Заключение
Заключение
Странное впечатление производят последние записи Й. Геббельса. В них – описание военного положения, сведения о кадровых перестановках. Все, кроме осознания бессмысленности всяких действий. Все дневники, которые он вел ежедневно, тратя по 10 минут, чтобы надиктовать стенографисту текст, были адресованы тем, кто будет читать их спустя время. Геббельс не мог допустить того, чтобы в них сквозила истерика. Его задачей было донести мысль о том, что он – человек долга, который до последнего выполнял свои обязанности.
Между тем все двигалось к своему логическому завершению. Многие вещи происходили в последний раз. 19 апреля Геббельс последний раз выступил по радио по случаю грядущего дня рождения фюрера. 20 апреля, день пятидесятишестилетия Гитлера, был ознаменован тем, что последний раз собралось вместе руководство Третьего рейха. Помимо Гитлера и Геббельса в бункере присутствовали Гиммлер, Борман, Шпеер, Лей, Риббентроп и высшие чины вермахта. Несмотря на наигранно бодрое настроение, каждый из них думал лишь об одном: что делать лично ему в свете сложившейся обстановки. Гитлер не был исключением. Накануне своего дня рождения он высказывал мысли о том, что, по-видимому, переедет в Оберзальцберг, откуда постарается возглавить борьбу. Судя по всему, именно так и планировалось поступить. Но тут вмешался Геббельс, который начал свою последнюю пропагандистскую кампанию. У него уже не было технических средств воздействия на население Германии. Даже если бы и были, не до того сейчас было людям.
Последняя битва министра пропаганды шла уже не за умы измученных войной немцев, а за их потомков, которых на данный момент еще вообще не было на свете. Географически эта битва ограничивалась не пределами Германии, но пределами бункера. Главное было втолковать Гитлеру важность «моральной всемирной победы»[245], которая непременно последует, если фюрер найдет в себе силы возглавить сражение за Берлин и умереть как герой на его развалинах. Гитлер поддался уговорам. Битва за умы потомков началась. 28 апреля Гитлер пригласил к себе всех обитателей бункера и заявил им о своем решении уйти из жизни. В ночь с 28 на 29 апреля он сочетался браком с Евой Браун, затем покинул присутствующих, с тем чтобы продиктовать свое политическое и частное завещание. Оба завещания Геббельс подписал как свидетель. Согласно этому документу рейхспрезидентом должен был стать адмирал Карл Денниц, Геббельс назначался рейхсканцлером, а Борман должен был возглавить партию. 30 апреля после 15 часов Гитлер и Ева Браун покончили жизнь самоубийством. Борман отправил Деницу телеграмму, в которой говорилось, что тот стал преемником Гитлера, в ответ Денниц сообщил о своем согласии и передал свои заверения в преданности фюреру [246].
В качестве единственного своего деяния на новом посту Геббельс провел ночью 30 апреля вместе с Борманом совещание, результатом которого стало решение о проведении с русскими переговоров о перемирии. В середине дня пришел ответ от Жукова с требованием безоговорочной капитуляции всех обитателей бункера. Вечером 1 мая, отравив предварительно своих детей, Йозеф и Магда Геббельс покончили жизнь самоубийством.
Одним из последних документов, подписанных Геббельсом, было дополнение к завещанию А. Гитлера. Вот оно:
«Фюрер приказал мне в случае крушения обороны имперской столицы покинуть Берлин и войти в назначенное им правительство в качестве ведущего его члена.
Впервые в жизни я категорически отказываюсь выполнить приказ фюрера. Моя жена и мои дети тоже отказываются выполнить его. Иначе – не говоря уже о том, что мы никогда не могли бы заставить себя покинуть фюрера в самую тяжелую для него минуту просто по человеческим мотивам и из личной преданности, – я в течение всей своей дальнейшей жизни чувствовал бы себя бесчестным изменником и подлым негодяем, потерявшим вместе с уважением к себе уважение своего народа, которое должно было бы стать предпосылкой моего личного служения делу устройства будущего германской нации и германского рейха.
В лихорадочной обстановке предательства, окружающей фюрера в эти критические дни, должно быть хотя бы несколько человек, которые остались безусловно верными ему до смерти, несмотря на то что это противоречит официальному, даже столь разумно обоснованному приказу, изложенному им в своем политическом завещании.
Я полагаю, что этим окажу наилучшую услугу немецкому народу и его будущему, ибо для тяжелых грядущих времен примеры еще важнее, чем люди. Люди, которые укажут нации путь к свободе, всегда найдутся. Но устройство нашей новой народно-национальной жизни было бы невозможно, если бы оно не развивалось на основе ясных, каждому понятных образцов. По этой причине я вместе с моей женой и от имени своих детей, которые слишком юны, чтобы высказываться самим, но, достигнув достаточно зрелого для этого возраста, безоговорочно присоединились бы к этому решению, заявляю о моем непоколебимом решении не покидать имперскую столицу даже в случае ее падения и лучше кончить подле фюрера жизнь, которая для меня лично не имеет больше никакой ценности, если я не смогу употребить ее, служа фюреру и оставаясь подле него. Написано в Берлине 29 апреля 1945 года в 5 часов 30 минут»[247].
Он ушел, как он сам считал, с высоко поднятой головой. Выглядел ли его уход достойно? Да! Последние дни и часы он работал над тем, чтобы именно так оно и было. Все, кто находился в это время вместе с ним, свидетельствовали: он не предал своих идеалов, не оставил того, кому безоговорочно верил. Все так. Но ушел-то он не один. За ним шли его жена, его маленькие дети, из фанатизма умерщвленные ею, солдаты, убитые на фронте, подростки и старики из фольксштурма, погибшие в безнадежных боях за Берлин, все те, кто не дождался конца войны. А ведь каждый из людей, – это лишь одно из звеньев. Умирает человек – и умирают те, кто мог бы у него родиться; умирают повторно те, кого он помнил из своих предков. Обрывается не одна нить, а тысячи нитей. Не надо обольщаться – толпа мертвецов идет не только за Геббельсом, но и за каждым идеологом, который считает, что заповедь «не убий», можно обойти, если цели будут уж очень высокие. Только есть ли на земле НАСТОЛЬКО высокие цели?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.