Солдаты подземелья

Солдаты подземелья

20 мая сразу после окончания операции «Охота на дроф» Рихтхофен встретился с Манштейном для обсуждения ближайших планов. Последний согласился с тем, что нападение на Севастополь потребует такого же уровня воздушной поддержки, как и во время предыдущего наступления. А через два дня Рихтхофен вылетел на встречу с Гитлером. Там он кратко изложил итоги захвата Керчи и планы по Севастополю. «Фюрер, как я понял, согласился с моими доводами, – писал Рихтхофен. – Затем у нас был разговор один на один. Мне было очень приятно, что фюрер называл меня своим специалистом, и т. д.». Ну а под конец беседы Рихтхофен и Гитлер посмеялись над рейхсмаршалом Герингом. В частности, над его увлечением повсюду собирать охотничьи трофеи. Фюрер в шутку спросил, почему у Геринга в комнатах до сих пор не висят челюсти мертвых русских солдат. На этой «оптимистической» ноте и закончили.

Рейхсмаршала вспомнили на следующий день. На встрече с Ешоннеком Рихтхофен узнал, что в ближайшее время планируется смена руководства 4-м воздушным флотом. Александра Лёра хотят отправить на Балканы, а на его место Геринг прочил своего друга командира II авиакорпуса генерала Бруно Лёрцера. Однако у Гитлера и Ешоннека были другие планы. Они решили, что после взятия Севастополя 4-й воздушный флот, которому предстояло сыграть важнейшую роль в наступлении на Кавказ, должен возглавить Вольфрам Рихтхофен.

Последний оказался не в восторге от этого предложения. Ибо Рихтхофен любил прежде всего находиться в гуще событий, лично командовать вверенными подразделениями, а штабная работа предполагала скорее административные методы. Однако начальник Генштаба люфтваффе остался непреклонен.

После четырех дней встреч с военной элитой рейха, в том числе Йодлем, Герингом и Мильхом, Рихтхофен поднялся на борт пассажирского Не-111 и после шестичасового перелета на рассвете 25 мая прибыл в Симферополь. После обеда и изучения накопившихся документов он провел совещание со старшими офицерами VIII авиакорпуса о планах на ближайшее время. Рихтхофен указал, что главная задача сейчас – не допустить новых десантов на полуостров, а также окончательно отрезать Севастополь от снабжения по морю. Оберет Вилд получил приказ силами Авиационного командования «Зюд» защищать с воздуха Керченский полуостров и тщательно вести разведку над Черным морем. Для этих задач в его распоряжении были оставлена одна бомбардировочная, одна торпедоносная и одна авиагруппа дальней разведки. В помощь авиации в Крыму сосредоточились и довольно значительные силы флота оси. К началу июня они состояли из немецкой флотилии (6 торпедных катеров и несколько легких патрульных судов) и итальянской флотилии (4 торпедных катера, 6 сверхмалых подводных лодок и 4 вооруженных катера).

Тем временем в штабе 11-й армии вовсю шла подготовка к предстоящему штурму, получившему название операция «Лов осетра». Севастополь представлял собой одну из самых мощных крепостей того времени. Линия обороны состояла из двух сходящихся полос укреплений, которые по внешнему периметру окружали город на расстоянии от 9 до 12 миль от Балаклавы до поселка Бельбек. Внутренний пояс фортов и береговых батарей также представлял собой невероятную по мощи линию защиты. Бесчисленные укрепления всех видов располагались по всему району, и практически ни одна часть местности не была лишена фортификационных сооружений.

К северу от бухты с одноименным названием находилось 11 опорных пунктов, часть из которых имела давнюю историю, часть была возведена уже во время осады. С ноября 1941 года, когда 11-я армия Манштейна подошла к городу, почти все местное население участвовало в работах по укреплению Севастополя. Были построены сотни бункеров, стрелковых и минометных позиций, минных полей, а скалистая, покрытая растительностью местность способствовала хорошей маскировке всего этого. Противотанковые рвы и многочисленные линии колючей проволоки исключали какие-либо маневры и стремительные атаки.

Отдельная Приморская армия генерала И.Е. Петрова представляла собой внушительную силу. В нее входили 7 стрелковых дивизий, 4 бригады, 2 полка морской пехоты, 2 танковых батальона и различные другие подразделения. Всего около 100 000 солдат и офицеров. У них имелось около 600 орудий разных калибров и более чем 2000 минометов.

Однако и Манштейн хорошо подготовился. Для штурма Севастополя было приготовлено невиданное по немецким меркам количество артиллерии: 1300 орудий, 720 минометов, в том числе огромные 19-см пушки, сверхмощные гаубицы и 807-мм орудие «Дора». Последнее было установлено в 30 километрах к северо-востоку от Севастополя, возле Бахчисарая.

Однако основной ударной силой 11-й армии все же был VIII авиакорпус Рихтхофена. Вместе с Авиационным командованием «Зюд» и частью сил IV авиакорпуса Пфлюгбейля для наступления планировалось использовать в общей сложности около 600 самолетов. Две эскадрильи ближней разведки (III.(H)/11 и III.(H)/13), одна дальнеразведывательная (IV.(F)/122), а также и четыре авиагруппы истребителей (III./JG3 и вся JG77), три штурмовые (вся StG77) и семь бомбардировочных авиагрупп (I. и II./KG51, I. и III./KG76, II./KG26, III./LG1 и I./KG100)[49].

Учитывая, что советская авиация в районе Севастополя располагала всего 90 самолетами, из которых только чуть больше 40 являлись истребителями, полное господство люфтваффе в воздухе было гарантировано заранее.

У Рихтхофена была и своя артиллерия. Как известно, зенитные подразделения в вермахте тоже входили в состав люфтваффе. Учитывая, что серьезного противодействия со стороны ВВС РККА в Крыму больше не ожидалось, Рихтхофен решил почти все зенитки VIII авиакорпуса также задействовать в наступлении. Исключение составляли только большие осадные пушки, которые по приказу Гитлера пришлось надежно прикрыть от возможных налетов. Все остальные зенитные орудия было решено поставить на прямую наводку. Однако при этом Рихтхофен отказался даже временно передать свои зенитки под оперативное командование артиллерийских офицеров 11-й армии, решив, так сказать, лично вести их в бой!

Накануне наступления Манштейн и Рихтхофен провели ряд совещаний по поводу взаимодействия сухопутных войск с авиацией. Командующий 11-й армией считал, что штурм должен начаться с пятидневного артиллерийского обстрела крепости, сопровождающегося непрерывными бомбардировками. Манштейн выразил пожелание, чтобы люфтваффе день и ночь наносили авиаудары по городу и гавани, аэродромам и кораблям, доставляющим подкрепления. Кроме того, важной задачей была нейтрализация советских артиллерийских и минометных батарей, особенно тех, которые находились вне зоны видимости. Ну а когда пехота начнет свою атаку, авиация должна осуществлять непосредственную поддержку, нанося непрерывные удары по оборонительным линиям противника. Вначале основные силы следовало бросить в зону наступления LIV армейского корпуса, затем на поддержку XXX армейского корпуса и VI румынского корпуса.

Рихтхофен в целом согласился с этой программой, но уточнил, что, по его мнению, главной задачей авиации будет воздействие на моральный дух защитников крепости.

Однако сделать это было не так-то просто. Жители Севастополя за полгода уже привыкли к воздушным тревогам, регулярным бомбежкам и артобстрелам. Жизнь большого города давно ушла под землю. На его территории имелось множество пещер, подземных галерей и штолен. Почти как в известной сказке Александра Волкова «Семь подземных королей», Севастополь разделился на наземный и подземный.

«В пещерах и штольнях разместился большой подземный город, – вспоминал Александр Хамадан. – Цехи заводов, всевозможные мастерские, базы и склады, детсады и телеграф. В маленьких пещерках – скромные коммунальные квартиры. Легкие фанерные стены делят пещеру на столовую, спальню, детскую. Сюда переселились многие севастопольцы. Одни потому, что работают здесь же, в соседних огромных пещерах – цехах и мастерских, другие потому, что надоело укрываться в городских бомбоубежищах… Своды здесь высоченные – хоть трехэтажные дома вкатывай в такую пещеру. От потолка до поверхности земли – толщина покрытия – 80–100 метров. Здесь делают мины, минометы, гранаты, ремонтируют пушки и танки, делают лопатки для саперов, ножницы и ножи для разведчиков, противотанковые и противопехотные мины, шьют зимнее и летнее обмундирование, обувь, белье. Здесь отдыхают и лечатся бойцы и командиры»[50].

Аналогичный пещерный дворец располагался в инкерманских штольнях. В древние времена в местных каменоломнях добывали первоклассный камень, вывозившийся в Болгарию и Византию. Многие дворцы Константинополя были построены именно из крымского камня. До войны в инкерманских штольнях находился Шампанстрой – крупнейшее в СССР хранилище шампанских вин. А в 1941 году здесь разместился огромный госпиталь.

«Перед вами гигантский зал с цементным, чисто вымытым полом и высоченным потолком, – рассказывал очевидец. – Яркий электрический свет. Вы видите стены, обильно украшенные картинами, лозунгами, плакатами. Отсюда можно пройти в два великолепно оборудованных операционных зала». В пещере имелись даже физиотерапевтический и зубной кабинеты, душевые установки и изоляторы[51].

Боевой дух защитников крепости был очень высок. Все считали, что раз уж город удалось отстоять в страшном 1941 году, то уж теперь-то проклятые гитлеровцы точно обломают об него зубы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.