12

12

Доктор философских и исторических наук, профессор Д.А. Волкогонов в своих размышлениях о Гражданской войне достаточно точно и емко выразил ее суть:

«Гражданская война — война особая. Беспощадность и жестокость в ней не случайность, а закономерность. Так было всегда. И когда в тридцатилетней войне Алой и Белой розы в Англии и в годы войны между Севером и Югом в Америке обильно лилась кровь — никто не полагал, что это случайно. Соотечественники в борьбе между собою особо непримиримы. В гражданской войне в России вес было так же, лишь масштабы насилия были значительно шире. Сегодня нам представляется, что миллионные жертвы были напрасны. Но это — сегодня. А тогда никто не хотел задумываться, что миллионные жертвы не оправдывают того “счастья”, за которое боролись и красные и белые. Непримиримость и беспощадность считались добродетелью, хотя само это слово казалось “буржуазным”. Мало кто думал и верил, что реформой, эволюцией можно добиться в конечном счете больше, чем революцией.

Так или иначе, гражданская война в России, которую развязали как отстраненные от власти классы совместно с иностранными интервентами, так и октябрьские победители, стала одним из жесточайших проявлений тотального насилия. Не только в военной области, но и в экономической, социальной, духовной. В.И. Ленин, выступая 7 ноября 1918 года с речью на митинге-концерте сотрудников ВЧК, заявил: “… когда нас упрекают в жестокости, мы недоумеваем, как люди забывают элементарнейший марксизм”. Но кто знал тогда марксизм, кроме узкой прослойки членов партии? Крестьянин если и слышал о марксизме, то воспринимал его лишь в одном ключе: даст он землю и мир или не даст? Ему было трудно понять, почему для этого нужно так много крови. Той самой крови, которую, не задумываясь, пускали и белые, и те самые сотрудники ВЧК, перед которыми тогда выступал Ленин. “Для нас важно, — продолжал Владимир Ильич, — что ЧК осуществляют непосредственно диктатуру пролетариата, и в этом отношении их роль неоценима. Иного пути к освобождению масс, кроме подавления путем насилия эксплуататоров, — нет».

Иного пути к освобождению, кроме насилия, — нет… Страшные слова. Тогда, к сожалению, это было как бы естественным. Но сегодня сознание протестует против этого обоюдного, всестороннего, восславленного, тотального насилия».

И здесь Дмитрий Антонович добавляет: «Сегодня то насилие нам, видимо, осуждать просто. Было другое время, другие люди, другое мышление. Мы сильно изменились вместе со временем. А тогда все было по-другому».

И все же именно «то насилие» оказалось живучим долгие десятилетия. Именно «то насилие» широко применялось и в межвоенный период, и в годы Великой Отечественной войны. Но дело даже не в нем, а в том, что за «этим насилием», как правило, было мало правды.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.