БОРЬБА БЕЗ ПРАВИЛ

БОРЬБА БЕЗ ПРАВИЛ

Летом 1942 г. ситуация в тыловом районе группы армий «Центр» стала еще более напряженной, чем весной. Программа уничтожения «лесных бандитов» в кратчайшие сроки, предложенная генералом фон Шенкендорфом, себя не оправдала. Динамичное и организованное развитие партизанских формирований в Белоруссии, создание бригад, позволившее решать сложные боевые задачи, крайне негативно отразилось на функционировании немецких военных и гражданских учреждений, ответственных за выполнение оккупационных мероприятий. Систематические диверсии на коммуникациях, отвлечение крупных сил для охраны путей сообщения, отсутствие контроля над районами, где располагались основные базы партизан, а также безуспешные попытки их разгромить, — все это срывало планы германского командования и дестабилизировало обстановку в тылу[239].

В начале лета 1942 г. Шенкендорф интенсивно обсуждал с командующим группы армий «Центр» новую концепцию действий в антипартизанской войне. Главными ее пунктами были:

— проведение крупных войсковых операций по уничтожению партизан;

— привлечение к борьбе с народными мстителями местных национальных кадров и использование их в боевых действиях совместно с оккупационными войсками;

— организация постоянного пропагандистского воздействия на местное население;

— лишение партизан возможности влиять на экономическую инфраструктуру территории, подведомственной начальнику тылового района.

Особое внимание Шенкендорф заострял на том, чтобы изменить отношение к местному населению, предлагая применять тактику избирательных репрессий в сочетании с дружественными акциями, направленными на завоевание доверия. Не все гражданские лица, утверждал генерал, заслуживают сурового обращения, но только те из них, кто действительно сотрудничает с партизанами и оказывает им поддержку. Войскам, выделенным для обеспечения безопасности, не следует отвечать террором на террор, так как указанные действия приведут к неконтролируемой обстановке и сведут на нет всю восстановительную работу в тыловых районах. Шенкендорф также выступал за то, чтобы тщательно проверять жителей деревень, избегая коллективных мер наказания, поскольку противник охотно использует факты массовых казней в своих пропагандистских целях.

Позже, в приказе охранным дивизиям от 3 августа 1942 г., он вновь повторил эти тезисы и подчеркнул: «Я запрещаю расстрел женщин и детей, за исключением женщин с оружием в руках. О случаях, когда предлагаются карательные меры со стороны полиции порядка и безопасности против женщин и детей, приказываю доводить до моего сведения через высшего фюрера СС и полиции для моего решения. Нарушение приказа… будет преследоваться в судебном порядке»[240].

ОКХ приняло замечания Шенкендорфа, потребовав деления гражданских на две категории — тех, кто сотрудничает с армией, и тех, кто поддерживает «бандитов». Против последних следовало действовать жестко. В то же время ОКХ предложило не расстреливать перебежчиков-партизан, а обращаться с ними, как с военнопленными[241].

Вопрос об отношении к жителям обсуждался не только в высших военных инстанциях, но и в СС. Эта проблема была предметом продолжительных споров между «Черным орденом» и армией. ОКХ предупреждало, что сожжение всех деревень способствует уходу населения в лес.

Было выработано наименование для лояльных большевикам лиц — «подозреваемые в связях с бандами» («Bandenverdachtiger»). Однако не было четкого определения для этой категории. Это привело к многочисленным эксцессам, жертвой которых стали не только сторонники советской власти, но и вполне лояльные местные жители.

В процессе обсуждения антипартизанской стратегии существовало две тенденции, первая из которых была радикальной, а вторая — умеренной. Если для СС террор считался главным средством для достижения поставленных задач, то для вермахта — одним из способов обеспечения порядка, причем не всегда этот способ считался уместным. Многие представители армейских кругов отрицательно относились к проявлениям экстремального насилия (таким, например, как децимация гражданского населения)…

Разрабатывая весной 1942 г. концепцию по уничтожению народных мстителей, Шенкендорф предложил оптимальный вариант антипартизанской операции. Такая операция была совокупностью согласованных и взаимосвязанных по целям, задачам, месту и времени боевых и карательных действий, проводимых одновременно или последовательно по единому замыслу и плану для решения задач в определенном районе в установленный период времени. Оперативные действия предполагали только наступательный характер. К лету 1942 г. появились еще два типа операций — общевойсковые и самостоятельные.

По мнению К. Герлаха, основной моделью для многих акций, проводившихся на занятой территории Белоруссии, послужила операция «Бамберг» (Bamberg), проходившая с 26 марта по 6 апреля 1942 г. в районе Глуск — Паричи — Октябрьский, южнее Бобруйска. В операции участвовали 707-я пехотная дивизия, 203-я охранная бригада, 102-й словацкий пехотный полк и 315-й полицейский батальон. Планируя оперативные мероприятия, фон Шенкендорф постарался всесторонне изучить обстановку и утвердил следующий план действий, состоявший из четырех фаз:

1. Сосредоточение войск и образование большого «котла» диаметром от 25 до 30 км;

2. Сужение кольца окружения;

3. Очищение «котла» с помощью последнего концентрического удара;

4. Прочесывание местности в обратном направлении и осмотр района до второго исходного рубежа, в ходе которого внутренний район цели, включавший в себя населенные пункты и местных жителей, подлежал ликвидации[243].

При планировании оперативных мероприятий карательные меры предлагалось использовать после боевых действий, в конце третьей — в начале четвертой фазы операции. Также обращалось внимание на то, чтобы вывезти из района сельскохозяйственную продукцию. Ничего похожего раньше не делалось. Теперь следовало провести учет скота, запасов зерна и овощей. Реквизиции должны были проводиться в четвертой фазе, когда исчезнет потенциальная опасность партизанских нападений и захваченное продовольствие можно будет беспрепятственно доставить на специальные пункты.

В результате операции «Бамберг» полностью очистить район от партизан не удалось: народные мстители уклонились от прямых боев, использовали огневые засады для поражения живой силы противника. Жертвами экспедиции, прежде всего, стали гражданские лица — жители так называемых «партизанских деревень» (Partisanendorfer), объявленные «партизанскими помощниками» (Partisanenhelfem) и «сочувствующими» (Sympathisanten). В общей сложности военнослужащие вермахта, члены полиции порядка и словацкие добровольцы убили 5000 человек, из них 3000 расстреляли солдаты 707-й пехотной дивизии. Среди убитых также было 200 евреев и 650 человек, обозначенных в качестве партизан. Войска захватили 5060 голов скота, 115 тонн зерна и 120 тонн картофеля[244].

В любом случае, операция «Бамберг» позволила на практике опробовать новую тактику ведения боя. Что касается насильственных действий в отношении местных жителей, то было очевидно, что подобная тактика носит двойственный характер. С одной стороны, сожжение деревень, вывоз сельхозпродукции лишал партизан возможности использовать ресурсы районов, превращенных в «мертвую зону». С другой — убийства мирного населения отрицательно влияли на имидж немецких властей, вынуждали людей бежать в лес. Шенкендорф учел этот момент, поэтому в следующих операциях, подготовленных в тылу группы армий «Центр», основной акцент по возможности делался на военных элементах оперативных мероприятий, на что, в частности, указывает привлечение большого количества сил и средств к операциям «Мюнхен» (Munchen) и «Ганновер» (Hannover).

Поиск эффективных мер по противодействию белорусским партизанам продолжался. Шенкендорф, имея достаточную свободу в принятии решений, стремился сбалансировать военный и карательный сегменты. Он искал нечто среднее между решительными действиями войск и обоснованным наказанием партизанских сообщников. Но если в охранных соединениях еще как-то можно было остудить пыл наиболее радикальных офицеров, то в частях высшего фюрера СС и полиции — скорых на руку в проведении массовых экзекуций — господствовали другие взгляды на борьбу с партизанами.

В любом случае, отказаться от сотрудничества с СС Шенкендорф не мог. Напротив, к лету 1942 г. взаимодействие с фон дем Бахом стало еще теснее, чем раньше. При этом все попытки Шенкендорфа предостеречь эсэсовцев от ненужного кровопролития (так, он запретил им заниматься расстрелами партизанских семей), как мы увидим ниже, мало на что повлияли.

Итак, в начале лета 1942 г. части СС и полиции продолжали активно использоваться в борьбе с партизанами. Команда Дирлевангера со 2 по 5 июня вела бои в лесах под Оршей. Итогом операции стало уничтожение партизанской группы. Затем браконьеров перевели в район северо-западнее Орши, где они совместно с частями 286-й охранной дивизии участвовали в боевых действиях[246].

После возвращения в Могилев часть Дирлевангера во второй декаде июня подключили к операции «Потсдам» (Potsdam) в Кличевском и Кировском районах. Личный состав команды, а также 51-й и 122-й полицейские батальоны действовали на территории партизанского края. Бои носили ожесточенный характер и завершились прочесыванием местности. 15 июня 1942 г. была дотла сожжена деревня Борки Кировского района Могилевской области[247].

Расправа над населением деревни Борки неоднократно становилась предметом рассмотрения в воспоминаниях бывших участников партизанского движения, научных работах, публицистических статьях и художественных произведениях. Существует Две версии событий. Согласно первой из них, опирающейся на немецкие документы, сожжение Борков было организовано после того, как партизаны напали на команду 51-го батальона, состоявшую из 19 человек. Команда сопровождала оперативную группу вермахта, проводившую поиск в районе шоссе Могилев — Бобруйск. В результате нападения 16 полицейских были убиты самым зверским образом. В тот же самый день (13 или 14 июня 1942 г.) «народные мстители» напали на взвод 122-го полицейского батальона. Было убито пять немцев, двое пропали без вести, и шесть получили ранения. В качестве возмездия и было решено провести «акцию по усмирению»[248].

По другой версии, немцы просто ворвались в Борки и уничтожили население за сотрудничество с партизанами, а деревню сожгли. Чтобы отомстить карателям, партизаны совершили нападение и истребили одну из групп эсэсовцев. По утверждению П. Викторчика, это были бойцы роты А. Антюха из 277-го отряда, а по версии бывшего командира 720-го отряда Г. Храмовича — засаду организовал 752-й отряд В. Ливенцева[249]. Бывший партизан, В.М. Ананич, участник боя, рассказал в 1970-х гг. А. Адамовичу, Я. Брылю и В. Колеснику следующее: «…Было их так человек шестьдесят. Эсэсовцы. Но что характерно — характерно было то, что когда мы брали их штыки, то они были в крови. Это была одна из групп, что участвовала в Борках…»[250]

Как показывают немецкие источники, партизанское нападение все же произошло раньше сожжения деревни Борки, поскольку сообщения о гибели полицейских поступили сразу из двух батальонов, 51-го и 122-го, хотя часто говорится только о сообщении из 51-го батальона, потерявшего 16 человек. Именно такая цифра фигурирует в отчете фон дем Баха. Почти те же самые данные зафиксированы в личном деле Дирлевангера: «…За убийство 17 полицейских проводилась операция в районе шоссе Могилев — Бобруйск»[251].

Деревня Борки состояла из нескольких поселков, среди них — Закриничье, Красный Пахарь, Дзержинский. В захвате населенных пунктов участвовали: особая команда СС Дирлевангера вместе со взводом коллаборационистов, 8-я айнзатцкоманда под руководством штурмбаннфюрера СС Гейнца Рихтера, подразделение русской криминальной полиции из Могилева (подчиненные шефа «русского СД» Андрея Лазаренко и начальника полиции Андрея Семенова), взвод 51-го резервного полицейского батальона и отделение НСКК (подразделения Национал-социалистического механизированного корпуса являлись вспомогательными формированиями вермахта). Приказ о том, чтобы подвергнуть население «специальной обработке», поступил накануне[252].

Сохранилось донесение Дирлевангера об акции в Борках от 16 июня 1942 г. В документе сообщалось: «Вчерашняя операция против Борков проходила без соприкосновения с противником. Населенный пункт был сразу же окружен и захвачен. Местные жители, которые пытались бежать, были расстреляны, причем трое из них носили оружие. В результате обыска установлено, что деревня партизанская. Мужчин почти не было, мало лошадей, повозок. Были найдены семь русских автоматов, три ручных гранаты, боеприпасы, два пистолета. Жители расстреляны, населенный пункт сожжен». Дирлевангер рапортовал: «Расстреляно жителей — 1112, плюс ликвидировано СД — 633. Всего: 1745. Расстрелянные при попытке к бегству — 282. Общее количество: 2027»[253].

Во время акции жителей либо убивали в домах, либо выгоняли на улицу, чтобы отвести к амбарам или в здание школы. Затем все строения подожгли. Согласно показаниям бывшего члена зондеркоманды, Ивана Пугачева[254], в поселке Закриничье немцы и коллаборационисты арестовали группу сотрудников местной вспомогательной полиции. Поскольку стражи порядка халатно относились к своим обязанностям, не вели борьбу с партизанами, их вместе с семьями расстреляли в одном из сараев[255].

Бывший член зондеркоманды, Альбин Ф., переведенный в штрафную часть из управления комплектования войск СС, 19 марта 1948 г. показал на суде, что происходило в Борках: «…Деревни брались в кольцо. Никого не выпускали и не впускали. Поля обыскивали и людей сгоняли в деревни. На следующее утро около 6 часов утра всех людей — это была большая деревня, около 2500 человек — детей, женщин, стариков погнали к четырем или пяти амбарам… Вскоре прибыл Дирлевангер с 10 солдатами, офицерами и остальными, и приказал: "Немедленно всех расстрелять". Перед одним из амбаров он поставил четырех сотрудников СД с автоматами. Амбары открыли. Дирлевангер скомандовал: "Огонь!" В людскую массу стреляли из автоматов, без разбора, и неважно, кто это был — дети, женщины, старики. Было ужасно. Как только заканчивались патроны, заряжалась новая обойма. Никто не целился. Затем амбары закрыли. Сотрудники СД брали солому с крыши и поджигали амбары. Это была самая ужасная картина в моей жизни, которую я когда-либо видел. Никто не мог выйти из амбаров, пока они не рухнут. А Дирлевангер и его штаб стояли примерно в 50 метрах от амбаров с русским карабином. Когда тяжело- или легкораненые люди, охваченные огнем, пытались вылезти наружу, по ним вели стрельбу. Дирлевангер был во главе стрелков, не уходил, пока никого не оставалось в живых…»[256]

Разумеется, на этом поиск партизан не закончился. На следующий день, 16 июня, команда Дирлевангера появилась в деревне Кобылянка (рядом с Борками). В населенном пункте оставалось всего два человека. Все остальные, узнав о том, что идет поголовное истребление, в страхе убежали в лес. Штрафники расстреляли двух человек и сожгли деревню. В тот же день исчезла с лица земли деревня Хоново, где команда убила 17 человек[257].

С 17 по 21 июня прочесывание Кировского района продолжилось. В течение четырех дней зондеркоманда сожгла деревни Пируново, Виленку, Забуднянские Хутора, Немки и Збышин, где жертвами эсэсовцев стали 1076 сельских жителей[258].

22 июня подразделения Дирлевангера (немецкая рота и 50 коллаборационистов) совместно с командой СД (два офицера, 19 унтер-офицеров и рядовых) проводили операцию вдоль шоссейной дороги Могилев — Бобруйск. Населенные пункты, находившиеся рядом с шоссе, подверглись тщательной проверке. Была блокирована деревня Новый Городок. После ее осмотра командир немецкой роты, обершарфюрер СС Гейнц Файертаг, приказал расстрелять оставшихся жителей (27 человек), а жилые строения — предать огню. Когда эсэсовцы подожгли дома, в деревне стали взрываться боеприпасы (патроны и ручные фанаты), не обнаруженные во время осмотра домов. 23 июня команда «зачистила» еще одну деревню Кировского района — Скачек, уничтожив 17 человек[259].

Личный состав команды постоянно практиковал сожжение населенных пунктов, пытаясь таким образом снизить партизанскую активность. Порою для уничтожения села хватало одного выстрела, сделанного из леса, и в подозрительную деревню прибывали подчиненные Дирлевангера.

В воспоминаниях безымянного ветерана СС встречается рассказ, как члены команды действовали летом 1942 г.: «Если кого-нибудь из нас обстреливали… мы быстро выдвигались к этой деревне. Вокруг деревни выставлялось оцепление, чтобы предотвратить бегство местных жителей, все дома и бараки осматривались. Происходило это так. Мы заходили в дом и кричали: "Давай, давай, выходи наружу!" После этого осматривался дом, и в нем искали что-нибудь подозрительное — оружие, элементы военной формы или обрывок листовки… Местные жители, оказавшиеся в домах и возражавшие против обыска — неважно, словами или жестами рук, — расстреливались на месте. В таких случаях их объяснения совершенно никого не интересовали. Других обычно арестовывали, и либо расстреливали из пулемета, либо загоняли в какое-нибудь строение (часто в бывшую церковь) и поджигали. Мы бросали несколько ручных гранат, после чего ждали, когда внутри разгорится пламя. Для нас в то время самым главным было обезопасить глубокий тыл армии, поэтому эти люди являлись для нас врагами. Нас обстреливали, и мы отвечали. Чтобы нас больше не обстреливали, мы этих людей ликвидировали. Такие нам отдавали приказы. Конечно, это объяснение вряд ли может служить оправданием, но мы воспитывались в Третьем рейхе, где часто звучал лозунг: "Послушание до смерти"»[260].

В мемуарах бывшего командира 1-го батальона 537-го партизанского полка Евстрата Акушевича, отмечается: «Страшные следы варварства оставили после себя в Кличевском и в лесной части Кировского района фашисты… Из деревни Борки спаслись только двенадцать человек, а в других населенных пунктах и того меньше. Особенно свирепствовали каратели батальона Дирлевангера…»[261]

25 июня 1942 г. зондеркоманду направили в Быховский район Могилевской области. Боевые действия велись недалеко от Старого Быхова и Лубянки, где проводился поиск партизанских лагерей. Во время операции не обошлось без карательных мер. Жертвами стали 40 жителей деревни Городец, разделившие печальную судьбу многих белорусских населенных пунктов. 26 июня была проведена крупная акция. За оказание помощи партизанам «дирлевангеровцы» и чины 8-й айнзацкоманды расправились с населением деревни Студенка (состояла из семи поселков), расстреляв 836 человек. От самой деревни почти ничего не осталось[262].

С 26 по 30 июня 1942 г. команда выезжала из Могилева на «зачистки». В ходе этих мероприятий браконьеры сожгли деревни Новоселки, Будите, Закутье, Малые Белевичи, Пилыпичи и Куты[263].

Слухи о том, какими методами СС и полиция ведут борьбу с партизанами, о массовых убийствах в Борках и Студенке, скоро достигли штаба начальника тылового района группы армий «Центр». Шенкендорф вызвал к себе Баха и строго его отчитал. Командующий корпусом охранных войск был недоволен тем, что СС проигнорировали его приказ, запрещающий расстреливать семьи партизан. При встрече с фон дем Бахом Шенкендорф выступил против «жестоких актов насилия» («brutalen Gewaltma?nahmen»). Бах обещал сделать выводы из этой беседы, но серьезных изменений не произошло. Высший фюрер СС не мог наказать Дирлевангера и штурмбаннфюрера Рихтера, так как за ними стояли сильные и влиятельные руководители «Черного ордена»[264].

Вместе с тем фон дем Бах не хотел портить отношения с Шенкендорфом. Чтобы не накалять лишний раз атмосферу, он предпринял шаги по более тесному сотрудничеству с вермахтом в решении партизанской проблемы. Команду Дирлевангера подключили к операции «Майский жук» (Maik?fer).

Генерал фон Шенкендорф еще весной 1942 г. пытался уничтожить кличевских партизан, но сил для этого не хватало. Оккупационные войска, не считая проведенных локальных мероприятий, в основном укрепляли гарнизоны вокруг партизанской зоны, создавали опорные пункты. К июлю положение стало более благоприятным: контролируемая «народными мстителями» территория была обложена со всех сторон. Партийной организации Кличевского района пришлось объявить в партизанском районе осадное положение[265].

По указанию Шенкендорфа, в Кличевском, Кировском и Быховском районах Могилевской области командование 203-й охранной дивизии подготовило операцию «Майский жук». Для ее проведения были выделены следующие части и подразделения:

— 608-й охранный полк в составе 423-го и 825-го батальонов;

— батальон 286-й охранной дивизии;

— особая команда СС Дирлевангера;

— подразделения Восточного запасного полка «Центр» (особый штаб «Голефельд»): батальоны «Березина» и «Днепр», а также формирования вспомогательной полиции[266].

Руководство операцией «Майский жук» доверили командиру 608-го охранного полка, полковнику Курту фон Зейдлиц-Курцбаху[267].

Партизанские силы, принявшие участие в отражении экспедиции, включали в себя на тот момент семь формирований:

— 208-й отряд им. Сталина (командир — В.И. Ничипорович, комиссар — К.М. Яковлев);

— 152-й отряд (командир — М.Д. Грицан, комиссар — М.Ф. Миранович);

— 277-й отряд (командир — С.А. Мазур, комиссар — И.З. Изох);

— 278-й отряд (командир — Н.И. Книга, комиссар — А.Н. Латышев);

— 537-й отряд (командир — С.И. Свирид, комиссар — Г.Л. Комар);

— 620-й отряд им. Чапаева (командир — М.С. Михолап, комиссар — Г.А. Храмович);

— 760-й отряд (командир — Г.И. Перестенко, комиссар — В.М. Михайлов).

Общая численность партизан составляла около 1700 человек[268]. Для проведения операции германским командованием было сформировано три боевых группы. Первая из них (батальон «Березина» и подразделения вспомогательной полиции) наступала на партизанский край со стороны Кировска, в районе деревень Вилы — Пацева Слобода. Вторая группа (подразделения 608-го охранного полка) действовала правее, в районе Городец — Охотичи. Третья группа (куда входили батальон 608-го охранного полка и зондеркоманда СС Дирлевангера) должна была наносить удар в направлении населенного пункта Воевичи. Батальон «Днепр» получил приказ наступать непосредственно на Кличев со стороны Могилева. Основная задача, стоявшая перед охранными частями, заключалась в том, чтобы очистить от «народных мстителей» район южнее Кличева, уничтожив основные силы «незаконных вооруженных формирований»[269].

Партизаны, однако, не собирались просто отсиживаться в обороне. Кличевский оперативный центр предпринял смелый маневр, имевший целью отвлечь противника от кличевского направления. Навстречу боевым группам (батальоны «Березина» и 608-го охранного полка), наступавшим в районе Пацева Слобода — Вилы — Охотичи — Городец, были выдвинуты 537-й и 620-й партизанские отряды. Вечером 30 июня они вплотную подошли к городу Кировску и обстреляли его из артиллерийских орудий. Среди немцев, не ожидавших такой дерзости, возникло некоторое замешательство, поэтому наступление перенесли на следующее утро[270].

Немецкие боевые группы попытались охватить партизан с двух флангов: слева наносился удар в район Костричская Слобода — Заполье — Усохи, справа — в район Городец — Пересопня — Воевичи. Поначалу для экспедиции все складывалось благополучно. Батальон «Березина», выбив партизан из Пацевой Слободы, развивал наступление на Заполье — Усохи. Однако возле Заполья партизаны оказали ожесточенное сопротивление. 277-й, 278-й отряды и группа самообороны Дмитриевского сельсовета во главе с П.А. Кушнером не дали добровольцам овладеть населенным пунктом. Бои шли несколько дней. 4 июня, отступая, батальон попал в «огневой мешок», организованный бойцами 537-го и 760-го отрядов. По словам Г.А. Храмовича, принимавшего участие в том бою, батальон «Березина» понес тяжелые потери — полторы сотни человек (до операции в нем числилось около 800 добровольцев), был убит командир батальона, разгромлен штаб, а все документы захватили партизаны[271].

Несколько лучше дела обстояли на правом фланге, где бои вели подразделения 608-го полка. «Народных мстителей» выбили из деревень Богдановка, Охотичи и Городец. Но в районе Воевичей — одном из важных опорных пунктов партизанской зоны — наступление застопорилось. Подтянув резервы, охранные войска атаковали деревню. Бои носили кровопролитный характер. С 4 до 9 июня Воевичи неоднократно переходили из рук в руки. В конечном итоге партизаны отошли на новую линию обороны, указанную Кличевским оперативным центром: Заполье — Бацевичи — Кличев[272].

Для укрепления оборонительных порядков полковник В.И. Ничипорович ввел в бой подразделения 208-го отряда, которые отражали яростные атаки батальона 286-й охранной дивизии в районе деревни Лазье. У деревни Пересопня, куда пробились бойцы 152-го отряда, наступление батальонов 608-го полка удалось остановить. Причем 7 июня партизаны совершили нападение на служебную машину Курта фон Зейдлица-Курцбаха и убили полковника[273].

Зондеркоманду Дирлевангера подключили к операции «Майский жук» не сразу: с 30 июня по 5 июля 1942 г. часть занималась «зачистками» в Кличевском, Березинском и Могилевском районах. Затем личный состав перебросили под Воевичи, где штрафники участвовали в боях в составе ударной группы. 9 июля Дирлевангер получил ранение в руку. С 1 по 10 июля личный состав батальона сжег деревни Грибова Слобода, Матеевичи, Голынка, Дулебы и Треболье[274].

Разумеется, во время операции «Майский жук» села жгли не только подчиненные Дирлевангера, но и охранные подразделения, в первую очередь за оказание помощи партизанам. Боевые группы уничтожили деревни Охотичи, Богдановка, Пацева Слобода, Костричи, Костричская Слобода. Место, где стояла деревня Воевичи, можно было узнать только по обгоревшим остовам печей[275].

Между 10 и 13 июля генерал Шенкендорф отдал приказ о выводе войск из боев. Операция «Майский жук» не достигла поставленной цели. Наступление подразделений 608-го полка было остановлено на рубеже, проходящем по реке Ольсе между Кличевым и деревней Бацевичи, а батальон «Березина» понес большие потери. Из сел партизанской зоны удалось вывести всего 636 голов скота[276].

Шенкендорф приказал разработать новую операцию и привлечь к ней еще больше сил. По его распоряжению ближе к Кличевскому району перевели части 286-й охранной дивизии генерал-майора Иоганна-Георга Рихерта. Вокруг партизанской зоны происходило накапливание сил и средств. Как вспоминает Г. Храмович, вокруг усакинского леса, последнего оплота «народных мстителей», сомкнулось кольцо окружения. Инженерно-строительные части немцев соорудили дзоты, отрыли окопы в полный профиль с ходами сообщения. За первой линией окопов шла вторая, за ней — третья. Начиналась новая блокада[277].

Бывший командир 600-го партизанского полка Г.Ф. Медников, чьи отряды действовали в Белыничском и Могилевском районах, вспоминал: «Во время блокад немецкое командование использовало огромные массы войск: части СС, воинские части, специальные команды полиции безопасности и СД, власовцев. Карательные акции проводились… с коварной изобретательностью, но при огромном преимуществе в живой силе и вооружении, с применением технических средств, которых не было у партизан»[278].

Готовившаяся в середине июля 1942 г. операция, получившая кодовое наименование «Орел» («Adler»), вполне подходила под это описание. Шенкендорф сконцентрировал рядом с партизанской зоной силы, равные по численности хорошо укомплектованному пехотному соединению вермахта, имевшему авиационную и артиллерийскую поддержку, резервы и обеспечение. Было сформировано четыре боевых группы — из состава частей высшего фюрера СС и полиции, 203-й и 286-й охранных дивизий, образовавших оперативное соединение «Орел».

От высшего фюрера СС и полиции были выделены:

— 2-й полицейский полк (командир — подполковник Альберт Бухман), в составе 11-го и 13-го резервных полицейских батальонов (командиры — майоры полиции Франц Лехтгалер и Ганс Грип) и 22-го полицейского батальона (командир — майор полиции Эвальд Штернагель);

— особая команда СС «Дирлевангер»;

— команда СД (сформирована на базе подразделений 8-й айнзацкоманды)[279].

203-я охранная дивизия выделила:

— 473-й охранный батальон (командир — майор Мунд);

— 642-й охранный батальон;

— боевой батальон «Днепр»;

— 8-й артиллерийский дивизион «Смоленск»;

— команду ГФП.

286-я охранная дивизия к операции привлекла:

— 134-й полицейский батальон;

— 452-й охранный батальон;

— 102-й казачий батальон (командир — майор Иван Никитич Кононов);

— 9-й артиллерийский дивизион «Смоленск»;

— особый батальон капитана доктора Кноблиха;

— танковый взвод 286-й охранной дивизии;

— команду тайной полевой полиции. В резерве находились:

— 2 легких разведывательных танка;

— 6-й зенитный моторизованный взвод;

— 1-й взвод 769-го легкого зенитного дивизиона;

— 2-й взвод 715-го легкого зенитного дивизиона 35-го зенитного полка[280].

В операции также участвовали батальон «Волга» из состава Русской Национальной Народной Армии (а точнее — соединения «Граукопф») — вместо батальона «Березина», потерявшего 150 человек, и подразделения вспомогательной полиции[281].

Командовать оперативным соединением Шенкедорф поручил генерал-майору Иоганну Рихерту (в партизанских воспоминаниях он иногда выступает под выдуманными фамилиями Райзульц или Рейзенгульц[282]). С воздуха охранные войска и части СС поддерживали 51-я бомбардировочная эскадра «Эдельвейс» из Бобруйска (Kampfgeschwader 51 «Edelweiss») и четыре бомбардировщика из 1-й бомбардировочной эскадры, дислоцировавшейся в Старом Быхове[283].

По данным немецкой разведки, в районе Белыничи — Березино — Старый Быхов — Друть — Кличев — Белыничи находилось от 2 до 5 тыс. партизан. Вооружение «народных мстителей» состояло из тяжелых и легких полевых гаубиц, противотанковых орудий, минометов, станковых и ручных пулеметов, автоматов и винтовок. Отмечались контакты партизан с Большой землей[284].

К моменту проведения операции «Орел» Кличевскому оперативному центру подчинялись следующие формирования:

— 61-й отряд (командир — Г.К. Павлов, комиссар — А.А. Хачатрян);

— 113-й отряд (командир — К.М. Белоусов, комиссар — З.П. Талонов);

— 121-й отряд (командир — М.И. Абрамов, комиссар — О.М. Касаев);

— 128-й отряд (командир — В.П. Свистунов, комиссар — М.Ф. Сперанский);

— 208-й отряд (командир — В.И. Ничипорович, комиссар — К.М. Яковлев);

— 210-й отряд (командир — Н.Ф. Королев, комиссар — А.В. Шпенок);

— 277-й отряд (командир — С.А. Мазур, комиссар — И.З. Изох);

— 278-й отряд (командир — Н.И. Книга, комиссар — А.Н. Латышев);

— 537-й отряд (командир — С.И. Свирид, комиссар — Г.Л. Комар);

— 600-й отряд (командир — Н. Д. Аверьянов, комиссар — В.Т. Некрасов);

— 620-й отряд (командир — М.С. Михолап, комиссар — Г.А. Храмович);

— 752-й отряд (командир — В.И. Ливенцев, комиссар — Д.А. Лепешкин);

— 760-й отряд (командир — Г.И. Перестенко, комиссар — В.М. Михайлов).

Численность партизанских отрядов Кличевской зоны в июле 1942 г. была более 4 тыс. человек[285].

Немецкая группировка сил и средств должна была наступать с четырех направлений: со стороны шоссейной дорога Бобруйск — Могилев — боевая группа СС и полиции (командир — подполковник полиции Бухман), со стороны Бобруйска и Березино — боевые группы 203-й охранной дивизии (командиры — майор Копф и подполковник фон Гельдерн) и со стороны Белыничей — боевая группа 286-й охранной дивизии. Генерал-майор Рихерт применил самый простой тактический способ — сужение кольца окружения путем одновременного продвижения к центру всех блокирующих частей. Для партизан, как отмечает в своих мемуарах Герой Советского Союза и бывший командир 752-го отряда В.И. Ливенцев, этот способ новостью не стал.

Пользуясь данными, полученными от подпольщиков Бобруйска и Борисова, штаб Ничипоровича пришел к выводу, что операция немцев «будет мало чем отличаться от предыдущих». Как вскоре выяснилось, «народные мстители» недооценили противника.

Вместо того чтобы сразу прорывать кольцо блокады, Кличевский оперативный центр приказал заслонам отбивать атаки охранных войск. Рихерту этого и было нужно. Из итогового донесения командира оперативного соединения «Орел» видно, что сужение кольца проходило планомерно. На преодоление сопротивления — в первую очередь, очагового — отводилось от двух до четырех суток. При этом Рихерт хотел, чтобы партизаны увязли на два-три дня в оборонительных боях, пока другие части вермахта и СС, преодолевая болота и лесные массивы, выйдут на новые рубежи, закрыв бреши в боевых порядках[286].

Особая команда Дирлевангера, включенная в состав боевой группы Бухмана, до операции «Орел» привлекалась к «зачисткам» в Быховском и Кировском районах. 17 июля штрафники вели бои с партизанами недалеко от Тейковичей. В период с 11 по 20 июля 1942 г. зондеркоманда сожгла деревни Ветренка, Добужа, Трилесино, Красница и Смолица. Дирлевангер не принимал участие в этих акциях. 12 июля ему вручили знак «За ранение» 1-й степени. 14 июля он убыл в Германию. 19 июля в Берлине Дирлевангер встретился с Бергером и подготовил доклад о деятельности своей части за прошедшие полгода. 27 июля Дирлевангер возвратился на Восточный фронт[287].

20 июля охранные войска, части СС и полиции вышли на исходные рубежи для перехода в наступление. Боевая группа Бухмана с первых дней операции столкнулась с сильным партизанским сопротивлением в районе деревни Техтин, где держали оборону 113-й, 121-й и 600-й отряды. Тяжелые бои шли около двух суток, но эсэсовцы прорвали оборонительные порядки «народных мстителей», вынудили их отступить за реку Друть. В последующих боях между деревнями Песчанка, Дубинка и Щеглица (западнее Могилева) подчиненные Бухмана окружили в щеглицком лесу 121-й отряд и нанесли ему очень тяжелые потери (был убит командир отряда Михаил Абрамов)[288].

На участке, где наступали боевые группы 203-й охранной дивизии, бои произошли в районе деревень Любоничи, Власовичи, Слобода, Подлесье. Населенные пункты по два-три раза переходили из рук в руки. Здесь оборонялись партизаны 208-го отряда. Не имея достаточного количества боеприпасов, «народные мстители» вынуждены были отойти в глубь партизанской зоны, ближе к Усакино. Рубеж на реке Ольсе, между Кличевым и Бацевичами, пришлось оставить.

Очень медленно продвигалась вперед боевая группа 286-й охранной дивизии. Причиной этому было вовсе не сопротивление партизан, а чрезвычайно трудные условия местности. Попытки «народных мстителей» прорваться через боевые порядки войск охраны тыла поначалу ни к чему не привели. 128-й, 277-й и 278-й отряды, пытавшиеся пробиться из кольца к шоссе Березино — Белыничи, своей цели не достигли. В отрядах было много убитых и раненых[289].

25 июля оперативное соединение «Орел» вплотную подошло к партизанским базам. «Котел» сузился и охватывал собой район Дулебы — Межонка — Дубно — Уболотье — Поплавы — Кличев — Турчилов — Гоноратово — Колбча — Матеевичи — Дулебы. Так как окружение не везде было плотным, некоторым отрядам удалось из него пробиться. К примеру, в ночь с 25 на 26 июля 620-й отряд пошел на прорыв и вырвался из блокированного района восточнее деревни Войничи[290].

Немцы признавали, что имеет место просачивание мелких групп партизан, причем такие случаи фиксировались с первых дней боев. Ветеран СС вспоминал: «Поскольку в блокированном районе было много лесов и болот, партизанам в первые дни удавалось проскользнуть через наши боевые порядки… Интересно, что партизаны почти не воевали с нами открыто, а в основном ограничивались мелкими перестрелками. Часто они брали свои вещи и отступали до тех пор, пока не попадали в окружение, и тогда они принимали бой. Но в большинстве случаев это были остатки партизанских формирований.

Впрочем, некоторые из них — в исключительных случаях — шли на авантюрные шаги. Они прыгали в воду или болотную трясину и, находясь там, дышали через тростниковые трубки. Я полагаю, у партизан тогда были большие трудности со снабжением»[291].

Действительно, к концу июля 1942 г. у кличевских партизан боеприпасы подходили к концу, не хватало медикаментов и продовольствия. В лесу, в районе Усакино, где собралась основная часть отрядов Кличевской зоны, также было много местных жителей (по словам П. Викторчика, около 25 тыс. человек[292]). А группировка Рихерта продолжала наступать, нанося артиллерийские и авиационные удары. У некоторых партизан моральный дух и воля к сопротивлению резко снизились. Нашлись и дезертиры. После сдачи в плен они попадали к сотрудникам тайной полевой полиции и СД. В ходе допросов немецкие спецслужбы установили, что в рядах партизан отмечались большие потери, и чтобы пополнить свои ряды, они призвали вступить в отряды местное население[293].

30 июля сотрудники абверштелле «Смоленск» сбросили в партизанскую зону бандероль, где лежало следующее письмо, адресованное полковнику Ничипоровичу:

«Господин полковник!

Немецкое командование уполномочивает меня на основании моего собственного желания вести с Вами лично переговоры чрезвычайно важного характера.

Имея о Вас самые наилучшие сведения, — характеристику, как хорошего и справедливого командира и как истинно русского офицера, я решил с Вами вести беседу на откровенном языке и дружески, без стеснения, говорить по-русски, по душам.

Я хочу, чтобы Вы выразили откровенно Ваши желания. Я этого желаю потому, что я уверен в том, что Вы, господин полковник, после нашей беседы будете совершенно другого мнения и многие вопросы, касающиеся Вас лично, а также Ваших людей, будут решены в совершенно другой форме и в благополучии для всех. Из официального отношения немецкого командования к Вам, Вы видите, что, несмотря на то, что Вы с Вашими отрядами находитесь в полном окружении и обречены на неизбежную гибель, немецкое командование все-таки мне разрешает вести с Вами переговоры, дающие широкие полномочия, и готово исполнить все мною данные Вам обещания. И это только потому, что оно Вас оценивает как хорошего командира и честного русского офицера, и главным образом потому, что оно не желает напрасного и бессмысленного истребления русского народа.

Немецкое командование ожидает от Вас ответное мнение, если Вы не желаете погубить, пожертвовать напрасно столько невинных людей.

В заключение я Вас, господин полковник, еще раз искренне прошу отнестись к этому предложению серьезно и с полным доверием и дать Ваше согласие на нашу встречу.

После окончания наших переговоров мы свободны принять любые решения.

С полным доверием и с совершеннейшим почтением к Вам —

Л. Шмитлейн,

офицер особого назначения».

Ничипорович отверг предложение о переговорах. Он запросил поддержки у Военного совета Западного фронта. Осажденным партизанским отрядам была оказана помощь: самолеты сбросили на парашютах в блокированный район боеприпасы и медикаменты, однако не все грузы достигли цели, часть из них попала в руки к противнику[295].

1 августа Кличевский оперативный центр провел совещание командного состава партизанских формирований. На совещании было принято решение прорываться из блокады и выводить местное население. На базе 1-й и 2-й роты 208-го отряда была сформирована ударная группа. В ночь на 2 августа партизаны сделали попытку прорвать кольцо окружения, но она окончилась неудачей. Вторично на прорыв решили идти в ночь со 2 на 3 августа около деревни Развадово. 1-я и 2-я роты под командованием Е.Н. Беспоясова и Т.Ф. Кудинова в бою возле Усакино сбили немецкие заслоны и обеспечили выход из окружения партизанским силам и местному населению[296].

Хотя «народные мстители» вырвались из кольца, они, как пишет начальник разведывательного отдела Кличевского оперативного центра П.В. Яхонтов, «понесли значительные потери». После прорыва партизанам пришлось искать новые места для дислокации. 752-й отряд ушел на западный берег Березины, 128-й и 277-й отряды отошли в направлении на Борисов. 208-й отряд вначале действовал в Кировском районе. Затем Ничипорович повел бойцов в Быховский район, откуда партизаны перешли в Витебскую область, разгромив по дороге гарнизон в Белыничах[297].

Генерал-майор Рихерт приказал провести «зачистку» партизанской зоны. Особая команда СС сожгла населенные пункты Межное, Вязень, Селец, Жердище и Хрелево. В общей сложности четыре боевые группы уничтожили 30 деревень[298].

Войска также захватили несколько лагерей, три больших склада с боеприпасами. Трофеи составили: восемь гаубиц, четыре полевых, пять зенитных и девять противотанковых орудий, семь тяжелых и шесть легких минометов, 14 ручных, семь станковых и один танковый пулемет, 377 винтовок, 12 пистолетов, 116 гранат 7,62 мм, 772 снаряда к противотанковым орудиям, 322 мины к тяжелым и 52 мины к легким минометам, 308 ручных гранат, 10 000 винтовочных и 2500 автоматных патронов. Кроме того, было захвачено 216 лошадей, 87 телег, 2839 голов рогатого скота, 1065 шкур животных, 10 велосипедов и 13 лошадиных сбруй[299].

Партизанские потери составили: убитыми — 1381 человек;, пленными — 428 (кроме того, 633 человека были переданы СД). Потери группировки Рихерта оказались незначительными: 25 убиты, двое пропали без вести и 64 ранены[300].

Шенкендорф был удовлетворен результатами операции. 12 августа 1942 г. он подготовил доклад командующему группы армий «Центр» Понтеру фон Клюге, в котором подчеркнул, что партизаны, находившиеся в районе между Бобруйском и Могилевом, разгромлены. Отряды полковника Ничипоровича понесли огромные потери. Количество диверсий снизилось[301].

В период с 7 по 14 августа 1942 г. формирование Дирлевангера продолжало «очищать» от партизан Кличевский и Кировский районы. Личный состав сжег две деревни — Зеленицу и Рудню[302].

Несмотря на определенные успехи в борьбе с партизанами, обстановка в тылу группы армий «Центр» оставалась неспокойной. Помимо Кличевской зоны на территории, подведомственной Шенкендорфу, находилось еще несколько районов, не подконтрольных охранным войскам и представлявших опасность для коммуникаций вермахта. Так, серьезную озабоченность у немецкого командования вызывали действия партизан в стратегическом треугольнике Смоленск — Витебск — Орша. Шоссейные и железные дороги, проходившие через этот район, постоянно подвергались нападениям.

Шенкендорф, подписавший 8 августа 1942 г. секретный приказ о проведении в тыловом районе группы армий «Центр» 14 антипартизанских операций, придавал большое значение восстановлению транспортной артерии Витебск — Орша. Для возобновления бесперебойного движения командующий охранными войсками отдал распоряжение «зачистить» пространство по обе стороны от шоссе и уничтожить все «банды», действующие рядом с этой магистралью[303].

Германское командование подготовило операцию «Захват» (Greif). Проведение оперативных мероприятий Шенкендорф вновь доверил генералу Рихерту, тем более боевые действия должны были проходить на территории, за безопасность которых несла ответственность 286-я охранная дивизия. Соединению предполагалось придать девять батальонов, но реально было выделено значительно меньше сил. Использование всей дивизии в операции привело бы к потере контроля над охраняемыми районами. Поэтому ядро оперативного соединения составили полицейские полки, переданные в подчинение Рихерта высшим фюрером СС и полиции.

В операции приняли участие следующие части и подразделения:

— от 286-й охранной дивизии — 61-й охранный полк в составе 285-го, 452-го и 973-го охранных батальонов, а также I батальон 638-го французского пехотного полка (командир — майор Анри Лакруа);

— два батальона от LIX (59-го) армейского корпуса;

— от высшего фюрера СС и полиции в Центральной России — 13-й полицейский полк (командир — полковник полиции Пауль Ворм) в составе 6-го (майор полиции Рихард Дроге), 85-го (майор полиции Хорст Оппенберг) и 301-го (майор полиции Герман Дам) резервных полицейских батальонов; 14-й полицейский полк (командир — подполковник Альберт Бухман) в составе 51-го (майор полиции Фриц Валькхоф) и 122-го (майор полиции Вильгельм Шумахер) резервных полицейских батальонов, и 313-го (майор полиции Эрвин Гримм) полицейского батальона; особая команда СС Дирлевангера; команды СД[304].

К операции вновь привлекли один из батальонов РННА (соединения «Граукопф») и подразделения вспомогательной полиции[305].

Рихерт не знал, сколько отрядов действует рядом с шоссе Витебск — Орша. Вместе с тем, был известен район базирования «бандитов». Это был лесной массив, который на западе простирался вдоль дороги Ореховск — Бабиновичи, на севере — по линии Выходцы — Цегельня (Смоленская область), на востоке — по дороге Дрягили — Мохначи — Кисели (Смоленская область), на юге — по дороге Пичи — Щеки — Петрики — Осинторф — Ореховск. Рихерт решил блокировать этот район, прижать партизан к болотам и там их уничтожить.

Для проведения операции было сформировано четыре боевых группы. Первая из них наступала со стороны станции Шуховцы, вторая — от Осинторфа (южное направление), третья — от Добромысли (северное направление), четвертая — со стороны Любавичей (восточное направление, участок Цегельня — Дрягили — Волково)[306].

Немецким боевым группам противостояли партизанские отряды под руководством командующего Оршанской партизанской зоны В.У. Бойко (комиссар — Г.Д. Резников). Силы «народных мстителей» были следующие:

— бригада «Дяди Кости» (командир — К.С. Заслонов, комиссар — Л.И. Селицкий);

— богушевская бригада (командир — П.Н. Кириллов, комиссар — В.А. Манохин);

— бригада «Алексея» (командир — А.Ф. Данукалов, комиссар — Е.Н. Прохоренко);

— бригада К.В. Зюкова;

— отряд особого назначения НКВД СССР «Грозный» (командир — Ф.Ф. Озмитель);

— отдельный отряд Н.И. Талерко (комиссар — Е.Н. Мельников);

Данный текст является ознакомительным фрагментом.