БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ 22—30 НОЯБРЯ 1941 Г.

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ 22—30 НОЯБРЯ 1941 Г.

Одновременно с окончанием первого штурма в воздушной обстановке над Севастополем произошли резкие изменения. Связаны они были в первую очередь с тем, что после прекра­щения немецкого наземного наступления командование IV авиакорпуса люфтваффе немедленно изъяло из оперативно­го подчинения Манштейна практически всю бомбардировоч­ную авиацию и бросило ее на ростовское направление. Не случайно до конца месяца в небе над городом не появилось ни одного самолета, за исключением разведчиков. Группа пи­кировщиков I/StG 77, по-видимому, именно тогда покинула Сарабуз и перелетела в Сталино (ныне Донецк). Непосредст­венно в Крыму остались только группы III/StG 77 и III/JG 77, но их самолеты в небе над СОРом практически не показывались.

Советская же авиация, напротив, воспрянула духом и с ка­ждым днем наращивала свою активность. Еще 20 ноября ко­мандующий ЧФ вице-адмирал Ф. С. Октябрьский отправил на Кавказ телеграмму: «Острякову, Елисееву (начальник штаба ЧФ, руководивший действиями флота с кавказских баз. — М. М.), Ермаченкову, Калмыкову. Требую выполнения всех заявок на авиацию из Севастополя. Идет жестокая борьба за Севастополь». Фактически борьба тогда уже завершалась, но данное распоряжение действительно сыграло важную роль в активизации действий бомбардировочных авиачастей с кав­казских аэродромов, которые после падения обороны на Кер­ченском полуострове практически перестали подниматься в воздух. С этого момента число самолето-вылетов резко воз­росло, а 24 ноября даже перевалило за сотню (в том числе 10 на разведку, 41 на штурмовые и бомбардировочные удары, 21 на сопровождение ударных самолетов, 8 — прикрытие транс­портов в море, остальные — прикрытие базы). В остальные летные дни (27 и 28 ноября из-за тумана и низкой облачности авиация вовсе не летала) вылетов было меньше, но ниже 60 их цифра не опускалась. В подавляющем большинстве все дневные штурмовые вылеты были направлены по передовым позициям немецких войск, ночные вылеты МБРов — на населен­ные пункты в ближайшем тылу. Как удавалось поддерживать такое напряжение, ведь количество самолетов в авиагруппе СОРа по сравнению с началом боев сократилось практически вдвое? Очень просто — Остряков распорядился закрепить за каждой машиной по два-три летчика, благо количество «без­лошадных» пилотов к этому моменту сильно возросло.

Особняком стоит операция по уничтожению немецкой авиагруппировки на аэродроме Сарабуз.

Утром 23 ноября советский самолет-разведчик обнаружил на аэродроме 60 двух– и одномоторных машин. Несмотря на то что нижняя кромка облачности в районе цели находилась на высоте всего 350 м, командование решило нанести удар силами эскадрильи ДБ-3 2-го мтап, базировавшегося на тот момент на полевом аэродроме в районе кавказской станицы Абинской. Летчикам предстояло преодолеть 400 км до цели, при­чем три четверти этого расстояния в воздушном пространстве противника. Тем не менее налет оказался для немцев совер­шенно внезапен. В 15.00 девять бомбардировщиков (еще три вернулись на базу из-за неполадок матчасти) с высоты всего 200 м сбросили на место стоянки самолетов 90 ФАБ-100. Эф­фект от взрывов на земле был таким, что летчики насчитали до 30—35 уничтоженных и поврежденных самолетов. Немецкие зенитки открыли огонь с запозданием, но били практически в упор. От прямого попадания снаряда загорелся бомбарди­ровщик командира 4-й эскадрильи полка капитана Филимона Острошапкина. Пилот посадил машину на поле недалеко от аэродрома, и спустя несколько минут все авиаторы попали в плен. Штурман ст. лейтенант Петр Олдырев позднее вспоминал:

«От аэродрома к нам мчались две автомашины с автомат­чиками. Через три минуты мы уже были пленниками. Наш са­молет взорвался, когда мы чуть отъехали от него. Пожар был вызван попаданием снаряда среднего калибра. Мы сами об­легчили прицеливание немецким зенитчикам. По первому звену они хотя и не попали, но орудия навели, а мы шли сле­дом за ним. Если бы изменили курс на пятнадцать-двадцать градусов, то вероятность поражения была бы меньшей. А если бы вообще с разных направлений?.. Да, мы тогда еще только набирали опыт. Однако в этом налете мы нанесли врагу боль­шие потери. Не могу сказать, сколько было уничтожено и по­вреждено вражеских машин, но бомбы рвались буквально между самолетами. Отправляя нас в симферопольскую тюрь­му, немцы даже похвалили нас за этот налет».

В январе 1942 г. всем членам экипажа бомбардировщика удалось бежать из плена, когда они находились в пересыль­ном лагере в районе излучины Днепра, после чего выйти к своим по льду Азовского моря!

После получения доклада о том, что в результате налета была выведена из строя только половина вражеских самоле­тов, генерал Остряков решил повторить налет силами авиа­группы СОРа. Он учел опыт предыдущих ударов, в которых противник оказывал основное противодействие именно вто­рым ударным эшелонам, и принял оригинальное решение произвести налет утром следующего дня. Взлет ударной группы (четыре Пе-2, пять Ил-2, пять МиГ-3, пять И-16) проис­ходил в предрассветных сумерках, после чего самолеты ло­жились на северный курс и летели над морем на высоте 50 м до района Саки. Далее группа поворачивала на восток и на полной скорости шла к Сарабузу. Незадолго до цели она раз­делилась на подгруппы Ил-2 и Пе-2, каждая из которых зашла на аэродром со своего направления.

Данный замысел увенчался полным успехом. По докладам экипажей и сделанным аэрофотоснимкам, на аэродроме было уничтожено еще 15—16 самолетов. В воздушном бою с взлетев­шими по тревоге «мессершмиттами» капитан Яковлев и ст. лей­тенант Поливанов на «мигах» добились по одной воздушной победе, кроме того, капитан Денисов на И-16 при возвраще­нии сбил один «юнкерс». Немцы всех этих потерь не подтвер­ждают. В свою очередь, лейтенант Эрнст из III/JG 77 доложил об уничтожении одного МиГ-3, но, по нашим данным, машина сержанта Кузьмина была сбита зенитным огнем. Эта потеря ста­ла единственной в этом налете. Что же касается германских данных о потерях на земле, то они, как обычно, расплывчаты и неполны. Признается, что на аэродроме Спат погибли или по­лучили повреждения 12 Ju-87 группы III/StG 77, но относи­тельно потерь на земле истребителей информации нет. Впро­чем, даже и без этого налеты на Сарабуз/Спат 23—24 ноября стали, пожалуй, одними из наиболее успешных ударов по аэро­дрому противника, произведенных советскими ВВС в 1941 г.

Что же касается прочих столкновений противоборствую­щих сторон в воздухе в течение указанного периода, то надо заметить, что их было крайне мало, и даже когда происходи­ли, то заканчивались ничем. 22 ноября ст. лейтенант Полива­нов доложил об одной неподтвержденной победе над Bf-109, когда он сопровождал Ил-2 над линией фронта. Спустя два дня неизвестный «мессершмитт» повредил летающую лодку ГСТ, которая вела разведку в морском секторе базы. 26 нояб­ря ст. лейтенант Тургенев, летавший на Ил-2, и сержант Гера­симов на прикрывающем «ишачке» доложили о сбитии враже­ского Hs-126. Наконец, 29 ноября фельдфебель Поцель из III/JG 77 доложил о сбитии И-153, что также не подтверди­лось. Реально советская сторона за восемь последних дней ноября потеряла только ДБ-3 и МиГ-3, о которых мы уже гово­рили, и еще один «миг» 29 ноября (лейтенант Ерошин), раз­бившийся при взлете. Особняком стоит случай с перелетом к противнику на гидросамолете ГСТ авиамеханика Рева утром 22 ноября, когда другие машины были прикованы к земле низ­кой облачностью.

К концу ноября авиагруппа СОРа насчитывала чуть более 70 самолетов, но она продолжала активно сражаться и нано­сить противнику все новые и новые потери.

Таблица 2.2

БОЕВОЙ И ЧИСЛЕННЫЙ СОСТАВ АВИАГРУППЫ СОР НА 25.11.1941 Г.

* В тот же день все самолеты перелетели на кавказский аэродром станицы Гостагаевской, но вскоре вернулись в Севастополь.