Глава 12 ВОЗДУШНАЯ МОЩЬ СОЮЗНИКОВ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 12

ВОЗДУШНАЯ МОЩЬ СОЮЗНИКОВ

Чем дольше продолжалась война, тем большей и большей тенью нависала над Германией американская воздушная мощь. В 1939 году, перед самым началом войны, Соединенные Штаты имели приблизительно 500 самолетов армейской и морской авиации, а общая численность военно-воздушных сил составляла около 23 тысяч человек. В июне 1941 года было сформировано командование армейской авиации США.[238] К этому времени обучение проходили уже около 120 тысяч человек.

В 1942 году американская авиапромышленность произвела 47 836 самолетов, включая 29 355 двухмоторных и 2615 четырехмоторных бомбардировщиков. В 1943 году это число составило 86 898 самолетов, в том числе 29 355 двухмоторных и 9615 четырехмоторных бомбардировщиков. В 1944 году было выпущено 96 318 самолетов, включая 10 058 двухмоторных и 16 331 четырехмоторный бомбардировщик. Другими словами, теперь четырехмоторных бомбардировщиков собиралось больше, чем двухмоторных. В течение войны общее производство самолетов в Соединенных Штатах составило 297 199 машин.

Соответствующие цифры немецкого производства самолетов выглядят убогими: 1939 г. – 737 бомбардировщиков и 605 истребителей; 1940 г. – 2852 бомбардировщика и 2746 истребителей; 1941 г. – 3373 бомбардировщика и 3744 истребителя; 1942 г. – 4377 бомбардировщиков и 5515 истребителей; 1943 г. – 4649 бомбардировщиков и 10 898 истребителей; 1944 г. – 2287 бомбардировщиков и 25 285 истребителей. Всего в ходе войны Германия произвела 18 235 средних бомбардировщиков и 53 729 истребителей, но лишь 263 больших бомбардировщика.

Кроме того, конечно, нужно учитывать британское и советское производство, каждое из которых было немалым.

К концу 1942 года общая численность персонала американских военно-воздушных составляла миллион человек. К концу 1942 года она достигла 2 миллионов 375 тысяч человек.

Едва Соединенные Штаты были принуждены к вступлению в войну японским нападением на Пёрл-Харбор и гитлеровским объявлением войны, как Черчилль появился в Вашингтоне, чтобы обсудить наиболее эффективные методы совместного ведения боевых действий. С самого начала было решено, что наилучшим способом поставить Германию на колени является широкое стратегическое бомбардировочное наступление.

В Америке была немедленно сформирована специальная воздушная армия для действия за ее пределами. Впоследствии она стала известна как 8-я воздушная армия и ею командовал генерал Спаатц,[239] который вступил в свою должность в феврале 1942 года. Два месяца спустя первая группа из 1800 американских летчиков во главе с генералом Экером[240] была морем доставлена в Ливерпуль. Проблема переброски американских стратегических бомбардировщиков была решена очень просто: их экипажи летели над Атлантикой по специально разработанному маршруту длиной почти 6500 километров, через Лабрадор, Гренландию, Исландию и Северную Ирландию. Первая группа из 18 бомбардировщиков вылетела 18 июня. К концу года генерал Спаатц мог доложить, что приблизительно 900 бомбардировщиков благополучно прибыли в Шотландию.[241] В следующем году не было никаких налетов американских бомбардировщиков на территорию Германии,[242] поскольку генерал Спаатц должен был обеспечить мощную авиационную поддержку для высадки в Северной Африке.

Эти американские бомбардировщики были превосходными машинами, хотя, возможно, им первоначально немного недоставало огневой мощи. Это были усовершенствованные варианты ранних моделей, например, B-17G «Летающая крепость» была развитием бомбардировщика В-15, созданного в 1934 году. Она имела двигатели общей мощностью 4800 лошадиных сил и скорость 450 километров в час. Бортовое вооружение состояло из 13 крупнокалиберных пулеметов,[243] расположенных таким образом, что у истребителя фактически не было никакого шанса безопасно приблизиться к ней. Крейсерская высота полета была между 7 и 8 тысячами метров, а бомбовая нагрузка составляла 3 тонны.

Бомбардировщик В-24, называемый британцами «Освободителем» обладал крейсерской высотой полета 9 тысяч метров, скорость 450 километров в час, бомбовую нагрузку 2,2 тонны и дальность полета 2600 километров. Последняя позднее была увеличена до 4800 километров. Он имел экипаж из девяти человек, включая четырех бортстрелков, управлявших десятью крупнокалиберными пулеметами. Позднее появился гигантский бомбардировщик В-29, чтобы сбить который требовалось выстреливать очередь за очередью.

Лучшим истребителем, используемым американцами, был Р-51 «Мустанг», который также использовался как истребитель-бомбардировщик. Он имел скорость более 650 километров в час и позднее был оснащен двумя дополнительными баками, которые позволяли ему сопровождать бомбардировщики прямо в сердце Германии.

В ходе подготовки к приему огромного потока стратегических бомбардировщиков, которые, как ожидалось, перелетев Атлантику, будут действовать с английских баз, была проделана гигантская работа по строительству и оборудованию больших аэродромов. Англия становилась островом-авианосцем.

Целями 8-й воздушной армии стал точно определенный круг объектов, большинство из которых лежало за пределами городов, в их предместьях, и, чтобы поразить их, было предложено бомбить с высот 9—12 тысяч метров.

Британские идеи относительно использования бомбардировочной авиации были очень разными, и до некоторой степени они, кажется, находились под влиянием популярного требования, чтобы Германия заплатила той же самой монетой за ужасные дни 1940–1941 годов. Именно Гитлер первым начал кричать о «мести», но, когда наступило время, о ней заговорили англичане, получившие оружие, при помощи которого ей можно было дать выход. Они также имели человека, который мог исполнить, – Харриса-бом-бардировщика.

Артур Харрис был одним из четырех ведущих эйр-чиф-маршалов вместе с Порталом, Теддером[244] и Доудингом. Харрис, обязанный своим назначением Черчиллю, часто объяснял британскому премьер-министру свою теорию бомбардировок. Для того чтобы стать действительно эффективным, бомбовый удар должен быть быстрым и концентрированным, как налет люфтваффе на Ковентри. В частности такие быстрые, жесткие и массированные налеты оказывались лучшим средством для дезорганизации обороны, что также показал Ковентри. Главными целями должны были стать не индустриальные объекты, а скорее города, предпочтительно с плотной застройкой, и густо заселенные центры городов. Далее, почти все немецкие города были старыми, а потому в большой степени пожароопасными. Огонь вызывал еще больше огня, поэтому целью бомбежек должны были стать разрушительные пожары на большой площади. В ходе атак городов и их жителей косвенно атаковалась и промышленность. Сломив моральный дух населения, можно было подорвать решимость немецких вооруженных сил продолжать войну. Радары сделали старую тактику посылки бомбардировщиков отдельными группами устаревшей: современный налет бомбардировщиков должен был проводиться одним плотным и непрерывным потоком. Это означало сброс всей бомбовой нагрузки в наиболее короткие промежутки времени, и потому налет приносил значительно большие результаты.

Истребительное командование спасло страну, теперь же бомбардировочное командование должно было выиграть войну. Его главным оружием были превосходные двухтонные фугасные бомбы и высокоэффективные зажигательные бомбы, которые было очень трудно загасить. После Битвы за Англию страна не торопила время, и экипажи ее бомбардировщиков прошли хорошее обучение вдали от любых попыток вражеского вмешательства, в доминионах, и прежде всего в Канаде. В это же самое время британское производство самолетов значительно возросло, и в течение четырех лет сборочные цеха покинули 37 тысяч истребителей и 26 391 тяжелый четырехмоторный бомбардировщик. Всего же в ходе войны Великобритания произвела 185 тысяч самолетов.

Следствием принятия тактики дальних бомбардировочных налетов стало производство самолетов Шорт «Стерлинг», четырехмоторного бомбардировщика со скоростью 350 километров в час и бомбовой нагрузкой 7 тонн, и Хендли Пейдж «Галифакс» с бомбовой нагрузкой 6 тонн.[245] Позднее появился «Ланкастер», способный нести еще большую нагрузку, включая 11-тонные бомбы «Grand Slam»,[246] которые использовались главным образом против Германии. Одним из хорошо известных средних бомбардировщиков был Виккерс «Веллингтон», который нес бомбовую нагрузку две тонны.

Среди истребителей-бомбардировщиков, произведенных в Англии, наиболее примечательным был «Москито», двухмоторная машина, полностью изготавливавшаяся из слоистой древесины и потому с большим трудом обнаруживавшаяся радарами. «Москито» мог со скоростью 600 километров в час доставить к Берлину или Мюнхену тонну бомб. В это же самое время его большая огневая мощь сделала его очень эффективным дальним истребителем сопровождения. Ближе всего «Москито» соответствовал выпускавшийся американцами «Лайтнинг», двухмоторный истребитель-бомбардировщик со скоростью 650 километров в час и радиусом действий около 1900 километров.

Эти машины стали основой сил, которыми действовал Харрисбомбардировщик. Даже в дни немецкого воздушного господства имели место налеты британских бомбардировщиков на цели в Германии, прежде всего на порты и гавани. В Киле находились недостроенные линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау», которые в Королевских ВВС прозвали «лосось» и «булькающий кирпич», в Гамбурге находился «Бисмарк», а в Вильгельмсхафене – «Тирпиц». Три эти военно-морские базы привлекали особое внимание, так же как Рур и позднее Центральная Германия. И даже в начальный период войны были выполнены восемь налетов на немецкую столицу. До конца 1940 года на Берлин были совершены 22 налета, а на остальную часть Германии – 155.

Первый дневной налет на Рур состоялся 12 августа 1941 года, но потери были настолько тяжелы, что на некоторое время дневные налеты пришлось прекратить, – были потеряны 42 бомбардировщика, и это сочли неприемлемым для очень небольшого налета. Такие потери имели запретительный эффект. В течение 1941 года число британских налетов на Германию заметно сократилось, но те в Германии, кто поздравлял себя с этим, потакали ложному оптимизму.

Вскоре Харрисбомбардировщик оказался способен претворить свои идеи на практике. На его взгляд, не имело смысла атаковать относительно небольшим числом бомбардировщиков обширные области. Вместо этого большое количество бомб должно быть сброшено на маленький и четко определенный район, позднее эта тактика получила название «бомбометание по площадям». Но прежде должны были быть усовершенствованы бомбовые прицелы и средства наведения. В отношении последних была надежда на так называемую систему «Gee». Три английские станции излучали направленные радиолучи, и при помощи бортовых приемников можно было определить местоположение бомбардировщика относительно цели с точностью до пары сотен метров или около того. Диапазон действия системы «Gee» простирался до Рура, и с ее помощью британские бомбардировщики могли лететь к своим целям вслепую и сбрасывать бомбы со значительной степенью точности. Специалисты были так впечатлены этой системой радионаведения, что чересчур оптимистично предсказывали разрушение Рура в пределах трех месяцев.

Первое крупномасштабное испытание состоялось 8 марта, и целью был Эссен. Его постигла неудача, прежде всего, потому, что сигнальные маркеры, сброшенные «патфиндерами», к тому моменту, когда прибыла основная атакующая группа, уже погасли. В следующие три месяца на Эссен были совершены еще одиннадцать крупных налетов, но ни один из них не был особенно успешным; бомбы часто падали на расстоянии до 20 километров от их цели, но, по крайней мере, система «Gee» позволяла бомбардировщикам держаться плотной группой и делала более легким их возвращение на базы.

Затем появилась значительно усовершенствованная система, названная «Гобой», и вновь начали предсказывать грядущее разрушение Рура. По происхождению система «Гобой» была немецким изобретением, и Kampfgruppe 100, группа немецких самолетов-целеуказателей, использовала ее во время налета на Ковентри. Принцип ее работы был весьма простым. На бомбардировщике был установлен радиолокационный маяк, работавший в связке с двумя наземными станциями. Одна станция обеспечивала курсовой сигнал, в то время как другая сообщала точный момент, когда было необходимо сбросить бомбовую нагрузку, чтобы поразить выбранную цель. Погрешность при бомбометании с высоты 9000 метров была менее 250 метров.

Это было то, что требовалось Харрису-бомбардировщи-ку для увеличения точности своих налетов. Одной ночью он мог засыпать бомбами один квадрат, а в следующую сбросить бомбы на следующий квадрат, примыкавший к предыдущему. Первое крупномасштабное испытание «Гобоя» прошло ночью 5 марта 1943 года, и целью снова был Эссен. На сей раз результаты оказались совершенно иными. Заводам Круппа и самому городу был нанесен сильный ущерб, и, хотя бомбометание велось вслепую, оно было очень точным. За первым успешным налетом один за другим быстро последовали еще пять, которые превратили город в тлеющие руины. Отдельные большие жилые кварталы были полностью опустошены.

Теперь Харрис хотел добиться еще более впечатляющих результатов и в еще больших масштабах, потому пришел к Черчиллю с предложением о массированном налете с участием всех имевшихся бомбардировщиков и получил его согласие. Этот первый крупный массированный налет[247] был очень тщательно спланирован, и в его подготовке на земле принимали участие 10 тысяч человек. К концу мая все было готово, и 30 мая флот бомбардировщиков отправился в путь.[248] На этот раз целью был Кёльн.

Над Северным морем бомбардировщики столкнулись с дождем и облачностью, но над Голландией погода была хорошей, видимость – четкой. Бомбежка фактически продолжалась полтора часа, и в течение этого времени непрерывный поток бомбардировщиков сбрасывал свой груз на цель. Пока шло бомбометание, истребители на малой высоте атаковали зенитные батареи. Было сброшено множество зажигательных бомб, так же как и большое количество фугасных бомб, что вызвало огромное число возгораний, которые вылились в 1700 разрушительных пожаров. Работа пожарных команд значительно затруднялась сбрасываемыми осколочными бомбами. 3500 зданий были полностью разрушены, и еще 7200 получили значительные повреждения. Кроме того, были уничтожены 1500 промышленных предприятий и других учреждений. Центр города был опустошен, погибли 460 человек. Потери атакующих оказались небольшими. Были сбиты 39 бомбардировщиков, в основном ночными истребителями. Эйр-маршал Харрис был в высшей степени удовлетворен результатами своего эксперимента. Он чувствовал, что его теория массированной бомбежки оправдалась. Харрис испытывал удовлетворение, хотел дальнейших и еще больших успехов. Кёльн стал началом.

На картах в комнатах инструктажей британских бомбардировочных эскадрилий еще один немецкий город был обведен красным, на этот раз – Гамбург. Экипажи 700 бомбардировщиков получили инструкции о массовом налете на самый большой порт в Северо-Западной Германии. Не все огромные машины несли бомбы. Некоторые из них были оснащены новой аппаратурой постановки помех; другие несли радиолокаторы – они были «патфиндерами». Их задачей было провести поток бомбардировщиков к цели, и сделать это, если будет необходимо, несмотря на плотную облачность, дождь или туман. Перед вылетом бортрадисты всех бомбардировщиков получили таинственные пакеты и распоряжение сбросить их содержимое над Германией на подходе к району цели.

В назначенное время 700 бомбардировщиков с множеством истребителей сопровождения взлетели с различных аэродромов в Южной Англии. Хотя их маршруты были тщательно рассчитаны, пилотам было нелегко занять правильное место в большом потоке. Опасность столкновений в темноте была велика, и крупномасштабные тренировки уже стоили многих бесценных жизней. Погода над морем оказалась прекрасной, и все навигационные огни были погашены. Масса бомбардировщиков теперь летела в полной темноте рядами в узкой полосе шириной не более 10 километров. В авангарде были «патфиндеры», чьей задачей было вывести основные силы к цели. Затем летели самолеты с аппаратурой постановки помех, а много выше их и на флангах – эскорт истребителей.

В затемненных кабинах некоторых из многомоторных бомбардировщиков имелись радарные экраны, которые четко показывали очертания населенных пунктов внизу под собой, причем наиболее четко, когда в их окрестностях была вода. Очертания рек, каналов, улиц, кварталов и зданий появлялись на экране в виде зеленых светящихся линий. Узкие направленные радиолучи ультракоротковолновой аппаратуры считывали рельеф земли внизу и показывали его образ на светящемся стеклянном экране, принося большую пользу наблюдавшим за ними обученным операторам. Облака, туман, дождь, дымка – все это не имело значения. Таким образом, можно было идентифицировать цель на радарных экранах и точно сбросить сигнальные ракеты, чтобы обозначить ее для армады бомбардировщиков, летевших позади.

Еще в начале 1941 года британские ученые высказали идею о создании панорамного радара, достаточно маленького, чтобы его мог нести самолет, позволяя таким образом увидеть наверху изображение земли, независимо от видимости. Этот радар был обозначен учеными как H2S, а впоследствии стал известен в Королевских ВВС как «Микки». В ходе исследований по разработке этого радара британские ученые обнаружили, что, вопреки общепринятому в то время представлению (особенно в Германии), короткие волны позволяют получить на экране радара более четкое изображение, это было открытие, восхитившее их.

После длительной и упорной работы они создали модель, достаточно маленькую, чтобы разместить ее на самолете, и работавшую удовлетворительно. Затем потребовалось научить летный персонал пользоваться ею. В мае 1942 года началось производство радара H2S, но процесс изготовления оказался длинным. К августу имелись лишь три образца, и еще двенадцать были обещаны к ноябрю. Черчилль был не доволен таким развитием событий и приказал, чтобы работы по их производству получили высший приоритет. Результатом этого энергичного вмешательства стало то, что к началу 1943 года все «патфиндеры» были оборудованы новыми устройствами.

Система H2S произвела революцию в радарной технике. Она оказалась фатальной для немецких подводных лодок и помогла Великобритании выиграть Битву за Атлантику, в которой она, кстати, впервые и была использована. По очевидным причинам пилотам, летавшим на самолетах, оснащенных новыми радарами, первоначально строго запрещалось летать над территорией, занятой противником, что было очень мудрой предосторожностью. Однако в Германии уже витали некоторые подозрения.

В начале 1943 года немецкий ночной истребитель сбил в окрестностях Роттердама английский бомбардировщик. В ходе обследования его обломков был найден таинственный ящик с не менее таинственным содержимым, на котором карандашом было написано: «Эксперимент 6 декабря 1942 г.». Большая часть аппарата была разрушена, но вызванные эксперты исследовали то, что осталось. После того как они высказали зловещие предположения, драгоценные остатки со всеми предосторожностями были отправлены в Берлин, где их исследовали ведущие немецкие радиофизики. После изучения они заявили, что «роттердамский аппарат», как его впоследствии стали называть, был неким типом радиоаппаратуры, работавшей на ультракоротких волнах, а именно на 9-сантиметровых волнах. Им не составило труда понять, какое далекоидущее значение имеет это их открытие.

До этого времени они расценивали сантиметровые волны как непригодные для практического использования и поздравляли себя с тем, что Германия, по крайней мере, шла по правильному пути использования дециметровых волн. В результате в Германии не велось никаких работ с ультракороткими волнами. Это была дорогостоящая ошибка, и она не была исправлена столь долго, потому что Гитлер запретил все исследовательские работы в долгосрочных целях. Интересно обратить внимание на то, что в августе

1942 года генерал Мартини рекомендовал рейхсминистерству авиации срочно начать работы по созданию ламп для сантиметровых передатчиков, а также обеспечить радары «Вюрцбург» дополнительной коротковолновой аппаратурой, чтобы они могли использоваться зенитными батареями. Но его рекомендации были отвергнуты, прежде всего, потому, что немецкие производители категорически возражали против разработки ламп для сантиметровой аппаратуры.

С «роттердамским аппаратом» было много неясного, поскольку его важные части разрушились, но вскоре был сбит другой бомбардировщик с подобным радарным оборудованием на борту, и извлечение из его обломков деталей несколько добавило к тому, что немецкие ученые уже имели, и сделало их задачу более легкой. На основе их докладов генерал Мартини приказал собрать копию таинственного аппарата. Это было сделано, и в августе

1943 года его тайна открылась потрясенным ученым. Это был британский секрет «номер один». Секрет эффективного разрушения Гамбурга.

Британская тайна «номер два» содержалась в тех таинственных пакетах, врученных бортрадистам прежде, чем бомбардировщики поднялись в воздух, чтобы атаковать Гамбург. Пока они были на пути к городу, его жители безмятежно спали. Город был хорошо защищен, имелись глаза, которые «видели» приближающегося врага задолго до того, как он достигал побережья. На Гельголанде, Зильте[249] и на побережье Дании, Германии и Голландии стояли радары, которые засекали противника, когда тот был еще в 160–290 километрах. За время, которое ему требовалось, чтобы преодолеть это расстояние, оборона могла быть мобилизована и подготовиться к его встрече.

Та ночь была очень темная и тихая, и первоначально радары вокруг Гамбурга ничего не регистрировали. Затем внезапно на экранах стали появляться вспышки света, стремительно мелькавшие, перемещаясь вверх-вниз и из стороны в сторону. Потом на некоторое время все стихло, а затем внезапно началось снова. Поперек светящихся экранов замелькали темные полосы, и снова появились вспышки.

Сначала операторы были удивлены, а потом начали проклинать помехи. Что-то пошло не так, как надо, и они поспешили проверить исправность аппаратуры. Это происходило на каждой станции, но никто не знал, что такая ситуация складывается на всех станциях, и каждый продолжал отчаянно искать причину проблемы: какой-то технический дефект, необычные атмосферные помехи… Но все проверки показывали, что радары в порядке. Когда оказывалось невозможно установить источник помех или заставить радар функционировать в рабочем режиме, каждая станция информировала центр управления,[250] и вскоре там поняли, что вся система оповещения вокруг Гамбурга вышла из строя. Беспокойство сменилось паникой. Произошло нечто таинственное; никто не знал, что именно, но все опасались худшего.

Подозрения центра управления оказались правильными: после долгих и упорных исследований английские ученые смогли установить длины волн, используемые немецкими радарами.[251] На английском побережье было построено множество станций постановки помех, и к этим стационарным станциям были добавлены еще и воздушные станции – самолеты, оборудованные аппаратурой постановки помех, способной сбить с толку немецкие радары. Одним ударом все немецкая система оповещения была повергнута в безнадежный хаос.

Приблизительно в 23.00 звукопеленгаторы обнаружили массу бомбардировщиков, приближавшуюся с запада. Сначала казалось, что она направляется к Любеку, но затем поток по широкой дуге повернул к Гамбургу. Пришло время начать действовать ночным истребителям Каммхубера, но они еще пока не были оснащены давно обещанным радаром «Лихтенштейн» SN-2, который позволял им обнаруживать вражеский бомбардировщик на дальности 8 километров.

В 23.17 первое предупреждение получили зенитные батареи. Ночные истребители уже были в воздухе, но, когда они включили свои радары, и на их экранах царил хаос. Старые радары «Вюрцбург», на помощь которых надеялись ночные истребители, вели себя словно сумасшедшие калейдоскопы, и операторы наведения наземных станций ничего не могли сделать. Вместо четких сигналов, указывавших на присутствие и местоположение вражеских бомбардировщиков, по экранам вверх и вниз метались сотни зигзагообразных вспышек. Скоро радиоэфир заполнился недружественными запросами пилотов ночных истребителей, требовавших сообщить, что происходит, и спрашивавших, почему они не получают четких сигналов. Никто ничего не мог им ответить, и они продолжали летать вокруг слепыми и бесполезными.

Внизу, на земле, зенитчики были наготове. Они знали, что с востока приближается много бомбардировщиков. В любую минуту первые из них могли оказаться в пределах их досягаемости. Антенны радаров были направлены в сторону, откуда должны были появиться бомбардировщики, и операторы оставались начеку. Но на экране вдруг промелькнули один или два быстрых зигзага, затем они запрыгали уже по всему экрану. Операторы с ужасом смотрели на стремительно кружившийся хаос точек, полос и вспышек. Они больше не могли передавать наводчикам пушек какие-либо данные; все, что они смогли сделать после поспешной проверки техники, – это сообщить в центр управления, что «аппаратура неисправна; причина неизвестна».

К этому времени все небо над позициями зениток было заполнено ревом масс бомбардировщиков. Стволы пушек слепо смотрели в звездное небо. Они ослепли, их «глаза», радары «Вюрцбург», которые обычно располагались на расстоянии 25–30 километров и передавали им данные о местоположении, курсе и высоте полета врага, были мертвы. Зенитная артиллерия открыла огонь, но она стреляла вслепую, и большинство снарядов бесполезно взрывались в небе, которое было заполнено равномерным гулом. Центр управления ничего не мог сделать. К тому моменту там знали, что все его радары вышли из строя. Оставались только прожектора. Пришел приказ: «Продолжать огонь». По крайней мере, жители Гамбурга должны были слышать пушки. Но теперь они могли также слышать и другие звуки: свист падающих бомб, грохот взрывов и ужасающий треск рушащихся зданий. И этот шум продолжался два часа.

В небе, переполненном ревом бомбардировщиков, кружились тонкие полоски фольги, плывшие вниз, словно искусственный снег. Изящное украшение рождественской елки, длиной около 30 и шириной около 2 сантиметров. Опускаясь по спирали, они представляли красивую мирную картину. Это был первый раз, когда они использовались над Германией, и теперь массами опускались на побережье, холмистую местность между Любеком и Гамбургом, на дюны, фермы, деревни и маленькие городки, леса, рощи, поля и луга. Их были миллионы. Время от времени небо к востоку от Гамбурга было полностью скрыто ими.

«Внимание! – предупреждали на следующий день таблички, установленные полицейскими. – Опасно! Яд!» Но озадаченные гражданские власти ошибались. Эти блестящие полоски были совершенно безопасны и годились лишь для детских игр. Но они точно были сделаны не для этого… Когда их доставили к генералу Мартини, он сразу понял, что они сделаны для того, чтобы подставить подножку немецким радарам, что с точностью и выполнили. В его собственном сейфе уже имелись такие полоски, и они находились там в течение последних шести месяцев. Доктор Бреунинг и доктор Пихельмайер, два инженера из технического управления, еще зимой 1941/42 года предложили их использовать, но эта идея была отклонена. Кое-кто должен был испытать шок, узнав, что теперь они в массовом порядке использовались врагом, – и этим кем-то был Геринг.

В 1941 году в лаборатории «Duppel» проводился большой объем исследовательских и экспериментальных работ. Одним из открытый, сделанных там, было то, что полоски фольги длиной, равной половине длины любой волны, могут быть источником очень сильных помех. Такие полоски, сброшенные в зоне действия радара «Вюрцбург», отражали радарные импульсы, сообщая таким образом о присутствии несуществующих самолетов. Генерал Мартини сразу же сообщил об этом открытии Герингу, предупредив его о том, что вскоре и враг обнаружит этот эффект – если уже не обнаружил. Поэтому необходимо принять немедленные контрмеры, чтобы быть готовым, если такие полоски когда-либо будут использованы против Германии.

Геринг был поставлен в тупик этой информацией. Дни, когда он хвастался могуществом своих люфтваффе и сам верил в свое хвастовство, прошли. Налеты «V» на Англию должны были нередко выполняться не больше чем горстью бомбардировщиков и в силу этого могли принести лишь небольшую месть. Он нашел убежище для себя в истериках, скрывавших его беспомощность.

– Я приказываю, чтобы вы заперли эти полоски в безопасном месте и никогда ни одной душе не рассказывали о них, – раздраженно бросил он и зло добавил: – Если вы не повинуетесь, я предам вас военному суду и расстреляю.

Генерал Мартини повиновался, и в результате ни Каммхубер, командующий немецкими ночными истребителями, ни Вейзе, командующий зенитной артиллерией, ни слова не услышали об этих простых, но загадочных металлических полосках. Одновременно немецкие ученые должны были спрятать голову в песок и притвориться, что ничего не обнаружили, вместо того чтобы броситься искать обходные пути и средства противодействия этим полоскам. Урожай, посеянный таким образом Герингом, был собран в Гамбурге спустя год или два.

Мартини был прав – англичане знали о полосках фольги и об эффекте, оказываемом ими на радары. Они также экспериментировали с ними, и результаты были такими же, что и в лаборатории «Duppel»: на экранах радаров появлялись несуществующие самолеты. Фактически британское открытие было сделано еще перед войной, но в то время оно не получило развития, поскольку эксперты видели в нем мало смысла. Однако, когда началась война, ситуация изменилась и старое, отвергнутое открытие снова вышло на передний план. Дальнейшие исследования были поручены доктору Джексону, и вскоре он, как и его немецкие коллеги, обнаружил, что для получения максимального результата длина полоски должна быть равна половине длины волны, используемой радаром.

Но на этом параллель заканчивается, так как во главе Англии стоял совершенно другой человек, нежели во главе Германии. Когда Черчилль услышал об экспериментах, он не приказал, чтобы его ученые молчали под угрозой военного суда; вместо этого он немедленно созвал конференцию ученых и инженеров, чтобы полностью изучить этот вопрос. На ней выяснилось, что эти полоски могли быть легко изготовлены и упакованы в связки весом несколько сот граммов для сброса над вражеской территорией, чтобы отправить к дьяволу экраны всех радаров в окрестности.

Затем состоялось обсуждение всех за и против относительно их использования. Естественно, никто не упустил из виду того факта, что если немцы все еще не знают о полосках, то, как только англичане их используют, и они немедленно прибегнут к этому способу. Поэтому истребительное командование было настроено против их использования, опасаясь, что, если когда-нибудь снова начнутся массированные налеты, его ночные истребители лишатся своих радарных глаз – с непредсказуемыми результатами.

Однако Черчилль указал, что с 1940 года ситуация изменилась кардинально; фактически преимущество было у другой стороны; это была Великобритания, которая теперь обладала мощной бомбардировочной авиацией, и, принимая во внимание, что число немецких бомбардировщиков постоянно сокращалось, это подразумевало, что если бы Англия использовала полоски, то преимущество все равно было бы на ее стороне, даже если Германия также немедленно начнет их использовать. В этом отношении Черчилля энергично поддержал эйр-маршал Харрис, который стремился поощрять все то, что могло снизить его потери. В результате 22 июня 1943 года началось производство полосок, и, когда 24 июля бомбардировщики вылетели к Гамбургу, они несли тонны полосок «Window»,[252] и, как мы видели, они сделали все, что от них ожидали.

За девять дней с 24 июля по 2 августа Гамбург пережил четыре ночных и три дневных налета. Приблизительно 3 тысячи бомбардировщиков сбросили около 9 тысяч тонн бомб, включая 1,6 миллиона зажигательных боеприпасов пластинчатого типа[253] и 1500 тонн зажигательной жидкости. Полное расстройство системы обороны может быть лучше всего измерено низким процентом потерь, понесенных бомбардировщиками во время налетов. Для подобных налетов среднее число потерь оценивалось в 12 процентов, но в ходе этих конкретных налетов оно снизилось до 2,4 процента. Всего было потеряно 87 британских самолетов, и не все из них стали следствием вражеских действий; массированный характер налетов приводил к множеству столкновений в воздухе.

В то время никто не знал, какой ущерб был причинен Гамбургу и сколько людей убиты и ранены. Естественно, скоро шепотом начали передаваться фантастические цифры. Официальные данные, опубликованные позднее, утверждают, что жизни лишились 30 842 человека, из них

5586 – дети. Это был один из самых сокрушительных ударов бомбардировочного командования.

Известно, что всего в результате вражеских бомбежек в Гамбурге погибли 37 544 человека и, кроме того, еще 17 372 человека числятся в списке пропавших без вести. В течение войны 63 тысячи жителей Гамбурга лишились жизни, находясь на военной службе, так что потери среди гражданского населения города были не намного меньше тех, что понесли его воевавшие граждане.

Обширные районы города были разрушены, и к концу войны в нем оставались неповрежденными только 114 757 зданий. Подсчитано, что была полностью разрушена одна пятая часть всего жилого фонда. Конечно, в ходе налетов были поражены и военные цели, включая крупные верфи, в доках были потоплены суда тоннажем не менее 180 тысяч брт. Система пассажирского транспорта получила сильнейшие повреждения: километры трамвайных линий были выведены из строя, а длинные участки метро не работали долгое время еще и после войны. В 1937 году население города насчитывало 1 миллион 129 тысяч человек. После налетов 900 тысяч жителей бежали в другие части страны, покинув лежавший в руинах большой город.

В 1942 году бомбардировочное командование еще не пользовалось приоритетом в Королевских ВВС, но затем ситуация изменилась, благодаря в значительной степени Черчиллю. Харрис, наконец, получил стратегические бомбардировщики, с которыми мог теперь продемонстрировать свою тактику бомбометания. Возникло нечто наподобие науки бомбежек, предсказывавшей потери для их расходования с точно рассчитанными усилиями. Бомбардировочные рейды в 1942 году были лишь опытами, тренировками, но они проложили путь к появлению гораздо большего. На основе предыдущего опыта Харрис пришел к выводу, что, используя 400 или 500 бомбардировщиков, он мог сокрушить оборону города среднего размера. Для крупных городов ему требовалась тысяча бомбардировщиков.

На конференции в Касабланке приняли решение, что Германия должна быть разрушена, а моральный дух ее населения подорван, чтобы она потеряла всякую способность к военному сопротивлению.[254] Это, конечно, означало максимально тяжелые бомбежки ее городов и индустриальных центров. Это также подразумевало, что пробил час бомбардировочного командования: впредь любой немецкий город с населением более 100 тысяч становился привлекательной целью.

Первым этапом новой стратегии стала кампания против Рура. Она сопровождалась «звездным» налетом на Гамбург, преднамеренно спланированным как разрушение плотно заселенных жилых районов.[255] Но, несмотря на ужасное опустошение, производимое этими налетами, и очень большое число погибших, последующие сообщения показывали, что работа на верфях и заводах никогда не прекращалась. В результате Харрисбомбардировщик сделал вывод, что имевшихся у него 700–800 бомбардировщиков недостаточно. Их должно быть гораздо больше. Теперь эйр-маршал установил для себя абсолютную цель – иметь бомбардировочную авиацию численностью 30 тысяч самолетов. Он утверждал, что это будет сила, которая сможет выиграть войну. К счастью для жителей и городов Германии, он никогда не имел в своем распоряжении более 1500 стратегических бомбардировщиков и 1000 «Москито» для ночных рейдов и тысячи американских бомбардировщиков для действий днем.

Массированные налеты на Гамбург показали фундаментальные слабости немецкой противовоздушной обороны и, кстати, на клочки порвали остатки репутации Геринга. «Провалиться мне на этом месте, если когда-нибудь вражеские самолеты появятся над немецкими городами», – заявлял он. Отныне при звуках сирен воздушной тревоги в Германии с издевкой вспоминали о «голландце, дующем в волшебный рожок».[256]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.