ГЛАВА 6 СТРАТЕГИЯ ОБОРОНЫ

ГЛАВА 6

СТРАТЕГИЯ ОБОРОНЫ

Основным врагом южнорусских земель в X—XII вв. были степняки, кочевники: во второй половине X — первой половине XI в. печенеги, позже — торки, затем, с середины XI в. — половцы. Вся полоса лесостепи находилась под постоянной угрозой нападения кочевников. В 968 г. печенеги едва не захватили даже саму столицу древнерусского государства — Киев. В последнее десятилетие XI в. не было ни одного года, когда в летописях не были бы отмечены набеги половцев. Основой армии кочевников была иррегулярная конница. Крепости же кочевники осаждать не умели, делали это редко, а захватывали еще реже.

Для предотвращения набегов кочевников русские князья старались укреплять не только отдельные города, но и саму границу со степью. Для этой цели в конце X — начале XI в., в период наибольшей мощи единого раннефеодального государства, в южных и юго-восточных пограничных районах строили укрепленные поселения (города). «Повесть временных лет» указывает на постройку крепостей вдоль Десны, Остра, Трубежа, Сулы и Стугны, то есть на участках границы, подверженных наиболее частым нападениям кочевников. Кочевники редко решались на рейды в глубь территории, если в тылу у них оставались незахваченные крепости — гарнизон крепости в любой момент мог атаковать сзади или отрезать пути отхода в степь. Поэтому в тех районах, которые особенно подвергались опасности вражеских вторжений, старались строить по возможности большее количество городов, в частности, на предполагаемых путях продвижения противника — главных дорогах, близ речных переправ и т. п. Такая стратегия обороны применялась и в районах, граничивших с Польшей и землями, заселенными литовскими племенами.

Помимо постройки на границе отдельных укрепленных поселений, древнерусское государство Киевская Русь оказалось в состоянии возвести и сплошные пограничные линии — Змиевы валы. Это гигантские сооружения из валов и рвов, протянувшиеся примерно на 120 км. Грандиозная протяженность этих укреплений нашла отражение в былинном эпосе о Змие, который был запряжен в плуг, окованный Козьмой и Демьяном, и проложил громадные борозды — валы и рвы. Еще в середине XX в. большинство исследователей относили Змиевы валы к скифской или даже антской эпохам. В настоящее время их чаще всего датируют X—XI вв.

Впервые о Змиевых валах упомянул архиепископ Бруно, проезжавший в начале XI в. через Киевскую землю: «государь русов, великий царствами и богатствами… в течение двух дней провожал он меня сам вплоть до крайнего предела своего государства, который он со всех сторон окружил крепчайшей и длиннейшей оградой по причине кочующего врага»[11]. В русских летописях Змиевы валы упоминаются лишь с конца XI в. В Лаврентьевской летописи в записи, датируемой 1223 г., говорится о том, против какого врага служили эти валы: «И придоша близь Руси идеже зовется вал Половечьскыи».

Змиевы валы Киевщины.

Сплошной линией обозначен вал, прерывистой — ров, кружками — городища и населенные пункты

Змиевы валы состояли из земляного вала и рва перед ним (иногда ров шел с обеих сторон вала). Некоторые валы построены по берегам рек, некоторые — от одной реки до другой. Валы насыпались из земли, добытой при создании рва, иногда с включением слоя глины. На некоторых участках первоначально делали вал из песка высотой около 2 м и шириной около 6 м, на который накладывали слой глины толщиной до 1,5 м. После высыхания глины вал досыпали до полной высоты землей.

Со временем валы постепенно оползали. Еще в середине XIX в. их высота в отдельных местах достигала 6,5 м, но к настоящему времени она редко превышает 4 м. Очевидно, что во время постройки они были существенно выше.

Валы располагались не обособленно. Вдоль них были устроены военные укрепленные поселения. Змиевы валы обнаружены в районе Киева, Житомира, Харькова, Переяславля и в других местах. Наибольшее их количество находится на правобережье среднего Днепра.

В конце XI — начале XII в. на Руси уже полностью возобладала феодальная раздробленность. Изменилась и общая военная обстановка. Каждому отдельному княжеству теперь угрожали не только кочевники, но и соседние княжества. Более того, русские князья в борьбе со своими противниками часто привлекали половцев. В то же время оборона границ государства в целом становилась все более и более затруднительной в связи с его дроблением на отдельные княжества и ослаблением военной мощи киевских князей. Постоянные внутренние войны между отдельными русскими княжествами вынуждали защищать уже границы каждого отдельного княжества.

 Со второй половины XI в. меняется стратегия обороны страны. Наряду с возведением пограничных крепостей все большее значение приобретает заселение пограничных районов оседающими кочевниками — печенегами, торками и берендеями, известными в летописях под общим названием черных клобуков. Их поселения создавали между степняками и Русью своеобразный барьер. Набеги половцев теперь часто отражали объединенными силами русских князей и черных клобуков, а иногда русские князья посылали на половцев и одних черных клобуков под руководством русского воеводы. Наряду с этим на рубеже XI—XII вв. применяется и новая наступательная тактика — глубокие рейды в степь с разгромом половецких веж[12]. Заслуга в разработке этой тактики принадлежит Владимиру Мономаху и его сыну Мстиславу.

Стратегия обороны страны в XII—XIV вв. носила значительно менее организованный характер по сравнению с XI в. Каждое княжество строило оборону своих границ самостоятельно, но так как дробление земель продолжалось, то границы отдельных княжеств оставались весьма неопределенными.

В XIV в. начался процесс объединения русских земель вокруг Москвы. При этом границы Московского княжества часто менялись, а территория непрерывно росла. В подобных условиях единственной возможностью было не укрепление самих границ, а строительство и усиление крепостей на главных направлениях подхода к Москве. Соответственно, на западном направлении особое значение приобретает Можайск, на юго-восточном — Коломна, на южном — Серпухов. На границе с Тверской землей опорным пунктом был Дмитров.

Тверское княжество в свою очередь размещало большое количество крепостей на границе с Московским княжеством, с которым оно почти непрерывно враждовало. Кроме того, именно с московского направления Твери могло грозить вторжение татар.

Новгород и Псков уделяли наибольшее внимание укреплению своих западных (со стороны Ливонского ордена) и южных границ (со стороны Литвы). На этих стратегически опасных направлениях строятся самые мощные новгородские и псковские крепости (Копорье, Корела, Орешек, Изборск, Яма, Порхов и др.), причем вместо деревоземляных укреплений все чаще строятся каменные. В 1302 и 1309 г. новгородцы и псковичи перестраивают и укрепления в своих столицах. На границе же Псковской и Новгородской земель, несмотря на их независимость друг от друга и происходившие иногда даже военные конфликты, крепостей, как это ни странно, было очень мало.

 Во второй половине XV в. происходят значительные изменения в общей стратегии обороны страны. К этому времени сложилось централизованное Русское государство, которому подчинились Великий Новгород, Рязанская, Тверская и другие земли, прекратили свое существование и мелкие феодальные уделы. В связи с этим крепости внутри государственной территории стали не только не нужны, но и нежелательны, так как могли стать опорными пунктами при восстаниях отдельных феодалов против государственной власти. Поэтому оборонительные сооружения крепостей, отстоящих далеко от государственных границ, более не восстанавливают. Постепенно они перестают отвечать военно-инженерным требованиям и приходят в упадок.

Восстанавливались и перестраивались только те крепости, которые находились вблизи государственных границ. При этом их приводили в соответствие с военно-тактическими требованиями времени с учетом вооружения и тактики предполагаемого противника. Таким противником на северо-западных и западных границах Руси в XV—XVII вв. были главным образом Швеция, Литовское государство и Польша. Здесь можно было ожидать вторжения хорошо организованных армий, оснащенных мощной артиллерией и владеющих всеми видами осадной техники. Поэтому на этих границах строились каменные твердыни — крепости Псковско-Новгородской земли, Смоленский и Можайский кремли. Города получали мощные и современные оборонительные сооружения. Не менее совершенными и мощными каменными крепостями были усилены важнейшие центры Русского государства на Волге — Нижний Новгород, Казань и Астрахань.

Совсем иной характер носили укрепления за Уралом и на южных окраинах страны. В обширных, но малонаселенных и отсталых в социально-экономическом и военном отношениях областях Сибири строились деревянные крепости-остроги, которые вполне отвечали нуждам русской колонизации. На южных границах основным противником были татары, тактика которых состояла в стремительных и внезапных набегах. Артиллерии у них не было, и искусством осады они владели плохо. Чтобы вовремя остановить вторжение татар, здесь требовалось большое количество укреплений. При этом сами укрепления могли быть и не очень мощными.

В XVI—XVII вв. для борьбы с татарами на южной границе Руси создают сплошные оборонительные рубежи — Засечные черты. Создание таких оборонительных линий, как Змиевы валы и Засечные черты, было под силу только мощному государству. В X—XI вв. таким государством была Киевская Русь, в XVI—XVII вв. — Русское государство.

Первые попытки защитить южные границы Руси от татарских вторжений были предприняты еще в XIV в. при Иване Калите. Оборона строилась на создании засек (завалов леса), которые значительно затрудняли продвижение крупных военных сил. Засеки упоминаются в русских летописях еще в домонгольские времена. Так, временные засеки на путях продвижения противника сооружались псковичами в 1137—1139 гг. во время борьбы со Святославом Ольговичем («засекли осекы вси») и в 1216 г. во время войны владимирских князей с коалицией Мстислава ( «пути от Новгорода засекоша»).

В XV в. московские князья сосредотачивали оборону на реке Оке. Эта система обороны получила название «берег». В источниках нет указаний на существование здесь единой системы обороны. Известно только, что наиболее опасные «перелазы» были преграждены сваями, вбитыми в дно реки, а города, стоявшие на «берегу», — Коломна, Алексин, Перемышль, Таруса, Кашира, Серпухов, Калуга — были хорошо укреплены. Охрану «берега» несли полки береговой службы. Ее зарождение относится к 1472 г., когда при нашествии хана Ахмата Иван III расставил 180 тысяч войска на расстоянии в 150 верст вдоль Оки. С 1569 г. размещение полков на «берегу» становится обязательным и регулярным. С 1572 г. здесь ежегодно стоит пять полков, которые базируются в крупных городах: большой полк — в Серпухове, полк правой руки — в Тарусе (реже Алексине и на Мышеге), передовой — в Калуге, сторожевой — в Коломне, полк левой руки — в Кашире.

С 1599 г. береговая служба отменяется и полки начинают располагать южнее Оки. Это свидетельствует о создании новой оборонительной линии, проходившей южнее Оки, — Засечной черты. Черта возникла не сразу. Еще в XV—XVI вв. возле отдельных городов, подвергавшихся набегам, создавались лесные завалы. Там, где не было лесов, строились небольшие укрепления на дорогах и в наиболее опасных местах. Все эти засеки и укрепления и стали опорными пунктами в системе обороны Черты.

Засечная черта превращается в единую оборонительную линию, вероятно, только во второй половине XVI в. Она состояла из укрепленных городов, лесных и водных преград и специально возведенных крепостей. Все военное и административное управление Чертой сосредоточилось в Туле, имевшей важное стратегическое положение.

Засечная черта стала мощной преградой на пути татарских орд. С 1558 по 1596 г. набеги проходили почти ежегодно, но лишь во время одного из них татарам удалось проникнуть за Засечную черту: в 1571 г. Девлет-Гирей прорвал оборону Засечной черты, дошел до Москвы и сильно опустошил ее.

В начале XVII в. в России наступает Смутное время, за которым последовала польско-шведская интервенция. Основной упор в обороне государства был перенесен на западные границы. Здесь строились крепости различного значения и мощности. На северо-западе главными опорными пунктами стали Псков и Новгород. На западе была построена мощнейшая по тем временам крепость — Смоленск. Находясь на подступах к Москве, она играла важную стратегическую роль. В зависимости от того, в чьих руках она находилась, крепость Смоленск либо преграждала дорогу на Москву, либо служила плацдармом для продвижения врага.

Во время польско-шведской интервенции организация службы на Засечной черте приходит в упадок. Все войска были отозваны для борьбы с иноземными завоевателями и подавления крестьянских восстаний. Последний раз царь Василий Шуйский приказал поставить на Черте войска для борьбы с татарами в 1606 г., но и это сделать не удалось, так как силы потребовались для борьбы с восстанием Ивана Болотникова. Ослаблением охраны Черты не преминули воспользоваться татары. В 1607 и 1608 г. ногаи разоряли украинные и северские города, причем численность их армии иногда доходила до 100 тысяч всадников. С 1609 по 1616 г. (за исключением 1612 г.) татары ежегодно проникают за линию берега Оки, порой достигая окрестных районов Москвы. Изменилась и длительность татарских набегов. Вместо кратковременных налетов татары теперь грабят русские земли круглый год — как говорили современники, «живут без выхода».

Оборонительные линии юга Руси XVI—XVII вв. и основные дороги (шляхи), по которым татары совершали набеги на Русь

В 1613 г., вскоре после изгнания поляков из Москвы, возобновляется полковая служба на южных границах. Однако Русское государство, занятое войной с Польшей и Швецией, не могло выделить значительных сил. Так, в 1616 г. здесь находилось всего около 3 тысяч ратных людей. Положение несколько улучшилось в 20-х гг. XVII в., но к началу Смоленской войны (1632—1634) численность полков опять стала сокращаться, чем сразу же воспользовались татары. Набеги татар приводили не только к разорению русских земель, но и к дезертирству из-под Смоленска людей из южных уездов.

Поэтому для защиты южных границ от татар в 1635 г. разворачиваются грандиозные работы по сооружению оборонительных линий. Далеко на юг выдвинулась новая линия обороны — Белгородская черта. В 1638 г. начинаются работы по восстановлению и значительной модернизации старой Засечной черты. Не забыли и про укрепление Оки, которая снова привлекла внимание в связи с перестройкой Черты. В результате образовалось три линии обороны. В 30-х гг. XVII в. здесь было построено 10 новых городов-крепостей, в 40-х гг. — еще 18. Все эти мероприятия стали частью более широкой системы обороны юга, в которую также входили сторожевая и станичная службы, несение полковой пограничной службы, создание и заселение пограничных городов. Кроме того, правительство перешло к активным военным действиям против Крыма. В результате этих мероприятий начиная с 1648 г. уже не было отмечено сколько-нибудь крупных вторжений татар в пределы русских земель.

Засечная черта тянулась более или менее параллельно р. Оке между двумя большими лесными массивами: на западе — брянским, на востоке — мещерским. Последние были надежной преградой на пути конницы, и ни один татарский шлях не заходил в глубь них. Самым опасным был район Тула—Венев, где проходил Муравский шлях (в него в районе Ливен вливались Изюмский и Калмиусский шляхи), который шел прямо на Москву. Поэтому здесь была создана двойная линия укреплений с мощными военно-оборонительными сооружениями. Была значительно укреплена и сама Тула. При Василии III (1479—1533) Тула «переселилась» на более безопасный левый берег, где был заложен каменный кремль. Позднее около южных пределов города построили земляные укрепления, известные под названием «Завитай».

В Засечную черту, вероятно, не входили Шацкие и Ряжские засеки, расположенные значительно южнее. Проходившие через Шацк, Сапожок, Ряжск и Скопин, они были далеко не так хорошо укреплены, как главная Черта. Здесь, например, было лишь две крепости второстепенного значения.

Руководство работами на Засечной черте производилось Разрядным приказом в Москве. Разряду был подчинен местный центр руководства работами, находившийся в Туле. Работы выполнялись даточными людьми[13], собранными со служилых, дворцовых и монастырских земель. По подсчетам Москвы, для работ на Засечной черте требовалось около 27,5 тыс. человек и 3482 лошади. Из этого числа около 23 тыс. человек должно было работать на восточной части Черты — от Тулы до Переяславля-Рязанского, и только оставшиеся 4,5 тыс. — на западном крыле. То же стремление укрепить наиболее уязвимую восточную часть Черты прослеживается и в распределении войск: между Тулой и Рязанью должно было располагаться 11 тыс. человек, между Тулой и верхней Окой — 3,5 тыс., а по верхней Оке — всего 2,4 тыс.

Оборонительные сооружения Засечной черты возвели с поразительной быстротой. Работы начались в мае 1638 г. и были закончены в сентябре. И это несмотря на то, что, по мнению А. И. Яковлева, из намеченного количества людей на Черте в действительности работало лишь около половины.

Главными оборонительными сооружениями Засечной черты были крепости, которые можно разделить на три типа.

К первому типу относятся оборонительные сооружения, использовавшие рельеф местности: возвышенности при слиянии рек (мысовый тип укреплений), излучины, болота, овраги и господствующие высоты. Это наиболее ранние сооружения Черты, многие из них существовали еще до XVI в.

 Крепостям первого типа свойственно наличие с напольной, наиболее уязвимой, стороны земляных валов и рвов, как правило многоярусных. Валы имели дугообразное очертание, что позволяло равномерно распределять огонь «веером» по всей простреливаемой территории. Это было особенно важно для артиллерийских орудий, которые в то время имели лишь ограниченную горизонтальную наводку, так что пушкари порой оказывались в бездействии и вынуждены были переходить к соседним орудиям. Перед крепостью обычно насыпали три линии валов. На первом находились стрелки, а позади них, на втором и третьем — стрелки и артиллерия. Валы с тыном иногда строили и на склонах возвышенности, с тех сторон крепости, которые были прикрыты естественными препятствиями. В результате создавалась многоярусная оборона: сверху ставили артиллерию, внизу — стрелков.

Вход в крепости первого типа обычно делали в центре или сбоку валов, находившихся с напольной стороны, реже — со стороны естественных склонов укрепления. Расположение их с напольной стороны было наиболее опасным, но и наиболее рациональным, так как ворота служили не только входом в крепость, но и выходом для вылазок в момент осады или для преследования противника.

Однако крепости первого типа, подчиненные рельефу местности, к XVII в. уже значительно устарели. Не везде можно было найти необходимые естественные преграды, да и вопрос снабжения водой для таких укреплений был порой весьма сложен, особенно в условиях излюбленной татарами тактики блокирования крепостей. Поэтому во время реконструкции Засечной черты в 1638 г. не было построено ни одной такой крепости.

Ко второму типу укреплений Черты относятся деревянные крепости, расположенные на дорогах и преграждавшие проход через них. Эти укрепления появляются на Черте в конце XVI в. и особенно в XVII в.

Крепости второго типа были прямоугольные в плане с надвратной башней в центре стены, обращенной к противнику. Через эту башню и проходила дорога, которую должна была защищать крепость. Башня имела не менее двух рядов бойниц и дозорную вышку наверху. Такие башни строили закрытыми со всех сторон и приспособленными к самостоятельной обороне. Вообще, до реконструкции Черты в XVII в. для обороны дорог ограничивались лишь такой башней с примыкавшим к ней с боков тыном. В 1638 г. около башен построили крепости-остроги, но башни остались главным узлом обороны и последним убежищем для защитников.

Оборонительные сооружения Засечной черты XVI в.

Крепости второго типа в большинстве случаев представляли собой стоячий острог, то есть их стены делали из вертикального тына (частокола). Изнутри вдоль стен шел деревянный настил (кровать) с перилами и лестницами. Здесь во время боя размещались стрелки верхнего яруса. Для установки артиллерии создавали специальные площадки — раскаты. В наиболее подверженных нападению крепостях стены были рубленными. Иногда применялась и конструкция стен «в клетку» — вариант стены типа тарас, но без заполнения внутреннего пространства землей или глиной.

Ворота с внешней, «приступной» стороны находились в специальной надвратной башне. Они были двойными, и между ними иногда устанавливали опускную решетку (герсу). Подступы к воротам находились под обстрелом артиллерии и стрелков с башни и стен, но их еще дополнительно защищали рвами, земляными валами, рядами надолб и опускных ворот. Надолбы представляли собой заграждения из бревен, врытых в землю с наклоном в сторону противника. Обычно их ставили в два ряда. Опускные ворота — это подвижные бревна, закрепленные на столбах, поставленных по краям дороги. В момент опасности бревна опускали и они перегораживали дорогу. Дорога через ров шла по мосту, который либо был подъемным, либо легко разбирался или уничтожался при приближении противника. Ворота же менее опасной, «русской» стороны крепости делали в виде простого воротного проема без надвратной башни.

Внутри крепостей размещались «зелейный погреб» и 2—3 избы для сторожевого отряда, наблюдавшего за дорогой. Вообще же гарнизон крепости насчитывал до 150—200 человек. Такое количество людей, конечно, не могло разместиться в 2—3 избах, и они, по-видимому, жили в близлежащих деревнях. В ожидании татарских набегов, которые почти всегда происходили весной или летом, гарнизон мог жить в крепости и во временных постройках.

Засечная черта в XVII в. Крепость второго типа

По сравнению с крепостями первого типа крепости второго типа имели существенные преимущества в отношении обеспечения водой. Здесь обычно имелся колодец внутри крепости или удобный вывод тайника к реке. Такие крепости могли строиться и прямо на ручьях. Часто сочетали различные способы водоснабжения на случай потери одного из них.

С флангов к крепости примыкали земляные валы или тын, связывавшие крепость с лесными завалами. Даже в тех случаях, когда лес подходил прямо к дороге, лес и засеку приходилось отодвигать от крепости. Делалось это в целях создания вокруг крепости открытого пространства (эспланады), лишавшего противника укрытия и предохранявшего крепость от поджога. Опасность огня была столь велика, что вокруг крепости не только вырубали лес и кустарник, но и скашивали траву, которую потом увозили и сжигали вдали от крепости. Траву выжигали вдали от крепостей еще для того, чтобы лишить корма татарских коней. Поджог степи вошел в практику борьбы с татарами еще в XVI в.

На подступах к крепостям первого и второго типов устраивали дополнительные препятствия: земляные валы, рвы, волчьи ямы, плотины, а также деревянные сооружения (надолбы, дозорные башни и др.). В местах переправ в дно реки вбивали колья или закрепляли бревна с шипами. Все это затрудняло продвижение конницы противника.

Крепости третьего типа — это деревоземляные сооружения, расположенные в виде цепи на открытых, мало защищенных пространствах. Для них характерно наличие бастионов и равелинов. Они появляются в 1638 г. К этому типу относятся укрепления у Грабороновых ворот и Завитай около Тулы.

Такие укрепления представляли собой сложные земляные сооружения. Их создание вызывалось потребностями защиты открытой местности, лишенной каких-либо естественных преград. Первоначально это были просто сплошные линии земляных валов. Однако прямолинейные валы позволяли вести лишь малоэффективный фронтальный огонь. Поэтому позднее переходят к земляным укреплениям с бастионами (пятиугольное укрепление с двумя широкими фасами, направленными к неприятелю, и двумя небольшими фланками), равелинами (укрепление треугольной формы перед куртиной), редутами (сомкнутое полевое укрепление, обычно квадратной формы). Эти фортификационные элементы получили распространение в Европе в XVI—XVII вв. в связи с возросшей мощью артиллерии осаждающих. Татары, как правило, не располагали артиллерией, так что применение здесь бастионов, равелинов и редутов было вызвано лишь стремлением максимально эффективно использовать русскую артиллерию.

Для защиты больших открытых пространств применяли систему земляных валов с включенными в них земляными крепостями и бастионами. Перед валом располагали равелины, редуты и рвы. Все эти элементы создавались в расчете на взаимодействие отдельных огневых точек. Здесь тоже применяли надолбы, опускные ворота и тын, но они играли лишь второстепенную роль по сравнению с огневой мощью артиллерии. На доминирующих высотах и особо опасных участках строили самостоятельные крепости, позволявшие вести круговой обстрел. Так, на склоне р. Осетра создали шестиугольную в плане крепость (Грабороновы ворота).

Вдоль вала на расстоянии от 30 до 100 м друг от друга размещались небольшие площадки, предназначенные для установки артиллерийских орудий, — раскаты. Площадки имели ширину 4—4,5 м и небольшой наклон (12—15°) к внутренней поверхности укрепления для придания нужного угла артиллерийским орудиям. Вход на все раскаты располагался с южной стороны и делался в виде наклонной насыпи. Для защиты воинов на валу применяли туры — плетеные корзины, наполненные землей, которые хорошо защищали от стрел и пуль. Между отдельными турами тянулся плетень.

Рассмотренные выше три типа укреплений были узлами обороны Засечной черты. Однако б?льшая часть Черты была защищена лесными завалами (засеками). Существовали специальные правила создания засек. Сечка леса начиналась не с опушки, а отступя от нее, в результате чего перед засекой образовывалась полоса, маскировавшая ее от противника. Деревья рубили выше человеческого роста («како человеку топором достать мочно»). При этом ствол должен был падать в сторону возможного появления противника, а деревья должны были оставаться лежать на пне.

Такие засеки создавали непроходимую полосу, но имели и существенные недостатки. Срубленный лес быстро высыхал и легко мог стать добычей огня. Вероятно, поджог старых засек и лесов был обычным приемом татар, так как правительство не раз принимало ряд мер для охраны засек от огня. С этой же целью местным жителям строго запрещалось разводить в засечных чертах костры или ходить в них с огнем. Старались вообще максимально пресечь доступ местного населения в засечные леса. Целостность границ засеки определялась по специальным «пограничным» столбам с надписями или по знакам на отдельных деревьях. Любые повреждения засек — тропы, дороги и т. п. — немедленно восполнялись новыми препятствиями.

Оборонительные сооружения столь значительной протяженности могли нормально функционировать только при отлаженной системе связи между отдельными пунктами. Для подачи световых сигналов между крепостями использовались курганы. О приближении противника к засеке оповещали с дозорных пунктов, устраиваемых на высоких деревьях. При этом на дерево влезали два-три стража, а под деревом стояли два-три конных вестовых. При приближении неприятеля находившиеся на дереве подавали дымовой сигнал, поджигая бересту со смолой, а более подробную информацию о неприятельских силах должны были сообщить в ближайшие крепости вестовые.

В XVII в. Засечная черта состояла из двух линий обороны и иногда достигала в ширину 40—60 км. Первую линию составляли засеки, реки, валы, рвы, надолбы и тын. Вторая линия состояла из крепостей и дополнительных сооружений (засек, валов, рвов, тына и т. д.). Прорвавшиеся сквозь первую линию обороны татары выходили на дорогу, но здесь они наталкивались на крепость.

Создание сплошных оборонительных сооружений с относительно слабыми фортификационными элементами объясняется особенностью тактики татар, которые обычно не имели ни осадной артиллерии, ни боеспособной пехоты. Их армия состояла из легкой высокоманевренной конницы. Подобно всем кочевникам татары ставили целью совершить стремительный опустошительный набег на незащищенную сельскую местность и быстро уйти с захваченной добычей и пленными (полоном). Хорошо укрепленные крепости они штурмовали крайне редко (только при наличие крупных сил, а также турецкой пехоты и артиллерии) и, как правило, безуспешно. Чаще татары лишь блокировали город или крепость с целью изолировать гарнизон и воспрепятствовать уездным жителям укрыться за городскими стенами. В случае удачи татары получали свободу действий в уезде и облегчали себе захват полона. Уходя с опустошенной территории, они снова блокировали город, чтобы беспрепятственно вывести захваченную добычу. Поэтому все укрепления Черты создавались с расчетом затруднить продвижение татар, ограничить маневренность конницы и задержать ее до подхода крупных военных сил из ближайших городов-крепостей. Несложные деревоземляные укрепления большой протяженности были оптимальными с точки зрения трудозатрат. Сложные оборонительные сооружения при отсутствии у противника осадной техники не требовались.

Уже в 40-х гг. XVII в. нападения татар происходили в основном в районе Белгородской черты и обычно в тех местах, где ее постройка еще не была закончена. Завершение строительства Белгородской черты в 1646 г. закрыло для татар и эти пути на Русь. Однако даже после завершения этой постройки Засечная черта сохраняла свое значение, о чем говорят периодические восстановительные работы на ней (в 1659, 1666, 1676—1679 гг.). Целесообразность оборонительных линий на юге России признавалась и в XVIII в. Так, в 1737 г. была построена Оренбургская линия, а в 1770 г. — Днепровская.

Необходимо отметить и еще один стратегический подход, широко использовавшийся на Руси примерно с XIV в., но получивший наибольшее распространение в XV— XVI вв. Речь идет об обороне подступов к крупным городам. Здесь функцию форпостов часто выполняли монастыри. Так, на подступах к Великому Новгороду монастыри были расположены тремя концентрическими линиями: первая находилась на расстоянии всего 2—3 км от укреплений самого города, вторая — на расстоянии 5— 6 км и третья была вынесена на расстояние 10—12 км.

На подступах к Москве также был заложен ряд монастырей, образовавших кольцо вспомогательных форпостов. Многие из них возникли еще во второй половине XIV в. На берегу Яузы, у Владимирской дороги, встал Андроников монастырь (около 1360 г.), на севере, между Дмитровской и Ярославской дорогами, возникли Петровский, Рождественский (около 1386 г.) и Сретенский (около 1395 г.) монастыри, между дорогами на Коломну и Серпухов — Симонов монастырь (до 1379 г.), к юго-западу от кремля, против Крымского брода, возник Зачатьевский монастырь (около 1360 г.).

О немаловажном оборонном значении монастырей, расположенных на стратегически важных направлениях, говорят постоянные их перестройки и реконструкции в XV— XVI вв., связанные с изменениями в осадной технике.

В различных районах Руси благоприятными для военных действий считались разные времена года. Для Северо-Западной Руси наилучшим временем для вторжения была зима, так как войска могли двигаться по замершим рекам. Поэтому зимой здесь особенно возрастала роль городов, расположенных у реки. Летом продвижение войск в этих областях затрудняло большое количество болот. Поэтому новгородцы обычно пытались протянуть зиму в переговорах с тем, чтобы враг попал на их территорию в наименее благоприятное время. В северо-восточных районах для военных походов, наоборот, предпочитали лето. Межсезонье с его плохими дорогами, по-видимому, одинаково не любили везде.