За кулисами войны

За кулисами войны

Вторая мировая война и часть ее – Великая Отечественная война представляли собой только видимую часть огромного айсберга сложных политических отношений, которые существовали в мире в конце 30-х – первой половине 40-х годов XX столетия. Под водой оставалось очень многое, что по своей значимости могло существенно повлиять на весь ход истории того периода и что мало зависело непосредственно от А. Гитлера и И. В. Сталина. В сложном сплетении политических интриг столь высокого уровня разобраться практически невозможно, но можно краешком глаза заглянуть за кулисы войны и, возможно, увидеть там нечто интересное.

Выходит, что существуют и другие факторы, которые в вопросе победы или поражения страны или группы стран порой играют даже более значимую роль, чем средства вооруженной борьбы. Эти факторы носят политико-экономический характер и напрямую затрагивают интересы не только воюющих, но и главным образом третьих стран. Не зря при расследовании любого уголовного дела следователи прежде всего задают вопрос: кому это было выгодно?

Почему же не применить это при изучении причин войны? Возможно, ответ на него и станет ответом на главный вопрос: почему Германия, имевшая горький опыт Первой мировой войны на два фронта, в 1941 году снова решилась на такой же шаг и, не покончив с противниками на западе, вступила в войну с Советским Союзом?

В этом деле ясно только то, что над обычными логикой и математическими расчетами господствовало нечто высшее – экономика и политика.

Любой человек, проснувшись утром, прежде всего думает о пище насущной. Только удовлетворив голод и жажду, он может заниматься другими делами, в том числе и политического характера. В основе политики лежит борьба за власть. Власть – это прежде всего право распределения материальных ценностей: территорий, рынков, источников сырья, средств производства… куска хлеба насущного и глотка воды. Перемена власти – перераспределение материальных ценностей.

В начале XX века, когда развились международные экономические связи и появился международный банковский капитал, борьба за власть вышла далеко за пределы одного отдельно взятого государства. Ненасытность капитала обострила борьбу за источники сырья и рынки сбыта готовой продукции, которые к тому времени уже были в основном распределены. Их нехватка приводила к острым экономическим кризисам и, как результат, – уменьшению прибылей и разорению. Этому были подвержены все капиталистические государства. Только Советский Союз вследствие своей политической изоляции, несмотря на существовавшие международные экономические связи, в определенной степени сохранял свою независимость.

Из государств Западной Европы от недостатка источников сырья и рынков сбыта готовой продукции особенно страдала Великобритания, уровень развития производства в которой был очень высок. Ставка на рынки экономически отсталых колоний себя не оправдывала. Нужны были новые мощные потребители, способные заплатить за готовый товар большие деньги.

Во второй четверти XX века из всех европейских стран самой высокой динамикой развития экономики обладали две страны – Германия и СССР. Но планы лидеров этих стран превышали их экономические возможности, а личные амбиции не позволяли признать это. В результате в Германии утвердилась диктатура А. Гитлера, в СССР – диктатура И. В. Сталина. При этом каждый из диктаторов, выполняя свою программу развития страны, очень мало считался с мнением международного сообщества, которое, рассуждая о человеческих ценностях, никак не отказывалось от хлеба насущного.

Издавна практикуется такой способ удовлетворения своих потребностей, как применение силы. Сначала это были обычные драки, позже столкновения выросли до масштабов войны. Войны между двумя государствами на тысячи лет стали обычным явлением. В XX веке между собой начали сражаться группы государств и войны обрели мировой характер. Но цель этих войн оставалась прежней – борьба за источники сырья и рынки сбыта, а среди коалиции государств всегда какое-то является главным. Ему достается самая богатая доля захваченных богатств, за ним остается право распределения остальной добычи среди соратников. И в Первой и во Второй мировых войнах этим государством была Великобритания.

Но еще более высокой степенью международных отношений является та, которая позволяет одной из стран в начале схватки двух коалиций государств, оставаясь в стороне, превратиться в самого крупного международного поставщика товаров и заемщика капитала. Такая позиция всегда сулит безопасность, стремительное развитие собственных производственных сил и сверхприбыли. С начала Второй мировой войны по отношению ко всему, происходившему в Европе, такую позицию заняли Соединенные Штаты Америки. Вступление США в европейскую войну в августе 1944 года, когда в победе союзников уже никто не сомневался, стало очередным продуманным ходом на пути к экономическому мировому господству. После завершения Второй мировой войны Соединенные Штаты стали самым богатым государством мира, на многие десятилетия получили доступ к лучшим источникам сырья и рынкам сбыта произведенной продукции.

Теперь постараемся ответить на главный вопрос: почему А. Гитлер, несмотря на горький опыт Первой мировой войны и незавершенности вооруженного столкновения с Великобританией, в 1941 году решился начать войну с СССР и воевать на два фронта? Неужели он был настолько глупый, что не учел опыт Первой мировой войны, завершившейся поражением Германии?

Ответ напрашивается один: это кому-то было выгодно, и прежде всего Великобритании и стоявшим за ее спиной Соединенным Штатам Америки, а еще точнее – международному капиталу, который находится в постоянных поисках новых источников сырья и рынков сбыта своей продукции. В этом плане вывод из строя двух самых динамично развивающихся государств, очередной передел мира, расчистка европейского пространства под свои задачи – итог крупнейшей политической борьбы за власть, о котором только можно мечтать. А в США и Великобритании было достаточное количество таких мечтателей.

Доказательством этого может служить письмо, которое днем 21 июня 1941 года А. Гитлер из своей новой подземной ставки Вольфшанце, расположенной в мрачном лесу возле Растенбурга в Восточной Пруссии, и продиктовал Б. Муссолини.

Известно, что А. Гитлер понимал всю опасность войны на два фронта и искал союза с Западом. О дипломатических играх того периода написано достаточно много, но еще больше скрыто в секретных архивах и едва ли в скором времени станет достоянием общественности. Тайны дипломатических интриг правительств, как правило, не имеют сроков давности. Но исторические факты налицо. Одним из них является факт окружения немцами английских экспедиционных войск и французских армий в районе Дюнкерка в мае 1940 года. Тогда А. Гитлер, искавший союз с Англией, фактически помиловал ее войска, остановил приказом свои танковые армады и позволил противнику эвакуироваться морем.

Но У. Черчилль не принял этого предложения. Англии и США, международному капиталу нужна была большая война в Европе. Поэтому 4 июня 1940 года, когда фактически все англичане были благополучно эвакуированы с континента, премьер прибыл в палату общин и произнес свою знаменитую речь:

«Даже если огромные части Европы и многие старые и знаменитые государства падут или попадут в лапы гестапо и всего одиозного аппарата нацистского правления, мы не расслабимся и не дрогнем. Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с все нарастающей уверенностью и усиливающейся мощью в воздухе, мы будем защищать наш остров, чего бы это нам ни стоило; мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в местах десантирования, мы будем сражаться в полях и на улицах; мы будем сражаться в горах; мы никогда не сдадимся… наша империя за морями, вооруженная и охраняемая британским флотом, будет сражаться до тех пор, пока по воле божьей Новый Свет (США. – Авт.) со всей мощью и могуществом не выступит на спасение и освобождение Старого Света (Англии. – Авт.)».

Комментарии по поводу политического союза Великобритании и США излишни.

В то же время на Западе хорошо знали о восточных планах А. Гитлера. Еще в своей книге «Майн кампф» он писал: «Итак, ныне мы, национал-социалисты, возвращаемся к тому, что было шесть столетий назад. Мы прекращаем бесконечное германское движение на юг и запад Европы и обращаем наши взоры в сторону земель на востоке… Когда мы говорим сегодня о приобретении новых земель и нового пространства в Европе, то в первую очередь думаем о России и о подчиненных ей окраинных государствах. Кажется, будто сама судьба указывает нам дорогу туда… Эта колоссальная империя на востоке созрела для ее ликвидации, и конец еврейского господства в России станет концом России как государства».

Оставалось только дождаться начала этой войны, позволить Германии и СССР обескровить себя в кровопролитных сражениях и пожать таким образом политические и экономические плоды при минимальной затрате сил и средств.

Это еще раз подтверждает, что война между СССР и Германией 1941–1945 годов была подготовлена и спровоцирована третьими силами, во главе которых стоял международный капитализм, корни которого произрастали из США и Великобритании, а ветви находились в различных других странах мира. Война велась с целью передела мира, доступа к источникам сырья и рынкам сбыта.

Но Западу нужна была не скоротечная война в Европе, а длительная война на изнурение. Сокрушительные летние поражения Красной Армии 1941 года не на шутку испугали политиков в Лондоне и Вашингтоне. Возникло опасение, что либо Германия достигнет целей войны, либо советское правительство пойдет на переговоры с Берлином. Это грозило появлением на карте Европы новой сверхмогучей империи, которая сможет диктовать свои условия всему миру. Такое развитие событий международным капиталом не планировалось и не допускалось. Поэтому сразу же появилась идея материальной помощи Советскому Союзу, которая выразилась в форме ленд-лиза и обещания открыть второй фронт в Европе.

Безусловно, материальная помощь в то время была важна для Советского Союза, который был вынужден перестраивать свою экономику и временно сократить производство.

Техника и вооружение также поступали в действующую армию по ленд-лизу от союзников по антигитлеровской коалиции – США, Великобритании и Канады. Всего за время войны, начиная с ноября 1941 г., от них было получено 151,7 тыс. единиц стрелкового оружия, 9,4 тыс. орудий и минометов, 11,9 тыс. штук танков и САУ, 5 тыс. штук бронетранспортеров, 18,3 тыс. штук самолетов, 520 штук кораблей. Доля ленд-лиза в общем количестве техники и вооружения составляла: стрелкового оружия – 0,8 %, орудий и минометов – 1,8 %, танков и САУ – около 12,1 %, самолетов – около 15 %, автомобилей – 32,8 %. Для СССР это была существенная помощь.

Но надо понимать истинные цели этих поставок и помнить, что основная помощь СССР начала поступать только в 1943 и 1944 годах, когда Красная Армия уже продемонстрировала свою способность сопротивляться противнику. За полученные от союзников средства Советский Союз должен был расплачиваться золотом далеко не по самым низким ценам, поставки в СССР большого количества техники, вооружения и продовольствия позволяли западным странам избавиться от устаревших образцов и просроченных запасов, а главное – развить собственное производство на основе новейших технологий.

Вспомним историю открытия союзниками второго фронта в Европе. Открытия этого фронта истекавший кровью Советский Союз добивался с 1941 года. Но Великобритания, а затем и США под любым предлогом откладывали высадку своих войск во Франции. Зато они активно включились в переговоры о поставках в СССР военного имущества, естественно, не задаром.

Так в переговорах прошел 1942, 1943 год. Советские войска нанесли сокрушительное поражение гитлеровцам под Сталинградом и Курском… Но второй фронт все еще открыт не был.

– В Великобритании населения всего 50 миллионов человек, – однажды заявил советскому послу Черчилль. – Открытие второго фронта потребует много человеческих жертв. Мы не можем так легко разбрасываться своими людьми.

В то же время английский премьер почему-то «забыл» не только о многомиллионных колониях Великобритании, но и обещании США участвовать в этой операции своими вооруженными силами.

И только 6 июня 1944 года высадкой 39 дивизий, 12 отдельных бригад при поддержке почти 11 тысяч боевых самолетов началась операция «Оверлорд» – высадка союзных войск в Нормандии, долгожданное открытие второго фронта в Европе. И тогда оказалось, что фашисты в Нормандии имели намного меньше сил, чем предполагали союзники, а их мощная оборона побережья по многим показателям была лишь результатом бурных пропагандистских фантазий Геббельса. Но союзники словно этого и не знали. Началась решающая схватка за сферы влияния в послевоенном мире.

Союзники предпочитали спешить медленно – еще не был окончательно исчерпан разрушительный потенциал Германии на ее Восточном фронте. В сентябре 1944 года произошло очередное «чудо» – успешное наступление союзников почему-то остановилось. Немецкие генералы не могли объяснить произошедшее. Союзные генералы, включая Эйзенхауэра, после войны долго спорили, почему это произошло, но так и не дали вразумительного ответа. Говорили, будто Монтгомери предлагал, собрав силы в кулак, нанести мощный удар, прорваться к Руру, лишив немцев их главного арсенала, открыть путь на Берлин. Эйзенхауэр отклонил это предложение и решил наступать на широком фронте. Но материально обеспечить такое наступление он не мог, так как его армии далеко оторвались от своих тылов, а американцы наступать без тушенки, виски и шоколада не могли. Задержка наступления союзников позволила немцам подтянуть свежие резервы и усилить свою оборону.

Наконец наступление союзных войск началось 17 сентября высадкой двух американских и одной английской воздушно-десантных дивизий в тылу войск противника. Но эффективность десанта оказалась низкой. Парашютисты «по ошибке» приземлились в расположение двух танковых дивизий СС, о наличии которых они не знали. Операция потерпела неудачу. После десятидневных ожесточенных боев их войска отошли от Арнема. От английской 1-й воздушно-десантной дивизии, сброшенной близ города, в результате боев из 9 тысяч человек осталось всего 2163. Эта неудача дала возможность Эйзенхауэру доказать правильность своего решения, а английской и американской авиации продолжить разрушение важнейших экономических объектов Германии. Гитлеровцы же получили новую возможность усилить свое сопротивление на Восточном фронте и продлить сопротивление Красной Армии.

Но все это только рассуждения автора, которые имеют косвенные подтверждения, но не доказаны и уже, видимо, никогда не будут доказаны учеными-историками. Зато хорошо известно другое – фашизм повержен странами антигитлеровской коалиции, ведущее место в которой занимали Советский Союз, Великобритания и США. И хотя о вкладе каждой из этих стран в достижение Победы все еще ведутся споры, но их совместная роль в этом великом деле неоспорима.

В свете сложной политической игры в мире и в самой Германии в последние годы своей жизни А. Гитлер практически постоянно находился под угрозой физического уничтожения в результате различных заговоров, которые плелись в его окружении. О военных заговорщиках начала Второй мировой войны я уже писал выше. Но и в последующие годы угроза насильственной смерти от руки заговорщиков постоянно витала над фюрером, негативно отражаясь на его здоровье и психическом состоянии.

Постоянные террористические акты выводили из строя ближайших соратников А. Гитлера.

Утром 29 мая 1942 года был убит заместитель Гиммлера 38-летний шеф СД Гейдрих. Когда он утром, сидя за рулем открытого «Мерседеса», направлялся из своей загородной виллы в пражский дворец, в него была брошена бомба английского производства. Она разнесла вдребезги автомашину и раздробила Гейдриху позвоночник. Покушение было делом рук двух чехов – солдат Свободной чехословацкой армии, сформированной в Англии, которые были сброшены на территорию Чехословакии незадолго до покушения из английского самолета.

Гейдрих умер от ран 4 июня. После этого немцы организовали зверскую расправу над мирными чехами. По данным одного из докладов гестапо, был немедленно расстрелян 1331 человек, в том числе 201 женщина. Затем и сами террористы, которые вместе со 120 бойцами чешского Сопротивления скрывались в церкви Карла Баррамуса, были схвачены в ходе осады и убиты эсэсовцами. Еще три тысячи евреев были выселены из «привилегированного» гетто в Тирезиенштадте и направлены на восток для уничтожения. В день покушения на Гейдриха Геббельс распорядился арестовать 500 евреев из немногих, оставшихся в Берлине, а в день смерти Гейдриха 152 из них были подвергнуты экзекуции.

Но самое ужасное злодеяние по случаю покушения на Гейдриха было организовано немцами в небольшой чешской деревушке Лидице 2 июня 1942 года. Эсэсовцы окружили эту деревушку и заперли все ее население в амбаре. На следующий день они выводили людей группами по 10 человек из амбара и расстреливали. Всего в этот день было расстреляно 172 мужчин и подростков старше 16 лет. 195 женщин были отправлены в концлагерь в Равенсбрюк, где более 50 из них погибли. 90 детей отправили в концлагерь Гнезенау, где многим поменяли фамилии и направили в Германию, остальные исчезли бесследно.

Сама Лидице была сожжена и фактически исчезла с лица земли. Такова была цена убийства Гейдриха.

В ноябре 1942 года на тайной встрече в лесу под Смоленском Гёрдлер, политический лидер немецкого сопротивления, обратился к фельдмаршалу Клюге, командующему группой армий «Центр», с просьбой сыграть активную роль в ликвидации А. Гитлера. Клюге поначалу согласился, но затем струсил и написал письмо генералу Беку в Берлин, чтобы на него не рассчитывали в этом деле.

Несколько недель спустя заговорщики обратились к генералу Паулюсу, армия которого была окружена под Сталинградом, с просьбой возглавить сопротивление А. Гитлеру. Письмо, написанное генералом Беком, было доставлено в Сталинград самолетом. Но Паулюс направил из Сталинграда фюреру поток телеграмм с выражением верности, за что был удостоен звания генерал-фельдмаршала. Он опомнился только после того, как был доставлен в Москву в качестве военнопленного, но момент был упущен.

Затем заговорщики возложили свои надежды на Клюге и Манштейна, которые после разгрома 6-й армии под Сталинградом вылетели в Растенбург, чтобы потребовать от фюрера передать им командование всеми армиями на советско-германском фронте. В случае успеха этот демарш должен был послужить сигналом к военному перевороту в Берлине. Но заговорщики вновь просчитались. Два фельдмаршала, прибыв в ставку Гитлера, не придумали ничего лучшего, как заверить фюрера в своей безграничной преданности.

– Нас предали. Мы остались в одиночестве! – с горечью заявил генерал Бек, а его друзьям стало очевидно, что ожидать помощи от генералов не стоит. В отчаянии они обратились к последнему носителю военной власти в Германии – командующему армией резерва генералу Фромму. Эти войска лишь с большой натяжкой можно было считать военной силой. В них входили рекруты, проходившие военное обучение, и подразделения пожилых солдат, охранявшие объекты тыла. Тем не менее, по замыслу заговорщиков, этих сил было достаточно, чтобы внезапно оккупировать Берлин и другие крупные города Германии после убийства Гитлера. Но единого плана действий у заговорщиков не было. Преимущественным было мнение о необходимости переговоров о мире с Англией и США. Заговорщики даже смогли выйти на руководство союзников через А. Даллеса, орудовавшего в Швейцарии. Но А. Даллес, видимо по рекомендации Лондона и Вашингтона, от дальнейших контактов с представителями немецкого сопротивления уклонился.

В феврале 1943 года Гёрдлер сообщил Якобу Валленбергу в Стокгольме, что они подготовили план переворота, намеченного на март этого года. Операция получила кодовое название «Вспышка». План этой операции разработали начальник общего управления сухопутных войск Германии генерал Ф. Ольбрихт, начальник штаба группы армий «Центр» фон Тресков. Сам Фромм, как и Клюге, к тому времени полностью разочаровался в А. Гитлере, но не считался достаточно надежным человеком для того, чтобы посвятить его в план заговора.

В начале марта заговорщики собрались на последнее совещание в Смоленске, в штабе группы армий «Центр». Туда прибыл под видом проведения совещания с офицерами разведки вермахта шеф абвера адмирал Канарис. Генерал Э. Лахузен, бывший офицер разведки австрийской армии, привез с собой несколько бомб замедленного действия немецкого производства, предназначенных для диверсии против фюрера.

Бомбы прошли испытание, в результате которого был сделан вывод, что данные образцы не соответствуют выдвигаемым требованиям. Все они перед взрывом производили низкий шипящий звук, который мог насторожить охрану и присутствующих. Было решено использовать бомбы английского производства, несколько экземпляров которых имелось в распоряжении абвера. Заговорщики планировали каким-то образом заманить А. Гитлера на совещание в штаб группы армий «Центр» и там покончить с ним. Убийство Гитлера должно было стать сигналом для действий заговорщиков, находившихся в Берлине.

Уговорить Гитлера на поездку в Смоленск оказалось непросто. К тому времени он уже основательно не доверял некоторым своим генералам и неохотно покидал территорию Германии. Тем не менее удалось получить его согласие на приезд в штаб группы армий «Центр» 13 марта 1943 года.

Тем временем Тресков принялся энергично убеждать фон Клюге взять в свои руки руководство операцией по устранению фюрера. Более того, он уговорил начальника войск охраны штаба группы армий «Центр» подполковника барона фон Безелагера использовать для покушения на Гитлера подчиненные ему войска. (Позже он был казнен нацистами.) Но в марте 1943 года фон Клюге все сомневался.

Тресков и Шлабрендорф решили сами возглавить заговор. Они решили заложить бомбу в самолет Гитлера перед обратным вылетом и все списать на несчастный случай.

Гитлер прибыл в Смоленск 13 марта, как и было предусмотрено. Дважды за этот день офицеры-заговорщики обращались к Трескову с предложением немедленно взорвать бомбу. Но тот колебался, опасаясь, что при взрыве погибнут и генералы, участвовавшие в заговоре, которые должны были обеспечить захват власти на местах после смерти фюрера.

Оставалась нерешенной проблема – как пронести взрывчатку в самолет фюрера. Она была упакована в пакеты из-под коньяка, и Тресков попросил одного из сопровождавших Гитлера передать этот «коньяк» своему другу в Берлин. Офицер согласился. (Позже он был казнен нацистами.) На аэродроме Шлабрендорф запустил механизм подрыва и передал сверток в самолет. После этого он позвонил в Берлин и предупредил, что «Вспышка» началась.

Самолет Гитлера взлетел и взял курс на Берлин. По плану заговорщиков через 15 минут должен был последовать взрыв. Но известий не поступало. Через два часа поступило сообщение, что самолет фюрера благополучно приземлился в Растенбурге.

Заговорщики оказались на грани провала. Они понимали, что, если будет обнаружена бомба, все сразу же укажет на их причастность к заговору. Поэтому Шлабрендорф, собрав все свое мужество, немедленно позвонил в Берлин офицеру, через которого передавал «коньяк», и спросил, доставил ли тот посылку адресату. Офицер ответил, что еще не успел. Тогда Шлабрендорф сообщил, что намерен завтра сам прибыть в Берлин и встретиться со своим товарищем. Он так и поступил, обменяв бомбу на обычный коньяк. Уже на обратном пути в поезде Шлабрендорф понял причину неудачи – боек пробил капсюль бомбы, но детонатор не сработал.

Но заговорщики не отказались от плана убийства фюрера. Случай подвернулся очень скоро. 21 марта Гитлер в сопровождении Геринга, Гиммлера и Кейтеля должен был присутствовать на церемонии поминовения павших героев в Берлине. Появилась возможность одним махом разделаться не только с фюрером, но и с его ближним окружением. Акцию поручили провести начальнику разведки при штабе Клюге полковнику барону фон Герсдорфу, который согласился пожертвовать собой ради высокой цели. Акцию было решено провести во время осмотра фюрером и его спутниками выставки трофейной советской техники, специально развернутой для этой цели.

Взрыв бомбы должен был последовать через 15–20 минут после запуска механизма. Все складывалось удачно, и Герсдорф уже был готов запустить «адскую машину». Но в это время адъютант сообщил, что осмотр трофейной техники решением фюрера будет сокращен до 10 минут. Намеченный взрыв пришлось отменить.

Заговорщикам явно не везло. Осенью 1942 года был арестован мюнхенский бизнесмен Шмидтхубер, который по заданию абвера контрабандой провозил валюту в Швейцарию для находившихся там еврейских беженцев. За дело взялось гестапо, давно уже соперничавшее с абвером. Канарис оказался бессилен помочь своему агенту, который в отместку начал давать показания. Последовал ряд арестов и отставок, а затем и ликвидация самого абвера 18 февраля 1944 года. В лице адмирала Канариса заговорщики лишились очень активного «штыка», а власть Гиммлера в Германии и вермахте только усилилась.

Попытки убийства Гитлера продолжались. В ноябре 1943 года была предпринята очередная попытка взорвать фюрера во время осмотра новых образцов формы одежды. Капитан А. фон дем Бусше, который играл роль манекена, должен был привести в действие взрывное устройство, спрятанное под его одеждой, в момент подхода фюрера. Но накануне показа бомба союзников, сброшенная во время воздушного налета, уничтожила все образцы одежды, и показ не состоялся.

Новая демонстрация моделей была назначена на 11 февраля 1944 года. На этот раз на роль смертника согласился Г. фон Клейст, сын известного военачальника и видного участника заговора Э. фон Клейста. Но из-за воздушного налета Гитлер на демонстрацию не прибыл, и взрыв в очередной раз был отменен.

После всех имевших место неудач заговорщики пришли к убеждению, что рассчитывать на случай нельзя, а нужно ориентироваться на одно из двух плановых совещаний, которые А. Гитлер ежедневно проводил в Растенбурге с высшими чинами вермахта. 26 декабря 1943 года на одно из таких совещаний был приглашен полковник граф К. фон Штауфенберг, который состоял в заговоре и поехал в резиденцию фюрера с бомбой в портфеле. Но именно в тот день А. Гитлер отменил совещание и уехал отмечать Рождество в Оберзальцберг к Еве Браун.

Но Штауфенберг не отказался от своей высокой миссии. Это был истинный аристократ, военный и человек чести, который свои убеждения и данное слово ценил выше собственной жизни. В 19 лет он начал службу в армии, затем окончил военную академию в Берлине, работал в генеральном штабе. При этом Штауфенберг всегда был противником нацистского режима и войны, в которую Гитлер втянул страну в 1939 году. В то же время, направленный на фронт, Штауфенберг в качестве штабного офицера 6-й танковой дивизии генерала Гёпнера участвовал в польской и французской кампаниях. В июне 1940 года его перевели в штаб главного командования сухопутных войск (ОКХ). С начала войны с Советским Союзом Штауфенберг преимущественно находился на советской территории, где помогал формировать «добровольческие» части из военнопленных. Именно в это время, не будучи сторонником советского строя, Штауфенберг окончательно понял античеловеческую сущность фашизма и сошелся с некоторыми заговорщиками.

После катастрофы под Сталинградом Штауфенберг попросил направить его на фронт и был назначен начальником штаба 10-й танковой дивизии, находившейся в Тунисе. 7 апреля 1943 года автомобиль Штауфенберга наскочил на мину, он потерял левый глаз, правую руку, два пальца левой руки и получил ранения в голову и в колено. Любой другой человек на его месте подал бы в отставку, но Штауфенберг решил остаться в строю с тем, чтобы завершить священную миссию. К концу сентября 1943 года он получил звание подполковника и вернулся в Берлин на должность начальника штаба одного из управлений сухопутных войск вермахта. Одновременно он приступил к тщательной подготовке покушения на Гитлера.

Вскоре вокруг деятельного аристократа фон Штауфенберга образовалась большая группа заговорщиков. В ее состав вошли генерал Бек, его начальник генерал Ольбрихт, начальник организационного управления сухопутных войск генерал Штифф, первый генерал-квартирмейстер штаба сухопутных войск генерал Эдуард Вагнер, начальник службы связи при верховном главном командовании генерал Эрих Фельгибель, начальник артиллерийско-технического управления генерал Фриц Линдерман, начальник берлинской комендатуры генерал Пауль фон Хазе, начальник отдела иностранных армий полковник барон фон Рённе, начальник штаба отдела иностранных армий капитан граф фон Матюшка и другие.

Заговорщики хотели иметь в своих рядах кого-либо из действующих генерал-фельдмаршалов, но это оказалось непростым делом. Генерал-фельдмаршал фон Вицлебен, который одним из первых примкнул к заговору и намечался на должность главнокомандующего вооруженными силами, находился в резерве и не имел в своем подчинении войск. Командующий войсками на западе генерал-фельдмаршал фон Рундштедт не пожелал нарушать присягу, данную фюреру. Так же ответил и генерал-фельдмаршал фон Манштейн. Совсем неожиданно согласился примкнуть к заговору генерал-фельдмаршал Роммель, но он не пользовался доверием у многих заговорщиков. Поэтому ему сообщили, что оппозиционеры только намерены арестовать фюрера и потребовать от него публичного отречения от власти. Роммель одобрил эту идею, но он категорично возражал против убийства Гитлера.

Основной идеей заговора было, после устранения Гитлера, заключение перемирия с западными союзниками. Часть заговорщиков считала, что после этого армии союзников присоединятся к войскам вермахта, ведущим военные действия на востоке, с тем чтобы не допустить распространения большевистской заразы в Европе. Но другая часть, в том числе и сам Штауфенберг, больше ориентировалась на то, что после убийства Гитлера удастся договориться с Советским Союзом, так как И. В. Сталин много раз повторял, что его страна ведет войну не с германским народом, а с фашистами. При этом они ссылались на декларацию, принятую после встречи Черчилля и Рузвельта в Касабланке 24 января 1943 года, заявившую о ведении войны до безоговорочной капитуляции Германии. Советский Союз присоединился к этой декларации только в октябре 1943 года, что вселяло в заговорщиков надежды в возможность договориться с Москвой в обход Лондона и Вашингтона.

План заговора носил кодовое название «Валькирия» (по скандинавско-германской мифологии, дева, витающая над полем сражения в выборе тех, кому суждено погибнуть). После покушения на Гитлера в Растенбурге войска, преданные заговорщикам, должны были занять ключевые точки Берлина, рейхсканцелярию, министерства, штабы СС и гестапо. Генералов, не поддержавших заговорщиков, было решено арестовать.

Но время шло и развертывались события, которые играли не в пользу заговорщиков. К июню 1944 года гестапо, постоянно производя аресты, подобралось к ядру заговора. Еще весной Гиммлер предупредил опального Канариса, что ему известно о заговоре и что его люди наблюдают за многими подозрительными генералами и офицерами вермахта. 4 июля Рим был занят союзниками. 6 июля началась высадка армий союзников на севере Франции, и наконец был открыт второй фронт в Европе.

А. Гитлер в свойственной ему манере потребовал немедленно ликвидировать плацдарм, захваченный союзными войсками. Но Рундштедт и Роммель были вынуждены признаться, что не в силах это сделать. Гитлер был потрясен свалившимся на него известием. Роммель предложил отвести войска, и прежде всего танки, за пределы огня корабельной артиллерии союзников с тем, чтобы организовать оборону в глубине и там попытаться остановить наступление противника. Но Гитлер не хотел ничего слушать. Вместо этого он разразился пространной речью о стойкости немецкого солдата и силе Фау-1, которые заставят англичан прекратить наступление во Франции.

Роммель, выслушав путаную речь фюрера, решился заговорить о необходимости переговоров с противником. Но Гитлер ответил, что переговоры вне компетенции фельдмаршала, основная задача которого – сражаться. Дальнейшие разговоры на эту тему становились бессмысленными.

В то время А. Гитлер находился в бункере в Маржевале. Немецкие войска вели обстрел территории Англии ракетами Фау-1. Одна из таких ракет, сбившись с курса, неожиданно 17 июня упала на бункер фюрера. И хотя жертв не было, но Гитлер поспешил оставить опасное место и переехал в свою резиденцию в Берхтесгаден.

23 июня началась Белорусская стратегическая наступательная операция на советско-германском фронте. Оборонявшиеся там немецкие войска группы армий «Центр» оказались на грани разгрома. 29 июня Рундштедт и Роммель вновь предложили фюреру реально оценить положение и попытаться положить конец войне. Но и на этот раз Гитлер остался глухим к словам своих фельдмаршалов. Два дня спустя Рундштедт был отстранен от командования Западным фронтом и заменен генерал-фельдмаршалом фон Клюге.

Имеются сведения, что причиной отставки Рундштедта стал его телефонный разговор с Кейтелем, который пытался узнать: что ему делать после того, как удар четырех танковых дивизий СС по войскам англичан не достиг намеченной цели?

– Нужно немедленно заключать мир! – в сердцах выпалил Рундштедт.

Об этом разговоре сразу же стало известно Гитлеру, который как раз беседовал с Клюге, вернувшимся после болезни из отпуска. Он был тут же назначен вместо «не оправдавшего надежд» Рундштедта.

15 июля Роммель направил Гитлеру телеграмму по телетайпу, в которой сообщал: «Войска повсюду сражаются героически. Но неравная борьба подходит к концу. Я прошу вас сделать необходимые выводы незамедлительно. Как командующий группой армий, считаю своим долгом заявить об этом со всей ясностью».

17 июля Роммель, возвращавшийся в свой штаб из Нормандии на автомобиле, был тяжело ранен в результате обстрела из самолета союзников. Так заговорщики лишились еще одного активного «штыка» – генерал-фельдмаршала, способного на решительные действия.

Высадка союзников в Нормандии также была большой неприятностью и для Штауфенберга, который считал, что в 1944 году она не произойдет или что во время высадки англо-американские войска понесут такие большие потери, что не смогут развивать наступление в глубину. Но его надежды не оправдались. После этого заговорщики Бек и Гёрдлер усомнились в целесообразности заговора, решив, что убийство Гитлера только ускорит крах Германии. Но они были уверены, что под угрозой распространения большевизма на запад союзники все же пойдут на переговоры с новым правительством Германии и что, даже при оккупации страны, удастся избежать ее разрушения и огромных жертв среди немецкого народа. Но молодые заговорщики во главе с Штауфенбергом были другого мнения. На основании докладов генерала Трескова, который стал начальником штаба 2-й армии на советско-германском фронте, они понимали неизбежность развала этого фронта и настаивали на ликвидации Гитлера прежде, чем советские войска выйдут на западные границы СССР.

– Мы должны показать всему миру и будущим поколениям, что борцы немецкого сопротивления осмелились предпринять решающий шаг, рискуя собственной жизнью, – заявил генерал. – Важно само действие. Все остальное по сравнению с этой целью ничего не стоит.

Заговорщики решили действовать немедля. Они спешили также и потому, что в Германии и оккупированных ею странах в это время все выше поднимало голову коммунистическое подполье, руководимое из Москвы. И чем больше сил набирало это подполье, тем меньше шансов оставалось у заговорщиков договориться с Москвой.

Но заговорщики в своих действиях пошли дальше. В июне вопреки совету Гёрдлера и других старых генералов они решили установить контакт с коммунистами. Сам Штауфенберг решился на этот шаг только для того, чтобы знать больше о планах других противников фашистского строя и при возможности использовать их силы для расширения базы восстания после свержения Гитлера. Он даже решился на встречу с руководителями коммунистического подполья, которая состоялась 22 июня в Берлине. Оказалось, что коммунистам многое известно о заговоре против Гитлера, но они хотели бы узнать больше и встретиться с крупными военачальниками. Сам Штауфенберг на встречу не пошел, поручив представлять его Рейхвену. Но гестапо стало известно об этой встрече, и все ее участники были арестованы, а позже казнены.

В конце июня 1944 года Штауфенберг был произведен в полковники и назначен начальником штаба командующего армией резерва, что позволяло ему отдавать приказы от имени командующего и открыло доступ в резиденцию Гитлера. Но к этому времени заговорщики поняли, что одновременно с фюрером им предстоит уничтожить также Геринга и Гиммлера, которые располагали реальной военной силой и могли помешать захвату власти. Все это собирался сделать Штауфенберг во время очередного совещания у фюрера.

11 июля его вызвали в Оберзальцберг для доклада фюреру. Он прихватил с собой бомбу. Но Гитлер в этот день на совещании отсутствовал. Террористический акт было решено не производить.

В следующий раз для доклада фюреру Штауфенберг был вызван 15 июля. На этот раз заговорщики настолько были уверены в успехе акции, что решили передать сигнал «Валькирия» за два часа до начала совещания. По этому сигналу танки из танкового училища, расположенного в Крампнице, должны были начать марш в сторону Берлина. В 11 часов (время начала совещания) сигнал «Валькирия» был передан некоторым частям берлинского гарнизона.

Штауфенберг с портфелем в руке, в котором лежала бомба, прибыл в конференц-зал фюрера в 13 часов, сделал доклад, а затем ненадолго вышел, чтобы сообщить по телефону сообщникам, что все готово к теракту. Но когда он вернулся в зал, то Гитлера там уже не обнаружил. Он тут же позвонил Ольбрихту, и генерал приказал войскам незаметно вернуться в места своей постоянной дислокации.

Следовавшие одна за другой неудачные попытки покушения внесли колебания в ряды заговорщиков. Одни опасались упрямства союзников, другие – раскрытия заговора сторонниками Гитлера. Тем не менее большинство настаивали на завершении задуманного, видя в этом последнюю возможность спасения Германии.

20 июля Штауфенберг снова был вызван в Вольфшанце для доклада Гитлеру. Выезжая туда, он созвонился с другими руководителями заговора и попросил всех быть наготове. Все участники были оповещены, что 20 июля – день операции «Валькирия». Штауфенберг ехал на совещание, имея в портфеле английскую бомбу замедленного действия. Сам он был полон решимости довести задуманное до конца.

Сама картина покушения на Гитлера 20 июля 1944 года хорошо описана многими авторами, поэтому я не стану тратить время на перепись уже известного. Важно другое – Штауфенберг подорвал бомбу, но убить фюрера не удалось. Штауфенбергу удалось благополучно покинуть Вольфшанце и вылететь в Берлин. Через три часа он узнал, что «Валькирия» все еще не начала действовать. Другие участники заговора чего-то упорно выжидали.

А. Гитлер не был убит. Бессознательное перемещение портфеля к дальнему краю прочного дубового стола спасло ему жизнь. Гитлер был сильно контужен, но легко ранен. У него были опалены волосы, на ногах появились ожоги, правая рука в синяках и временно парализована, упавшая балка оставила ссадину на спине. Многие присутствовавшие на совещании были убиты или получили тяжелые ранения.

Примерно через два часа после взрыва картина начала проясняться. Вспомнили о Штауфенберге, что дало основание заподозрить его в организации взрыва. Гиммлер немедленно отдал приказ арестовать полковника после приземления его самолета в Берлине, но этот сигнал задержался по воле радиста.

А. Гитлер в тот день вел себя на удивление спокойно. В 16 часов он встретил Муссолини, который прилетел в Вольфшанце, и даже показал ему развалины конференц-зала, где произошел взрыв. Зато Муссолини был в ужасе, не понимая, как такое могло произойти в ставке фюрера.

– Это говорит только о том, что мое предназначение – идти избранным путем до конца и достичь поставленной цели, – заявил фюрер. – Избежав смерти, я более, чем когда-либо, убедился, что великому делу, которому я служу, не страшны никакие опасности.

Заговор Штауфенберга провалился. Берлинские генералы-заговорщики, наученные прежним опытом, на этот раз не спешили начинать действовать по плану «Валькирия». Когда в 15.45 Штауфенберг вышел из самолета в Рангсдорфе, ничего не было предпринято. Оставались незахваченными радиостанции, телефон, телеграф. Оба главных военных руководителя заговора – генералы Бек и Вицлебен – так и не появились. Штауфенберг на свой страх и риск решил дать сигнал к началу действий. Сигнал «Валькирия» начали передавать в войска. Текстом сообщалось, что Гитлер убит и что власть в Германии перешла в руки других людей.

Тем временем генерал Фромм попытался связаться с Кейтелем по линии правительственной связи и узнал, что Гитлер жив. После этого Фромм сразу же отошел от заговора. Ольбрихт, не говоря ни слова, выскользнул из здания. Но прибывший Штауфенберг настаивал на немедленном начале операции. Он позвонил своему родственнику во Францию и добился того, что тот начал аресты офицеров и генералов войск СС и СД.

Когда Штауфенберг вернулся в свое управление, там его поджидали эсэсовцы, чтобы арестовать. Штауфенберг приказал их арестовать. Затем позвонили командиру отборного батальона охраны «Гросдойчланд» и приказали немедленно прибыть в комендатуру. Командир этого батальона майор Отто Ремер был воякой до мозга костей, который не интересовался политикой. Его храбрость не вызывала сомнений – от Гитлера совсем недавно он принял Рыцарский крест с дубовыми листьями. Получив приказ, Ремер поднял батальон по тревоге и направился выполнять поставленную ему боевую задачу.

Но в это время Гитлер впервые позвонил в Берлин Геббельсу, сообщил о покушении и попросил проследить за порядком в столице. Геббельс немедленно пригласил к себе Ремера, который как раз собирался по приказу заговорщиков арестовать министра пропаганды. Геббельс оказался весьма находчивым. Он сообщил майору, что Гитлер жив и что против фюрера поднят мятеж генералов. Ремер не поверил Геббельсу, но тот по телефону соединил его с фюрером. Фюрер произвел майора в полковники и приказал ему, выполняя команды Геббельса, подавить восстание в Берлине. Ретивый новоиспеченный полковник безотлагательно приступил к выполнению новой команды.

Вскоре стало известно, что фюрер сменил коменданта Берлина, а части СС готовятся штурмовать Бендлерштассе. Начался массовый переход заговорщиков на сторону фюрера. Группа офицеров ворвалась в здание на Бендлерштассе. Штауфенберг был ранен в ногу, генералы Бек, Гёпнер, Ольбрихт и другие были арестованы по приказу Фромма. Четыре заговорщика, в том числе Ольбрихт и Штауфенберг, тут же по приказу Фромма были расстреляны. Генерал Бек пытался застрелиться, но у него это не получилось, и его выстрелом в шею прикончил сержант. Генерал Гёпнер отказался последовать примеру Бека и был отправлен в Моабитскую тюрьму.

В одиннадцать часов ночи на Бендлерштрассе прибыл с группой эсэсовцев О. Скорцени и прекратил дальнейшие экзекуции. Он распорядился на остальных заговорщиков надеть наручники и отправить в тюрьму гестапо на Принц-Альбрехтштрассе и занялся выемкой документов, которые те не успели уничтожить.

Остается непонятным: почему заговорщики немедленно не арестовали Геббельса? Почему не привлекли другие войска к захвату ключевых объектов Берлина? Почему не прервали связь Берлина со ставкой Гитлера? Почему не выступили с заявлением к народу и войскам?

В 18.30 с заявлением по мощной радиостанции «Германия» выступил Геббельс. Прозвучало сообщение о неудавшемся покушении на Гитлера.

Когда около 20 часов вечера в штаб заговорщиков, играя жезлом, прибыл в полной военной форме генерал-фельдмаршал фон Вицлебен, чтобы приступить к исполнению обязанностей нового главнокомандующего вермахта, стало ясно, что заговор провалился. Фельдмаршал немного потолкался и вскоре покинул здание на Бендлерштрассе, не считая себя более участником заговора.

В 9 часов вечера с обращением к немецкому народу выступил сам А. Гитлер. Он сказал: «Мои немецкие товарищи! Я выступаю перед вами сегодня, во-первых, чтобы вы могли услышать мой голос и убедиться, что я жив и здоров, и, во-вторых, чтобы вы могли узнать о преступлении, беспрецедентном в истории Германии.

Совсем небольшая группа честолюбивых, безответственных и в то же время жестоких и глупых офицеров состряпала заговор, чтобы уничтожить меня и вместе со мной штаб верховного главнокомандования вермахта.

Бомба, подложенная полковником графом фон Штауфенбергом, взорвалась в двух метрах справа от меня. Взрывом были ранены мои верные и преданные сподвижники, один из которых погиб. Сам я остался совершенно невредим, если не считать нескольких незначительных царапин, ожогов и ссадин. Я рассматриваю это как подтверждение миссии, возложенной на меня провидением…»

После покушения 20 июля в тылу и на фронтах прокатилась волна арестов. Арестованных подвергали страшным пыткам, а затем судили военно-полевыми судами. Большинство были приговорены к смерти. Приговоры приводились в исполнение по большей части путем медленного удушения жертв рояльными струнами, перекинутыми через крюки для подвески мясных туш. Родственников и друзей обвиняемых тысячами направляли в концлагеря.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.