5
5
В своей книге «Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944–1945» историк К.М. Александров очень «ловко» объясняет измену и предательство вообще, а генералов власовского движения в частности: «Предательство и измена всегда интересовали не только исследователей, но и психологов. Особенно если к ним имели отношение яркие фигуры и личности. В первую очередь, акт видимой измены свидетельствовал о нестандартном и непривычном поведении человека в экстремальной ситуации. Как правило, в сознании историков и тем более в массовом сознании априори складывалась негативная оценка таких поступков, равно как и тех, кто их совершал».
Что ж, пусть все это останется на совести Александрова, ведь общечеловеческие ценности еще никто не отменял, как никто не отменял понятие чести, как никто не отменял мужество и стойкость. Безусловно, при желании объяснение можно найти любому проступку, любой гадости, но, как говорится в народе, у вас своя правда — у нас своя, а истину знает бог. Например, небезызвестный и достаточно авторитетный генерал-фельдмаршал Германии Ф. Паулюс, уже находясь в советском плену, после допроса как-то сказал: «Странные люди. Пленного солдата спрашивают об оперативных вопросах». На что генерал Шмидт ответил: «Бесполезная вещь. Никто из нас говорить не будет». Или еще один штрих из воспоминаний начальника штаба 64-й армии генерала И.А. Ласкина: «По окончании обеда я спросил его (адъютанта Паулюса), почему генерал Шмидт все время молчит.
— Шмидт хорошо знает, что побежденные должны молчать, — ответил Адам». Словом, немецкие побежденные генералы должны молчать, а советские не обязаны. Потому что, следуя логике историка Александрова, если к предательству и измене имели отношение «яркие фигуры и личности». Имеется в виду, конечно же, генерал А.А. Власов и его окружение. А значит, яркая личность имеет право и на это. Вопрос заключается только в том, кого можно считать яркой личностью, а кого — нет.
В Советском Союзе по существующему законодательству сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, считалась тяжким воинским преступлением. Но, как мы видим, многие советские генералы попадали в плен, как правило, ранеными и контужеными. Правда, генерал Власов, как «яркая личность», сдался в плен вполне здоровым, да еще и с женщиной, с которой сожительствовал после отъезда походно-полевой жены. Были и другие экземпляры из числа советских генералов, но в любом случае они остались в меньшинстве. «Неярких же личностей» было гораздо и гораздо больше. Вот характерный пример, который приводит в своих мемуарах В. Новобранец: «Вызвали на допрос и генерала Шепетова.
По его словам, в гестапо произошла следующая беседа:
— Садитесь, господин генерал, — предложил ему фашист. Когда генерал сел, фашист сказал:
— Я представитель местного гестапо и пригласил вас для того, чтобы указать вам на недопустимость пропаганды, которую вы ведете среди пленных. Это может кончиться для вас очень плохо.
— Я командир дивизии, и здесь немало офицеров моей дивизии, — ответил Шепетов. — Они часто подходят ко мне, спрашивают совета, делятся своими невзгодами. Я не знал, что мне не разрешается разговаривать со своими же бывшими подчиненными.
— Беседовать вы можете, господин генерал. Но вы уверяете всех, что победа будет на стороне России, что Германия проиграет войну. А это уже пропаганда.
— А что же должен говорить своим подчиненным советский генерал? Да, я так думаю и говорю — войну мы выиграем. Не могу же я утверждать, что Германия выиграет войну.
— Советую вам, господия генерал, вообще избегать таких разговоров в лагере. Почему-то другие генералы сидят в своих комнатах и ни с кем не беседуют, а за вами всегда толпа пленных. Предупреждаю, второй раз мы будем беседовать с вами по-другому».
От латинского слово «генерал» — «generalis» означает «общий». В толковом же словаре слово «общий» — это, прежде всего: «Коллективный, совместный с другими, принадлежащий всем». То есть высокий военный чин и в плену, где младшие по званию жили гораздо хуже, находился на виду, показывая пример своим безупречным поведением, храня свою честь и сохраняя мужество. Именно так должен был вести себя любой генерал, в том числе и советский. Но, к сожалению, не всем из них это удалось…
Командир 21-го стрелкового корпуса генерал-майор Д.Е. Закутный на первом же допросе большинство своих взглядов изложил по собственной инициативе. Как отметил зонденфюрер д-р В. Медер: «…причем конкретные вопросы на этот счет ему не задавались. Он явно испытывал потребность высказаться на эту тему, так что его высказываниям на этот счет следует придавать особое значение». Также Закутный «обратил внимание немецкого командования на то, что среди пленных находится генерал Д.М. Карбышев», то есть выдал его. Согласно данным К.А. Александрова, «до конца лета содержался в Особом опросном лагере в Лодзи. В сентябре переведен в Офлаг XIII-D в Хаммельбурге, являлся старшим по Офлагу. 30 октября переведен в предместье Берлина — Лихтенфельде, в лагерь для французских военнопленных, в котором находился центр по обработке данных о советских УРах. Представил интересующие показания генерал-майору Вермахта В. Бирману и полковнику Гроссе. В феврале 1942 г. переведен в лагерь Валь, где познакомился с генерал-майором Ф.И. Трухиным. Оттуда вместе с ним направлен в лагерь для старших советских командиров Циттенхорст. Здесь с военнопленными работали руководящие члены НТСНП Д.В. Брунст, Р.Н. Редлих и др., стараясь выявить их отношение к советскому правительству и сталинскому режиму.
В январе 1943 г. при содействии Редлиха переведен в Особый лагерь Вустрау, в котором готовил для военнопленных обзоры военных действий по газетам. По рекомендации Редлиха поступил на службу в пропагандистское учреждение “Винета” при Министерстве по делам восточных территорий. 12 февраля выехал в Берлин. Редактировал ряд антисоветских брошюр, книгу полковника В.И. Мальцева “Конвейер ГПУ”. В августе 1944 г. вступил в контакт с генерал-лейтенантом А.А. Власовым (до этого встречался с ним в августе 1942 г. в Циттенхорсте и в мае 1943 г. — в Дабендорфской школе РОА, по случаю выпуска пропагандистов, летом 1943 г. приезжал к нему в Далем, когда Власов находился под домашним арестом). В сентябре написал Власову письмо, в котором изложил основные принципы создания КОНР. 14 ноября присутствовал в Праге на собрании по созданию КОНР и обнародованию Пражского манифеста. Член Президиума КОНР, начальник Гражданского управления. 6 февраля 1945 г. вместе с управлением эвакуировался в Карлсбад (Карловы Вары). 26 апреля по поручению Власова остался в Фюссенне вместе с группой членов КОНР для связи с англо-американцами. 20 мая задержан германской полицией. 13 июня передан американцами в советскую оккупационную зону». Стоит добавить, что Р.Н. Редлих, хорошо знавший Закутного, так охарактеризовал этого бывшего советского генерала: «Этот пошел из-за супа. Это точно. Идейности в нем никакой не было» (К.М. Александров).
Командир 171-й стрелковой дивизии генерал-майор А.Е. Будыхо содержался в Полтавском и Владимиро-Волынском лагерях. С апреля 1942-го в Хаммельбурге. По данным К.М. Александрова, «занимался антисоветской и антисталинской агитацией среди военнопленных. Член РТНП (Русская национально-трудовая партия — коллаборационистская организация, созданная русскими националистами в годы Второй мировой войны, имела филиалы в Германии и на оккупированных территориях СССР). Весной 1942 г. вместе с пленными командиром 102-й стрелковой дивизии комбригом И.Г. Бессоновым, начальником артиллерии 20-го механизированного корпуса полковником Н.Н. Любимовым, заместителем начальника штаба 6-й армии полковником М.А. Меандро-вым и командиром 301-го стрелкового полка подполковником В.В. Бродниковым приступил к формированию Политического Центра борьбы с большевизмом (ПЦБ), целью которого являлась организация массированного десанта для развертывания антисталинской повстанческой деятельности в районах расположения исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР на Северной Двине и в среднем течении р. Обь. В июле вместе с комбригом И.Г. Бессоновым и полковником А.Г. Петровым выехал из Хаммельбурга в Бухенвальд для создания ПЦБ. С конца лета 1942 г. — начальник отдела внутренней разведки ПЦБ, в задачу которой входило выявление просоветски настроенных лиц из числа представителей комначсостава РККА, отбираемых в парашютно-десантные подразделения ПЦБ.
В мае 1943 г. после ликвидации ПЦБ СД и ареста Бессонова, Любимова и Бродникова изъявил желание перейти в РОА — в распоряжение генерала Восточных войск Вермахта генерал-лейтенанта X. Гельмиха. С июня — при штабе Восточных войск Вермахта. 7 сентября назначен приказом Гельмиха в чине генерал-майора РОА на должность штаб-офицера по обучению и подготовке восточных войск при 710-м восточном полку полковника Вермахта В. фон Хешшига в полосе 16-й армии Вермахта группы армий “Север”. 16 сентября прибыл к месту службы в поселок Чудная Гора. Ночью 13 октября вместе с ординарцем рядовым РОА А. Хижинским покинул расположение части и 19 октября сдался представителям 4-й Ленинградской партизанской бригады. 7 ноября доставлен самолетом в Москву и взят под стражу. 11 ноября арестован по обвинению в “измене Родине”». 19 апреля 1950 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР за измену Родине. В 1982 году Главная военная прокуратура отказала в его реабилитации.
Заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-майор Ф.И. Трухин сначала содержался в сборном лагере в Шталуленене, а затем в Хаммельбурге. По данным К.М. Александрова, уже «в октябре дал письменное согласие на борьбу с Советской властью, вступил в РТНП. В ноябре разработал ряд документов, касающихся военной деятельности РТНП, для передачи германскому командованию. В декабре дал согласие представителю Восточного министерства штурмфюреру СА Френцелю работать в лагерях для пропагандистов. 15 марта 1942 г. вместе с генерал-майором Д.Е. Закутным переведен в особый лагерь Вустрау, предназначенный для будущих пропагандистов на оккупированных территориях и представителей администрации. Познакомился с руководителями НТСНП — Д.В. Брунстом, Р.Н. Редлихом и Ю.А. Трегубовым. 24 апреля назначен как старший по званию внутренним комендантом (старшим офицером) Циттенхорстского лагеря пропагандистов. 5 мая Циттенхорст посетил начальник политического отдела Министерства по делам восточных территорий доктор Г. Лейббрандт. В разговоре с ним Т. настойчиво требовал создания РОА и превращения войны с Советским Союзом в войну со сталинским режимом. С начала июля две недели находился в варшавской разведшколе Абвера, в которой составил 3 конспекта по общевойсковой разведке для преподавателей из числа бывших командиров РККА. 22 июля возвратился в Циттенхорст. 1 сентября уведомлен об официальном освобождении из плена и оставлен преподавателем в Циттенхорсте. В октябре вступил в НТСНП на квартире председателя Союза В.М. Байдалакова в Берлине. Позднее кооптирован в члены Исполнительного бюро и Совета. С ноября — старший преподаватель Циттенхорста.
В феврале 1943 г. на квартире Байдалакова познакомился с генерал-лейтенантом А.А. Власовым, 25 марта при очередном посещении Берлина получил от него предложение возглавить Дабендорфскую школу РОА и откомандирован в Дабендорф. До августа занимал должность начальника учебной части курсов, а затем — начальника школы. Организовывал отбор курсантов, работу школы и занятия, фактически превратил пропагандные курсы в центр подготовки командных кадров будущей власовской армии, через который прошло около 5000 будущих офицеров. Развернул среди курсантов нелегальную деятельность запрещенного нацистами НТС, принял на работу преподавателями 10 членов Союза и создал им режим наибольшего благоприятствования. Участвовал в разработке программы НТС-1943 — Схемы национально-трудового строя; в частности, написал или доработал главы “Общее положение о национальной политике”, “Внешняя политика”, “Оборона страны” и некоторые другие. В октябре 1944 г. назначен начальником штаба ВС КОНР. В январе 1945 г. участвовал в переговорах Власова и генерала от кавалерии П.Н. Краснова о создании Управления казачьих войск КОНР наряду с ГУКВ. Добился слияния с ВС КОНР самостоятельных казачьих соединений, таких как XV казачий кавалерийский корпус СС и Отдельный казачий корпус в Северной Италии. В марте в районе Братиславы (Словакия) организовал разведшколу ВС КОНР на 100 курсантов. Несмотря на свое дворянское происхождение, очень настороженно относился к вступлению в ВС КОНР участников Белого движения — таких как генерал-майоры А.В. Туркул и Б.С. Пермикин — и согласился на создание ими самостоятельного корпуса в составе ВС КОНР только под давлением Власова. К лету 1945 г. планировал создать 4 и 5-ю пехотные дивизии, отдельный танковый полк. В силу реально складывающейся обстановки на фронте возглавил в апреле Южную группу ВС КОНР. 17–18 апреля отдал приказ о продвижении в Чехию для объединения с Северной группой генерал-майора ВС КОНР С.К. Буняченко. К 1 мая штаб ВС КОНР и Южная группа находились у Райн-баха между Будвайсом и Линцем на территории Австрии. Договорившись предварительно с командованием 11-й танковой и 26-й пехотной дивизий 3-й американской армии о капитуляции Южной группы, получил известия о местонахождении Власова и о решении Буняченко принять участие в Пражском восстании на стороне чехов. Когда посланный для уточнения действий генерал-майор ВС КОНР В.Г. Баерский не вернулся, невзирая на резкие протесты штаба, вечером 7 мая выехал к Власову и Буняченко. Утром 8 мая вместе с генерал-майором ВС КОНР М.М. Шаповаловым захвачен у Пршибрама чешскими партизанами просоветской ориентации. После расстрела Шаповалова утром 9 мая передан советскому командованию и доставлен в Москву».
Начальник училища ПВО ВМФ в Лиепае генерал-майор береговой службы И.А. Благовещенский сначала содержался в Шяуляйской тюрьме, затем в Тильзитском лагере и в Хаммельбурге. Как пишет К.М. Александров, «вместе с генерал-майорами Е.А. Егоровым и Е.С. Зыбиным подписал обращение к германскому командованию о создании боевых частей из военнопленных. В ноябре вступил в РТНП, являлся членом ЦК, начальником военного отдела партии. Вместе с Егоровым и Зыбиным завербовал в антисоветские формирования около 3000 военнопленных. В апреле 1942 г. отправлен на курсы пропагандистов в Вульгайде, в сентябре назначен комендантом лагеря для подростков-ремесленников при Гитлерюгенд. С марта по июнь 1943 г. — начальник Дабендорфской школы РОА, выпустил 250 пропагандистов. В июле убыл в отпуск в Каунас к брату Борису. С декабря — начальник Инспекториата РОА по контролю за работой пропагандистов. В ноябре 1944 г. назначен начальником идеологической группы Главного управления пропаганды КОНР. 6 февраля 1945 г. вместе с КОНР эвакуировался в Карлсбад. 7 февраля переехал в Мариенбад и возглавил русскую колонию. В апреле генерал-лейтенантом ВС КОНР А.А. Власовым назначен представителем КОНР для связи с союзными войсками. В конце мая посетил представителей советских войск в Пльзене и оставил им свой адрес. 3 июня арестован представителями советской репатриационной комиссии в Мариенбаде и вывезен в Москву».
Начальник штаба 19-й армии генерал-майор В.Ф. Малышкин сначала содержался в лагере военнопленных под Смоленском, затем в Фюрстенберге. Как подчеркивает К.М. Александров, «С апреля — на курсах пропагандистов в Вульгайде. В июле назначен преподавателем и помощником по руководству занятиями начальника курсов барона Г. фон де Роппа. В декабре встретился с капитаном В.К. Штрик-Штрикфельдом. При его содействии переведен в Берлин в Отдел пропаганды ОКВ, где познакомился с генерал-лейтенантом А.А. Власовым и стал одним из главных участников Власовского движения. 24 января 1943 г. в Особом опросном лагере в Летцене дал показания советнику германского МИД Г. Хильгеру о планах Сталина в отношении Германии на 1941 г. С марта участвовал в редактировании газеты “Заря”. Руководил 1-й антибольшевистской конференцией бывших бойцов и командиров РККА в Дабендорфе. В июле посетил Париж. Встречался с представителями белой военной эмиграции, в частности с профессором, генерал-лейтенантом Н.Н. Головиным. 24 июля с большим успехом выступил в зале Ваграм перед многочисленной русской аудиторией с речью, носившей ярко выраженный независимый и национальный характер. После выступления короткое время содержался под арестом в Гестапо. С марта 1944 г. руководил пропагандной группой, посещавшей русские батальоны РОА на южном побережье Франции. С ноября 1944 г. — член Президиума КОНР, начальник Главного организационного управления. Возглавлял всю работу по организации практической деятельности управлений и отделов КОНР. 6 февраля 1945 г. вместе с управлением эвакуировался из Берлина в Карлсбад. В апреле получил задание и полномочия от генерал-лейтенанта Власова вступить в контакт с американским командованием для переговоров о предоставлении чинам ВС КОНР политического убежища. 29 апреля при посредничестве секретаря Главного организационного управления КОНР Д.А. Левицкого и офицера по особым поручениям Управления безопасности КОНР капитана ВС КОНР В.А. Ларионова вступил в переговоры с начальником отдела армейской разведки штаба 7-й американской армии полковником Снайдером. 4 мая отправлен в лагерь Аугсбург. 9 мая американцами объявлен интернированным. Содержался вместе с генерал-лейтенантом ВС КОНР Г.Н. Жиленковым, капитаном ВС КОНР Н.Ф. Лапиным, капитаном В.К. Штрик-Штрикфельдом и другими власовцами. 1 августа переведен в лагерь Секкенхейм, где содержалась большая группа офицеров ВС КОНР. 2 октября переведен в составе группы в лагерь УСС США Оберрусель под Франкфуртом-на-Майне. По предложению сотрудника УСС, выступившего под псевдонимом Сандерс, написал докладную записку о подготовке командного состава в РККА и работе АГШ. 25 марта 1946 г. в наручниках передан в советскую оккупационную зону».
Заместитель командующего Волховским фронтом и временно исполняющий обязанности командующего 2-й ударной армии генерал-лейтенант А.А. Власов первоначально содержался в лагере военнопленных в Летцене в Восточной Пруссии (в августе 1942 года в этом лагере немцы организовали особый лагерь по подготовке офицеров для частей «Русской освободительной армии». При этом лагере, в отдельных изолированных бараках, была создана школа по подготовке контрразведчиков для частей РОА и лагерей военнопленных. Школа подчинялась командующему иностранными формированиями немецкой армии на советско-германском фронте, генерал-лейтенанту Кестрингу (бывшему военному атташе Германии в СССР)). Из Летцена Власова перевели в Винницкий лагерь для военнопленных, находившийся в ведении главного командования сухопутных войск (ОКХ). «Совместно с командиром 41 сд полковником Боярским Власов подготовил 3 августа 1942 года так называемый “Меморандум Власова — Боярского”, в котором были сформулированы предложения относительно создания центра по формированию вооруженных частей из советских военнопленных, — читаем у Л. Решина и В. Степанова. — По мнению Власова, это придало бы “освободительному движению” вид государственности и освободило военнопленных от чувства измены Родине. После состоявшейся 10 августа беседы Власова с представителем МИД Германии Хильгером, бывшим советником германского посольства в Москве, в октябре того же года Власов был направлен в Берлин, в лагерь при отделе пропаганды вооруженных сил Германии, где уже находились бывший начальник штаба 19-й армии генерал-майор Малышкин и Благовещенский.
Власов заявил им о своем намерении создать русское национальное правительство и приступить к формированию добровольческой армии для ведения вооруженной борьбы с Советским Союзом».
По авторитетному мнению доктора исторических наук А. Окорокова, «речь шла о грандиозной пропагандистской операции, призванной заставить народы Советского Союза проливать пот и кровь ради победы германского рейха. Именно эту цель преследовала начатая службой пропаганды вермахта акция, ключевой фигурой в которой стал генерал-лейтенант А.А. Власов, взятый в плен в июле 1942 года и давший согласие на предложение капитана службы пропаганды вермахта В. Штрик-Штрикфельдта создать и возглавить армию для борьбы против сталинской диктатуры». Далее Окороков пишет: «В сентябре 1942 года Власов подписал первую листовку, адресованную “Товарищам командирам и советской интеллигенции”, призывавшую к борьбе против сталинского режима. Вслед за этим отделом пропаганды ОКБ было разработано воззвание так называемого Русского комитета, получившее название “Смоленской декларации”. Оно включало в себя обращение “К бойцам и командирам Красной армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза”. <…>
Обращение было дополнено политической программой из 13 пунктов, которая, впрочем, даже не декларировала каких-либо обязательств перед РОА со стороны германского правительства.
27 декабря 1942 года документ был подписан Власовым как председателем Русского комитета, местом деятельности которого был назван город Смоленск. Власов не мог не отдавать себе отчета, что и возглавляемый им комитет, и его декларации попросту фиктивны. Тем не менее Власов и примкнувшие к нему пленные генералы и офицеры, возможно, рассчитывали, что Русский комитет и Русская освободительная армия станут известны среди солдат “восточных” частей, военнопленных и населения оккупированных территорий, послужат средством сплочения всех “национально мыслящих сил” и создания массового “освободительного движения”. Надеялся ли Власов после разгрома СССР создать при содействии немцев независимое русское государство, сказать трудно. Во всяком случае, советник германского посольства Хильгер на допросе 8 августа 1942 года заявил Власову и полковнику Боярскому, что возрождение собственной русской государственности на основах великорусских притязаний противоречило бы германским интересам.
12 января 1943 года отдел пропаганды ОКБ получил согласие Розенберга на распространение “Смоленской декларации”, что послужило толчком для развертывания мощной пропагандистской кампании».
После очередной пропагандистской акции, поездки (март — апрель 1943 г.) по оккупированным территориям, Власов был упрятан в Далеме под Берлином, под домашний арест. В этот период он посещал Дабендорфскую школу РОА и принимал посетителей. Однако дальнейшие события привели к встрече осенью 1944 года Власова и Гиммлера, который заявил, «что отдел пропаганды вооруженных сил не смог организовать советских военнопленных для борьбы против большевиков, в связи с чем эту работу он берет на себя». И эта работа действительно началась: «14 ноября 1944 года в Праге состоялось первое заседание новой агентурно-политической организации, действовавшей уже под эгидой и при участии представителей главного штаба СС, — “Комитета освобождения народов России”. Председателем был назначен Власов. Одновременно началось формирование вооруженных сил КОНР в составе десяти дивизий из военнопленных для борьбы против Красной армии. Гиммлер согласился на создание пяти дивизий», — читаем далее у Л. Решина и В. Степанова.
О дальнейшей судьбе А.А. Власова весьма подробно и точно рассказывает историк К.М. Александров: «В декабре 1944 — январе 1945 г. через посредников, а также путем переписки и личных встреч вел переговоры с Начальником ГУКВ генералом от кавалерии П.Н. Красновым на предмет объединения действий и сил, завершившиеся безрезультатно. 6 февраля 1945 г. вместе с КОНР эвакуировался в Карлсбад. Безуспешно пытался вступить в контакт с западными союзниками. В конце февраля представил к производству в чин генерал-майора ВС КОНР группу полковников на строевых и штабных должностях. 1 марта встречался с министром пропаганды И. Геббельсом. В начале марта согласился на использование 1-й пехотной дивизии ВС КОНР на Одерском фронте. 27 марта председательствовал на последнем заседании Президиума КОНР, утвердил план спасения ВС КОНР путем их концентрации в Югославии. С марта — апреля действия В. настолько контролировались представителями СС во главе с оберфюрером Э. Крегером, что В. уже не мог влиять на развитие событий. 13 апреля В. заявил о вступлении в брак с вдовой офицера СС X. фон Билленберга — А. фон Билленберг. Этот брак в окружении Власова осуждался. 26–27 апреля отказался улететь в Испанию, решив разделить судьбу ВС КОНР до конца. В первых числах мая, находясь в расположении Северной группы ВС КОНР генерал-майора ВС КОНР С.К. Буня-ченко, категорически протестовал против вмешательства дивизии в Пражское восстание, 4 мая после отказа Буняченко подчиниться покинул дивизию. 8–11 мая безрезультатно пытался вести переговоры со штабом 3-й американской армии в Пльзене о предоставлении власовцам политического убежища. 11 мая вместе с группой офицеров и сотрудников Управления безопасности КОНР находился в замке Шлюсссльбург (Лиарже) в 50 км от Пльзеня. Несмотря на уговоры коменданта капитана Р.Е. Донахью, отказался бежать вглубь американской зоны. На рассвете 12 мая приказал Буняченко распустить дивизию и переходить в американскую зону мелкими группами. В колонне из 7 автомашин отправился в Пльзень в сопровождении американцев на переговоры с командованием 3-й американской армией. Через 3 км колонна была остановлена группой автоматчиков отдельного мотострелкового батальона 162-й танковой бригады во главе с капитаном М.И. Якушовым. На машину В. указал капитан ВС КОНР П.Н. Кучинский, после чего В. и переводчик обер-лейтенант В.А. Ресслер оказались арестованы и доставлены в советскую зону, в штаб 25-го танкового корпуса. В 20.15. В. написал свой последний приказ остаткам 1-й дивизии ВС КОНР. Через некоторое время доставлен в Москву».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.