Могли бы и мы приписывать безудержно

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Могли бы и мы приписывать безудержно

Конечно, и наши летчики-истребители не прочь были приписать себе лишний сбитый самолет немцев, но, в отличие от Люфтваффе, в ВС КА с приписками боролось командование всех уровней.

Вот, скажем, документы, связанные только с 3-м Истребительно-авиационным корпусом, которым командовал генерал-майор Е.Я. Савицкий. Еще в апреле 1943 г. командующий 4-й Воздушной армией указывал ему (здесь и далее выделения мои): «Большое количество сбитых самолетов, определяющееся на основе докладов летного состава, наводит на мысль о правдивости этих данных. … Повторно изучить со всем летным составом Приказ НКО № 0685 от 9 сентября 1942 г. и строго выполнять определенный этим приказом порядок фиксации сбитых самолетов противника».

Тем не менее 3-й ИАК мер не принял, и штаб 4-й ВА комментирует его донесение: «…За период боевой работы с 19.04 по 18.06 1943 г. корпус сделал 3433 самолето-вылета, из них: 278 ИАД — 1970 и 265 ИАД — 1452. За это время проведено до 300 воздушных боев, из них более 250 групповых, в результате которых нанесен большой урон воздушному противнику. Вследствие относительной достоверности данных о сбитых самолетах противника представленную корпусом цифру считаю нереальной — преувеличенной — и подтверждения, полученные от наземных войск, — неубедительными, так как по одному и тому же сбитому самолету противника справки наземниками даются представителям нескольких соединений».

Бывало и по-другому. Вот истребители провели бой и сбили один немецкий самолет, который упал в большой лес. Представители авиаполка подъезжают к одной стороне этого леса и спрашивают у наземных войск:

— Видели, как мы вчера сбили самолет?

Те отвечают:

— Видели.

— Видели, как он упал в лес?

— Видели.

— Ну, дайте нам справку, что мы сбили немца.

Затем подъезжают к другой стороне леса и берут еще справку, отчитываясь по ним как за 2 сбитых самолета. Правда, для успеха таких приписок надо было, чтобы сбитый самолет упал в каком-то малодоступном месте и чтобы наземные войска были не сильно рассержены на авиацию за свое воздушное прикрытие.

Однако и эти маленькие хитрости, как видите, не укрылись от начальства. Командующий 4-й ВА генерал-лейтенант Вершинин командира 3-го ИАК генерал-майора Савицкого уважал, примерно в эти дни он дал на него боевую характеристику со словами: «Лично т. Савицкий храбрый командир и летчик. С исключительным желанием летает в бой. Отлично владеет самолетом и мастерски ведет воздушный бой. … Лично сделал 11 боевых вылетов». Но на его донесении о сбитых немецких самолетах собственноручно подвел итог: «По данным штаба 4-й ВА, корпусом сбито 259 самолетов и уничтожено на земле 3. Корпус насчитывает сбитыми 445 самолетов противника. Наиболее реально считать урон, нанесенный воздушному противнику, не больше, чем понесенные корпусом потери, которые составляют 123 самолета (безвозвратно), в том числе не вернулось с задания 56. Летного состава потеряно 70 человек, т. е. считать, что сбито корпусом 259 самолетов противника».

Такое отношение к подсчету потерь противника со стороны командования Воздушной армии заставило и штаб 3-го ИАК уделить этой проблеме внимание:

«Командирам 256 ИАМД и 278 ИАССД

Из представленных штабами дивизий документов следует, что за период Крымской операции (с 8.04 по 20.04 1944 г. включительно) частями дивизий уничтожено самолетов противника:

Сбито в воздушных боях: 265 ИАМД — 77 самолетов; 278-й ИАССД — 65. Всего — 142 самолета.

Уничтожено штурмовыми действиями на аэродромах противника: 265-й ИАМД — 48 самолетов; 278 ИАССД — 26. Всего — 74 самолета.

Таким образом, в общей сложности уничтожено: 265 ИАМД — 125 самолетов, 278 ИАССД — 91 самолет. Итого 216 самолетов.

Необходимо принять во внимание, что одновременно с частями 3-го ИАК в Крымской операции действовали по аэродромам противника Ил-2 и Пе-2 и вели такую же напряженную воздушную войну прочие истребительные части 8 ВА и 4 ВА, которые, очевидно, также уничтожали самолеты противника.

По данным разведки, известно, что к началу Крымской операции немцы имели в Крыму до 270 самолетов разных типов.

Отсюда чрезвычайно трудно решить вопрос: каким образом немцы множили самолеты для уничтожения нашими летчиками?

КОМАНДИР КОРПУСА ПРИКАЗАЛ:

1. Немедленно под личную ответственность командиров дивизий организовать сбор подтверждений на сбитые самолеты, что сделать легко, так как большинство сбитых самолетов упало на территории, уже освобожденной от немцев.

2. 28.04.44 г. представить командиру корпуса подтверждения на сбитые самолеты за апрель месяц, из которых действительными будут признаны: подтверждения наземных войск, фотоснимки сбитых самолетов, таблички с номером сбитого самолета. Одновременно предоставить сведения о сбитых и захваченных самолетах согласно табеля срочных донесений.

3. Впредь упорядочить вопрос учета сбитых самолетов противника и принять немедленные меры к сбору соответствующих подтверждений.

4. Разъяснить летному составу, что неправдивые, завышенные данные о сбитых самолетах подрывают авторитет летчика и корпуса в целом.

Начальник штаба 3 ИАНК полковник Баранов Начальник ОРО штаба 3 ИАНК полковник Обойщиков».

И для представления летчиков-истребителей к награде за количество сбитых самолетов также требовалось обстоятельное подтверждение фактов сбития. Вот, скажем, строки из представления к званию Героя Советского Союза летчика Евстигнеева Кирилла Алексеевича (летал в эскадрилье И.Н. Кожедуба, к концу войны стал дважды Героем): «…За время боевой работы с марта 1943 г. — провел 53 воздушных боя — сбил 26 самолетов противника (9 Ме-109, 10 Ю-87, 2 Ю-88, 2 Ме-110, 1 ФВ — 190, 1 ФВ-189, 1 Хе-111). Из них в группе 1 Ю-88, 1 Ю-87, 1 Хе-111. Сбитые самолеты подтверждаются согласно приказу НКО № 294 от 8.10.43 г., пункт «Д» раздела XI».

Итак, количество зачисленных летчику сбитых в воздушном бою самолетов противника в основном зависит от принятого метода фиксации результата воздушного боя и от добросовестности летчика. Как видите, у нас сбитые самолеты противника нужно было подтверждать документально в порядке, установленном приказами Наркома обороны: первого — от 9 сентября 1942 г. и второго, уже об ужесточении фиксации сбитых самолетов, — от 10 октября 1943 г.

Фиксирование сбитых самолетов летчиками Люфтваффе в основном производилось с помощью фотопулемета (ФКП), установленного в передней части фюзеляжа (или впереди на капоте мотора). В воздушном бою летчик, нажимая на кнопку (гашетку) управления оружием, одновременно включал и ФКП, который фотографировал попадание в самолет противника. На земле после проявления пленки специалисты и начальники по количеству попаданий определяли характер возможных повреждений силовых элементов конструкции самолета (или силовой установки) и давали заключение: засчитать или не засчитать уничтожение (сбитие) самолета.

Такой способ «уничтожения» наших самолетов имел большие погрешности. Нам известно: большое количество советских самолетов после такого «сбития» ремонтировалось заклейкой пробоин эмалью (клеем), перкалью (спецтканью). Так, на 1 июля 1943 г. каждый наш самолет-истребитель в среднем 7 раз подвергался ремонту (ЦАМО, ф. 35, оп. 11250, д. 122, л. 99). А поскольку истребители чаще всего повреждались от огня немецких истребителей, то можно представить, сколько немцы нафотографировали наших самолетов для своих отчетов о «победах».

На наших истребителях с августа 1943 г. тоже, по примеру немцев, начали устанавливать ФКП (ПАУ-22) сначала на новых истребителях, а потом и в строевых частях установили их на 1300 ранее выпущенных самолетах.

Поэтому и наши летчики (если бы не было приказов НКО о фиксировании сбитых самолетов Люфтваффе) могли подобным образом «сбивать» самолеты, особенно истребители. Ведь немецкие самолеты при выходе из боя (а они это часто делали) переворотом через крыло переходили в крутое пикирование с дачей форсажа мотору, оставляя за собой шлейф черного дыма (полная иллюзия возгорания самолета). У земли самолет выводился из пикирования и на бреющем полете уходил на свой аэродром.

Наш летчик-истребитель после необходимого прицеливания открывал огонь, нажимая на соответствующую кнопку (гашетку), которой одновременно включался и ФКП, фиксировал черный дым, и — самолет противника «сбит». В связи с этим ФКП на наших истребителях в дальнейшем перестали устанавливать, так как все равно были необходимы документальные и даже вещественные («фарбен марки» — заводские бирки) подтверждения о сбитом самолете. Хотя и при таком положении у нас умудрялись «сбивать» самолеты противника приписками (на земле). Но об этом я уже написал выше.

В.И. АЛЕКСЕЕНКО

Данный текст является ознакомительным фрагментом.