Новые назначения

Новые назначения

2 марта по просьбе председателя Государственной думы М. В. Родзянко Николай II одновременно с отречением от престола подписывает приказ о назначении генерала Л. Г. Корнилова командующим Петроградским военным округом. Это означало, что генерал не только принял сторону Временного правительства, но и выступил в качестве врага самодержавия. О том, каковы были в тот период политические взгляды Лавра Георгиевича, в своих воспоминаниях В. Б. Станкевич пишет: «В исполнительном комитете он говорил, что является противником царского режима. Я не думаю, чтобы Корнилов унизился до притворства. Несомненно, он сочувствовал реформаторским стремлениям. Но также несомненно, что он не был демократом, в смысле предоставить власть народу: как всякий старый военный, он всегда был подозрительно настороже по отношению к солдату и «народу» вообще: народ славный, что и говорить, но надо за ним присматривать, не то он избалуется, распустится. Против царского строя он был именно потому, что власть начинала терять свой серьезный, деловитый характер. Хозяин был из вон рук плох и нужен был новый хозяин, более толковый и практичный».

Деятельность первого «революционного» командующего Петроградским военным округом пришлось начать с «акции», о которой он потом не любил вспоминать, но которую не очень-то склонны были забыть некоторые монархисты. Через три дня после приезда в Петроград (8 марта) Корнилов в сопровождении группы офицеров своего штаба прибыл в Царское Село и арестовал императрицу Александру Федоровну (арестованный Николай II в это время находился на пути из Могилева в Царское Село). В интервью петроградским газетам Лавр Георгиевич говорил, что он действовал по указанию военного министра А. И. Гучкова, который руководствовался определенным политическим расчетом, так как арест императрицы командующим военным округом должен был произвести, по его мнению, на солдатскую массу впечатление полного разрыва нового командования со старым режимом.

Л. Г. Корнилов – командующий войсками Петроградского военного округа.

Став командующим войсками Петроградского военного округа, Лавр Георгиевич оказался в положении человека, который за все несет ответственность, но не может принять какого-либо самостоятельного решения. Знаменитый «Приказ № 1» Петроградского совета связал его по рукам и ногам. Он отменял отдание воинской чести и титулование. Генерал перестал быть «вашим превосходительством». Солдат не являлся больше «нижним чином» и получил права, которыми революция успела наделить население страны. Наконец, во всех частях выбирались комитеты и депутаты в местные Советы. Приказ оговаривал, что в «своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам».

Но Корнилов вскоре понял, что теперь офицерам будет очень трудно подчинять своей воле и держать в повиновении вооруженных людей. Страна теряла армию и начинала падать в пропасть. «Никто не желал нести службу, дисциплина упала до нуля, офицеры не могли сказать слова без риска угодить на штыки, – писал он. – Митинги и пьянство – вот что составляло быт петроградского военного округа. Двоевластие – Петросовет и Временное правительство путаются в собственных распоряжениях, никто не желает исполнять их, кругом сущая анархия».

Корнилов по просьбе Временного правительства попробовал пресечь вспыхнувшие в столице беспорядки традиционным способом борьбы с мятежами. Он вывел в центр города сохранивших дисциплину юнкеров Михайловского артиллерийского училища. Но некоторыми членами Временного правительства это было воспринято как очевидная угроза применения оружия против разгулявшихся тыловиков. Его одернули: «Нельзя – ведь у нас свобода!».

23 апреля Лавр Георгиевич направил военному министру рапорт с просьбой вернуть его в действующую армию. А. И. Гучков посчитал целесообразным назначить его на должность командующего войсками Северного фронта, освободившуюся после увольнения генерала Н. В. Рузского. Однако Верховный главнокомандующий генерал М. В. Алексеев категорически возражал против такого решения, сославшись на недостаточный командный стаж Корнилова и «неудобство обходить старших начальников – более опытных и знакомых с фронтом, как, например, генерала А. Драгомирова». В итоге 29 апреля А. И. Гучков подал в отставку «из-за полного неподчинения ему армии», а в начале мая Корнилов получил назначение на должность командующего 8-й армии Юго-Западного фронта.

Л. Г. Корнилов, апрель 1917 г.

«Знакомство нового командующего с личным составом началось с того, – вспоминал впоследствии офицер разведывательного отдела штаба этой армии капитан М. О. Неженцев, – что построенные части резерва устроили митинг и на все доводы о необходимости наступления указывали на ненужность продолжения «буржуазной» войны, ведомой «милитарищиками»… Когда генерал Корнилов, после двухчасовой бесплодной беседы, измученный нравственно и физически, отправился в окопы, здесь ему представилась картина, какую вряд ли мог предвидеть любой воин эпохи. Мы вошли в систему укреплений, где линии окопов обеих сторон разъединялись, или, вернее сказать, были связаны проволочными заграждениями…

Появление генерала Корнилова было приветствуемо… группой германских офицеров, нагло рассматривавших командующего русской армией. За ними стояло несколько прусских солдат… Генерал взял у меня бинокль и, выйдя на бруствер, начал рассматривать район будущих боевых столкновений. На чье-то замечание, как бы пруссаки не застрелили русского командующего, последний ответил: «Я был бы бесконечно счастлив – быть может хоть это отрезвило бы наших солдат и прервало постыдное братание».

Митинг братания на фронте.

На участке соседнего полка командующий армией был встречен… бравурным маршем германского егерского полка, к оркестру которого потянулись наши «братальщики» – солдаты. Генерал со словами – «это измена!» – повернулся к стоящему рядом с ним офицеру, приказав передать «братальщикам» обеих сторон, что если немедленно не прекратится позорнейшее явление, он откроет огонь из орудий. Дисциплинированные германцы прекратили игру… и пошли к своей лини окопов, по-видимому, устыдившись мерзкого зрелища. А наши солдаты еще долго митинговали, жалуясь на «притеснения контрреволюционными начальниками их свободы».

В Петрограде генерал Корнилов познакомился с сыном русского адмирала В. С. Завойко, которому было 42 года. Он закончил Царскосельский лицей, перепродажей польских земель быстро нажил значительное состояние и сделался собственником крупного имения в Подольской губернии. Позже Завойко направил свою деятельность на нефтяные сделки и банковские операции. Создав хороший капитал, после Февральской революции он, отлично владевший пером, начал издавать в столице еженедельный журнал «Свобода в борьбе». Корнилову нравились его публикации. После встречи с Лавром Георгиевичем Завойко зачислился добровольцем в одну из дивизий, но реально он остался при штабе 8-й армии в качестве ординарца Корнилова. Лавр Георгиевич поручал ему составление тех документов, которые требовали литературного изложения материала. Влияние Завойко распространялось, конечно, и на политическое содержание документов. Вскоре он сделался буквально правой рукой генерала Корнилова и стал организатором его рекламы в стране.

Через несколько дней после вступления Корнилова в должность на его стол легла записка капитана М. О. Неженцева. В ней излагались соображения «о причинах, пассивности армии и мерах противодействия ей». Корнилов вызвал капитана на беседу. Поблескивая стеклами пенсне, щурясь и «по-гвардейски» растягивая слова, офицер увлечение развивал свои планы спасения армии. В результате главное, что он предлагал – решительные меры, исходящие от «верховной власти» и разумное проявление инициативы «снизу». Корнилова захватили эти идеи. В 20-х числах мая Неженцев начал формирование 1-го ударного полка, названного «корниловским», с тем чтобы тот своим примером внес перелом в настроение на фронте. В стальных касках, с черно-красными погонами, с эмблемой на рукаве, изображавшей череп над скрещенными мечами, корниловцы одним своим видом должны были наводить страх на тех, кто подвергся влиянию «анархии» и «разложения». Фактически же им отводилась роль преторианцев командующего армией.

Такую же роль стал играть и так называемый Текинский полк, состоявший главным образом из туркмен. Текинцы превратились в его личный конвой. В белых папахах и малиновых халатах, с огромными кинжалами на поясе, они производили достаточно грозное впечатление.