Приложения

Приложения

Письмо И. А. Толконюка И. В. Сталину[399].

Начальник оперативного отдела штаба 33-й армии полковник Толконюк Илларион Алексеевич. Действующая армия 30 марта 1944 года.

Верховному главнокомандующему Маршалу Советского Союза товарищу Сталину.

Анализируя неудачно проведенные операции 33 армией за последние месяцы и учитывая, что целый ряд причин неуспеха и бесполезного расходования сил и средств до Вас не доходит, считаю своим долгом поделиться с Вами своими наблюдениями и выводами и внести ряд предложений, если они окажутся полезными для нашего великого дела в нынешней войне.

Я обращаюсь к Вам исключительно потому, что убедился непосредственно на поле боя и в практике длительной работы в армейском аппарате, что некоторые из наших руководящих генералов Западного фронта и 33 армии, от которых зависит буквально все при подготовке и проведении операции, не могут или не хотят понять, что на успех неподготовленной операции рассчитывать нельзя, что к проведению операции следует подходить исключительно серьезно, что здесь нужен разумный расчет потребных сил и средств, которые могут быть израсходованы безо всякой пользы и в течение длительного времени не восстановлены, что проигранный бой или сражение надолго и намного уменьшает силы армии, что одним желанием бить врага немцев победить нельзя. Не могут понять того, что мы стали не настолько богаты, чтобы расходовать свои войска и материальные средства по мелочам, не подумав заранее о возможных тяжелых последствиях. Наконец, некоторые наши руководящие товарищи не могут понять, что подготовка войск, то есть реальных исполнителей боя, является одной из главных и основных предпосылок успеха и что умение подготовить подчиненные войска к предстоящим боям есть одно из важнейших качеств полководца.

Кроме того, следует отметить, что за плечами наших больших артиллерийских начальников творится множество вопиющих безобразий в боевом применении артиллерии, прикрываемых ничем не обоснованным авторитетом этих начальников и заслуженно созданной славой нашей артиллерии в целом.

Чтобы не быть голословным, я приведу ряд фактов и примеров, невольно наталкивающих на такие выводы.

Во второй половине 1943 и в начале 1944 года (с сентября 1943 по март 1944 года) 33 армия во взаимодействии с другими армиями Западного фронта провела пять основных наступательных операций (и много промежуточных операций) с задачей прорвать оборону противника и овладеть сначала Оршей (при действии восточнее Орша), а затем городом Витебск (при действиях юго-восточнее Витебск).

С большим рвением и желанием подавляющее большинство генералов и офицеров армии взяли на себя эту миссию, но, понеся колоссальные потери, желаемых результатов не добились. За этот период 33 армия потеряла только убитыми 20 975 человек, а всего потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 103 011 человек, в том числе убито 3 и ранен 1 командир дивизий, убито и ранено 8 заместителей командиров и начальников штабов дивизий, 38 командиров полков и их заместителей, 174 командира батальонов, за этот же период армия потеряла 419 танков и 60 самоходных орудий сожженными и разбитыми артиллерией и авиацией противника непосредственно на поле боя; при неудачном вводе для развития успеха понес большие потери и приведен в небоеспособное состояние 2-й гв. Тацинский танковый корпус.

На подготовку каждой из указанных операций отводилось от 5 до 10 суток, длительность операций была от 5 до 22 суток.

Оборона противника прорывалась на фронте от 4,8 км до 9 км, каждой наступающей в первом эшелоне дивизии давалась полоса от 1 до 2 км по фронту.

Плотность артиллерии в каждой из проведенных операций составляла от 126 до 206 орудий на 1 км фронта (без учета 45-мм орудий, орудий ПА и 82-мм минометов).

Израсходовано всего 1 801 600 снарядов и мин.

В результате тяжелых и длительных боев, сопровождаемых большими потерями, армия имела продвижение от 2 до 13 км в глубину обороны противника, а в некоторых операциях продвижения совсем не имела.

За все это время армия заняла 148 кв. км территории и освободила 82 населенных пункта.

Учитывая большое количество затраченных сил и средств и совершенно незначительные успехи при этом, многие из нас угнетены неудачами, некоторые мечутся, «рвут на себе волосы», нервничая и волнуясь, не получая удовлетворения в бою, с огорчением и разочарованием проклинают сложившуюся на нашем участке фронта обстановку, часто употребляя роковое слово «не везет».

В чем же основные причины неуспехов, приведших к срыву неплохо задуманных операций и к большим потерям в живой силе и технике и желаемых результатов.

1) Первой и основной причиной являлось то, что силы и средства расходовались по мелочам, вместо серьезного и сокрушительного удара противнику наносились «булавочные уколы», от которых он очень быстро оправлялся, материальные средства расходовались также по мелочам, частями и серьезного результата дать не могли.

Если ударить человека бревном, то он безусловно будет убит, но если это бревно расчленить на щепки и бить этого же человека в разное время этими щепками, то он легко вынесет эти удары и нисколько не потеряет своей жизнеспособности. Так образно можно выразить удары по врагу нашей 33-й армией.

Если на самый прочный блиндаж сбросить в разное время одна за другой тысячу килограммовых бомб, то они не причинят этому блиндажу никакого ущерба, если же на указанный блиндаж бросить одну тысячекилограммовую бомбу, то блиндаж будет разрушен до основания.

Этими сравнениями я хочу подчеркнуть, что одни и те же силы и средства, при различных способах их применения, могут дать резко различные результаты.

2) Недостатки в планировании, подготовке и проведении операций. При планировании предстоящих операций фронт указывал армии состав привлекаемых сил и участок прорыва. Место прорыва определялось лишь исходя из конфигурации фронта без учета условий местности. Полоса армии и участок прорыва определялись Командующим фронтом и были настолько узки, что исключали всякий выбор удобной для прорыва местности Командармом. Кроме того, узкий фронт прорыва (4–6 км) ставил под перекрестный и фланкирующий прицельный огонь всех видов оружия врага вклинившиеся в его оборону наши наступающие части. Это одна из важных причин неуспеха и больших потерь. Ширина полосы наступления дивизиям главного удара давалась от 1 до 2 км, боевой порядок дивизии, как правило, глубоко эшелонировался, и дивизии почти всегда атаковали вначале двумя батальонами, а затем последовательно вводились в бой остальные подразделения, то есть дивизии вводились в бой побатальонно. При этих условиях ни мощь огня, ни ударная сила дивизии одновременно не использовалась, а расходовалась по частям. В большинстве случаев в бою фактически принимали участие лишь передовые батальоны, а остальные части дивизии, эшелонированные в глубину, рассеивались артогнем противника еще до подхода к переднему краю его обороны, неся большие потери, они полностью теряли свою боевую способность.

Ваш приказ № 306 о новых боевых порядках в армии не выполнялся, и командующий армией его значения и выгодности новых боевых порядков или не понимал, или не признавал (речь идет о бывшем Командарме генерал-полковнике Гордове).

Операции, как правило, готовились поспешно, разведать оборону противника как следует никогда не удавалось (фотосхемы часто получались за 1–2 суток до начала операции, а часто и в день начала операции).

Войска вводились в бой с неосвоенным и необученным пополнением, составляющим основную массу состава боевых подразделений. Офицерский состав принимал подразделения на ходу и шел с ним в бой, не зная подчиненных ему людей, которые также не знали своих офицеров.

Дивизии вступали в бой полувооруженными: автоматического оружия имели мало, станковых пулеметов каждая дивизия имела от 16 до 30 штук, к ручным пулеметам и автоматам имелось по одному магазину.

Если учесть, что большинство бойцов было вооружено винтовками и этим, и без того малым количеством автоматики, люди владели плохо, то станет ясно, что огневая мощь дивизии была крайне низка.

Эти обстоятельства и неразумное боевое использование артиллерии, как мы укажем ниже, создавали условия, при которых взаимодействие родов войск на поле боя совершенно отсутствовало. Стреляла артиллерия – пехота лежала, пехота поднималась в атаку – артиллерия прекращала огонь и молчала.

Необученные подразделения и офицеры никаких маневров на поле боя не предпринимали, а ложились под огнем противника и давали себя истреблять, [неразб] тем самым врага, который получал удовлетворение, безнаказанно расстреливая нашу лежащую пехоту, которая, ко всему прочему даже не имела лопат для окапывания. За один-два дня боя наступающая дивизия теряла почти всю свою пехоту и результатов не добивалась. В полках оставалось пехоты по 10–15 человек, а высокие начальники все требовали наступления и с нетерпением ждали результатов. Потери в живой силе были главным образом от артминометного огня противника. Это подтверждается тем, что из всего числа раненных на осколочные ранения приходится от 70 до 90 %.

С физическими свойствами человека у нас никто не считался, и люди до оцепенения лежали под огнем противника на поле боя и становились совсем недеятельными и безразличными.

3) В нашей практике боевого применения артиллерии существует вредная и неграмотная тенденция – считать плотность артиллерийских средств по количеству орудий (стволов) на километр фронта, а не по количеству предназначенных для расхода боеприпасов.

Ради этого к фронту прорыва стягивалось большое количество артиллерийских частей и соединений, ради этого до предела суживались фронт прорыва и полосы наступления дивизий. Снарядов же отпускалось в начальный период операции от 1 до 1,5 б/к, которые могли быть эффективно выпущены в четыре-пять раз меньшим количеством артиллерии. Сокращение же количества поддерживающих дивизию артиллерийских частей и сих сложными средствами управления, за счет увеличения расхода боеприпасов на каждое орудие, гораздо упростило бы организацию взаимодействия и управления войсками в динамике боя и повысило бы эффективность огня.

Продолжительность и порядок артиллерийской подготовки определялись не по какому-либо обоснованному расчету, исходя из характера обороны противника, количества имеющихся артиллерийских средств и отпускаемого лимита боеприпасов, а просто случайно, по избитому и изученному противником шаблону (начало артподготовки, как правило, обозначалось залпом «РС», затем от нескольких десятков минут, до часа-полтора проводился так называемый период «разрушения», хотя никто из артиллеристов не знал, что он, собственно, должен разрушить и есть ли что разрушать. Затем проводился 10—20-минутный огневой налет по переднему краю обороны противника, и артиллерия стрельбу, как правило, прекращала, а пехота начинала атаковать).

Работа артиллерии строилась так, что наша артиллерия, на нашем участке фронта, никогда не могла подавить артиллерию противника, а последняя, выбрав удобный момент, обрушивалась на нашу пехоту на заранее пристрелянных рубежах и почти полностью истребляла ее. В самые ответственные периоды на поле боя господствовал огонь противника (обороняющегося), а не наш (наступавших). Бороться с танками и самоходными орудиями противника артиллерия нашей армии оказалась почти неспособной. Делались попытки с наступающими ротами тянуть на руках орудия прямой наводки, но они всегда отставали, часто выводились из строя огнем противника и эффекта не давали.

4) Практическая подготовка предстоящих операций проводилась очень неумело, на виду у противника: за несколько дней до начала операции на передний край (на участке прорыва) ставились предназначенные для прорыва войска, а затем, в течение нескольких дней, накапливались материальные средства. Следовало бы делать как раз наоборот: сначала накопить материальные средства, разведать оборону противника, поставить на позиции и подготовить артиллерию, а войска вывести в исходное положение не ранее как за сутки до начала атаки. Это одна из важных гарантий внезапности.

Можно было бы привести очень много фактов, подтверждающих изложенные выше положения, но я считаю, что в этом письме делать это не целесообразно.

Цель моего письма доложить Вам некоторые важные причины, являющиеся основным препятствием к успешному выполнению проводимых 33 армией операций.

Среди некоторых руководящих работников нашей армии существует мнение, что на фоне общей стратегической обстановки мы не могли иметь времени и возможности для серьезной подготовки и достаточного материального обеспечения проводимых операций и что мы вполне добились цели, которая перед нами ставилась, сковывая противника перед нашим фронтом, не допуская переброски его сил на юг, где ведутся операции широкого масштаба. Такое мнение мне кажется неправильным, и я с ним не согласен.

Простой подсчет показывает, что с затраченными в течение описанного периода на Западном фронте силами и средствами можно было провести одну или две серьезных и хорошо подготовленных операции, прорвать фронт обороны противника по крайней мере на 20–30 км фронта, развить успех и не только сковать противника, а освободить большую территорию и, или притянуть значительную часть сил противника с других направлений, или вследствие больших поражений вынудить его к оперативному отходу.

Неуспехи же проведенных операций можно объяснить исключительно неумелым и примитивным их планированием, подготовкой и практическим проведением. Ни масштаб операций, ни способ их подготовки и проведения не соответствовали целям, которые ставились.

В настоящем письме я не задаюсь целью обвинить кого бы то ни было и не имею в виду собрать все плохое в один котел, чтобы предъявить кому-либо обвинения (хотя это-то сделать было бы необходимо), я считаю своим долгом отметить основное, что являлось плохим и нецелесообразным в проведенных боевых действиях 33 армией, для того, чтобы в будущем не допускать подобных недочетов. А все отмеченные выше недочеты у нас вольно или невольно повторяются, и сейчас: дивизии, доведенные до трехтысячного состава, упорно толкаются в атаку почти безо всякого артиллерийского обеспечения.

ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Считаю целесообразным:

1) Запретить попытки прорыва обороны противника меньше чем на 12-километровом фронте, то есть на таком фронте, который позволяет подвергать прострелу фланкирующим и косоприцельным огнем противника всю полосу прорыва.

2) Дивизии, доведенные до 4,5-тысячной численности и меньше, из боя выводить на доукомплектование, как небоеспособные.

3) Дивизиям, получившим пополнение более 50 % общего состава боевых подразделений, на обучение и сколачивание давать не менее 30 суток.

4) С целью экономии нашей пехоты, боев, которые не обеспечиваются достаточным количеством боеприпасов для подавления артиллерии и минометов противника, в светлое время не проводить.

5) Намеченную для проведения операцию подробно планировать не ниже как в штабе фронта, что даст возможность большего выбора удобной местности, участка прорыва и сосредоточения тех средств, которые необходимы (в масштабе армии часто этого сделать нельзя).

6) Боевые порядки пехоты, при прорыве полевой обороны противника, строить в строгом соответствии с Вашим приказом № 306 о новых боевых порядках. Запретить (в первую очередь командармам и командирам корпусов, которые являются главными нарушителями указанного приказа, прикрывающих нарушение приказа № 306 и боевого устава пехоты термином «глубокие боевые порядки»), путем эшелонирования боевых порядков дивизий в глубину, расходовать эти дивизии по частям, не используя их полной ударной силы.

7) При планировании и проведении артиллерийского обеспечения операции в первую очередь учитывать возможности полного подавления на необходимое время и частичного уничтожения артиллерийских и минометных батарей противника как главных истребителей нашей пехоты. При господстве на поле боя артминометного огня противника атаку пехоты и танков запретить.

8) Для борьбы с самоходными орудиями и танками противника, являющимися пока что у нас основным «пугалом» нашей пехоты в глубине обороны противника, необходимо создать специальные части, вооруженные самоходными орудиями и танками, которые бы сопровождали наступающую пехоту, с задачей уничтожения танков и самоходных орудий противника, действующих небольшими группами против нашей пехоты. Противотанковую артиллерию стрелковых дивизий передвигать малыми танками или специальными бронетранспортерами, чтобы обеспечить движение орудий ПТО в боевых порядках пехоты.

9) Использование танковых соединений в лесисто-болотистой местности (белорусские леса и болота) запретить.

10) За каждую из проведенных операций требовать специальный письменный отчет командарма с заключением лично не заинтересованных (нейтральных) лиц. Это повысит ответственность, расширит оперативно-тактический кругозор высшего командного состава и поможет своевременно вскрывать допущенные недочеты и ошибки, а также учитывать их в дальнейших боевых действиях.

С искренним приветом, Полковник Илл. Толконюк

Состав БТиМВ 1-го Прибалтийского фронта на 22 июня 1944 г[400].

Приказ фюрера № 11 (о «крепостях»)[401]

11.3.44

Армиям и командующему тыловым районом Белоруссии

Приказ фюрера № 11 от 8.3.44

1) Следует проводить различие между «крепостями», во главе которых стоят «коменданты крепостей», и «опорными населенными пунктами» с «военным комендантом» во главе.

«Крепости» должны выполнять те же задачи, что и крепости прошлого. Они должны не допустить захвата противником значимых с оперативной точки зрения мест. Они должны позволять окружить себя и тем самым связать как можно более крупные силы противника. Тем самым они должны создать предпосылку для успешных контрударов.

«Опорные населенные пункты» – это опорные пункты в глубине обороны, упорно обороняемые в случае прорыва противника. При включении в линию обороны они должны становиться ее становым хребтом, при вражеских вклинениях становиться краеугольными камнями фронта и исходными позициями для контрударов.

2) Комендантом крепости должен становиться специально найденный для этой должности твердый духом солдат, по возможности в ранге генерала. Его назначение производит командование ГА.

Комендант крепости дает личные обязательства командующему ГА.

Комендант крепости отвечает своей честью солдата за выполнение своей задачи до последнего.

Только лично командующий ГА с моего разрешения может освободить коменданта крепости от выполнения возложенных на него задач и приказать оставить крепость.

Комендант крепости подчиняется командующему ГА или армии, в полосе которой находится крепость. Передавать его в подчинение корпусам не разрешается.

Коменданту крепости подчиняются, помимо гарнизона, все находящиеся в крепости лица, солдаты и гражданские, вне зависимости от звания и должности.

Комендант крепости имеет полномочия вермахта и дисциплинарную власть командира корпуса. Для выполнения его задач ему следует придавать военно-полевые суды.

Следует сформировать штаб коменданта крепости. Назначение на должность начальника штаба осуществляется ОКХ по предложению командования ГА.

3) Гарнизон крепости делится на охранный гарнизон и полный гарнизон.

Охранный гарнизон должен постоянно находиться в крепости. Его численность должен определить командующий ГА. Она зависит от размера крепости и стоящих перед ней задач (подготовка и оборудование оборонительных позиций, удержание крепости против внезапных атак или атак местного значения со стороны врага).

Полный гарнизон должен быть своевременно передан коменданту для того, чтобы успеть в полном порядке занять позиции перед планомерным наступлением противника и ознакомиться с задачами. Численность полного гарнизона определяется командующим ГА в зависимости от величины крепости и выпавшей ей задачи (решительная оборона крепости).

4) Военный комендант является должностным лицом, подчиняющимся руководителю подразделения. Последний назначает его, командует им, ставит ему задачу. Ранг зависит от значимости населенного пункта в системе обороны и величины гарнизона. Эта должность предназначена для особенно энергичных, зарекомендовавших себя в критические моменты офицеров.

5) Численность гарнизона опорного населенного пункта зависит от значимости места и от имеющихся сил. Ее определяет инстанция, которой подчинен военный комендант.

6) Задачи комендантов крепостей и военных комендантов в приложении.

7) Все отданные ранее приказы относительно военных комендантов теряют силу.

Адольф Гитлер

Данный текст является ознакомительным фрагментом.