7

7

133-я стрелковая дивизия до войны дислоцировалась в Новосибирской области. «На второй день после объявления войны была доукомплектована по штатам военного времени. Ее 521-й полк под командованием подполковника Герасимова убыл на Западный фронт в составе 24-й армии, где уже 7-го июля разгрузился на станции Митино Смоленской области и занял оборону по восточному берегу Днепра, надежно оседлав магистраль Москва—Минск. Боев с противником в это время полк не вел, однако его второй батальон был передан в оперативное подчинение 16-й армии и воевал отдельно от дивизии в районе Ярцево, где в жестоких боях потерял 70% личного состава.

По приказу Главного командования в конце августа 1941 года 133-я дивизия была переброшена на Великолукское направление, под Андреаполь Калининской области, где заняла оборону в районе Жаберо — станция Охват. Здесь дивизия задержала наступление противника, нанеся ему значительный урон. Перед боями на станции Охват 521-й стрелковый полк для восполнения потерь второго батальона получил пополнение в количестве 430 человек», — это все, что сначала я прочел про 133-ю дивизию и командира одного из ее полков Герасимова (Г. Рыбина. Где ты, сынок?).

Откровенно скажу, номер дивизии меня заинтересовал исключительно из-за одного приказа Г.К. Жукова:

«ПРИКАЗ ВОЙСКАМ ЗАПАДНОГО ФРОНТА

№ 054

4 ноября 1941 г.

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ

Командование 5 армии, имея сведения, что утром истекшего 25 октября противник готовит прорыв фронта обороны, в направлении через Руза, на основе директивы фронта, дало боевой приказ 133 сд подготовиться к упорной обороне на занимаемых рубежах, сосредоточив усилия на обороне гор. Руза.

Бывший и.д. командира дивизии подполковник Герасимов А.Г. и бывший комиссар дивизии бригадный комиссар Шабалов Г.Ф. предательски нарушили боевой приказ и вместо упорной обороны района Руза отдали свой приказ об отходе дивизии.

Предательский приказ командования дивизии дал возможность противнику без всякого сопротивления занять город Руза и занять подступы к Ново-Петровское.

За невыполнение приказа фронта по обороне Руза и за сдачу г. Руза без боя Герасимов и Шабалов — расстреляны перед строем.

Объявляя об этом для сведения командиров и политработников, Военный совет фронта требует от всех командиров частей и соединений непримиримой борьбы со всеми проявлениями трусости, особенно со стороны командного состава, и предупреждает о неуклонном выполнении приказа Военного совета фронта, воспрещающего самовольный отход без письменного приказа командования армии и фронта…» (ЦАМО. Ф. 208. Оп. 2524. Д. 10. Л. 155).

Вот такой приказ, в условиях войны совершенно обычный, хотя в чем виноваты его «герои»?

Ответ на этот вопрос я нашел в материале Е. Шарыкина «Скупым языком документов»:

«Части 78-й немецкой пехотной дивизии при поддержке самоходных орудий наступают на Рузу со стороны Можайска. Прикрыть Рузское направление должна 133-я стрелковая дивизия. (…)

…часть дивизии успевает погрузиться в эшелоны и отправиться под Рузу, а затем немцы перерезают железную дорогу на Калинин, и две трети дивизии вместе с ее командиром генерал-майором В.И. Швецовым остаются воевать на Калининском фронте. В Можайский укрепрайон для защиты Москвы прибыли не тридцать воинских эшелонов, а всего тринадцать. Доставлена не вся дивизия, а только три стрелковых батальона из разных полков, один зенитный дивизион, который погиб, обороняясь от танков, рвущихся к Рузе, и один артиллерийский дивизион. С этими частями приехал бригадный комиссар Г.Ф. Шабалов, человек амбициозный, но не имеющий военного опыта. Он назначил сам себя командиром и комиссаром дивизии одновременно. Более опытный военный создал бы оперативную группу, которую прикрепили бы к 32-й дивизии Полосухина или какой-либо другой воинской части. Ведь у осколка 133-й дивизии, можно сказать, ее призрака, не было ни знамени, ни печати, ни бухгалтерии, их не могли снабжать.

В путанице военных дней в сводках штабов фактически оказалось две 133-х дивизии — одна воевала на Калининском фронте у Конева, а вторая должна была оборонять Рузу. В штабе S-й армии некогда было разбираться в причинах раздвоения. Дивизия есть? Есть. Причем не простая, а очень боеспособная, имеющая отличный боевой опыт. (…)

Под Боровино-Болычево между двумя необстрелянными дивизиями — 316-й и 32-й Полосухинской — командование поставило закаленную в боях с фашистами 133-ю. Разведка боем показала немцам, что на этом участке лучше не соваться. Под Боровино-Болычево они обошли этот участок стороной, смяли оборону панфиловцев — и осколок 133-й СД оказался в мешке. По приказу командования немногочисленные подразделения дивизии-призрака отошли из мешка под Рузу. А 18 октября пал Можайск. (…)

18 октября сдали Можайск, Осташево тоже было сдано, немцы заняли плацдарм со стороны 316-й дивизии Панфилова — в результате образовался клип между 16-й армией Рокоссовского и 5-й армией Говорова. Закрыть его было нечем.

А дальше на основании исследованных документов напрашивается такая версия. Жуков понимает, что от взятого Можайска при отсутствии серьезного сопротивления части вермахта через сутки могут оказаться на даче Сталина в Кунцеве. Чтобы предотвратить этот бросок, он повторяет то, что было уже сделано под Вязьмой, — решает отвернуть клин немецкого наступления на север. Под Рузой происходит то же самое.

Идея была такова: пропустить немцев через Рузу в сторону Ново-Петровского, где, по расчетам нашего командования, в их танках должно было кончиться горючее. Затем отсечь пути снабжения через Дорохово и Рузу (но железной дороге и Минскому шоссе) и далее уничтожить механизированную группу порядка ста танков (танками советская сторона считала все, что стоит на гусеницах, включая бронетранспортеры). Для разгрома этой группировки под Ново-Петровским сосредоточилась советская особая танковая группа — три танковые бригады. В целом идея отличная.

22 октября во все дивизии, стоящие на пути немецких войск на этом направлении, были разосланы представители особого отдела 5-й армии (кроме обычных штатных особистов). Это была совместная операция спецслужб и военных, цель которой — повернуть немецкие войска в сторону от Москвы. Под Можайском немцам была подброшена карта, где показана обстановка под Рузой. Из этой карты следовало, что воинских частей здесь практически нет.

Немецкие командиры были предсказуемы. Они солдат берегли и старались пройти там, где будут минимальные потери. Вечером 23 октября пехота 50-й дивизии отходит, сдав Дорохово и открыв проход налево, в сторону Рузы. Немецкая колонна, как ожидалась, сворачивает на Рузу, доходит до реки в Старой Рузе. Стоявшая на берету 32-я дивизия Полосухина получаст приказ отойти к Кубинке и оставляет свои позиции. Немцы продолжают движение, но пути раздавив танками у деревни Воробьеве приданный 32-й дивизии третий батальон 230-го полка… Доходят до Румянцева, где расположились части 133-й СД, и останавливаются на ночевку.

Этим же вечером от Жукова прилетает на самолете адъютант и привозит устный приказ Шабалову оставить Рузу и отойти на рубеж Коковино—Барынино. Отголосок этого события мы видим в документах. Утром дивизия отходит. Немцы, видя это, заводят моторы и занимают город, раздавив госпиталь в Филимоновцеве. Погиб и 290-й зенитный дивизион.

Но что случилось к этому моменту?

Фальшивый командир дивизии-призрака своими донесениями дезинформировал вышестоящие штабы. Наверху считают, что это полноценная дивизия, поэтому раздергивают ее по частям, изымая части усиления и наиболее боеспособные стрелковые батальоны.

Вот приказ Говорова… В результате к 25 октября у Шабалова под Рузой осталось всего два стрелковых батальона.

Дивизия по уставу должна сдерживать врага на участке фронта в 15 км, но им нарезают еще столько же — участок, который обороняла 32-я СД. В конце концов Говоров удивится и сообщит в штаб фронта, что дивизия куда-то рассеялась. А эти два батальона растянуты до прозрачности.

Немцы доезжают почти до Ново-Петровского, где у них кончается бензин, и их танки встают в грязи. Водители расходятся по хатам, даже охранение не выставляя. (…)

Но в том-то и дело, что план сработал, немцы оказались в мышеловке.

На следующий день начинается захлопывание крышки мышеловки — Дороховская наступательная операция, забытая победа Красной Армии. Началась она 26 октября в 10 часов утра. 82-я мотострелковая дивизия удачно атаковала, перерезав подвоз снабжения немецкой ударной группировке по Минскому шоссе через Дорохово и Шелковку. Оставалось отсечь пути подвоза через Можайск и Рузу по Ново-Петровскому шоссе. Приказ перерезать эту дорогу Жуков дал Говорову вечером 26 октября. И сделать это должна была диверсионная рота 133-й дивизии. Но ее-то и не успели перебросить под Рузу, она в составе двух третей 133-й СД под командованием настоящего комдива генерал-майора Василия Ивановича Швецова квартал за кварталом успешно отвоевывала Калинин. И за это Иосиф Виссарионович Сталин по телефону сказал спасибо Швецову и всему личному составу.

Но обстановка в целом складывалась тревожно: 25-го сдана Руза, затем пал Волоколамск…

Между тем действия развиваются по обычному для нас сценарию, когда хотели, как лучше, а получилось вот что: захлопнуть мышеловку некому, поскольку перерезать Ново-Петровское шоссе не хватает сил. В результате потери Рузы немцы прорвались не только к Ново-Петровскому, но и на Звенигородском направлении, где в болотах у Панова захватили батарею “катюш”. Тот самый случай, о котором упоминают в СМИ, но не называют, где это произошло. Оказывается, впервые секретное советское оружие в исправном состоянии попало в руки фашистов у деревни Паново Рузского района. Комиссара дивизиона расстреляли. И расстрел двух комиссаров — этого и Шабалова за Рузу в цепи других событий был использован после войны как формальная причина для отставки Жукова. А в результате операция под Рузой стала белым пятном в истории Великой Отечественной, Есть здесь и еще одна тайна. Если почитать мемуары Катукова, в те дни командира 1-й гвардейской танковой бригады, то из повествования выпадают сутки на пути из-под Кубинки к Ново-Петровскому, куда бригада направлялась на усиление танковой группировки. Когда немецкая пехота расстреливала у Панова расчеты наших “катюш”, Катуковские танкисты проходили через Барынино. Бели бы им поступила команда свернуть в сторону, то разметать врага и помочь батарее “катюш” не заняло бы много времени. Но такой команды не было. В донесениях об этом сказано, а в мемуарах Катукова этих суток было и не было.

Вследствие указаний Сталина нашу ударную танковую группировку под Ново-Петровским раздергали на отдельные бригады, значительно ослабив. В результате, когда нужно было наступать, удар получился не кулаком, а растопыренными пальцами. (…)

Не было взаимодействия между танковыми бригадами и стрелковыми подразделениями, между родами войск, и поэтому уничтожить ударную группировку немцев под Ново-Петровским не получилось.

Остатки Новосибирской 133-й дивизии затем составили костяк 785-го полка 144-й дивизии, сражавшейся в Звенигородском направлении, освобождавшей с боями Нестерово и Старую Рузу.

Как известно, один стрелковый батальон 133-й дивизии был передан 32-й дивизии Полосухина, которая отходила под Кубинку. В районе Колюбакина начальник загрядотряда перехватил этот батальон и приказал занять оборону в деревне Апальщино, поскольку под Пановом гибла батарея Катюш, немцы рвались на Звенигород.

Бой за Апальщино описан немецким историком, увековечившим подвиг своего врага — советских воинов, которые целый день, с шести утра до четырех часов вечера, успешно противостояли батальону противника. С 13 октября красноармейцы батальона практически не получали боеприпасов и продовольствия. Пушки были, но снарядов почти не оставалось. И враг, прошедший пол-России, нес огромные потери, не мог взять маленькую деревеньку! Только когда подошел дивизион штурмовых орудий, сибиряки отступили к Локотне. (…)

Для закрытия прорыва немцев на Звенигородском направлении в 5-й армии был создан сводный отряд, в который Катуков передал три Т-34 под командованием танкового аса Лугового. Из 25-й танковой бригады передали мотострелковую роту, из 19-й танковой бригады — противотанковый взвод. Но все эти части не смогли встретиться и не закрыли прорыв, поэтому туда бросили батальон 521-го полка 133-й СД — то, что было под рукой. Батальон задержал противника на сутки, что позволило командованию подтянуть 144-ю дивизию и закрыть фронт.

В это время рассвирепевший Жуков и начал искать виноватых в не выполнении его приказа. Кто должен отвечать? Говоров? Перевели стрелки ниже. Командир 133-й дивизии? Но там командир и комиссар в одном лице! Задним числом назначили исполняющим обязанности командира полка подполковника Герасимова, и военный совет 5-й армии приговорил Герасимова и Шабалова к расстрелу. Их расстреляли в Карийском…»

Александр Герасимович Герасимов родился в 1900 году в городе Орел. Из рабочих. В Красной Армии с 1918 года. В 1923 году окончил Командные курсы в г. Орел, в 1927 г. — Военно-политические курсы имели Ленина в Москве. С 1936-го по 1937 год — преподаватель тактики, старший преподаватель, начальник Учебной части курсов усовершенствования комсостава запаса Приволжского военного округа.

В 1940 году майор Герасимов — инспектор отдела Управления пехоты РККА. С этой должности назначен командиром 521-го стрелкового полка 133-й стрелковой дивизии. Весной 41-го присвоено воинское звание «подполковник». Награжден медалью «XX лет РККА». Имел одно ранение.

Постановлением Военного Совета 5-й армии от 29 октября 1941 года обвинен в сдаче противнику Рузы. В ноябре 1941-го расстрелян перед строем начасостава 144-й стрелковой дивизии. Посмертно реабилитирован в январе 1963 года, то есть еще при жизни Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. И это все о том же: «Жестокое время, жестокие люди…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.