Глава 21 Центральные державы на пороге триумфа

Глава 21

Центральные державы на пороге триумфа

Январь – март 1918 г.

Даже опасные для союзников последствия выхода России из войны не повлияли на осторожную политику Соединенных Штатов. В первый день 1918 г. генерал Першинг выступил против требования Ллойд Джорджа срочно направить из Америки максимально возможный дополнительный контингент войск и по прибытии немедленно влить его в действующие британские и французские части.

Ллойд Джордж утверждал, что Германия планирует нанести «сокрушительный удар по союзникам» до того, как полностью подготовленная американская армия летом займет свое место на фронте. Першинг с этим не соглашался. «Не считаю, что в данный момент положение настолько сложное, чтобы направлять наши роты и батальоны в британские или французские дивизии, – телеграфировал он военному министру в Вашингтон, – и сделаю это только в случае тяжелого кризиса». Однако Першинг откликнулся на просьбу Петена ввести в состав французских дивизий четыре находящихся во Франции полка афроамериканцев. Они оставались там до окончания войны.

В начале 1918 г. Западный, Итальянский, Салоникский и Турецкий фронты представляли собой сцену не крупномасштабных наступательных действий, а периодических стычек в виде атак и контратак. На бывшем Восточном фронте в российско-немецких мирных переговорах наступила двухнедельная пауза в связи с празднованием Нового года. В тылу с новой силой развернулись политические движения, возлагавшие надежды на то, что переговорные процессы, усталость от войны и неожиданные повороты событий позволят им обрести государственность. Впрочем, главным условием для реализации таких надежд был распад Австро-Венгерской империи, в чем еще никто не мог быть уверен.

5 января, выступая перед британскими профсоюзными лидерами, Ллойд Джордж заявил, что распад Австро-Венгрии не является военной целью союзников. Он все еще надеялся отделить империю Габсбургов от Германии, хотя и не говорил об этом публично. А в границах самой империи росли националистические настроения и строились планы. 6 января в Праге, в построенном перед войной Общественном доме, архитекторы которого стремились выразить идею национального возрождения, состоялось специальное собрание, выдвинувшее требование независимости чешских земель – Богемии и Моравии. Через две недели немецкоязычное население Судетской области Богемии потребовало создания собственной провинции.

Те, кто был на стороне Антанты, могли считать, что победа союзников создаст благоприятные условия для обретения зависимыми странами национального самоопределения, если не независимости. 8 января президент Вильсон в обращении к конгрессу Соединенных Штатов озвучил проект мирного договора для послевоенной Европы, состоящий из четырнадцати пунктов, на первый взгляд чрезвычайно демократичных и либеральных. В будущем международные договоры должны были обсуждаться открыто, а дипломатические процессы проходить «откровенно и на виду у общественности». На морях предлагалось установить абсолютную свободу судоходства. Следовало ликвидировать все экономические барьеры и установить «равенство торговых условий» для всех стран, провести сокращение морских вооружений. При разрешении колониальных споров «интересы заинтересованного населения должны были иметь равный вес со справедливыми требованиями правительства, чьи права должны быть определены». Германии надлежало освободить всю территорию России, «освободить и восстановить» Бельгию, освободить все французские территории, «исправить зло, причиненное Пруссией Франции в 1871 г.» в отношении Эльзаса и Лотарингии». Границы Италии предлагалось «исправить на основе ясно различимых национальных границ», передать Италии австрийскую провинцию Южный Тироль. Народы Австро-Венгрии должны были получить «широчайшую возможность автономного развития». Следовало восстановить Румынию, Сербию и Черногорию, обеспечить Сербии свободный выход к морю. Турецким частям Османской империи предлагалось предоставить «прочный суверенитет», а другим народам, проживающим на турецкой территории, дать нерушимые гарантии «автономного развития». Далее предполагалось создание независимого Польского государства, «объединенного… автономного… со свободным неограниченным выходом к морю». И наконец, должно было быть образовано «общее объединение наций» в целях создания гарантий политической независимости и территориальной целостности «как больших, так и малых стран».

Четырнадцать пунктов возникли как противовес растущей популярности большевизма среди солдат Центральных держав и должны были оказаться более привлекательными, чем мирные предложения большевиков. Однако они не в полной мере удовлетворили растущие надежды народов на обретение государственности. Народам Австро-Венгрии предлагалась не независимость, а, по словам Вильсона, «широчайшая возможность автономного развития». Многие чехи и словаки отметили это с разочарованием. Вильсон не проявил никакого внимания или уважения к надеждам южных славян на создание собственного единого государства. Австрия должна была оставить Сербию и Черногорию, но он никак не упомянул два других южнославянских народа – хорватов и словенцев. Через два дня после того, как Вильсон озвучил свои Четырнадцать пунктов, в Лондон прибыла финская делегация, надеявшаяся заручиться поддержкой Британии в обретении независимости Финляндией. От прежней надежды на покровительство Германии они отказались.

В гонку за предоставление национального покровительства втянулись обе враждующих стороны. Союзники и их противники искали новых сторонников в военном конфликте или надеялись изолировать давних врагов. В день прибытия в Лондон финской миссии Центральные державы и большевики признали независимость Украины. 12 января о своей независимости от России объявила Латвия. На следующий день революционным декретом № 13 Ленин и Сталин заявили о поддержке самоопределения армян. В Брест-Литовске после новогодних каникул возобновились мирные переговоры. На этот раз делегацию большевиков возглавлял Троцкий, который надеялся, пусть даже под угрозой мировой революции, ограничить претензии Германии и Австрии на существенные территориальные приобретения за счет России. Турки также направили делегацию в Брест-Литовск. Они рассчитывали вернуть себе земли Восточной Анатолии, завоеванные Россией в 1878 г.

Каждая страна переживала конфликт между желанием продолжать войну и надеждой на ее завершение. Но союзные державы по-прежнему публично декларировали и активно утверждали нравственный императив победы. 10 января, выступая в Эдинбурге, Бальфур заявил, что ужасы войны «ничто» по сравнению с «немецким миром». Британское правительство, призвав в армию почти два миллиона человек, вынашивало планы прибавить к ним как минимум еще 420 000.

Через три дня после выступления Бальфура философ-пацифист Бертран Рассел в частном письме прокомментировал его речь: «Мир проклят. Единственное светлое пятно – Ленин и Троцкий». Пацифизм Рассела редко находил поддержку в Британии. 14 января британский офицер-пехотинец Макс Плоумен, раненный на Западном фронте и отправленный домой по инвалидности, предпринял редкий шаг и подал в отставку, написав полковому адъютанту, что его ненависть к войне «постепенно переросла в твердое убеждение, что организованная война любого рода всегда является организованным убийством». Плоумен добавил: «Я глубоко уверовал в доктрину инкарнации (что Бог действительно живет в теле каждого человека) и считаю, что убийство человека – это всегда убийство Бога».

Усталость от войны в не меньшей степени, чем потерями на фронте, была обусловлена голодом и лишениями в тылу. 22 января секретный британский доклад, основанный на тщательном изучении перлюстрированной корреспонденции британцев, отметил «в письмах явный рост высказываний в пользу немедленного заключения мира». Через шесть дней в Берлине на забастовку с требованием мира вышло более 400 000 трудящихся. За сорок восемь часов забастовка охватила шесть других городов. Немецкие власти отреагировали быстро и жестко, объявив военное положение в Берлине и Гамбурге и забрав многих забастовщиков в армию. Но голод, вызванный британской морской блокадой, нельзя было утолить военным положением или обязательной воинской службой. Граждане были вынуждены употреблять в пищу собак и кошек, позже получивших название «чердачных кроликов». Хлеб делали из картофельной кожуры и опилок.

Из Вены приходили весьма соблазнительные вести о возможности заключения мира путем переговоров. «Сегодня сообщают о новых иностранных выступлениях, сдержанных, но очень уклончивых, – записал 28 января в дневнике пацифист Клиффорд Аллен (выпущенный из тюрьмы по состоянию здоровья) и заметил: – Австрия весьма спокойна. Почему они не могут произносить эти речи за круглым столом мирных переговоров, вместо того чтобы вещать с трибун на расстоянии тысяч километров друг от друга и с интервалами в недели и месяцы?» «Иностранными выступлениями» были речи министра иностранных дел Австрии графа Чернина и нового канцлера Германии графа Хертлинга, в которых выдвигались идеи «обмена мыслями» с Вашингтоном (Чернин) и обсуждения «ограничения вооружений» (Хертлинг). Times по этому поводу отметила: «Ни один не проявил ни малейшей готовности откликнуться ни на одно из условий, которые союзники единодушно признают необходимыми».

28 января в военном госпитале в Вимрё, на берегу Ла-Манша, умер подполковник Королевского медицинского корпуса канадской армии Джон Маккрей. Почти за три года до смерти, на Ипрском выступе, он написал такие строки:

Мы – мертвецы. Всего лишь пару дней назад

Мы видели рассвет, мы видели закат…

20 января в Дарданеллах немецкий военный корабль потопил британский монитор «Реглан». Погибли 127 британских моряков. В тот же день в Северном море два немецких эсминца подорвались на британских минах, а немецкая подводная лодка торпедировала вооруженный британский пароход «Лёвен». Погибли 224 человека. 26 января затонули три немецкие подводные лодки: две в Ла-Манше, третья – в проливе Святого Георга. Через пять дней ночью в Северном море случайно столкнулись две британские подводные лодки. Обе затонули, погибли 103 подводника. 29 января три немецких бомбардировщика «Гигант» совершили налет на Британию, в результате которого 20 гражданских лиц получили ранения. Следующей ночью 31 бомбардировщик «Гота» нанес удар по Парижу, сбросив 267 бомб, от которых погибли или получили ранения 259 парижан.

Сочетание подводной и воздушной войны вызывало неприятие даже среди тех, кто склонялся к той или иной форме компромиссного мира. «Менталитет немцев поистине действует удручающе, – написал 27 января другу бывший британский министр иностранных дел Эдвард Грей, который выступал за предоставление Германии «экономического равноправия» после войны. – Когда ты не на службе и не в Лондоне, крайне неприятно испытывать к кому-то ненависть и еще больше хочется мира, но я не понимаю, как можно заключить мир с людьми, которые сейчас у власти в Германии».

На востоке армия большевиков вторглась на Украину и объявила о торжестве большевизма на занятых территориях. Центральные державы выступили в поддержку независимой Украины. 28 января российские большевики и украинские националисты вступили в бой в районе Луцка, где три года назад русские сражались с немцами. 29 января войска Ленина заняли Киев и Одессу. Через два дня, когда уже почти вся Украина оказалась под властью большевиков, на III съезде Советов была провозглашена Российская Советская республика (с июля 1918 г. – РСФСР, с декабря 1922 г. – СССР). Еще через две недели были созданы Красный флот и Красная армия.

В армиях и на флотах зрело недовольство. 1 февраля в городе Ламия подняли мятеж греческие военные, которых должны были направить на Салоникский фронт. Двух зачинщиков казнили. В тот же день взбунтовались моряки австро-венгерского флота на кораблях, стоявших в Которской бухте. Под предводительством двух чехов-социалистов 6000 матросов подняли красные флаги и заявили о своей приверженности большевизму. Но они пели «Марсельезу», а не «Интернационал», и их требования были ближе к Четырнадцати пунктам президента Вильсона, нежели к ленинским декретам: национальная автономия (именно этого, а не независимости также требовали представители славянских народов в венском парламенте), немедленное заключение мира, никаких аннексий территорий, демобилизация и улучшение условий жизни. Восставшие обратились за поддержкой к австрийским солдатам Которского гарнизона и к экипажам немецких подводных лодок, стоявших в той же бухте, но попытка расширить восстание провалилась. Узнав о происходящем, командование австрийского флота направило в Котор из порта Пула на Истрийском полуострове три линкора. 800 бунтовщиков сняли с кораблей, 40 предали суду и 4 казнили.

5 февраля во французском городе Роан на Луаре из-за отсутствия хлеба вышло на улицы 3000 человек, за протестом последовали грабежи.

18 января на фронт, в сектор Ансовиль на Сен-Миельском выступе, выдвинулась полностью укомплектованная 1-я дивизия американцев. Ее направили сюда набираться опыта в обороне, но не вести наступательные действия. Как только немцы узнали о появлении американцев, они постарались деморализовать их, устроив налет на передовой пост и убив двоих солдат, еще двоих ранив и одного забрав с собой. Затем они устроили засаду на американский патруль на нейтральной полосе. В этот раз убили четверых, двоих ранили и двоих увели в плен. «То, что мы позволяем творить бошам, начинает действовать на нервы», – записал 30 января в своем дневнике американский офицер.

Каждую неделю во Францию прибывали новые американские войска. Их ждали портовые сооружения, склады и базы, созданные в больших количествах под бдительным оком генерала Першинга. О вкладе американцев в войну, хотя и не отмеченном еще действиями армий, стали часто упоминать в военных сводках. 5 февраля лейтенант Томпсон стал первым американским летчиком, сбившим в воздушном бою над Францией самолет противника. В этот же день у берегов Ирландии погибли первые американские военнослужащие, направлявшиеся в Европу на британском военном транспорте «Тускания», торпедированном немецкой подводной лодкой. Утонуло 166 американских солдат и 44 члена экипажа британского судна.

В Британии антивоенные настроения громко и наглядно демонстрировали лишь несколько тысяч человек, отказывающихся от военной службы по идейным соображениям. Взрыв возмущения всколыхнул их ряды после того, как в городке Принстаун в Дартмурском парке в трудовом лагере для отказников скончался бывший сапожник Генри Фирт. Просидев в тюрьме четыре месяца, он заболел настолько серьезно, что согласился пойти на альтернативную службу в каменные карьеры. Он свалился от переутомления на работе. В госпитале, куда его направили, он попросил яиц, но ему отказали, сказав, что яйца нужнее солдатам во Франции. Потом власти смилостивились и Фирту пожаловали три свежих яйца, но он умер за сутки до этого. Через три дня после смерти Фирта Бертран Рассел был приговорен к шести месяцам тюремного заключения за публичное заявление о том, что британское правительство должно принять предложение немцев о начале мирных переговоров.

10 февраля кайзер, выступая перед жителями Бад-Гомбурга, сказал, что «война – это дисциплинарная мера Бога для воспитания человечества». Через три дня на Военном совете, собравшемся в Гомбурге, он заявил, что существует всемирный заговор против Германии, в котором участвуют большевики, поддерживаемые президентом Вильсоном, «международное еврейство» и масонская ложа Великий Восток. Он не упомянул о том, что уже как минимум 10 000 евреев и многие тысячи масонов погибли, сражаясь в рядах немецкой армии. Видимо, он уже запамятовал и то, о чем ему сообщили два месяца назад: подробности немецкой финансовой помощи большевикам, в том числе тайное финансирование большевистской газеты «Правда».

17 февраля, через неделю после этой речи кайзера, на бывшем Восточном фронте произошло драматическое событие: затянувшиеся мирные переговоры между большевиками и немцами в Брест-Литовске были сорваны. Большевики отказались от слишком жестких условий, выдвинутых Германией. Немцы готовились возобновить войну на востоке. «Завтра начинаем военные действия против большевиков, – вечером записал в дневнике генерал Хоффман. – Другого пути нет, иначе эти скоты быстро загонят бичами всех вместе, украинцев, финнов и прибалтов, в новую революционную армию и превратят всю Европу в свинарник».

Возобновилась война. 52 немецкие дивизии перешли линию прекращения огня, установленную в ноябре, заняли Двинск на севере, Луцк на юге и двинулись на восток вдоль основных российских железнодорожных магистралей. Ленин понял, что большевики должны пойти на любые уступки. «Это не вопрос Двинска, – говорил он Троцкому. – Это вопрос революции. Откладывать нельзя. Мы должны подписывать немедленно. Этот зверь прыгает быстро». 19 января Хоффман получил телеграмму за подписями Ленина и Троцкого, где было сказано, что они принимают все условия мира, выдвинутые в Брест-Литовске. Но Хоффман не торопился на нее реагировать. Он даже был раздосадован тем, что так скоро придется прекращать военные действия. Он ответил, что согласие должно быть подтверждено в письменном виде и передано с курьером за линию фронта. Тем временем наступление немцев продолжилось. 20 февраля немецкие войска вошли в Минск, захватив в плен более 9000 русских солдат. «Русская армия прогнила сильнее, чем я предполагал, – записал в этот день в дневнике Хоффман. – В ней не осталось духа борьбы. Вчера один лейтенант с шестью солдатами взял в плен шестьсот казаков».

Война продолжалась целую неделю. Немцы пользовались русскими автомобильными и железными дорогами как на экскурсии: за 124 часа они продвинулись почти на 250 километров. «С такой курьезной войной мне еще не приходилось сталкиваться, – записал 22 февраля в дневнике Хоффман. – Мы сажаем в поезд горстку пехотинцев с пулеметами и одной пушкой, направляем их к следующей станции; они ее захватывают, берут в плен большевиков, подсаживают еще немного солдат и едут дальше. По крайней мере, в этом есть очарование новизны».

Ленин и Троцкий понимали, что придется заключать мир на немецких условиях. Но их письменный запрос, поступивший в Берлин 21 февраля, немцы отвергли и 23 февраля отправили ответную ноту с еще более жесткими условиями. Немцы поняли, что территориальная целостность России разрушается быстрее, чем они могли себе представить. В Финляндии, бывшей провинции царской империи, вели борьбу отряды красных и белых. Национальный лидер финнов генерал Маннергейм потребовал незамедлительной эвакуации из Финляндии всех русских войск – и красных, и белых. 23 февраля большевики с этим согласились. На следующий день на бурном заседании ленинского правительства, в ходе которого вождь революции даже пригрозил своей отставкой, прошло голосование. Его участники 116 голосами против 85 высказались в пользу принятия новых немецких условий. Голосование в Центральном комитете оказалось более трудным: 7 голосов за и 6 – против. Ленина и Троцкого, готовых согласиться с любыми требованиями Германии, здесь поддержал новый персонаж на международной сцене – Иосиф Сталин.

Пока Ленин с соратниками готовились официально выйти из войны и отказаться от обширных территорий на западе и юге России, войска Соединенных Штатов впервые приняли участие в наступательных действиях на Западном фронте. 13 февраля в Бютт-де-Мениль в Шампани артиллерийские батареи американцев участвовали в шестичасовой артподготовке, после чего французы перешли в наступление, прорвали линию обороны немцев и захватили более 150 пленных. Через десять дней в Шевреньи, к югу от занятого немцами города Лан, два американских офицера и двадцать четыре солдата вызвались присоединиться к французам в вылазке на немецкие траншеи. Вылазка длилась полчаса, двадцать пять немцев были взяты в плен. Times отметила, что, хотя «само событие не имело особой важности, день 23 февраля стал одной из дат в истории войны, которые запомнятся навсегда».

В то время как американцы сражались у Шевреньи, Черчилль, министр вооружений Британии, посетил Ипрский выступ – место боев в 1915, 1916 и 1917 гг. «Почти 800 000 британцев пролили кровь или расстались с жизнью в этих местах за 3? года бесконечного конфликта, – написал он жене 23 февраля. – Многие из наших друзей и моих сверстников полегли здесь. Смерть становится повседневностью и вызывает не больше волнений, чем гробовщик. Совершенно естественное, обыденное событие, которое может произойти с каждым в любой момент, что и случилось со многими тысячами тех, кто лежит рядом на этом обширном кладбище, облагороженном и навечно освященном их мужеством». Среди друзей Черчилля, воевавших и погибших при Ипре, был американский доброволец из Сан-Франциско. «Я обманул их, сказав, что родился в Британии», – сказал он Черчиллю в ответ на вопрос, каким образом американский гражданин стал вторым лейтенантом королевской артиллерии.

Спустя сорок два с половиной месяца после начала войны участие Америки в боевых действиях стало свершившимся фактом. 26 февраля, через три дня после предыдущей вылазки, начальник штаба 42-й американской пехотной дивизии «Рейнбоу» наблюдал за атакой французов на немецкие траншеи в районе Решикура. Заразившись их энтузиазмом, он присоединился к атакующим и помог захватить в плен несколько немецких солдат. За это он был награжден Военным крестом и стал первым представителем американских экспедиционных сил, удостоенным такой награды. Это был полковник Дуглас Макартур?[218]. Годом ранее, когда только начался набор в американскую армию, в политических кругах Вашингтона подумали, что отдельные американские штаты могут счесть себя обиженными, если другим штатам будет отдано предпочтение при наборе в определенные дивизии. Военному министру Ньютону Бейкеру предложили сформировать одну дивизию из излишков набора в разных штатах, чтобы таким образом избежать трений и зависти. По воспоминаниям Бейкера, «майор Макартур, стоявший рядом, заметил: «Очень хорошо, она раскинется над всеми штатами, как радуга». Так возникло название этой дивизии».

От американских войск ожидали многого. Британские, французские и даже американские газеты с энтузиазмом писали о том, что скоро небеса потемнеют от обилия американских самолетов. Першингу пришлось указать Вашингтону на неуместность подобного преувеличения. Он отметил, что даже спустя почти год после вступления Америки в войну с Германией на Западном фронте не появилось ни одного аэроплана, сделанного в Америке.

На Востоке немцы продолжали стремительное наступление, захватив Борисов, Гомель и Житомир. 24 февраля на Балтике они вышли к Дерпту, после чего быстро начали продвигаться к Ревелю. На следующий день большевики затопили там 11 подводных лодок, чтобы они не достались врагу, вошедшему в этот эстонский порт четырьмя часами позже.

Непрерывный успех немцев на Востоке способствовал возобновлению патриотического подъема в Германии. 24 февраля Эйнштейн написал одному своему ученому корреспонденту, упрекнувшему его в неприятии войны: «Ваша показная тевтонская мощь претит моей природе. Предпочитаю оставаться в компании своего соотечественника Иисуса Христа, чье учение вы и вам подобные считаете старомодным. Страдание мне ближе по духу, чем обращение к насилию»?[219].

25 февраля немецкие войска достигли пригородов Нарвы на Балтийском море. По пути они столкнулись и быстро расправились с небольшим отрядом большевиков численностью около тысячи человек. 26 февраля финский батальон, на протяжении полутора лет воевавший на Восточном фронте на стороне немцев, вернулся в Финляндию, в город Вааса, взял на себя обязательство защищать независимость Финляндии (объявленную в декабре предыдущего года) и выдворить большевиков из страны, в том числе и из финской столицы Хельсинки. На следующий день немецкие войска вышли к Могилеву, где раньше располагалась Ставка Верховного командования царской армии. В тот же день, 27 февраля, немецкий аэроплан сбросил бомбы на набережную Фонтанки в Петрограде.

Ленин согласился возобновить мирные переговоры в Брест-Литовске. 28 февраля советская делегация вернулась в город. Однако немцы не согласились с тем, что их приезд должен означать немедленное прекращение боевых действий. Хоффман настаивал, что война прекратится только после подписания договора. 1 марта начались переговоры. Большевикам ничего не оставалось делать, кроме как принять предложенные условия. В них входили требование турок об аннексии Ардагана и Карса, которые Россия отвоевала у Турции в 1878 г. 2 марта, пока делегации обсуждали детальные условия мирного договора, немецкие войска вошли в столицу Украины Киев, который большевики заняли всего месяц назад. На Балтике немцы оккупировали Нарву, самый восточный город Эстонии, от которого оставалось меньше 150 километров до Петрограда. В российской столице начали строить планы о переезде правительства в Москву. Ленин распорядился в срочном порядке «подготовку подрыва железных дорог, мостов и шоссе усилить; отряды собирать и вооружать; эвакуацию продолжать ускоренно; оружие вывозить в глубь страны».

Немцы были готовы войти в Петроград. В ходе стремительного и практически не встречающего сопротивления наступления, начавшегося две недели назад после прекращения переговоров в Брест-Литовске, им удалось захватить 63 000 русских военнопленных, 2600 артиллерийских орудий и 5000 пулеметов. Это оружие окажется весьма кстати на Западном фронте. 2 марта немецкие войска продолжали продвижение на восток. У Ленина и Троцкого не было иного выбора, кроме как дать указание делегации подписывать договор. Немецкое Верховное командование вздохнуло с облегчением: оно с нетерпением ждало возможности бросить всю военную мощь Германии на Западный фронт.

3 марта в пять часов дня в Брест-Литовске был подписан Советско-германский мирный договор. Большевики признали суровую реальность войны и отказались от всех притязаний на Прибалтику, Польшу, Белоруссию, Финляндию, Бессарабию, Украину и Закавказье. По сравнению с довоенным периодом Россия потеряла треть своего населения, треть пахотных земель и 90 % угольных месторождений, по существу, все территории, присоединенные к Российской империи на протяжении более двух веков, со времен Петра I. Кайзер вновь, как после падения Бухареста в конце 1916 г., отметил это событие шампанским.

По условиям Брест-Литовского мира Россия должна была убрать все свои военно-морские базы на Балтике, за исключением Кронштадта. Корабли российского Черноморского флота, находящиеся в Одессе и Николаеве, должны были быть разоружены и взяты под стражу. Большевики также согласились немедленно отпустить 630 000 австрийских военнопленных и передать Турции армянские территории, завоеванные Россией в 1916 г?[220]. Армянские войска выступили против этого решения, но были быстро разгромлены выдвинувшимися на восток турецкими вооруженными силами. 24 февраля армян уже вытеснили из Трапезунда на Черном море, а 12 марта – из города Эрзерум на Анатолийском плато.

5 марта в городе Буфтя румыны подписали договор с Центральными державами, согласно которому должны были уступить южный город Добруджа Болгарии, но им была предложена бывшая российская провинция Бессарабия, которую, впрочем, еще предстояло освободить от власти большевиков. На съезде большевистской партии, состоявшемся на следующий день в Петрограде, был одобрен Брест-Литовский договор, а партия переименована в коммунистическую. Из опасения новой немецкой угрозы со стороны Балтики 12 марта столица была перенесена из Петрограда в Москву.

Хотя в целом ситуация на Западном фронте складывалась не в пользу союзников, укреплению их боевого духа способствовали две новости, одна из Восточного Средиземноморья, другая касавшаяся войны в воздухе. 21 февраля войска Алленби вытеснили турок из Иерихона и вышли к северной оконечности Мертвого моря, самой низкой точке земной поверхности, расположенной на 393 метра ниже уровня Мирового океана. На Западном фронте в феврале британская бомбардировочная авиация совершила четыре удачных ночных налета на немецкие казармы и аэродромы, в том числе и на главный самолетный ангар близ Меца.

В Британии Ллойд Джордж и Черчилль продумывали новые стратегические планы победы над Германией в 1919 г. 5 марта, в надежде гарантировать через год победу, Черчилль заверил Ллойд Джорджа, что к апрелю 1919 г. сможет выполнить программу тринадцати месяцев и обеспечить выпуск 4000 танков. Победа на Западном фронте придет только тогда, говорил он премьер-министру, когда у Британии и Франции будут «более сильные и качественные армии», чем у Германии. «Это основа, на которой зиждется все остальное, и нет никаких оснований полагать, что мы не сможем этого добиться в 1919 г.».

К 1919 г. американская армия также должна будет стать определяющим фактором в боевых действиях на Западном фронте. С учетом этого немецкая пропаганда постоянно старалась подорвать доверие французов к американским солдатам и посеять сомнения в том, что их вклад будет весомым. 5 марта по немецкому радио передали отчет о допросе нескольких американских военных, попавших в плен. «Это крепкие молодые парни, но у них не заметно желания воевать. Для них это авантюра, предпринятая нью-йоркскими финансистами. Они ненавидят, но уважают англичан, с французами у них хорошие отношения. Они понятия не имеют о военных операциях и по сравнению с привыкшими к войне французами выглядят тупыми фаталистами. Они рады, что им больше не придется воевать». Через три недели в другой радиопередаче утверждалось, что французские офицеры «не скрывают своего разочарования» в мощи американских войск, которые оказались «полностью не способны к проведению самостоятельных операций».

В первую неделю марта 1918 г. авиация Центральных держав совершила четыре крупные операции по нанесению бомбовых ударов. 4 марта австрийцы бомбили Венецию, Падую, Местре и Тревизо, но потеряли при этом треть самолетов, участвовавших в налете. Через три дня три немецких бомбардировщика «Гигант» обрушили бомбовый груз на Лондон. Пострадали четыре сотни домов, одна бомба, попавшая в жилой дом в районе Мейде-Вейал, унесла жизни 12 человек. 8 марта бомбардировщики «Гота» сбросили более 90 бомб на Париж. 200 000 парижан без паники, но в страхе на поездах покинули столицу и уехали в сельскую местность. На следующий день немецкий дирижабль сбросил бомбы на итальянскую военно-морскую базу и сталелитейный завод в Неаполе. Через три дня немецкие войска заняли Одессу. Впервые в истории владения одной европейской державы простерлись от Северного до Черного моря. Это не удалось даже Наполеону.

Через две недели после оккупации Одессы немцы вошли в черноморский портовый город Николаев, захватили один русский линкор, три крейсера, четыре эсминца и три подводные лодки, а также военный судостроительный завод. Триумф Германии на востоке был беспрецедентным и абсолютным. 8 марта кайзер отказался от престола княжества Курляндского на побережье Балтийского моря. Регион стал немецким протекторатом. В Средние века им владели рыцари Тевтонского ордена. Не допускалась никакая критика немецкого национализма. В середине марта Германию охватило возмущение по поводу появившегося в прессе пространного меморандума бывшего посла Германии в Лондоне, князя фон Лихновски, который оправдывал довоенную дипломатию Британии и критиковал действия Германии по урегулированию кризиса. Лихновски попросили оставить дипломатическую службу.

Британия продолжала пытаться оторвать Австро-Венгрию от Германии. 9 марта генерал Смэтс с доверенным лицом Ллойд Джорджа Филиппом Керром вновь приехал в Швейцарию, чтобы переговорить с австрийским эмиссаром графом Александром Скшиньским?[221]. Скшиньский, хотя и был поляком, отверг условия заключения мира, предложенные Смэтсом, согласно которым «справедливость должна быть проявлена в отношении всех народов» империи Габсбургов путем предоставления автономии полякам, чехам, хорватам и другим национальным меньшинствам. Переговоры продолжались пять дней и были прерваны по инициативе австрийцев. Керр позже говорил Рамбольду, что, на его взгляд, министр иностранных дел Австрии граф Чернин «понял, что если начнет переговоры, то общественное мнение не позволит ему отступить, если Антанта предложит разумные условия, а сами переговоры могут привести либо к заключению сепаратного мира, либо к распаду Австро-Венгрии».

Австрийцы, заинтересованные в переговорах с союзниками, должны были также учитывать возможность военной победы Германии, которая также была бы им выгодна. В тылу ширились антивоенные настроения и страхи. 16 марта австрийская полиция сообщала, что в Вене «наблюдается сильное и весьма широкое недовольство Германией». Однако 19 марта бывший министр иностранных дел Австрии барон Буриан записал в дневнике: «Никто и слышать не хочет слова «мир». Все думают только о грядущем наступлении, словно каждый бестрепетно положился на судьбу».

9 марта после длительной артиллерийской подготовки Германия приступила к тому, что станет ее крупнейшей и самой рискованной операцией за всю войну: массированному наступлению по всему фронту против британских и французских войск. До сих пор основные военные инициативы на Западном фронте предпринимали союзники: так было на Сомме, при Ипре (Пасхендале) и при Камбре. Каждое из наступлений захлебывалось, не в силах преодолеть оборонительные линии и мощные фортификационные сооружения немцев. Теперь немцы сами решили прорвать линии укрепленных траншей. Больше всего они были обеспокоены тем, чтобы достигнуть победы прежде, чем основная группировка американских войск, не потрепанных в боях, достигнет зоны боевых действий.

Немцы проводили артиллерийскую подготовку в разных местах Западного фронта в качестве отвлекающего маневра. 7 марта одной из целей стали позиции пехоты в лесу Парруа. Здесь располагались солдаты 42-й американской дивизии «Рейнбоу». В одном из укрытий одновременно погибло 19 американцев. На их похоронах были зачитаны стихи Джойса Килмера, в то время служившего капралом в этой дивизии:

По воздуху промчалась смерть галопом,

Остановилась над сырым окопом,

И там оставила ваш бедный прах,

И погребла его в чужой отчизне,

За чью свободу вы сложили жизни,

И унеслась с улыбкой на устах.

9 марта немцы провели артиллерийскую подготовку в районе между Ипром и Сен-Кантеном. В ходе ее было выпущено полмиллиона снарядов с горчичным газом и фосгеном. В общей сложности они обрушили на противника тысячу тонн газа. В этот день во время газовой атаки на выступ Фе полковник Дуглас Макартур командовал ротой американцев, захвативших пулеметное гнездо немцев. За эту операцию он был награжден крестом «За выдающиеся заслуги». 11 марта Макартур оказался среди пострадавших от очередной газовой атаки. Его травму оценили как «легкую», он восстановился за неделю. Но за ранение в бою он получил медаль «Пурпурное сердце».

Применение газа на поле боя вызывало страх, панику, приводило ко многим случаям симуляции и дезертирства. В результате в немецкой армии с конца 1917 г. для медицинской службы было установлено правило, согласно которому военнослужащие с «предположительными» случаями «отравления газом и симулянты, которые не имеют никаких определенных симптомов, на срок от двадцати четырех до сорока восьми часов помещаются под наблюдение в медпунктах своих подразделений… с последующим возвращением в строй, если это возможно». Их не отправляли в полевые госпитали или на дегазационные станции.

19 марта британцы нанесли упреждающий удар в районе Сен-Кантена, забросав позиции противника снарядами с фосгеном общим весом 85 тонн. Погибло 250 немецких солдат. 21 марта началось генеральное наступление немцев. В случае успеха Германия могла бы выиграть войну на Западе на полях сражений, как уже выиграла ее на Востоке за столом переговоров.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.