КУЛИКОВО ПОЛЕ 1380 г.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

КУЛИКОВО ПОЛЕ

1380 г.

Первая крупная победа русских над татарами. Битва показала мощь объединенных русских сил, имела огромное моральное значение для жителей Руси. Куликовское сражение также способствовало усилению авторитета Москвы.

Широко распространено мнение, что знаменитая битва на Куликовом поле стала началом освобождения русского народа от татаро-монгольского ига. Однако уже через два года после сражения хан Тохтамыш совершил более чем успешный набег на Москву. Само же иго продолжалось еще сто лет (а до битвы оно существовало 140 лет). Можно ли считать, что битва была бесполезной? Ни в коем случае! На поле боя остались десятки тысяч русских воинов, и все они отлично знали, за что умирают.

В XIV в. на первый план в политической жизни Руси выдвигаются новые центры, князья которых претендуют на старшинство среди всех правителей русских земель. Это, в первую очередь, Тверь и Москва. Возвышение последней связано с именем князя Ивана Калиты. В то же время с середины 50-х гг. Орда начинает переживать тяжелые времена постоянных усобиц и борьбы за власть. Все это вело к ослаблению татаро-монгольской власти на покоренных Ордой землях.

Одним из выдающихся борцов за объединение Руси через усиление Москвы и за освобождение от иноземного гнета был князь Дмитрий Иванович – внук Калиты.

Дмитрий стал князем в 1359 г., когда умер его отец Иван Красный. Уже в 60-е гг. молодой князь начинает активную борьбу с политическими соперниками. Он подчиняет своей власти нижегородского, ростовского и стародубского князей. В 1366 г. уже идет работа по укреплению Московского Кремля. Через два года начинается борьба с тверским князем, растянувшаяся на много лет. К этой борьбе привлекались и Литва, и Орда. Князья поочередно убеждали ордынских ханов и крупных чиновников вручить именно им ярлык на княжение, после чего вступали друг с другом в ожесточенные схватки.

Чаша весов постепенно склонялась на сторону московского князя. Ему удалось убедить многих князей в необходимости выступить против Твери, столь часто обращавшейся за помощью к монголам и литовцам. В 1375 г. тверской князь Михаил Александрович в очередной раз получил ярлык на великокняжескую «должность». Однако тогда к войскам Дмитрия в Волоке присоединились князья из Суздаля, Городца, Ростова, Смоленска, Ярославля, Белоозера, Кашина, Стародуба, Брянска, Чернигова, Оболенска, Таруссы и т. д. Такая демонстрация силы смутила спешащего на помощь союзнику литовского князя Ольгерда. Вскоре и сам Михаил Александрович запросил мира. Так Москва стала главным русским городом.

В это время участились ордынские набеги на русские земли. Только теперь они чаще встречали вооруженный, организованный отпор. Так, в 1378 г. темник Мамай послал рать мурзы Бегича на Московскую землю (возвышение Москвы очень тревожило татар). Однако за Окой на реке Воже Бегич столкнулся с крупными силами Дмитрия Ивановича и был разбит.

Наступал 1380 г. Мамай, сразу после поражения Бегича совершивший разорительный поход в Рязанские земли, не мог простить московского князя. Главное же – он не мог смириться с утратой русской дани. В то время темник Мамай играл роль фактического правителя Орды. Он решил восстановить власть татар над русскими во всей полноте. Все, что можно было мобилизовать в распадавшейся Орде, Мамай собрал в своей армии. Обещаниями богатой добычи он привлек на помощь племена Северного Кавказа, нанял за деньги генуэзцев из Кафы (Феодосии). По некоторым данным, войско Мамая насчитывало около 100 тысяч человек.

Дойдя до реки Воронеж, войско Мамая остановилось и начало кочевать. Мамай обещал своим воинам, что им не надо ни о чем заботиться, поскольку осенью у них будет русский хлеб. Он строил грандиозные планы: собирался «побить» всех русских князей, разрушить церкви и поставить вместо них мечети. Темник заявлял, что ему пристало, конечно, победить не какого-то русского князя, а некоего великого и сильного царя, «якоже царь Александро Македоньский победи Дария царя Перскаго и Пора царя Индейскаго». Когда Олег Рязанский и Ягайло предложили ему свою помощь, он милостиво разрешил им присоединиться к его войску, если они успеют[57].

Весть о нашестии Мамая заставила Дмитрия Ивановича спешно собирать войска. По его требованию первым пришел на помощь тверской князь, затем серпуховский – двоюродный брат Дмитрия, Владимир Андреевич. Потянулись дружины других князей.

Мамай выслал в Москву послов с требованием дани, как было прежде. Но послы ничего не смогли добиться от московского правителя. Позже в ставку татарского темника явился дьяк Захарий Тютчев с подарками, но этого Мамаю было мало.

Когда в Москву пришло известие, что татары двинулись дальше, Дмитрий Иванович держал совет с братом и прочими князьями, на котором было решено выслать на разведку сильный сторожевой отряд во главе с Родионом Ржевским, Андреем Волосатым и Василием Тупиком. Их задачей было добыть «языка» и узнать истинные намерения Мамая. Сам же Дмитрий разослал всюду грамоты, созывая князей и их дружины в Коломну. Сбор был назначен на 31 июля.

Через некоторое время Василий Тупик привел в Москву «языка», который сообщил, что Мамай ждет осени. Таким образом, сбор был переназначен на 15 августа в той же Коломне. Благословение на борьбу Дмитрий Донской получил от близкого ему человека и влиятельного религиозного деятеля игумена Сергия Радонежского (Сергий занимает одно из главных мест в списке русских православных святых).

Всего под флагом Дмитрия Ивановича якобы собралось 100–150 тысяч воинов. Так ли это, непонятно, однако вряд ли стоит подвергать сомнению следующее высказывание летописца: «от начала бо такова сила Руская не бывала». Еще важнее было то, что это была объединенная армия практически всех русских земель. На самом деле, скорее всего, численность русской рати была порядка 50–60 тысяч человек.

Когда силы были расставлены по полкам и определены воеводы, войско двинулось на переправу через Оку, причем пошло оно прямо на запад. Вероятно, Дмитрий не хотел давать повода Олегу Рязанскому обвинить объединенное русское войско во вторжении и открыто перейти на сторону татар. Ягайло получил от Олега Рязанского скорбное сообщение, что Дмитрий собрал огромную армию и занял все дороги. Литовский князь предпочел подождать, чем все закончится, и не пошел на встречу с татарами.

Когда русские войска подошли к Дону, состоялся еще один большой совет князей. На повестке дня был самый главный вопрос – переходить ли Дон. Одни убеждали, что переход развяжет руки оставшимся на другой стороне рязанцам и литовцам. Другие настаивали на переправе. По их мнению, это отрезало у войска возможности к отступлению, настраивало рать на решительный и беспощадный бой.

Эту мысль поддержал и сам московский князь. «Братиа, – говорил он, обращаясь к совету, – лутчи есть честна смерть злаго живота; лутчи было не ити противу безбожных сил, неже пришед и ничтоже сотворив, возвратитися вспять; прейдем убо ныне в сий день за Дон вси и тамо положим главы своя…»

Этот приказ был отдан 6 или 7 сентября. Были наведены мосты, и ночью состоялась переправа. Как только она закончилась, мосты были разрушены. Спешная переправа и выстраивание войск для боя диктовались к тому же донесениями разведки, которая сообщила, что Мамай тоже приближается к полю боя. Дмитрий хотел выиграть время и расставить полки до того, как подойдет неприятель.

Место, избранное Дмитрием Ивановичем для боя, называлось Куликовым полем. Это было холмистое пространство в 10–13 верст, расположенное между Доном и его правым притоком Непрядвой. Оно перерезалось несколькими маленькими речками, в том числе Смолкой, впадающей в Дон, и Нижним Дубняком – правым притоком Непрядвы. Поскольку у ордынцев ударной силой была конница, поле это было крайнє неудобно для них. Холмы, овраги, речушки не давали места для разворота и маневра конницы. Зато они прикрывали фланги русских войск знающих тактику врага – наносить основные удары по флангам.

Утром 8 сентября над полем стоял густой туман. Дмитрий расставлял войска для решающего боя, возможно, еще накануне вечером. Ему помогал талантливый полководец Дмитрий Боброк с Волыни и литовские князья – братья Ягайлы, принявшиеся сторону Дмитрия.

Тылом русское войско стало к Непрядве, имевшей обрывистый, крутой берег. В центре расположился большой полк во главе с московским воеводой Вельяминовым. Тут же занял место в общем строю и сам князь.

Полк правой руки был прикрыт обрывистым берегом Нижнего Дубняка. Командовал литовский князь Андрей Ольгердович. Полк левой руки, которым руководили князья Василий Ярославский и Феодор Моложский, прикрывала Смолка и лесистый овраг. Именно тут было наиболее слабое место в русском боевом порядке. Поэтому позади полка левой руки был выставлен резервный полк во главе с Дмитрием Ольгердовичем, а еще левее, в Зеленой Дубраве, – засадный полк. В засаде остались отборные воины под началом серпуховского князя Владимира и Дмитрия Боброка Волынца.

Переднюю позицию заняли передовой и сторожевой полки Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского.

В центре войск Мамая находилась наемная пехота, по флангам – сильная конница.

Дмитрий дал приказ продвинуться вперед. К ним с Красного холма направились татарские войска. Спустившись, татары вынуждены были стать очень тесно. Места для разворачивания всех сил на поле боя не было. Таким образом, русским удалось нивелировать численное преимущество противника.

К 11 утра обе стороны были готовы к бою. «И бе страшно видети две силы великиа снимающеся на кровопролитие, на скорую смерть». Перед боем Дмитрий объезжал свои войска, выкрикивая ободряющие слова. Затем он вернулся на свое место и надел боевые доспехи. В княжескую одежду облачился один из приближенных Дмитрия. Над ним же развевалось княжеское знамя.

Когда друг к другу приблизились передовые полки обеих армий, из татарского строя выехал на середину могучий всадник Темир-мурза. По обычаю того времени предстоял стартовый поединок двух сильнейших воинов. Из русского полка выехал монах Пересвет – до пострига брянский боярин Александр, – тоже не слабого сложения витязь. Богатыри на всем скаку вонзили друг в друга копья и упали замертво. Говорят, что столкновение было настолько сильным, что и земля под ногами задрожала, и даже кони их тоже упали мертвыми.

После этого поединка начался бой – по всей видимости, исключительно ожесточенный и кровавый. Татары одолели передовой полк и врезались в большой, но его опрокинуть не смогли. Помогла стойкость владимирских и суздальских воинов. Тогда большая часть конницы сконцентрировала свои усилия на левом фланге рати Дмитрия. Возникла реальная угроза захода в тыл русского войска. Положение выправил резерв Дмитрия Ольгердовича. В самой гуще сечи в большом полку дрался Дмитрий Иванович. По сообщениям летописца, под князем пало два коня, Дмитрий сражался пешком, пока, израненный, не вышел из боя. Правый полк успешно отразил все атаки противника.

К трем часам дня положение левого фланга было уже кризисным. Все больше татар бросались в образовавшуюся брешь и теснили полк левой руки к Непрядве.

Тем временем в засадном полку Владимир Андреевич несколько раз порывался идти на помощь землякам левого фланга, но каждый раз его удерживал опытный Боброк: «Пождите мало, еще есть бо вам с кем утешитися». Настал решающий час. Около четырех часов переменился ветер, который до этого дул в лицо засадному полку и лишал его возможности стремительно вылететь на врага. Тогда Волынец воскликнул: «Час прийде, время приближися! Братия моя и друзи, дерзайте!» Воины полка дружно вылетели из засады и ударили в тыл увлекшимся боем с левым флангом русских татарам. При виде новых, свежих всадников те пришли в замешательство. Одновременно, почувствовав перелом в ходе сражения, воспрянули и контратаковали остальные русские полки.

Видя поражение своих войск, Мамай кинулся спасаться бегством. Побежала и орда. Русские полки преследовали противника на расстоянии до 30–40 километров до реки Меча. Мамаю удалось уйти лишь с малой дружиной. Остальные полегли на поле боя или были потоплены в Непрядве – небольшая речушка до половины была наполнена трупами.

Возвратившимся русским открылась страшная картина. Все поле было усеяно мертвыми телами, которым, казалось, просто не хватало места. В дубраве был найден сильно контуженный Дмитрий, которого теперь уже можно с полным правом называть привычным для нас прозвищем – Дмитрий Донской. Когда все собрались, князь приказал сосчитать всех погибших и выживших.

Печальный доклад делал московский боярин Михаил Александрович. В живых не было 40 бояр московских, 30 серпуховских, 20 костромских, 30 владимирских, 50 суздальских, 40 муромских, 60 можайских, 30 звенигородских, 22 переяславских, 34 ростовских, 23 дмитровских и 30 панов литовских. Воинов осталось лишь 40 тысяч (таким образом, потери среди простых воинов достигали 20–25 тысяч).

«Вечная им память!» – провозгласил Дмитрий Донской и просил у них прощения. Восемь дней простояли воины-победители на Куликовом поле, хороня погибших товарищей и собирая оружие.

Ягайло, узнав об исходе боя, направился в Литву с такой скоростью, как будто это за ним гнались русские.

Мамай вскоре собрал новые силы, но был разбит другим татарским правителем, Тохтамышем. Свои дни когда-то могущественный темник закончил в Кафе (Феодосия), где был убит бывшими союзниками-генуэзцами из-за богатств, которые привез с собой.

Зависимость Руси от Орды была восстановлена, но Дмитрий Донской свято верил в то, что освобождение Руси не за горами. Он ошибался, но его победа имела важнейшее значение для того, чтобы это все-таки произошло. Разгром татар на Куликовом поле воодушевил население русских земель, заставил уже громко говорить о необходимости объединения. Москва приобрела огромный вес в глазах жителей многих русских городов.

Заслуги Дмитрия Донского были признаны Русской православной церковью. В 1988 году он был, как ранее Александр Невский, канонизирован.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.