а над головами их денно и нощно из громкоговорителей разносились пропагандистские речи. Этот лагерь был построен по описаниям капитана Ника Роу, первого плененного «зеленого берета», захваченного во Вьетнаме в 1963 году. Несмотря на физические пытки и лишения, его не смогли сломить духовно, и через годы заключения он совершил побег.

Австралийская САС создала похожие условия в старой крепости неподалеку от Сиднея, где обучающиеся оперативники содержатся без сна в подвалах, наполовину затопленных и полных крыс. На допросах их заставляют обнаженными опускаться коленями на палку половой щетки или метлы с вытянутыми руками. Их отсеивают, если в результате допроса они назовут хотя бы место своего рождения (дата проставлена на солдатском медальоне).

Конечно, прототип палящего с обеих рук и разрушающего все вокруг голливудского Рэмбо возможен и в реальной жизни. Однако обычно хорошая разведывательная работа за линиями противника предполагает отсутствие контакта с неприятелем.

Так, моряки из относительно малозначимой британской службы СЛС весьма гордятся тем, что при выполнении задания во время конфликта на Фолклендах смогли избежать соприкосновения с аргентинскими силами. Один лейтенант из СЛС говорил мне, что, по его мнению, СЛС сработала более профессионально, чем САС, чьи наблюдательные пункты в двух случаях обнаружил противник, что привело к гибели офицера САС неподалеку от Порт-Говард на Западных Фолклендах и пленению его радиста. А наблюдательный пункт на самом оживленном маршруте аргентинских вертолетов так и не был обнаружен.

В ходе долгих тренировок сотрудников СЛА, «морских львов» и других спецподразделений проводят через повторяющиеся упражнения «контроля огня» — учат не отвечать на стрельбу сразу, машинально. Они должны уметь четко отличать выстрелы, направленные в них, и стрельбу, которую противник зачастую ведет неприцельно, чтобы посмотреть, есть ли там кто.

Четверо «морских львов», зарывшись в песок на границе Саудовской Аравии и Кувейта, передавали сообщение о танковой колонне иракцев, двигающейся на юг по дороге на Хафьи. Это было самое начало операции «Буря в пустыне». Они первыми засекли единственное крупное вторжение иракских сил за линии союзников во время войны в Заливе, информировав об этом штаб-квартиру за четыре часа до того, как саудовский городок был атакован иракцами.

Неожиданно лейтенант, командующий патрулем, заметил, что от колонны отделились три машины и двигаются в их направлении, Вероятно, бойцов засекли по радиосигналу.

Огонь крупнокалиберных пулеметов прошил рыхлый песок дюн. Хотя у «морских львов» имелись гранатометы-203, они воздерживались от ответного огня, поскольку это сразу обнаружило бы их позицию. За несколько минут до подхода танков, они быстро запаковали рации и прочую амуницию и пошли по дюнам прочь. К тому времени, как пушечный огонь танков разнес то место, где коммандос еще недавно сидели в засаде, они уже были на безопасном отдалении. Углубившись в пустыню, солдаты встретились с подразделением морской пехоты и после почти шестичасового отсутствия в эфире вернулись на базу в Рат-аль-Мишаб. «Они были спокойны и холодны, как гранит, будто только что вернулись со скучного ужина», — вспоминает капитан Тим Холден.

Команда американских морских пехотинцев из 1-й роты, прошедшая то же обучение, что и «морские львы», занимала позиции на дороге в Хафьи, когда иракские танки двинулись на город. Они пришли сюда после получения информации от «морских львов» о продвижении танковой колонны, оставив свою первоначальную цель — иракское минное поле на границе.

Дождавшись, пока иракцы обойдут их и займут город, пехотинцы заняли наблюдательную позицию на крыше одного здания, откуда направляли удары авиации, беспрерывно продолжавшиеся в течение тех двадцати четырех часов, что иракцы удерживали город. Их не смогли обнаружить, зато они с близкого расстояния видели ситуацию в Хафье. Когда стрельба послышалась уже в городе, морские пехотинцы сообщали об убитых иракцах. Затем, когда саудовские войска отбили город, морские пехотинцы помогали им в очистке домов от спрятавшихся солдат противника.

Обучение искусству вести наблюдение в основном состоит в том, как действовать и выживать в подземных норах, удовольствие от пребывания в которых мало отличается от такового в неприятельских лагерях для пленных. Единственное, что может высовываться из закамуфлированного укрытия, — это перископ, двигающийся вверх и вниз сантиметров на сорок-пятьдесят от земли. «Провести четверо суток в такой крысиной норе с тремя сослуживцами — от этого попросту можно сойти с ума, — делится мнением один сасовец. — Единственное, что мы вынесли из упражнения, так это то, каким кошмарным будет пребывание в подобной засаде в реальных условиях, так как на учениях мы провели под землей только трое суток».

В последнее время это упражнение было обставлено неким минимальным комфортом, и землю в норе теперь выстилает пластиковое прикрытие, схожее с перевернутой палаткой и изолирующее людей от безумной сырости и крыс. Однако это не устраняет другой серьезной проблемы. «Когда вертолеты Королевского флота прилетели нас забирать, и мы выбрались из своей выгребной ямы, все отшатывались от нас. Сперва мы не сообразили, почему. Мы даже не представляли, как же мерзко от нас несет, так как уже привыкли к этому. А пахли мы невыносимо. Находясь в норе, приходилось испражняться в пластиковые пакетики, которые затем складывали в один большой пакет. Сами понимаете, они лопались... Еще не так страшно, если лопается маленький пакетик, а если общий?.. Не было никакой возможности очистить эту каморку. Когда двое из нас спали, двое дежурных не могли пошевелить ни рукой ни ногой посреди двух спальных мешков и нашего оборудования. И, кроме того, еда. Она была просто отвратительна, особенно из-за запаха, которым она пропитывалась. Никогда не забуду, как мы наконец выбрались оттуда. Первый глоток свежего воздуха после девяноста часов под землей просто пьянил», — вспоминает коммандос.

Другой сасовец, имеющий большой опыт засад — как в поле, так и в узких кирпичных простенках между домами, тоже описывает, насколько отвратительными становятся ранее незаметные привычки и маленькие странности своих «собратьев по засаде» в условиях крайней тесноты, «Неожиданно вы с ужасом замечаете, что один ваш товарищ любит поковыряться в носу. Пыль собирается на слизистой носа, там все чернеет, он лезет в нос пальцами и обкусывает ногти, и это начинает страшно действовать вам на нервы».

1-я рота американской морской пехоты решает эту проблему путем разъединения членов наблюдательного патруля — каждый из них роет себе индивидуальную норку на расстоянии около полуметра друг от друга, а между норами прорываются узенькие соединительные траншеи. Это снижает концентрацию запаха экскрементов в одном месте и создает некоторую приватность для членов патруля. Кроме того, морские пехотинцы утверждают, что маленькие норы легче закамуфлировать.

«Хэлло, Зеро! Это Альфа-три. Прием. Пережди...» Это сигнал для всех патрулей САС к выходу из эфира, чтобы дать возможность Альфе-три скоординировать огонь по вражеской цели из своего наблюдательного пункта. «Значение по сетке координат — 444. Три танка Т-72 двигаются на юг, азимут восемь градусов, примерно в километре от нашей позиции. Открывайте огонь на поражение».

Минометная батарея, находящаяся примерно в десяти километрах, немедленно выпускает залп 81-мм снарядов, которые взлетают вверх более чем на три километра и взрываются метрах в ста от танков. Глядя в свой перископ, командир патруля Альфа-три снова включает рацию, чтобы скорректировать огонь чуть восточнее. Тяжелая артиллерия, базирующаяся в тридцати километрах дает огонь по уточненной наводке 105-мм снарядами всего через полминуты.

«Десять стопятых летят к вам», — сообщает по рации командир батареи о смертоносных зарядах, которые долетят до цели через несколько секунд, уничтожив один танк и серьезно повредив другой.

«Алло, — говорит Альфа-три, Координаты — 444. Атака на танки Т-72 — все цели поражены».

Дальнейшие подробности будут переданы по полевому радио Плесси PRC 319, новейшему прибору, который уже нашел широкое применение в САС и других спецсилах. Переносной пульт с кнопками для введения данных работает на дистанции, и используется двумя людьми из второго патруля на некотором расстоянии, которые в этот момент видят другие двигающиеся танки. Их информация в цифровом виде о количестве танков, их направлении и прочее передается импульсом за доли секунды, тогда как для передачи голосом потребовалось бы несколько секунд, каждая из которых может оказаться очень дорогой. Другой электронный элемент связи, называемый Системой управления радиочастотами спецопераций (СУРЧСО) включает особый приемник, способный мгновенно определить наилучшую длину волны для передачи, и автоматически переводит переговоры на эту волну.

До разработки нового прибора американского производства — усовершенствованной радиосистемы спецопераций (УРС-СО), САСовские радисты, во избежание пеленгования противником, вынуждены были вручную менять частоту каждые несколько секунд, что благодаря новейшей технологии уже не требуется от людей, сидящих в норах, выстланных пластиком и испражняющихся в пакеты, но зато все сотрудники САС должны назубок знать устройство тридцати видов полевых раций и уметь разбирать и собирать их. Когда речь идет о вызове огня артиллерии на превосходящие силы противника, умение работать с полевой рацией становится столь же критически важным, как и владение оружием. Во многом именно отказ радиосистемы привел к гибели патруля Браво-Два-Ноль в Ираке.

Помимо новых импульсных раций, патрули элитных спецподразделений, ведущих разведработу в глубине позиций противника, могут быть экипированы ТАКСАТом, легкой, портативной сверхдальней системой спутникового радио. Имея встроенный в ТАКСАТ шифратор, человек из джунглей Вьетнама может передавать сведения непосредственно в Пентагон.

Удивительное новшество в технологиях спецсил представляет собой Усовершенствованная сенсорная система дистанционного наблюдения за боем (УССДНБ). Это коробочка с магнитными, сейсмическими, акустическими и инфракрасными сенсорами выявляет буквально все в «горячей точке» с безопасного расстояния — до семи километров. Прибор может улавливать мельчайшие детали передвижений противника, включая типы и количество бронетехники на дороге или взлетающих и садящихся самолетов.

Окуляры ночного видения (ОНВ) сегодня обеспечивают гораздо большую дальность видения и более четкую картину в темноте, чем старые инфракрасные приборы, дающие мутное изображение странного зеленого мира объектов, излучающих тепло.

Новые детекторы позволяют обнаружить источники человеческого тепла за различными препятствиями — деревьями, листвой, земляным перекрытием и не слишком толстыми стенами. Только стекло, алюминий, некоторые виды пластика и вода могут поглощать эти лучи, ищущие тепло.

Имеются и лазерные указатели мишени, которые выглядят, словно увеличенные в размере оптические прицелы винтовок. Они способны «помечать» мишень, как краской. Скопления красных точечек в перекрестье рисок прицела могут быть моментально переданы на принимающий экран самолета, летящего в километре от мишени, и направлять точечное поражение объекта с воздуха. Аналогичные лазерные устройства используются сейчас для стрельбы прямой наводкой из минометов.

С появлением возможности в ближайшем будущем слышать и видеть почти все — днем и ночью, — некоторые оперативники спецсил уже начали опасную практику огня по живой силе, чем обеспокоены многие высокопоставленные военные. «Постойте! Там же живые люди, там, внизу! Я вижу автомобиль, самолеты, разное оборудование... Кто еще там может быть?» — спрашивает генерал перед атакой спецсил на имитационную пусковую установку ракет, построенную еще в 60-е годы, когда «зеленые береты» практиковались в захвате советских пусковых установок на Кубе.

Бо Гритц для маскировки добавил картонные силуэты людей в униформах и с правдопобными лицами, что и пытается объяснить генералу, в то время как 60-мм минометные снаряды покрывают цель. Рядом находятся двенадцать человек из группы захвата пусковой установки. «О Господи! Мины сейчас накроют этих ребят! Немедленно прекратите!» Генерал еще раз смотрит в бинокль и сурово говорит Гритцу: «Нет, это против армейских правил — использовать огонь непрямой наводки в близости от своих войск!» «Команда А» врывается в бутафорские установки, пробивая бреши в колючей проволоке с помощью торпед «Бангалор» и малокалиберных гранатометов, укрепленных на их винтовках М-16. Как и в настоящем бое, артиллерийский огонь резко прекращается, как только атакующие подходят близко к цели и становятся способными вести подавляющий стрелковый огонь. Но поскольку нет особого различия в разрывах минометных снарядов и гранат, генерал полагает, что артобстрел позиций продолжается. «Это просто противозаконно!» — возмущается он, явно потрясенный.

После поражения всех мишеней автоматным огнем «Команда А» размещает куски взрывчатки по 16 килограммов вокруг пусковой установки и покидает территорию за пару минут до того, как земля сотрясается от мощного взрыва. На генерала и Бо Гритца сыпятся с неба комья земли и ветки, тогда как все имитационные объекты просто превратились в прах. Генерал садится в свой «джип». Он слишком потрясен, чтобы упрекнуть Гритца за передозировку взрывчатки. Ведь ее лимит для учебных взрывов — всего 1,5 килограмма тротила.

Упражнения с настоящим огнем применяются и в других элитных подразделениях. Парашютисты, рейнджеры, морские пехотинцы тоже могут быть привлечены для поддержки прямых акций спецсил. Пока спецподразделения будут атаковать главную цель на территории противника — пусковую установку, штаб или место содержания заложников, — рейнджеры или морские пехотинцы должны брать периферийные цели или «создавать условия для работы спецсил». «Естественный инстинкт человека под настоящим огнем — это искать прикрытие, — говорит офицер рейнджеров, служивший также и в «Дельте». — Только когда вокруг свистит настоящий свинец, вы можете приучить солдат отвечать огнем на огонь и маневрировать в условиях жестокого боя. С холостыми зарядами это у вас не получится».

Чем выше специализация подразделения, тем более сложными и опасными становятся учения под живым огнем. Рейнджеры предпочитают захватывать мишень с флангов, тогда как заградительный огонь оттуда ведется по фронту вперед. «Морские львы» практикуют под живым огнем тактику отхода, когда небольшой патруль прикрывает отступление, а остальные прорываются назад под градом пуль и осколков.

САС предпочитает засады с использованием настоящей амуниции, мин и противотанковых орудий. При линейной засаде отряд разделяется на четыре группы, по четыре человека в каждой. «Группа атаки» прикрывается с флангов двумя «отсекающими» группами, а сзади — «группой прикрытия тыла».

При обработке противозасадных действий восемь человек спокойно идут клинообразным строем по местности, покрытой густым бушем. Стоит глубокая ночь, и они смотрят в ОНВ, ограничивающие боковое зрение. Неожиданно перед ними взлетает пневматическая мишень, и идущий впереди мгновенно поражает ее выстрелом из автоматической винтовки. Справа, слева, сзади начинают хлопать мишени, и члены группы стреляют по ним, и каждый покрывает свое поле огня.

С церковной часовни в маленьком живописном городке Мон-Луи, в отрогах, покрытых снегом Пиренеев, капрал Питер Каксон, скривив измазанное камуфляжным гримом лицо, смотрит в прицел соей винтовки. Он видит женщину, вышедшую на солнечный балкончик дома напротив с кофейником, явно желая насладиться чашечкой крепкого кофе. Но тут она замечает снайпера-коммандос из 2-го полка парашютистов Иностранного легиона (2-ПП). Фарфоровая чашечка выпадает из ее рук, а кофе проливается на ноги...

Никто в городке, включая жену мэра, еще не знал, что с утра городок захвачен 2-м полком. Все въезды и выезды из города перекрыты бритоголовыми парашютистами. Бронированные «джипы» стоят посреди городского сквера. Каксон и другие снайперы, а также пулеметчики, заняли все главенствующие высоты в городке.

Когда учебное задание отработано, легионеры сроятся в шеренгу и проходят по булыжным мостовым, распевая гимн Французского иностранного легиона со словами, позаимствованными у СС: «Мы дьявола попросим с нами в ногу пошагать, с солдатами удачи, за деньги умирать...» Неплохой обряд для окончания учений. «Мы справляемся с такими задачами в натуральном обучении, с которыми никакие другие ребята не справятся!» — заявляет Питер Каксон, бывший британский парашютист, прошедший войну на Фолклендах и вступивший затем в легион. Принятый в 2-ПП несмотря на искривленную спину, он стал упражняться в подрывном деле, снайперской стрельбе, воздушном, водном и наземном десантировании, чтобы стать «коммандос ночи». Позже он прошел отбор и стал одним из девяноста особо подготовленных легионеров в КДГТ {«Коммандос действий в глубоком тылу»), составивших ядро легиона.

Признанная в качестве одного из наиболее подготовленных французских спецподразделений, КДГТ проводит столь же жесткий физический и психологический отбор кандидатов, как и в другие спецсилы. Он включает 30-километровый марш через Пиренеи с 27-килограммовым рюкзаком. Пробираясь в горах по развалинам средневекового замка, куда приглашается на учения и британская САС, коммандос должны перепрыгнуть полутораметровую расщелину между двумя крепостными стенами. Многие погибли, пытаясь сделать это. Захват происходит внезапно, во время упражнений по стрельбе; «пленников» избивают и с завязаными глазами бросают в канализационный колодец, откуда они должны суметь бежать, иначе их через некоторое время выволокут и поведут на допрос с избиением.

Учения по подрывному делу включают в себя умение выбежать на дорогу перед идущим танком, подлезть под его днище между гусеницами и прилепить к броне магнитные мины, после чего выбраться сзади. Подобно военным инженерам экспертов-взрывников обучают вычислять напряжение в различных строениях и закладывать точно рассчитанные дозы взрывчатки в критических точках для достижения требуемой степени разрушения.

Коммандос также практикуются в освобождении заложников, прыгая на крыши домов с летящего вертолета и пробивая затем окна мансард. Говоря о соревновании с САС по выполнению антитеррористических акций, Каксон признает: «САС нам даст фору...» Однако в состязаниях с американскими «морскими львами» в джунглях бывшей французской колонии Гайаны, наоборот, французские спецсилы взяли верх над американцами. «Да, у них классная экипировка, и они отлично себя показали в действиях на воде, но в джунглях они, похоже, теряются. И потом, они слишком полагаются на свои 203-е гранатометы, а в джунглях это оружие теряет смысл, ведь здесь и на двадцать метров нет прямого полета, так что гранаты попадают в деревья и валят их. Обучение в 2-ПП столь же интенсивно и разнообразно, как и во всех спецсилах, с которыми я только встречался в своей жизни. Они учатся обращению с различными видами иностранного оружия, что вполне естественно для подразделения, где собраны вместе люди восьмидесяти одной национальности, до того служившие, как правило, в своих национальных армиях. После развала Варшавского блока, Иностранный легион вербует множество рекрутов из стран Восточной Европы, включая бывших советских спецназовцев, приобретая тем самым такой обширный опыт в обращении с советским вооружением и техникой, какого нет ни в одной из армий стран НАТО», — отмечает Каксон.

Как и в САС, в которой эскадроны подразделяются на специализированные группы — горная группа, группа операций на воде, специальная моторизованная группа и авиагруппа, — 2-0П также имеет четыре специализированные роты: «коммандос ночи», «горные коммандос», рота операций на воде и рота снайперов-взрывников. Весь состав последней роты снайперов-взрывников тщательно документируется правительством Франции, поскольку иначе отлично натренированные киллеры могут после увольнения заняться и частной уголовной практикой в качестве вольнонаемных боевиков.

Как и в других спецподразделениях, люди здесь проходят тренинг в различных областях. Каксон обучился тут всему — начиная от высотных парашютных прыжков до подводного плавания с аквалангом. Когда он научился находиться на глубине до 30 метров (ниже этого уровня кислородобменная система акваланга перестает действовать), его послали в учебный подводный заплыв на восемь километров, где Каксон, ориентируясь по компасу, должен был приплыть в назначенную точку своей высадки. Вынырнув в ста метрах от берега, он стал прорываться к суше через сильный прибой, имея на спине привязанную винтовку и 14 килограммов экипировки. На берегу с помощью альпинистского крюка он должен был взобраться на отвесный 200-метровый утес, где и присоединиться к группе парашютистов, заброшенных туда в ходе самого сурового этапа, так сказать, «главного удара».

Им вместе предстояло проникнуть на тщательно охраняемую «противником» пусковую установку, окруженную электрической изгородью и минами-ловушками. Проникновение на охраняемую территорию в наши дни стало намного сложнее, чем во времена первых миссий Дэвида Стерлинга на германские аэродромы. Приближающиеся диверсанты могут быть замечены автоматической системой, которая передаст часовым сигнал, что в свою очередь позволит охране устроить хорошо замаскированные засады с приборами ночного видения, от которых коммандос не удастся спрятаться. Итак, они двигаются достаточно незаметно и быстро, чтобы обмануть сенсорные датчики, однако им еще надо пройти по минному полю. Используя ручной «нюх», — специальный прибор-сканер, способный обнаружить ложку сахара на дне плавательного бассейна, коммандос осторожно совершают путь по минному полю.

Набросив прорезиненные плащи на участок электрической изгороди и встав друг другу на плечи, коммандос перебираются через трехметровый забор. Но дальше они останавливаются: впереди зона, находящаяся под контролем инфракрасных детекторов, которые, уловив присутствие человеческого тела, могут мгновенно послать сигнал охране. Коммандос при помощи своих ОНВ засекают инфракрасные лучи и поворачивают, чтобы сделать большой крюк в обход высокотехнологичных барьеров.

Между тем снайпер подразделения занял позицию в паре километров от пусковой установки и тщательно целится из полудюймовой винтовки в аварийный электрогенератор. Когда пятнышко инфракрасного телескопического прицела попадает точно на приборный щит генератора, снайпер спускает курок винтовки, снабженной глушителем. В прицел он видит, как бронебойная пуля диаметром 1,25 сантиметра поднимает облачко дыма с приборного щитка, выведя его из строя. Снайпер знает, что эта часть его миссии выполнена, но звук разбитого щитка мог услышать кто-нибудь из стоящих неподалеку охранников.