23. Гватемала, 1960. ХОРОШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПЕРЕВОРОТЫ СТОЯТ ДРУГ ДРУГА

23. Гватемала, 1960. ХОРОШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПЕРЕВОРОТЫ СТОЯТ ДРУГ ДРУГА

В ноябре 1960 года, когда Джон Ф. Кеннеди готовился сменить на посту президента Дуайта Эйзенхауэра, вторжение на Кубу продолжало оставаться приоритетом американской внешней политики. На пляжах и в джунглях Гватемалы и Никарагуа, во Флориде проводились тренировки по высадке десанта в Заливе Свиней.

13 ноября, через пять дней после победы Кеннеди на выборах, гватемальские военнослужащие подняли вооруженное восстание против генерала Мигеля Идигораса Фуэнтеса (Miguel Ydigoras Fuentes). Им удалось захватить две военные базы и портовый город Пуэрто-Барриос. Оценочная численность офицеров, принявших участие в восстании, составляла от 45 до 120 человек, причем последняя цифра — это почти половина всего офицерского корпуса гватемальской армии. Под командованием этих офицеров находилось до 3000 военнослужащих, представлявших значительную часть вооруженных сил страны. Как было установлено впоследствии, восставшие преследовали скорее общепатриотические, а не идеологические цели. Офицеры были сыты по горло коррупцией в администрации Идигораса и в армии. Особое недовольство вызывалось тем, что страна использовалась иноземцами как трамплин для вторжения на Кубу: Кастро импонировал многим своей патриотической политикой. Один из оппозиционных офицеров впоследствии следующим образом охарактеризовал американскую учебную базу в Гватемале: «…это позорное нарушение нашего суверенитета. Почему оно стало возможным? Да потому, что у нас марионеточное правительство!» [1].

Восстание было вскоре подавлено, якобы исключительно силами гватемальских ВВС. Но несколько лет спустя картина представилась иной. Повстанцы были силой, с которой нельзя было не считаться. Легкость, с которой они захватили две базы, и вероятность распространения мятежа на другие гарнизоны вызывали у ЦРУ беспокойство за базу, которая располагалась на большой кофейной плантации в отдаленном уголке на юго-западе Гватемалы. Там ЦРУ совместно с ВВС США готовило кубинских эмигрантов к вторжению на их бывшую родину. ЦРУ вполне справедливо опасалось, что в случае прихода к власти новый режим не пожалеет ни этих кубинцев, ни организаторов операции.

Президент Эйзенхауэр отдал приказ ВМС и ВВС США организовать патрулирование Карибского бассейна и при необходимости «открывать огонь», чтобы предотвратить любое «организованное коммунистами» вторжение в Гватемалу и Никарагуа [2]. Эйзенхауэр, как и Идигорас, видел за попыткой переворота руку международного коммунизма, в частности Кубы, хотя никаких доказательств тому не было представлено [3]. Обвинения выглядели довольно нелепо, учитывая, что одной из причин восстания была подготовка руководителями США и Гватемалы военного переворота на Кубе, а также тот факт, что американский флот действовал с базы Гуантанамо, несмотря на энергичные возражения против этого кубинского правительства.

Между тем в Гватемале ЦРУ решило справиться с проблемой исключительнолегко и просто. Американские и кубинские летчики взлетали со своей учебной базы и наносили бомбовые удары по штабу повстанцев, находившемуся неподалеку от столицы Гватемалы, а также по захваченному ими городу Пуэрто-Барриос и прилегающему аэродрому. Застигнутые врасплох и будучи бессильными против превосходящего противника, повстанцы потерпели поражение [4].

Вернувшись на кофейную плантацию, ЦРУ возобновило прерванную подготовку к военному вторжению на Кубу. В Вашингтоне никаких заявлений о бомбежках сделано не было. Молчала и американская пресса.

Действия ЦРУ не стали достоянием широкой общественности и в Гватемале. Зато широко разошлась информация о том, что президент Идигорас попросил американцев оказать ему авиационную и морскую поддержку и даже отдал распоряжение гватемальскому послу в Вашингтоне «немедленно связаться с Томасом Манном [помощником госсекретаря по межамериканским делам] для координации действий» [5]. Впоследствии, чтобы хоть как-то дистанцироваться от столь явного сотрудничества с янки, президент был вынужден делать заявления о том, что такие страны, как Гватемала, находятся в уязвимом положении, потому что «Куба является сателлитом мощной России», а «мы не являемся сателлитом США» [6].

Последствием поражения явился и тот факт, что, уйдя в подполье, оппозиционные офицеры стали более радикальными. Во время восстания они отвергали предложения крестьян поддержать их, хотя эта поддержка и носила бы очень ограниченный характер, так как борьба за социальные изменения не была первоочередной задачей восставших. Но, оказавшись в подполье, оппозиционеры были вынуждены теснее контактировать с крестьянами и признать, что крестьянам действительно нужна земля для того, чтобы выбраться из своего бедственного положения [7]. В 1962 году некоторые офицеры стали руководителями партизанского движения, в название которого были включены слова «тринадцатое ноября». В своем первом обращении повстанцы заявили:

«Демократия давно оставила нашу страну. Ни один народ не может жить в стране, где отсутствует демократия. Именно поэтому в нашей стране повышенный спрос на перемены. Мы должны свергнуть правительство Идигораса и привести к власти такое правительство, которое соблюдает права человека, ищет пути и средства для преодоления трудностей, а также проводит серьезную и заслуживающую уважения внешнюю политику» [8].

Простое желание, просто сформулированное — но, как видим, оно оказалось в противоречии с намерениями США. Ибо если Вашингтон смог легко разделаться с законно избранным правительством Гватемалы в 1954 году, повстанцы могли воздействовать на него не больше, чем морские волны на скалы или воющие волки на луну.