Заключение

Заключение

Итак, как мы могли убедиться, балтийские дредноуты сыграли весьма не однозначную роль. Они создавались как главная защита Петрограда от неприятеля с моря. Однако с падением монархии сам Петроград резко изменил своё значение. Из столицы империи, средоточия большинства её жизнеобеспечивающих органов, в 1917 г. он стал источником и эталоном всех нововведений. Вероятно, не будет большим преувеличением замечание, что Петроград в марте-октябре 1917 г. стал не только “колыбелью”, но и символом революционного процесса. И к октябрю экипажи дредноутов готовы были верой и правдой защищать уже то новое, что, по их мнению, углубляло революцию, направляло её в верное русло.

Глобальные социальные и политические изменения не являются сиюминутными, неожиданными акциями. Подготовка к ним, пусть и неосознанная, идёт долго и постепенно. Массированной критике существующая система подвергается в том случае, если появляются трудности, заставляющие большую часть населения отказываться от привычного образа жизни. Иными словами, с изменением обыденного существования, повседневной практики меняются и настроения. Поэтому первые сдвиги в сторону грядущих потрясений можно обнаружить в повседневности. Конечно, вооружённые силы власти во время войны старались оберегать от экономических трудностей. Но утверждать, что это удалось, мы однозначно не можем. На конкретных примерах, касавшихся сферы питания и обеспечения обмундированием, мы могли видеть если не кризис снабжения, то его начало. К тому же, важную роль играл человеческий фактор — те, кто воевал, знали о проблемах и трудностях в стране от родных и близких. Военные, являясь частью общества, могли и были способны двигаться за его настроениями. Это стало очевидно в февральско-мартовские дни 1917 г.

Несколько приостановить подобный “дрейф” могло активное участие в военных действиях, что являлось ярко окрашенным психологическим процессом. Однако характер боевых действий в этой войне имел особенности. Тяжёлые, упорные бои чередовались с длительными периодами “позиционной войны”, что воздействовало на личный состав разлагающе. Балтийские новейшие линейные корабли, которые оберегали как зеницу ока, тем более подвергались этой болезни. Экипажи бригады в течение военных действий в дореволюционный период в основном занимались боевой подготовкой. Особенно интенсивный характер она приобретала летом — осенью 1915 г. и в первой половине лета 1916 г. Благодаря этому, достигался высокий уровень выучки личного состава. Однако постоянное ожидание боевой практики и её реальное отсутствие приводили к явлению, традиционно называемому падением боевого духа. Косвенно своё проявление оно находило в побегах на сухопутный фронт. Прямым выражением являлось возрастание дисциплинарных нарушений и проступков, связанных с нарушением правил корабельного распорядка и пребывания на берегу. Такие настроения подогревались большой напряженностью ритма службы в месяцы наиболее интенсивных учений, т. е. летом — осенью 1915 г. и в июне — июле 1916 г. В результате, эти обстоятельства, а также ряд случайностей, привели к наиболее значительному выступлению нижних чинов на линейном корабле “Гангут” 19 октября 1915 г.

Негативным фактором являлась и недостаточная организация досуга, в отличие от флотов других воюющих государств. На кораблях бригады она сводилась к возможности участия в нескольких кружках, преимущественно спортивных, а также использованию судовой библиотеки, укомплектованной при этом односторонне. Другими средствами развлечения команды в зимнее время были катки и кинематографические сеансы. Вне корабля проблема до 1917 г. не решалась. Ограничения для посещения матросами отдельных мест и городских районов Гельсингфорса также приводили к росту правонарушений.

Во внутренних взаимоотношениях членов экипажа чётко прослеживалось сосуществование трех обособленных групп: офицеров, унтер-офицеров и рядовых. В случае возникновения конфликтных ситуаций каждая из них старалась поддерживать и защищать интересы своих представителей доступными средствами. Подобная обособленность, по нашему мнению, являлась традиционной для русского флота. В то же время в иностранных флотах, в частности, в английском, эта традиция преодолевалась. Сохранение подобного жёсткого деления добавляло разобщённости и служило благодатной почвой для формирования враждебности, негативного отношения.

Анализируя течение революционного процесса в марте-октябре 1917 г., нельзя не отметить такую особенность, как “спрессованность” событий во времени, их быстрое “перетекание” одного в другое. Однако и в таких условиях, на наш взгляд, вполне реальной подоплёкой политической эволюции стали изменения в повседневной служебной и бытовой практике.

Именно передача многих хозяйственных вопросов в руки судовых комитетов и успешное их решение повлекли за собой увеличение авторитета этих организаций. Офицерство, тем самым, лишилось монопольного права отдавать приказания.

Процесс этот шел постепенно и имел несколько этапов. Весной 1917 г., в первые послереволюционные месяцы, наблюдается единство большей части экипажей дредноутов, согласованность в большинстве вопросов между матросскими делегатами судовых комитетов и командного состава, участие офицеров в работе комитетов. Этим положение в Гельсингфорсе выгодно отличалось от Кронштадта. Однако летом офицеры почти перестали делегироваться в судовые организации. Комитеты без особых оснований могли отказаться выполнять необходимые ремонтные работы, члены комитета за проступки не подвергались наказаниям. После событий конца августа комитеты сделали некоторые шаги, ставившие командный состав под их контроль. С другой стороны, сами комитеты стали подконтрольны комиссарам и тем организациям, которые их направляли. Тем самым, благодаря влиянию выборных организаций, вооружённые силы всё больше ориентировались на политические взгляды их представителей. Роль военных менялась: из опоры системы власти и государства, созданной в результате свержения монархии, они стали инструментом политической борьбы, в том числе и с самим государством.

Способствовало такому положению изменение состава военных моряков на дредноутах. Основными его источниками являлись демобилизация старослужащих и дезертирство. Офицеры не представляли собой исключения: они также под благовидными предлогами стремились покинуть дредноуты и добиться назначений в другие места — поближе к фронту, либо в штабы. Молодые матросы и специалисты, призывавшиеся на линейные корабли, легче воспринимали революционные нововведения, для них офицер не являлся более безоговорочным начальником. Отмена института кондукторов и демобилизация старослужащих способствовали развитию подобных убеждений.

Тесно связано с этим и уничтожение старых атрибутов службы, имевшее политическую окраску. Отсутствие четкой координации, единого плана, запаздывание в принятии окончательных решений привели к невозможности со стороны командования контролировать ход процесса. Изменение офицерской формы, зачастую в угоду нижним чинам, стирало психологическую дистанцию офицеров и нижних чинов, разрушая тем самым и систему подчинения. В свою очередь, это способствовало дальнейшему снижению авторитета офицеров, которые не смогли отстоять свои прежние знаки отличия.

Изменился, по сравнению с дореволюционным временем, и досуг экипажей. Активная политическая жизнь привела к прекращению деятельности судовых кружков. В основном, культурный досуг организовывался секциями Матросского клуба. Однако большая часть свободного времени проходила у нижних чинов на митингах, в обсуждении резолюций и постановлений. При таких условиях и возросшей доступности увольнений в Гельсингфорс корабельная служба становилась не более чем придатком к берегу. Это ещё усиливало нежелание заключать себя в рамки “фронтового” быта. Грань между правилами поведения на корабле и на берегу стиралась. Поэтому проступки, совершаемые во время службы и досуга, были одинаковы.

Таким образом, основные элементы, образовывавшие повседневность (служебная деятельность, дисциплина, досуг), подвергались в марте-октябре 1917 г. значительному влиянию со стороны политического фактора. В политику оказались втянуты все моряки. Политика становилась элементом повседневности, при этом изменяя и трансформируя ее. Видимо, это является типичной чертой данного этапа исторического развития, во время которого происходила решительная и коренная перестройка всей политической системы России.