Глава 4. АШУР-АДЕ И ЭНЗЕЛИ

Глава 4.

АШУР-АДЕ И ЭНЗЕЛИ

В 1836 г. для обследования Астрабадского залива из Баку было направлено экспедиционное двухмачтовое судно «Святой Гавриил». Замечу, что судно не входило в состав Каспийской флотилии, но имело сравнительно мощное для Каспия вооружение: одну 10-фн, три 3-фн пушки и несколько фальконетов. Начальником экспедиции был назначен коллежский асессор Карелин. В состав экспедиции вошли корпуса горных инженеров поручик Фелькнер, врач Заблоцкий, топограф Ульянов и т.д.

Участник экспедиции Бларамберг Иван Федорович писал: «5 июня я вместе с топографом и 15 казаками отправился на остров Ашур-Аде, чтобы произвести его топографическую съемку. Длина береговой линии острова, частично поросшего камышом, — 2 версты. Здесь мы обнаружили гранатовые кусты. Казаки вырыли в песке несколько неглубоких колодцев, в которых показалась пресная вода. Мы спали под москитными сетками из муслина, однако мириады комаров не давали нам покоя, и мы поспешили рано утром закончить съемку острова и обеих его песчаных банок (западной и восточной) и вернуться на судно»[24].

В 1842—1844 гг. остров Ашур-Аде был превращен во вторую после Баку базу Каспийской флотилии. Замечу, что остров находится в нескольких километрах от развалин разинского острога и форта, построенного графом Войновичем. Именно около острова Ашур-Аде проходил сравнительно глубоководный фарватер, соединявший Астрабадский залив с морем. Длина острова в XIX веке составляла около 3 км, ширина — около 600 м. Данные приблизительные, поскольку уровень Каспийского моря постоянно меняется. Так, сейчас Ашур-Аде не остров, а полуостров, соединенный песчаной косой с материком.

Существенным преимуществом базы на острове была теплая погода: средняя температура в январе +7°, средняя июня +27,2°. Большую часть года на море близ острова штиль, волнения бывали крайне редко.

Основная функция базы — защита русских торговых и рыболовецких судов у персидских берегов, а также предотвращение нападений племен йомудов на персидскую территорию. Ну и, само собой разумеется, пушки русских кораблей должны были произвести успокаивающее действие на персидского шаха, если у него появится желание слушать британских советчиков, науськивавших персов против России.

Устройство базы началось с повеления Николая I учинить «особую» экспедицию к берегам Персии для борьбы с морскими разбоями «и учреждения более строгого полицейского надзора».

Весной 1842 г. к Астрабадскому заливу прибыли целая экспедиционная эскадра в составе парохода «Кама», бригов «Араке» и «Мангышлак» и нескольких мореходных ботов. Командовал ею капитан 1-го ранга Евфимий Васильевич Путятин.

Выбор был не случаен. К этому времени 39-летний Путятин побывал в трехлетнем (1822—1825) кругосветном плавании на фрегате «Крейсер», в 1827 г. участвовал в Наваринском сражении, в конце 30-х годов организовывал десанты на Кавказское побережье против разбойников-горцев.

В Астрабадском заливе у местечка Гасан-Кум Путятин высадил десант с 8 гребных судов — 70 человек при восьми 3-фн и 2-фн фальконетах. Дело в том, что суда его эскадры не могли подойти близко к берегу из-за мелководья.

Десантники уничтожили несколько десятков киржилов — больших лодок, на которых туркмены совершали свои грабительские походы на персидское побережье.

К туркменам был послан знатный туркмен с ультиматумом Путятина, содержащим 4 пункта:

1) немедленно выдать русского купца Герасимова, захваченного туркменами;

2) выдать всех персидских пленных, в Гасан-Кули находящихся;

3) выдать главаря разбойников Гасан-Чехана;

4) составить и скрепить клятвенное обещание не делать насилий русским купцам и морских набегов на берега персидские.

В задачу посланника также входило предупредить туркмен, что если с их стороны будет замечено хоть малейшее сопротивление, то русские немедленно откроют огонь по ним и по их кибиткам.

Туркмены выполнили все требования Путятина, за исключением выдачи пленных персов, которых у них якобы не было. Сил и возможности для поиска пленных у русских не имелось, и они поверили туркменам на слово.

В 40—50-х гг. XIX века русские построили на острове Ашур-Аде несколько казарм для матросов и домов для офицеров. Естественно, возвели и деревянную крепость, а также несколько складских помещений. На остров специально из Персии завозили плодородную землю и в поселке сажали деревья. Первоначально

гарнизон состоял из 130 человек при двух орудиях. Европейцу эти силы покажутся малыми, но база (станция, как ее назвали в русском флоте) Ашур-Аде имела огромное стратегическое значение в Центральной Азии.

В начале 50-х гг. XIX века племена йомудов (туркмен) вновь предприняли серию нападений на персидскую территорию.

Вот характерный эпизод. Шхуна «Тарантул», вооруженная четырьмя пушками, отбила нападения лодок йомудов на якорную стоянку русских коммерческих судов у Ферхада. Одна из лодок была разбита пушечным ядром, остальные ретировались. На обратном пути шхуна обнаружила «в 25 милях от острова Ашур-Аде русское коммерческое судно без команды и парусов и персидский киржил в таком же положении, вероятно ограбленное туркменами»[25].

Летом 1852 г. туркмены обстреляли русский военный бриг «Мангышлак» и даже сделали попытку захвата острова Ашур-Аде. Десант туркмен на острове был отбит. К этому времени отряд военных судов, находившихся при станции, состоял из двух шхун, брига, парохода и транспорта.

19 сентября 1852 г. эскадра капитана 2-го ранга И.И. Свинкина разгромила артиллерийским огнем аул Гассан-Кули. В этой операции отличился командир шхуны «Тарантул» Кирилл Никифорович Петриченко. Любопытно, что у Петриченко на острове Ашур-Аде 6 августа 1854 г. родилась дочь Эмилия, впоследствии ставшая писательницей и переводчицей (по мужу Эмилия Пименова).

Ну а 27 января 1869 г. капитан 2-го ранга Петриченко был назначен начальником Астрабадской станции.

Замечу, что Петриченко был не только опытным моряком, но и первоклассным журналистом. Ему мы обязаны прекрасным описанием острова, сделанным в 1869 г.:

«На рассвете подул легкий ветерок с берега, и мы снова подняли якорь, поставили паруса и пустились в путь. Горы были покрыты густым туманом, но вправо к западу солнце светило ясно, и в зрительную трубу можно было рассмотреть на горизонте небольшое темное пятно и около него мачты судов. Это была цель моего плавания, остров Ашур-Аде.

Подходя ближе и ближе к острову, я не мог надивиться, едва узнавая его; в пять лет, которые я не был там, он очень изменился. Пустынный и совершенно голый, он походил тогда на песчаный бугорок, выдавшийся из моря; на нем был только маленький домик для лазарета, часовня и пекарня; а теперь я видел церковь, много домиков и даже, что еще удивительнее, несколько деревьев…

Было воскресенье, когда я тихо подходил к Ашур-Аде; обедня еще не начиналась; все офицеры и команда были на своих судах…

Астрабадская станция устроена для защиты берегов персидских от нападения Трухмен; дикие орды этих потомков Чингисхана кочуют по всему восточному берегу Каспийского моря и по степям, простирающимся от него до Хивы. Земли трухмен прилежат границам Персии и даже многие из их племен кочуют на ее земле, признавая себя данниками шаха, если он пришлет достаточно войска, чтобы заставить их заплатить подать. Прибрежные Трухмены занимаются рыболовством около своих берегов и рыбу продают русским купцам, приходящим для этого из Астрахани; но так как рыболовство бывает там только с января месяца до половины апреля, то в остальное время года они производят меновую торговлю с Персиянами. У Трухмен, на острове Челекене и противулежащем полуострове Дардже, есть богатые источники нефти и соли, которые они добывают и, привозя на своих лодках к персидским берегам, меняют жителям на пшеницу, ячмень и сарачинское пшено.

Под видом торговли, свободно расхаживая по всему персидскому прибрежью, Трухмены разузнавали местность и потом ночью, небольшими партиями, нападали на персидские деревни.

Так как грабить у Персиян нечего, то Трухмены забирали в плен народ и заставляли выкупаться. Убийства бывали редко, потому что Персияне никогда не защищаются: довольно одного крика Трухмен, чтоб Персияне от страха потеряли всю бодрость.

С тех пор как на Ашур-Аде основалась наша станция, морские грабежи почти прекратились, а если случается иногда, что Трухмены ночью проберутся в залив и захватят несколько человек Персиян, то скоро возвращают их по требованию начальника станции»[26].

В оценке деятельности туркменского племени йолудов Путятину можно верить. В 1871 г. русский путешественник П. Огородников писал: «…одно имя Атрека, придаваемое реке и всей, прилегающей к ней местности, наводит необыкновенный страх на несчастных жителей Мазандерана и Таберистана, и что персиянин только в сильном гневе решается на страшные слова: "Атрек бюфти", что в переводе значит: "чтобы тебе попасть на Атрек"»[27].

Замечу, что на Атреке, на границе России и Персии, жили самые разбойничьи племена.

С 1862 г. на станцию Ашур-Аде начали заходить пароходы общества «Кавказ и Меркурий», летом — каждую неделю, а зимою — два раза в месяц. На станции производился осмотр туркменских лодок, идущих к персидским берегам. Причем у туркмен отбиралось оружие, а взамен выдавались билеты, которые они обязаны были предъявлять по возвращении. Тогда туркменские лодки снова осматривали, чтобы убедиться, что они не захватили с собой пленных, и после этого туркменам возвращали их оружие.

0 пароходном обществе «Кавказ и Меркурий» стоит сказать особо. В 1848 г. купцы В.В. Скрипицын и Н.А. Жеребцов основали пароходное общество «Меркурий» с основным капиталом в 750 тыс. рублей. Первоначально пароходы этого общества плавали по Волге и Каме. Было открыто регулярно грузопассажирское сообщение на линии Рыбинск — Астрахань.

В начале 1856 г. статский советник Н.А. Новосельский при поддержке наместника Кавказа князя Барятинского основал пароходное общество «Кавказ» для плавания по Каспийскому морю. А уже 25 апреля того же года произошло слияние обоих обществ в одну компанию «Кавказ и Меркурий».

Когда Маккензи, британский консул в Реште и Энзели, узнал о создании русского акционерного общества «Кавказ», он в своих депешах в Форин оффис настаивал на немедленных превентивных действиях в Средней Азии. Маккензи призывал «любой ценой» взять под английский контроль «Решт-Энзелийский порт». Занятие этого порта позволило бы Британской империи утвердиться на всем Каспийском море. «Обладая этим орудием, мы легко овладели бы торговлей всей Средней Азии», — писал Маккензи.

Британский консул указывал на особую важность открытия торгово-политического агентства в Астрахани: «Присутствие британского ока в Астрахани будет необходимым условием перевеса торгового баланса в нашу пользу» и «существенным шагом нашей торговли и политики на Востоке».

Однако еще в 30-х гг. XIX века Николай I заявил: «У англичан нет никаких торговых интересов на Каспийском море, и заведение их консульств в этой стране не имело бы иной цели, кроме заведения интриг». Александр II также отказал англичанам, но в более мягкой форме.

В 1867 г. главная база Каспийской военной флотилии была переведена из Астрахани в Баку, а территория военного порта в Астрахани вместе с механическим заводом и тринадцатью мастерскими передана пароходному обществу «Кавказ и Меркурий».

Теперь становится понятно, почему власти сделали столь щедрый подарок компании в виде астраханского порта. Были и другие подарки. Например, в 1860 г. Каспийская военная флотилия передала обществу железный пароход «Ленкорань».

На Волге существовало множество пароходных компаний, но ни одна из них не получала от правительства ни копейки, что ставило их в невыгодное положение. Дело в том, что конкуренты пароходов — железные дороги — получали большие субсидии от властей. Исключение составляло общество «Кавказ и Меркурий». За содержание пароходных сообщений и перевозку почты ему выплачивалось особое «помильное вознаграждение», а в 1884 г. — еще и ежегодная выплата в размере 300 тыс. рублей. В результате «Кавказ и Меркурий» стал почти монополистом в перевозках на Каспии, хотя туда прорвались и другие пароходства. В отличие от остальных морей, морскими перевозками на Каспии могли заниматься только подданные Российской империи. К 1888 г. только к астраханскому порту было приписано 90 частных пароходов и 1152 парусных судна. По числу приписанных пароходов Астрахань была на втором месте в империи после Одессы, а по парусникам — на первом.

В навигацию 1902 г. на Каспии плавало 47 почтово-пассажирских и товаропассажирских пароходов, 96 товарных и наливных пароходов и свыше 400 парусных товарных и наливных судов.

К 1914 г. торговый флот увеличился по тоннажу и получил новые, более совершенные, суда. Число почтово-пассажирских пароходов достигло 12, а вместимость их составляла 4015 брт. Соответственно, товаропассажирских судов было 54, а их вместимость — 21 тыс. брт., товарных судов было 24 вместимостью 7431 брт, танкеров (наливных шхун) — 112 вместимостью 74,5 тыс. брт. Нужды коммерческого флота на Каспии обеспечивали 50 буксирных, спасательных и ледокольных судов. Итого на Каспии плавали 252 парохода и теплохода общей вместимостью 111 тыс. брт. Следует заметить, что среди них было очень много старых судов: 50 судов прослужили свыше 30 лет и 65 судов — от 20 до 30 лет.

Кроме того, на Каспии плавали 556 товаропассажирских и наливных парусных судов. Средняя вместимость их составляла 200 брт.

В морской торговле Каспийского моря первое место занимала нефть, затем — сахар, лес, спички, сундуки, фарфор, мануфактурные товары, соль, рис, хлопок, рыба, фрукты, ковры, шелк, шерсть.

Несколько слов стоит сказать и о рыболовстве. Практические все рыбные промыслы на Каспии принадлежали подданным Российской империи. В 1893 г. предприимчивые армяне — братья Лианозовы сумели получить от правительства Персии рыболовную концессию, дававшую им права на добычу осетров в южной части Каспийского моря. В прошлом у берегов Персии не было интенсивного рыболовства, отчасти из-за того, что море там более глубокое и более опасное, чем в северной части. Впрочем, в числе причин были и местные традиции. Жителями южного берега Каспия были мусульмане-шииты — персы и азербайджанцы. Большинство из них считали осетров и их икру нечистой пищей. Некоторые из местных рыбаков отказывались даже прикасаться к осетрам. Братьям Лианозовым пришлось набрать русскую команду для работы на своих судах. Однако икра была хуже, чем в районе Астрахани. Одна из причин заключалась в том, что икру брали у незрелых осетров в открытом море, а не у идущих на нерест в реки. Но благодаря проникновению Лианозовых в персидские воды увеличивалась зона промысла и рос общий вылов осетров в Каспийском море.

Любопытно заметить, говоря о военных судах на Каспии, интересную деталь. На Балтике, Черном море и других театрах русских корабли, как правило, в мирное и в военное время несли одинаковое вооружение. Но на Каспии во второй половине XIX века обстановка была достаточно мирная, а вот море неоднократно показывало свой свирепый нрав. Поэтому суда Каспийской флотилии в те годы имели вооружение военного времени и вооружение мирного времени. Тяжелые пушки в мирное время хранились в арсенале, а суда флотилии плавали с легким вооружением. Так, к примеру, три однотипные паровые винтовые шхуны типа «Персиянин», построенные в 1858—1859 гг. в Нижнем Новгороде, в мирное время, в 1860—1870 гг., плавали с четырьмя 6-фунтовыми и одной 1-фунтовой гладкоствольными пушками, а в военное время на них было положено ставить одну 30-фунтовую пушку № 1 и четыре 24-фунтовые карронады[28]. В середине 70-х гг. XIX века гладкоствольные пушки «мирного времени» на всех трех шхунах заменили на четыре 4-фунтовые нарезные пушки обр. 1867 г. Эти шхуны использовались в качестве стационеров на острове Ашур-Аде.

Самыми сильными по огневой мощи во второй половине XIX века на Каспии были паровые канонерские лодки. С 3 июня по 20 августа 1862 г. по Мариинской системе с Балтики были переведены две канонерки — «Пищаль» и «Секира». Эти лодки были построены в 1856 г. в Петербурге. Водоизмещение их составляло 180 т, паровая машина имела мощность 80 номинальных лошадиных сил[29]. Канонерки имели на вооружение гладкоствольные орудия: одну 60-фунтовую пушку № 1 и две 24-фунтовые карронады. Однако деревянные корпуса обеих лодок оказались слишком слабыми для плавания по Каспию, и 22 марта 1869 г. их сдали в порт.

Летом 1862 г. по Мариинской системе перешла еще одна канонерская лодка — «Тюлень», построенная в 1860 г. в Гавре. Ее водоизмещение составляло 215 т, машина мощностью 40 номинальных л.с. позволяла развивать скорость 9 узлов. Вооружена канонерка была одной 60-фунтовой пушкой № 1 и двумя 4-фунтовыми нарезными пушками, заряжаемыми с дула. В 1877 г. лодка прошла капитальный ремонт в Баку и прослужила до 1892 г.

Еще две канонерки были построены на Каме в 1865—1866 гг. Они получили названия первых канонерок, сданных к порту: «Пищаль» и «Секира». В боевой состав Каспийской флотилии их ввели в 1872 г. Водоизмещение лодок составляло 328 т и 346 т соответственно, машина мощностью 70 номинальных л. с. В 1875—1877 гг. обе лодки перевели с угля на мазут. Вооружение лодок состояло из одной 6-дюймовой, двух 9-фунтовых и двух 4-фунтовых пушек обр. 1867 г. Обе лодки были сданы к порту в 1899—1900 гг.

К середине 1906 г. в составе Каспийской флотилии осталось всего три вооруженных парохода (посыльных судна) — «Астрабад», «Геок-Тепе» и «Красноводск».

Для таможенной службы на Каспии использовался крейсер пограничной стражи «Часовой». Слово «крейсер» не должно вводить нас в заблуждение: его водоизмещение равнялось всего 230 т, машина мощностью в 300 л. с. позволяла развивать скорость 11 узлов, дальность плавания составляла 1500 миль. Вооружение крейсера состояло из одной 4-фунтовой пушки обр. 1867 г. Крейсер был построен в Бьернеборге (Финляндия) в 1874—1875 гг. Затем его по Мариинской системе перевели на Каспий. Крейсер «Часовой» с небольшими перерывами до весны 1917 г. базировался на Ашур-Аде.С середины XIX века практически постоянно до октября 1917 г. один и более кораблей Каспийской флотилии базировались на Энзели. Они числились там стационерами.

Замечу, что русские торговые суда постоянно ходили в Энзели. Так, например, в 1786 г. русский купец Андрей Варваций погрузил на шхоут «Св. Анна», «следующий в Энзели, следующие товары: полосовое железо — 1000 пудов, проволоки — 5 пудов, гвоздей — 6 пудов, наперстков медных — 300 штук, железных ножей, ножниц, ложек, подносов, замков павловских — 3000 штук, муки пшеничной — 250 мешков, солоду — 29 пудов, котлов тульских — 420 штук, зеркал российских — 376 штук, бумаги русской — 200 стоп, краски — 14 пудов, мерлушек калмыцких — 47 штук, холста — 800 аршин, пестряди ярославской — 2200 аршин».

В конце XIX века в Энзели проживали многие сотни русских — от купцов до рабочих промысловиков Лианозова и др. В чем-то Энзели напоминал Харбин.

В 1906 г. в Персии началась революция. В связи с этим в северные районы Персии были введены небольшие отряды русских войск. Еще летом 1907 г. по Мариинской водной системе с Балтики перешли на Каспий миноносцы «Пылкий» и «Пронзительный». Их появление у персидских берегов произвело фурор. П. Стрелянов писал: «В 1907 году, на Энзелийском рейде, появился русский миноносец и стал на якорь. На другой день, утром, был день тезоименитства Государыни Императрицы. Командир миноносца произвел установленный салют. При первых выстрелах Энзели опустело. Жители бросились в погреба, часть их поспешно, в лодках и пешком, направились по дороге к Решту»[30].

В 1911 г. с кораблей Каспийской флотилии в Энзели был высажен десант русских войск. Город был занят русскими частями. Тем не менее беспредел продолжался. Министр торговли и промышленности сообщал военному министру: «9.12.1911 г. Третий день в Энзели забастовка. Пароходы не выгружаются и не нагружаются. Лавки закрыты… в Энзели стычка между русскими войсками и населением. Ранены офицер и солдаты. На Астаринских промыслах служащие и рабочие, ввиду угроз со стороны населения, фидаев будут беззащитны, находятся в большой тревоге. 12.12. 1911 г. Бойкот русских товаров продолжается. Склады забиты товарами, предназначенными в глубь Персии и в Россию. Полное разорение русской торговли».

8 декабря в Энзели толпа забросала камнями русский патруль. Солдаты отвечали огнем на поражение.

Из донесения консула: «Арестован мулла, призывающий в мечети народ к вооруженному восстанию и к изгнанию русских из Персии, организовавший убийство Энзелийского Губернатора и нападение на наш патруль».

«Во время прохождения по городу 6-й сотни Кубанского и 6-й сотни Кизляро-Гребенского полков, по казакам из домов и с крыш была открыта сильная стрельба. Из засады все персы были выбиты. "В двух домах обнаружен склад патронов и оружия. Отобрано 165 ружей разных систем, 3 ящика трехлинейных боевых патронов, 42 ящика с новыми берданочными гильзами, полученными из Вены и адресованные в Тегеран"»[31].

В 1907—1908 гг. в Энзели и на базе в Ашур-Аде установили мощные радиостанции, обеспечивавшие связь с Баку, Астраханью и Севастополем.

В связи с революцией и развалом вооруженных сил империи Каспийская флотилия ушла из Энзели и Ашур-Аде в Баку.

Весной 1918 г. британские войска вышли на южное побережье Каспийского моря и захватили порт Энзели, сделав его своей главной базой. Там они приступили к формированию военной флотилии. Командовал английскими морскими силами командор Норрис. Задача создания флотилии на Каспии для англичан облегчалась наличием британской военной флотилии на реке Тигр. Перевезти на Каспий канонерские лодки они, естественно, не могли, зато сняли с них морские орудия калибра 152, 120, 102, 76 и 47 мм.

Англичане захватили в Энзели несколько русских торговых судов и приступили к их вооружению. Команды поначалу были смешанные — русская вольнонаемная команда и английские расчеты орудий. Командовали всем судами английские офицеры, на второстепенные должности брали и русских морских офицеров.

История Гражданской войны выходит за рамки нашей работы, и я отсылаю читателя к моей книге «Великая речная война 1918—1920 годы» (М: Вече, 2006).

Здесь я лишь замечу, что к началу лета 1920 г. белые, интервенты и азербайджанские националисты были практически полностью изгнаны со всего побережья Каспийского моря, входившего в состав Российской империи к 1914 г. Напомню, что формально ни Ашур-Аде, ни Энзели в состав России никогда не входили.

Белогвардейцы и англичане угнали в Энзели почти весь каспийский торговый флот.

В Советской России уже давно бушевал топливный кризис. Наконец Баку был занят частями Красной армии, но из-за отсутствия наливных судов нефть в Центральную Россию доставить было невозможно.

1 мая 1920 г. командующий Морскими силами Советской России Немитц[32] дал директиву командующему Волжско-Каспийской военной флотилией Федору Раскольникову о захвате персидского порта Энзели: «Очищение Каспия от белогвардейского флота должно быть выполнено во что бы то ни стало. Так как для достижения этой цели потребуется десант на персидской территории, то он и должен быть совершен вами. Вы известите при этом ближайшие персидские власти о том, что десант предпринят военным командованием исключительно для выполнения боевого задания, которое возникло только потому, что Персия не в состоянии разоружить белогвардейские суда в своей гавани, и что персидская территория остается для нас неприкосновенной и будет очищена немедленно по выполнении боевого задания. Это извещение должно исходить не от центра, а только от вас»[33].

Эта директива была согласована с Лениным и Троцким. Нарком иностранных дел Чичерин предложил хитрый ход — считать высадку в Энзели личной инициативой Раскольникова, а в случае осложнений с Англией «повесить на него всех собак», вплоть до объявления его мятежником и пиратом.

Ситуация с белой флотилией, стоявшей в Энзели, была очень сложной в правовом отношении. С одной стороны, Персия — формально независимое государство, придерживавшееся формального и фактического нейтралитета в Гражданской войне в России. Белые суда, пришедшие в Энзели, были интернированы в полном соответствии с международным правом. К примеру, точно так же были интернированы в нейтральных портах несколько русских кораблей в 1904—1905 гг., и японцы их не посмели тронуть.

Но, с другой стороны, большинство судов, ушедших в Энзели, раньше были танкерами, и они были более чем необходимы для перевозки нефти из Баку в Астрахань. Не было никакой гарантии, что белые суда в нужный момент не будут вооружены и не начнут крейсерские операции на Каспии. Замечу, что в начале апреля 1920 г. преемник Уордропа на посту Верховного британского комиссара в Закавказье Г. Люк телеграфировал в Константинополь, в штаб командования британской «Армии Черного моря» о необходимости немедленно направить в Энзели группу британских моряков. В результате из Константинополя через Тифлис были срочно направлены в Энзели 32 британских морских офицера и технические специалисты во главе с будущим первым лордом Адмиралтейства Б. Фрэзером. Они приехали в Баку в день вступления в город Красной армии, и вся группа оказалась в плену.

Наконец, согласно Туркменчайскому миру (от 10 февраля 1828 г.), Персия вообще не имела право содержать на Каспии военный флот. В начале XX века было несколько прецедентов — высадок русских десантов в Энзели. Процитирую «Военную энциклопедию» 1912 г.: «Постоянные волнения и беспорядки в Персии за последние годы заставляли очень часто наших дипломатических представителей обращаться за содействием к Каспийской флотилии; своз десанта в Энзели, в Решт, в район Астрабада и и других пунктах побережья сделался обычным явлением»[34].

Любопытно, что в рукаве у председателя Реввоенсовета Льва Давидовича была еще одна козырная карта — Азербайджанский флот.

Не знаю у кого в Москве, то ли у Ленина, то ли у Троцкого, возникла идея иметь на Каспии целых два флота — Волжско-Каспийскую флотилию и Красный флот Советского Азербайджана. Причем Ф.Ф. Раскольников, по-прежнему командовавший Волжско-Каспийской флотилией, становился по совместительству и командующим Азербайджанским флотом. В состав Азербайджанского флота были включены суда, находившиеся в Баку к 1 мая 1920 г. Естественно, их переименовали. 19 мая 1920 г. «Каре» и «Ардаган» стали «Лениным» и «Троцким», а 23 мая «Пушкин» стал «Советским Азербайджаном». Понятно, что «Ардаган» пробыл «Троцким» до 1 февраля 1927 г., а потом был переименован в «Красный Азербайджан».

Два флота в одном небольшом море? Да, в военно-техническом отношении это идиотизм, но в политическом — интересное «ноу-хау». Если по соображениям большой политики у персидских берегов не сможет появиться советская Волжско-Каспийская флотилия, то это сделает Азербайджанский флот, и пущай Лондон объясняется с бакинскими вождями.

14 мая 1920 г. в Баку Раскольников издает совершенно секретный приказ по флотилии: «Оставшиеся в распоряжении противника суда в настоящее время интернированы в бухте Энзели, охраняемой английскими войсками численностью до 2000 чел.

Для защиты бухты с моря на берегу, за восточной окраиной города, установлены 6-дюймовые [152-мм] батареи; вход в бухту, кроме того, охраняется плавучей батареей "Коротость", вооруженной двумя 6-дюймовыми пушками и находящейся у южной оконечности канала.

С целью не допустить возможности противнику вновь воссоздать боевую силу на море и в корне обеспечить за нами господство на Каспийском море необходимо захватить в свои руки все находящиеся в Энзели плавучие средства»[35].

18 мая в 7 ч. 15 мин. Волжско-Каспийская флотилия была уже в 60 кабельтовых от Энзели. Здесь корабли разделились. Четыре эсминца — «Карл Либкнехт», «Деятельный», «Расторопный» и «Дельный» — повернули на запад для обстрела района Копурчаль, чтобы отвлечь внимание противника от места высадки десанта. Вспомогательный крейсер «Роза Люксембург» в охранении сторожевого катера «Дерзкий» направился к югу для обстрела района Казьяна. Транспорты в сопровождении отряда артиллерийской поддержки (вспомогательный крейсер «Австралия», канонерские лодки «Каре» и «Ардаган», тральщик «Володарский») направились к населенному пункту Кивру для высадки десанта.

В 7 ч. 19 мин. эсминцы открыли артиллерийский огонь по району Копурчаль. В 7 ч. 25 мин. вспомогательный крейсер «Роза Люксембург» начал артобстрел Казьяна, где находился штаб английских войск. Вскоре после начала артобстрела по радио был направлен ультиматум командующему английскими войсками о сдаче порта Энзели со всеми находящимися там русскими кораблями и имуществом. (Сх. 5)

Около 8 часов крейсер «Австралия» и канонерки начали артподготовку высадки десанта вблизи Кивру, в 12 км к востоку от Энзели.

Любопытно, что один из первых 130-мм снарядов крейсера «Роза Люксембург» взорвался в помещении британского штаба. Английские офицеры выпрыгивали из окон буквально в нижнем белье. Просвещенные мореплаватели просто-напросто проспали советскую флотилию. Время в Волжско-Каспийской флотилии и у англичан различалось на 2 часа, и первые выстрелы «Карла Либ-кнехта» для красных прозвучали в 7 ч. 19 мин. утра, а для англичан — в 5 ч. 19 мин. (по второму поясному времени). Кто ж встает в 5 часов утра? Порядочные джентльмены должны еще спать.

Вслед за артобстрелом красные высадили десант.

В 8 ч. 55 мин. к большевикам был послан парламентер — лейтенант Крислей на белогвардейском торпедном катере английского производства. Но на крейсере «Австралия» не заметили белого флага и, решив, что это — торпедная атака[36], артогнем заставили катер повернуть назад.

Примерно в 10 часов утра из-за Энзелийского мола выскочил еще один катер. На нем был большой белый флаг Первым его заметил штурман Арвид Буш и с трудом удержал комендоров эсминца «Деятельный» от открытия огня. Надо ли говорить, что у англичан не положено было по штату иметь белый флаг. Что же они использовали в качестве его — до сих пор не ясно. Очевидцы кардинально расходятся во мнениях. Командир канонерки «Ленин» К.И. Самойлов утверждал, что катер парламентера имел впереди вместо флага прикрепленный белый китель. Б.П. Гаврилов, бывший главарт и один из флагманов флотилии, в своих воспоминаниях пишет: «…из гавани выскочил быстроходный катер с громадным белым флагом размером с простыню…» В.А. Снежинский в 1950-х годах утверждал, что «…на носовом флагштоке катера развевались дамские панталоны…»

Так или иначе, но капитан пехоты Джон Крачлей явился на переговоры, и на несколько часов было заключено перемирие. Однако в 12 ч. 40 мин. красные суда вновь ненадолго открыли огонь. К вечеру был подписан окончательный вариант перемирия.

Персидский губернатор Энзели на грязном буксирчике подошел к «Карлу Либкнехту» и поднялся на его борт. От имени персидского правительства он приветствовал Красный флот. На улицах Энзели постепенно стали появляться красные флаги.

В результате занятия Энзели были захвачены большие трофеи: крейсера «Президент Крюгер», «Америка», «Европа», «Африка», «Дмитрий Донской», «Азия», «Слава», «Милютин», «Опыт» и «Меркурий», плавбаза торпедных катеров «Орленок», авиатранспорт «Волга» с четырьмя гидропланами, четыре английских торпедных катера, десять транспортов, свыше 50 орудий, 20 тысяч снарядов, свыше 20 радиостанций, 160 тысяч пудов хлопка, 25 тысяч пудов рельсов, до 8 тысяч пудов меди и другое имущество[37].

Захваченные в Энзели суда постепенно стали переводить в Баку. Из сводки штаба Волжско-Каспийской флотилии от 23 мая 1920 г.: «Прибыл в Баку из захваченных в Энзели транспортов противника "Талмуд" с 60 000 пудов керосина; отправлены из Энзели в Баку (из захваченных) транспорты: "Ага Мелик" с 15 000 пудов ваты, "Волга" с двумя гидропланами на борту и "Армения" с 21 000 пудов хлопка».

Весьма любопытна реакция советского правительства на взятие Энзели. 23 мая 1920 г. газета «Правда» писала: «Каспийское море — советское море». И в тот же день Наркомат иностранных дел отправил в Тегеран ноту, где утверждалось, что Энзелийская операция была предпринята по инициативе военного командования «без распоряжения» центральной власти, и что «о совершившихся в Энзели фактах Российское советское правительство было поставлено в известность лишь после того, как означенная операция была доведена до конца»[38].

Захват Энзели вызвал большой шум в британской прессе. Так, 27 мая 1920 г. газета «Тайме» сообщала: «Страна открыта большевизму, весь английский престиж теперь поставлен на карту, захват персидского порта Энзели является громадной угрозой, которая может заронить искру в легко воспламеняющийся материал, рассеянный по всему Среднему Востоку».

Однако британское правительство не рискнуло вступить в вооруженный конфликт с Советской Россией.

В течение нескольких месяцев части Красной армии занимали северные провинции Персии, а корабли Каспийской флотилии базировались на Энзели.

По целому ряду внешних и внутренних политических причин советское правительство было вынуждено 26 февраля 1921 г. заключить договор с Персией, предусматривавший эвакуацию из Персии как войск, так и военно-морских баз. В частности, в договоре говорилось: «Российское Советское Правительство заявляет о своем отказе от участия в каких бы то ни было мероприятиях, клонящихся к ослаблению и нарушению суверенитета Персии, и объявляет отмененными и потерявшими всяческую силу все конвенции и соглашения, заключенные бывшим Правительством России с третьими державами во вред Персии и относительно ее…

Не желая пользоваться плодами захватной политики бывшего Царского Правительства России, отказывается от пользования островами Ашур Ада и другими островами, расположенными у побережья Астрабадской провинции Персии, возвращая вместе с тем Персии местечко Фирузе и окружающие его земли, уступленные Персией России по Соглашению 28 мая 1893 года… г) все выстроенные бывшим Царским Правительством в пределах Персии телеграфные и телефонные линии со всем имуществом, зданиями и инвентарем; д) порт Энзели с товарными складами, электрической станцией и другими постройками».

Следует заметить, что, несмотря на заявления советского правительства о добровольном отказе от всех привилегий царской России в Персии, Чичерин и Карахан в ходе переговоров в Москве упорно добивались сохранения за РСФСР на севере Персии нефтяной и рыбной концессий. До 1917 г. они принадлежали частному русскому капиталу.

Удалось сохранить только рыболовную концессию, и на ее базе в 1927 г. возникло совместное производственно-коммерческое объединение «Иранрыба», национализированное иранским правительством в 1953 г.

Итак, к концу 1921 г. части Красной армии были полностью выведены из Персии. Тем не менее в Энзели в 1921—1925 гг. под видом стационеров постоянно дислоцировались эсминцы и канонерские лодки.

К примеру, в Энзели находились:

в сентябре—октябре 1922 г. — эсминцы «Дельный» и «Деятельный»;

в январе—мае 1923 г. — эсминец «Карл Либкнехт» («Финн»);

в январе—марте 1923 г. — эсминец «Яков Свердлов» («Эмир Бухарский»);

в 1921—1924 гг. — канонерская лодка «Троцкий» («Ардаган»);

в 1922—1924 гг — канонерская лодка «Ленин» («Каре»);

в 1922—1923 гг. — эсминец «Альтфатер» («Туркменец Ставропольский»).

В 1925 г. в Персии была низложена династия Каджаров. А 15 апреля 1926 г. произошла коронация полковника Реза-хана, который принял фамилию Пехлеви и, соответственно, стал основателем династии Пехлеви. В честь него город Энзели в 1925 г. был переименован в Пехлеви, а старое название возвратили ему в 1980 г. Новый шах не ограничился переименованием городов, и в 1935 г. изменил название страны. Теперь Персия стала называться Ираном. Иран означает — страна Ариев.

Формально иранские суда теперь могли плавать по всему Каспию, но фактически пограничные суда НКВД лишь несколько отошли от персидских берегов за линию их тервод.

В ноябре 1934 г. НКВД направил в Наркомат иностранных дел письмо, в котором предлагал считать за государственную границу на Каспийском море линию, идущую по прямой от селения Гасан-Кули на восточном берегу до селения Астарачай на западном берегу. Однако предложение это не нашло поддержки, и в ответном письме от 25 декабря того же года министр иностранных дел высказал мнение, что можно в порядке внутренней и не подлежащей распространению инструкции рассматривать упомянутую линию как отделяющую советские воды от персидских.

В результате 9 января 1935 г. НКВД издал приказ, предписывавший при организации службы судов погранохраны на Каспии исходить из того, что северная его часть, ограниченная с юга линией, соединяющей пункты выхода на побережье сухопутной границы в районе селений Астара и Гасан-Кули, является советской.

Прогерманские симпатии шаха Реза Пехлеви и активность немецкой агентуры в Иране привели к совместной оккупации страны английскими и советскими войсками.

22 августа 1941 г. пароходства «Каспфлот» и «Касптанкер» получили приказание собрать в Бакинском порту отряд судов, вооруженных зенитными орудиями и пулеметами и подготовленных к перевозке войск. Среди них были пассажирский теплоход-экспресс «Дагестан», сухогрузные суда «Куйбышев», «Осетин», «Баксовет», «Спартак», танкер «Коминтерн». Утром 24 августа началась погрузка личного состава и техники 105-го горнострелкового полка и 563-го артиллерийского дивизиона, а также походного госпиталя. Операцию возглавлял командующий флотилией контр-адмирал Ф.С. Седельников.

На рассвете 25 августа суда с десантом вышли в море. Их конвоировали канонерские лодки и катера. У острова Куринский камень (устье реки Куры) капитаны вскрыли пакеты, где указывались пункты назначения каждого судна. В районе Астары было высажено 2500 десантников.

В порту Пехлеви нашими войсками был захвачен весь иранский «флот» — яхта шаха и три сторожевых катера. Следует заметить, что катера «Дехноу», «Махсус» и «Шахсевар» оказались в хорошем состоянии — их построили в 1935 г. Катера были перевооружены советскими орудиями (они получили по одной 45-мм пушке 21К и по одному 12,7-мм пулемету ДШК) и включены в состав Каспийской флотилии под названиями СКА № 200, СКА №201 и СКА №202.

12 сентября 1941 г. посол Великобритании в Москве Крипе предложил Молотову заменить шаха в Иране. Поздно вечером того же дня Молотов доложил о разговоре с послом Сталину. Генсек согласился с британской кандидатурой — Мухаммадом Реза.

16 сентября 1941 г. Реза Пехлеви отрекся от престола в пользу своего сына Мухаммад Резы, ставшего новым шахом Ирана. Через 11 дней бывший шах покинул Иран.

Итак, с августа 1941 г. все иранское побережье Каспия перешло под контроль СССР.

Оккупация Ирана представляла для США и Англии еще один путь в СССР, причем наиболее безопасный от воздействия вооруженных сил Германии и Японии. 19 сентября 1941 г. Черчилль писал Сталину: «Я придаю большое значение вопросу об открытии сквозного пути от Персидского залива до Каспия не только по железной дороге, но и по автомобильной магистрали, к постройке которой мы надеемся привлечь американцев с их энергией и организационными способностями».

Первые корабли с грузом для СССР вышли из американского порта в ноябре 1941 г.

Из Ирана грузы ленд-лиза шли или сухопутным путем через Джульфу в Азербайджанскую ССР, или морем.

Поставки вооружения и стратегических материалов от союзников через Иран еще более осложнили работу морского транспорта на Каспии. В конце октября 1941 г. из портов Ирана начали поступать первые импортные грузы — каучук, медь, свинец, химикаты, джут, которые нужно было срочно доставить в Красноводск и Баку.

Поскольку судов катастрофически не хватало, ГКО разрешил «Каспфлоту» фрахтовать в Иране лодки-«туркменки», каждая из которых могла перевезти до 70 т грузов. И вот в конце октября 1941 г. в Красноводск и Баку прибыла целая флотилия этих «туркменок».

Грузовые работы в иранских портах велись исключительно силами судовых команд и советских воинских частей.

Еще в сентябре 1941 г. советское правительство поручило Наркомморфлоту обеспечить прием портовыми сооружениями в Иране сухогрузных судов «Каспфлота» для переработки импортно-экспортных грузов. При обследовании выяснилось, что в порту Бендер-Шах необходимо заново прорыть морской канал длиной 13 км. Определились также характер и объем работ в портах Ноушехр и Пехлеви. Основное внимание было уделено реконструкции порта Бендер-Шах, куда в конце ноября поступили четыре землесоса.

К концу 1941 г. дноуглубительные и строительные работы в иранских портах еще не были закончены. К 25 декабря в канале порта Бендер-Шах землеснаряды «Ленкорань» и «Бабушкин» прошли только 400 м, а строительные работы и вовсе не начинались. Строительство канала находилось под угрозой срыва. Это объяснялось в первую очередь тем, что в Наркомморфлоте не было конкретно определено управление, ответственное за выполнение правительственного задания. «Союзднотрест» и «Цуморстрой» остались в стороне. Посланный Наркомморфлотом в Иран специальный уполномоченный по дноуглубительным работам начальник «Касптехфлота» Калишер плохо организовал работы. В декабре землесосы «Ленкорань» и «Бабушкин» простояли по 15 дней из-за отсутствия воды и топлива.

1 января 1942 г. Совнарком СССР выдал Наркомморфлоту новое распоряжение о строительстве в иранских портах, в котором указывалось, что во всех иранских портах глубины должны быть доведены до 14 футов. Завершить дноуглубительные работы предусматривалось по порту Бендер-Шах к 15 апреля 1942 г. До 15 мая 1942 г. предлагалось реконструировать старые причалы, построить новый деревянный пирс, способный одновременно принимать два крупнотоннажных судна. На пирсе и причалах предстояло проложить подъездные и подкрановые железнодорожные пути. К 1 марта необходимо было привести в порядок пристанское и складское хозяйство. В Ноушехре дноуглубительные работы следовало закончить к 1 февраля 1942 г. К этому же сроку нужно было подготовить причалы для одновременного приема двух судов.

По мере возрастания грузопотока реконструкция иранских портов принимала более организованный характер, чему способствовало создание специального «Строительного управления на юге Каспия». Общие затраты по строительству к весне 1942 г. составили 11 млн. рублей.

Особенно сложными были подготовительные работы к погрузке в Бендер-Шахе средних танков. В конце июня 1942 г. здесь началось строительство специального пирса. Но ждать было некогда, и 28-тонные танки начали перегружать с железнодорожных платформ на суда с помощью плавучего крана. Это занимало много времени, и кран в конце концов был выведен из строя.

Тогда помощник капитана шаланды № 29 Я.Г. Сорокин предложил грузить танки следующим образом. Поставив шаланду к пирсу и закрепив ее наглухо, от железнодорожной платформы через фальшборт выкладывали клетку из шпал, на которую укладывались 8 рельсов, а поверх рельсов — настил из шпал, скрепленных скобами. Палубу шаланды также покрывали шпалами. По этому спуску танки шли своим ходом до назначенного места на шаланде и вставали плотно друг к другу. Шаланда № 29 за 2,5 часа приняла 34 танка и через двое суток выгрузила их в Баку.

Для прямых поставок по ленд-лизу танков и артиллерийских орудий в Бакинском порту была построена специальная платформа, с которой техника непосредственно грузилась в вагоны и на открытые железнодорожные платформы.

Тоннажа не хватало. Пусть после сказанного кто-нибудь попрекнет моряков Волжско-Каспийской флотилии, вернувших флот законному владельцу и не давших ему сгнить в Энзели. Инженеры «Каспфлота» изыскивали все новые возможности увеличения провозоспособности судов. Так, в начале войны крупнотоннажные шаланды брали танки только на палубу, а зимой 1941/1942 г. люки шаланд были расширены, и танки стали грузить в трюмы — по настилам машины своим ходом шли к переборкам. Стволы танковых пушек мешали полностью использовать трюмные помещения. Тогда моряки прорубили окна в цепные ящики, ввели в них стволы танковых пушек, и танки встали вплотную к переборкам. Теперь каждая шаланда могла брать в один рейс 59 танков.

Перевозились танки и в трюмах теплоходов «Казахстан», «Микоян», «Баксовет», которые имели большие люки.

Решением ГКО от 16 июня 1943 г. Наркомморфлоту было предложено к сентябрю 1943 г. значительно увеличить переработку грузов через иранские порты. Для выполнения этого задания требовалось расширение портов и их механизация. В Иран выехал замнаркома морского флота Ф.А. Матюшев с бригадой инженеров. Они осмотрели порты Пехлеви, Бендер-Шах и Ноушехр и установили объем работ, составив по ним смету. Общая стоимость работ составила 8331 тыс. реалов.

Расширением и механизацией иранских портов занялось специально созданное строительное управление Наркомморфлота, и все работы были выполнены в срок.

Теперь выросшее хозяйство и грузооборот порта Бендер-Шах потребовали обеспечения порта квалифицированными кадрами и хорошей внутренней организации робот. Поэтому решением Совнаркома Наркомморфлот создал 12 ноября 1943 г. Управление морского порта в Бендер-Шахе, подчиненное «Каспфлоту».

К марту 1944 г. в Бендер-Шахе были построены здание управления порта, радиостанция, столовая, четыре жилых дома, четыре общежития, амбулатория, баня и магазин, на что было затрачено 14 458 тыс. реалов. Благодаря всем этим мерам порт Бендер-Шах к декабрю 1943 г. увеличил суточную погрузку.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.