Андропов как истинный инициатор перестройки

Андропов как истинный инициатор перестройки

Утверждение о том, что Андропов был «реформатором в душе», является одним из краеугольных камней новой мифологии, сплетенной вокруг его фигуры. Бывший председатель КГБ Чебриков, к примеру, утверждает: «То, что началось в 85-м, все это были его [Андропова] идеи <…> Демократизация началась с КГБ»[762], а Шарапов уверял, что именно Андропов первым употребил слова «гласность» и «перестройка»[763].

Считается так: Андропов, еще будучи председателем КГБ, видел, что надвигается беда. Он предлагал различные меры по предотвращению угрозы, которые могли задать курс на демократизацию партии и всей общественной жизни[764], но их отклонило партийное руководство, считавшее, что КГБ не должен вмешиваться в дела, находящиеся за пределами своей компетенции[765]. Затем, когда Андропов наконец стал Генеральным секретарем и получил возможность проводить реформы самостоятельно, внезапная смерть помешала их осуществлению. Следовательно, по утверждению Бобкова, Андропов стал инициатором перестройки, но, увы, судьба отвела ему слишком мало времени, и он так и не сумел претворить в жизнь свой «грандиозный план»[766].

Конкретные факты, приводимые в поддержку этой теории, как правило незначительны, спекулятивны и/или недоказуемы, а подробности в высшей степени туманны. Подобные утверждения, очевидно, базируются почти исключительно на том, что Андропов в начале 1960-х годов тесно общался с группой молодых интеллектуалов, которые впоследствии присоединились к реформаторской команде Горбачева, а Горбачев был, по сути, его протеже.

Андропов действительно использовал слово «гласность», но главным образом с целью оправдать антизападные и антидиссидентские пропагандистские кампании. Так, например, он утверждал, что «важным средством завоевания доверия масс является гласность в чекистской работе. Советский народ должен быть больше и лучше информирован о подрывной деятельности иностранных разведок, зарубежных антисоветских центров, а также о подрывной деятельности антисоветских элементов внутри страны. Советские люди должны больше знать о трудной и сложной работе чекистских органов»[767].

Однако далеко не все считают, что Андропов был истинным автором горбачевских реформ. Некоторые авторы стараются вообще отделить Андропова от перестройки; например Сидоренко, генерал-майор КГБ в отставке, утверждает, что творцом перестройки стало ЦРУ[768]. Другие замалчивают этот вопрос, подчеркивая лишь, что реформы Андропова привели бы к совершенно другим последствиям, чем реформы Горбачева, хотя бы потому, что КГБ единственный из всех институтов был достаточно информирован для того, чтобы, исходя из российского исторического опыта, осознать: демократические реформы в России нельзя проводить поспешно[769]. Лужков, например, писал: «Говорят, что Андропов был предтечей демократических преобразований в нашей стране. Думаю, это упрощение. Конечно, я не знал его лично — когда Юрий Владимирович был Генеральным секретарем, я был простым генеральным директором… Но мне почему-то кажется, что Горбачев пошел совсем другим путем, не тем, по которому собирался идти Андропов <…> Не знаю, был бы у нас сейчас капитализм [если бы Андропов прожил дольше], но бандитского капитализма — точно бы не было»[770].

Тут сказывается еще один «удобный» фактор: Андропов умер рано, тем самым позволив создавать новые трактовки поздней советской истории, в которых ему и органам госбезопасности приписываются все позитивное (замысел демократизации и либерализации) и одновременно с них снимается ответственность за любые негативные последствия (к примеру, за развал Советского Союза).