Последний переход

Последний переход

21 сентября

Богатый вольный город Ляоян, бывший некогда столицей Ляодуна и известный своею торговлей хлебом и деревом, был уже под русским управлением. Еще летом ляоянские власти держали в плену и истязали русских железнодорожников и охранников. Теперь комендантом и градоначальником Ляояна состоял подполковник 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Гамбурцев. Из стрелков была образована городская полиция.

Когда китайские войска в смятении бежали от Шахэ, разбитые войсками генерала Суботича, ляоянцы заперли ворота и не пустили к себе китайских солдат.

Вполне доверяя миролюбию и честности русских, ляоянцы не бежали из города, а сдались русским, чем спасли свой город и торговлю от разграбления.

На Печилийском театре военных действий все китайские города от Таку до Пекина были разграблены и наполовину разрушены и сожжены.

Несмотря на все старания отдельных союзных командиров восстановить порядок в Чжили, в конце концов поход союзников на Пекин довершил разорение и разгром того, что не успели разгромить боксеры.

Ничего подобного я не видел в Южной Маньчжурии, в которой действовали только русские войска и господствовала одна русская власть. Мир, порядок и международная торговля в Инкоу были спасены русскими. Русские немедленно ввели русское военно-гражданское управление во всех главнейших городах Южной Маньчжурии от Порт-Артура до Мукдена: Цзиньчжоу, Сюнъечен, Гайчжоу, Хайчен, Ляоян.

Я приехал в Ляоян через 5 дней после его занятия русскими. Здесь уже торговали китайцы. На улицах, чисто выметенных, царил полный порядок. Ходили русские и китайские полицейские. Для удовольствия русских китайцы ночью зажигали перед своими домами фонари и сами были довольны этой иллюминацией.

В Ляояне я встретил начальника Южной линии Маньчжурской железной дороги инженера Феол. Осип. Гиршмана, который 21 сентября выехал из Ляояна в Мукден верхом, в сопровождении своего неразлучного переводчика китайца Петра Ивановича, прекрасно говорящего по-русски и бывшего для него, так сказать, справочной книгой по всевозможным китайским и маньчжурским делам. Я присоединился к ним, и мы поехали вместе. До Мукдена оставалось 60 верст.

Инженеру Гиршману и вверенным ему строителям удалось вчерне закончить Южную линию Маньчжурской дороги раньше всех других линий, строившихся в Маньчжурии. Летом 1900 года боксеры разрушили все их двухлетние упорные труды. Более половины выстроенной ими дороги было уничтожено. Приходилось созидать сначала. Однако Гиршман и все остальные инженеры и техники Южного отделения напрягли все усилия, и уже через год дорога была снова выстроена. В конце 1901 года Южная линия была настолько устроена и оборудована, что сейчас же поступила в правильную эксплуатацию и уже в первые месяцы стала приносить значительные доходы дороге.

^{Инженер Гиршман}

Инженер Гиршман так рассказывал мне о своей деятельности и о своем детище — железной дороге:

— Я приехал в Порт-Артур в мае 1898 года, и 28 мая мы уже начали делать первые изыскания. Работы мы повели с двух концов: от Артура на север и от Телина на юг. На севере мы начали работы по постройке в сентябре 1898-го, а на юге в апреле 1899 года. В октябре 1899 года наш железнодорожный путь доходил до Ляояна, а в ноябре до Мукдена. Я горжусь тем, что мне удалось побить железнодорожный рекорд на быстроту постройки: в этой полудикой стране, в которую все материалы приходилось привозить извне, мы выстроили 550 верст пути в 13 месяцев. За это время было произведено земляных работ свыше чем на 1 миллион кубических сажен. Вынуто около 100 000 кубов скалы. Построено свыше 500 мостов. Каменных мостов поставлено свыше чем на 15 000 кубов. Во время постройки дороги я старался поддерживать наилучшие отношения с мукденским цзянцзюнем, со всеми китайскими чиновниками и населением. Китайские власти всегда оказывали мне и всем строителям дороги полное содействие. Простой народ также относился к нам совершенно дружественно. Поэтому, когда вспыхнули беспорядки, я просил всех инженеров — начальников участков по возможности оставаться на своих местах и не отдавать дороги. Я до последней минуты надеялся, что мы удержим за собой дорогу, и до последнего дня уговаривал китайских чиновников поберечь дорогу. 22 июня с последним поездом я уехал из Ляояна в Порт-Артур, а на другой день боксеры напали на дорогу и стали разрушать ее на всем протяжении от Хайчена до Телина. Однако наши инженеры и все железнодорожные служащие и чины Охранной стражи с честью исполнили свою обязанность хранить дорогу. Они отдавали боксерам пядь за пядью, отстаивали дорогу до последней возможности и только тогда бросали ее, когда уже нужно было спасать не дорогу, а свою жизнь. Потому на нашей линии так много жертв среди служащих. Каждый выполнил свой долг до конца. Я все надеялся, что гроза пройдет мимо и наша дорога останется в целости, но события сложились иначе. На нашей линии от Порт-Артура до Телина из 489 верст пути боксеры разрушили около 275 верст. Сперва была разрушена северная часть: от Телина до Хайчена. Все станции и железнодорожные дома для служащих разрушены, мосты сожжены, шпалы вырыты и унесены, рельсы большей частью валяются на полотне железной дороги. Позже была разрушена линия между Хайченом и Ташичао и возле Кайчжоу. Работы по восстановлению были начаты мною еще 16 июля, и ныне исправлено около 100 верст, благодаря чему представилась возможность подавать санитарные поезда Красного Креста для приема больных и раненых уже на 15 верст за Хайченом. Из 1600 вагонов разрушено, сожжено и попорчено около 700 вагонов, в целости сохранилось около 900. Из 60 паровозов в руки боксеров попало 17, из них 11 находятся в Ляояне. Паровозы сильно попорчены, но есть надежда на их исправление. В нашем распоряжении находятся 43 паровоза, совершенно годных к действию. Паровозы и вагоны будут исправляться своими средствами, на наших мастерских. Мы немедленно приступаем к восстановлению всего разрушенного пути. Работы будут вестись с разных пунктов. Работы у Хайчена и Ляояна уже начаты. Стоимость исправления каждой версты обойдется от 4 до 5 тысяч рублей. Вся работа, вероятно, будет стоить от 6 до 8 миллионов. Весь пострадавший путь я надеюсь исправить в 6 месяцев, а установление правильного движения поездов по железной дороге, благодаря восстанию боксеров, отсрачивается приблизительно на 1 год. Сколько железнодорожных служащих погибло во время этих смут — еще не выяснено окончательно. Недосчитывают очень многих. He считая многих раненых, пока удостоверено 15 убитых. Много пропавших без вести. Станция Суетунь вся вырезана. О бедном инженере Верховском я не имею никаких известий.

Широкая Мандаринская грунтовая дорога, глубоко прорезанная колеями и ухабами, по которым мы ехали, несколько раз подходила к полотну железной дороги. Если бы не рельсы, которые валялись иногда вдоль насыпи, то трудно было бы признать, что здесь пролегала железная дорога. Шпалы были расхищены и сожжены. Насыпь разрыта и обращена китайцами в проселочную дорогу. Телеграфные столбы и все мосты уничтожены. Вместо железнодорожных зданий виднелись обгорелые остовы стен и труб. Попутные деревни, разграбленные китайскими солдатами и боксерами при приближении русских, были покинуты жителями. Встречались дымившие пожарища и трупы китайцев. В одной деревне я увидел туловище убитого китайца, ноги которого валялись в другой деревне. Каким образом ноги ушли от своего владельца в соседнюю деревню — не знаю. Единственными живыми обитателями этих богатых просторных маньчжурских сел и деревень были одни пугливые собаки и молчаливые степенные свиньи.

Насколько в Печилийской провинции китайские деревни были скученны, сжаты, тесны и бедны, настолько в Маньчжурии села китайцев и маньчжур раскинулись широко и привольно. Широкие улицы, просторные усадьбы, большие дворы, крепкие поместительные дома, построенные из кирпича, а не мазанные из глины и соломы, как в Чжили. Видно было по всему, что в Фыньтенфу — Южной провинции Маньчжурии жило привольное и зажиточное торговое население.

Всюду попадались постоялые дворы, бобовые и ханшинные заводы, лавки, амбары, склады. Переночевав на одном заводе в Янтае, утром 22 сентября мы приехали в Мукден, занятый русскими войсками.