Глава 14 «НА ФРОНТЕ РЕДКАЯ РУЖЕЙНО-ПУЛЕМЕТНАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА...»
Глава 14
«НА ФРОНТЕ РЕДКАЯ РУЖЕЙНО-ПУЛЕМЕТНАЯ ПЕРЕСТРЕЛКА...»
Армия переходит к обороне. Последние попытки облегчить участь 33-й армии. Глухая оборона, Юхнов снова на острие интересов противостоящих сторон. Павловский плацдарм и национальный парк «Угра».
В 20-х числах апреля 1942 года, когда стало ясно, что Западная группировка 33-й армии погибла во время прорыва вместе со своим командармом, штаб Западного фронта, понимая всю тщетность губительных атак на Вяземском направлении, ослабил давление на своих командующих армиями. Генерал Захаркин тут же отдал приказ прекратить атаки. Армия переходила к позиционной обороне на тех рубежах, которые были достигнуты в ходе наступательных действий в марте—апреле. В оперативных сводках за 21 апреля 1942 года появилась такая фраза: «Наступление частей правого фланга армии в соответствии с приказом командующего приостановлено». И тут же: «Для установления связи с частями 33 Армии в ночь на 21.4.42 г. выслано четыре разведывательных группы численностью 6—10 человек каждая. Группы прошли линию фронта в р-не леса сев. ПАВЛОВО, имея направление движения МОСЕЕНКИ, КЛЮЧИК, ЛУКАНОВКА, ЛОМЕНКА. Донесений от разведгруппы не поступило»{63}. Из оперсводки за 23 апреля 1942 года: «ВВС Армии в ночь с 21 на 22.4.42 г. самолетами У-2 разрушали мосты по ВЯЗЕМСКОМУ большаку на участке ДОБРОЕ, МАРЬИНО, вели поиски группы ЕФРЕМОВА и разведку пр-ка. Произведено 18 самолето-вылетов. Сброшено: 28 ФАБ-50, 8 АО-25. Разрушено 2 моста через p.p. СИЖА, ЛАРИНА. Поиски группы ЕФРЕМОВА результатов не дали. С задания не вернулся один самолет»{64}. Из оперативной сводки за 26 апреля 1942 года: «В течение ночи с 24.4.42 г. на 25.4.42 г. самолетами У-2 сбросили груз в р-не ЛЕОНОВО, АЛЕКСАНДРОВКА, МАХНАТКА. Произведено 5 самолето-вылетов. Сброшено разных продуктов 599 килограммов»{65}. В ночь на 27 апреля самолеты У-2 сбросили в районы, где, предположительно, могли находиться выходящие из окружения разрозненные группы Западной группировки 33-й армии. Сброшено еще несколько контейнеров — 618 килограммов груза.
Погода все эти дни стояла теплая, временами столбик термометра в полуденные часы поднимался до 15—18 градусов. Небо порой хмурилось, и накрапывал дождь. По утрам над разливами и в лесных низинах стоял туман. В ночь на 28 апреля подморозило. Этот мороз добил раненых бойцов-ефремовцев, которые все еще ползли по лесным тропам и оврагам на восток в надежде выползти к своим.
Но некоторые все же продолжали движение на восток. Иным посчастливилось выйти. В том числе и на позиции дивизий 49-й армии. Переплывали через Угру в районе Суковки, Павлова, хутора Зуева. В основном это были одиночки или мелкие группы по два-три человека.
22 апреля на реках Угре и Рессе было зафиксировано понижение уровня паводковых вод.
Плацдармы, захваченные в районах Суковки и Павлова, обеспечивались подвозом по воде. Ночами на западный берег устремлялись лодки и плоты. Иногда противник обнаруживал движение, вешал осветительные ракеты и из минометов и пулеметов обстреливал переправы. Вот о чем рассказывают документы: «217 СД. В ночь на 21.4.42 г. на западный берег р. УГРА переброшено 56 человек пополнения, при этом разрывом мины пр-ка опрокинута лодка. При аварии утонуло 2 командира и 4 красноармейца, лодку унесло. <...> 194 СД. Эвакуация раненых с зап. берега р. УГРА производится ночью на лодках. В числе раненых — командир 616 СП майор ПОПОВ, его помощник интендант 3-го ранга БАТАЛКИН и ответственный секретарь комсомола ПАНЧЕНКО. По уточненным данным, во время контратаки 20.4.42 г. пр-к оставил на поле боя до 200 трупов. Захвачено три пулемета».
В конце апреля наступило затишье. Привожу оперативную сводку штаба 49-й армии № 288 от 25 мая 1942 года. Сводки примерно такого содержания поступали в штаб Западного фронта несколько месяцев.
«1. Части армии в течение ночи совершенствовали оборонительные сооружения и вели разведку в своих полосах.
На фронте редкая ружейно-пулеметная перестрелка.
2. 217 СД продолжает дооборудование и совершенствование имеющихся инженерных сооружений и ведет разведку в направлении лес сев. ПАВЛОВО.
Положение частей к 2.00 25.5.42 г. без изменений.
По состоянию на 24.5.42 г. в полосе дивизии построено: ДЗОТ — 23, блиндажей и щелей — 124, НП и КП — 23; отрыто: окопов всех видов — 160, ходов сообщения — 1500 пог. метров; установлено: ПТ мин — 1200, ПП мин — 5286, проволочных препятствий — 7890; произведено лесных завалов — 2320 пог. метров.
3. 194 СД обороняет вост. берег р. УГРА на участке (иск) ТУРАНЕЦ, ГОРЕНЕЦ. В течение ночи части совершенствовали оборонительные сооружения на переднем крае и вели разведку в направлениях: лес южн. РУСИНОВО, лес южн. БЕЛЬДЯГИНО.
Положение частей к 3.00 без изменений.
Разведгруппа 470 СП в количестве 9 человек, пробравшись в ночь на 24.5.42 г. на зап. берег р. УГРА, продолжает разведывать оборону пр-ка; группой разбросано до 2000 экз. листовок.
По состоянию на 24.5.42 г. в полосе дивизии построено: ДЗОТ — 32, блиндажей и щелей — 245, КП и НП — 64; отрыто: окопов всех видов — 149, ходов сообщения — 7930; установлено: ПТ мин — 1485, ПП мин — 786, проволочных препятствий — 7875 пог. метров; произведено лесных завалов — 3900 пог. метров.
4. 18 Гв. СД обороняет прежний рубеж. Положение частей к 3.00 без изменений.
Наблюдением установлено: пр-к к исходу дня 24.5.42 г. на зап. скатах выс. 164,0 устанавливал третий ряд проволочных заграждений.
53 Гв. СП в течение ночи вел разведку в направлении МОЖИНО.
По состоянию на 24.5.42 г. в полосе дивизии построено: ДЗОТ — 16, блиндажей и щелей — 584, КП и НП — 38; отрыто окопов всех видов — 499, ходов сообщения — 12 033 пог. метров; установлено: ПТ мин — 2748, ПП мин — 2247, проволочных заграждений — 10 200 пог. метров, железобетонных огневых точек — 12, произведено лесных завалов — 4860 пог. метров.
5.42 СД продолжает оборудовать оборонительные полосы и совершенствовать имеющиеся инженерные сооружения.
Положение частей к 2.45 без изменений.
По состоянию на 24.5.42 г. в полосе дивизии построено: ДЗОТ и огневых точек с легким перекрытием — 553, блиндажей и щелей — 342, КП и НП — 31; отрыто окопов всех видов — 1017, ходов сообщения — 2916; установлено: ПТ мин — 1898, ПП мин — 3110, проволочных препятствий — 4700 пог. метров; произведено лесных завалов — 2250 пог. метров.
6. 238 СД в прежнем районе.
За проявленную отвагу в боях с немецко-фашистскими оккупантами приказом Народного Комиссара Обороны дивизия преобразована в 30 Гвардейскую стрелковую дивизию.
По состоянию на 24.5.42 г. в ЮХНОВСКОМ узле сопротивления построено: ДЗОТ — 116, огневых точек с легким перекрытием — 27, блиндажей и щелей — 559, КП и НП — 34; отрыто окопов всех видов — 439, ходов сообщения — 8600 пог. метров; установлено: ПТ мин — 230, железобетонных огневых точек — 4, отрыто ходов сообщения — 6200 пог. метров.
7. 438 ОТБ в прежнем районе.
24.5.42 г. в батальоне проведены занятия на темы: «Действия экипажа в разведке и наступлении», «Устройство ходовой части Т-34», «Правила стрельбы с короткой остановки и с хода».
По состоянию на 24.5.42 г. в батальоне имеется: на ходу KB — 2, Т-34 — 5, Т-60 — 18, Т-30 — 4, Т-26 — 3; требуют среднего ремонта: Т-34 — 1, Т-60 — 4.
8. 510 САП базируется на прежнем аэродроме. 23.5.42 г. произведено 46 самолето-вылетов: на патрулирование — 4, для связи — 42.
9. Соседи: справа — 17 СД, слева — 146 СД, обороняют прежние рубежи.
10. Связь: с дивизиями — телефон, Морзе, радио, офицерами связи.
С 43 и 50 Армиями — радио, СТ-35, самолетами. Со штабом фронта — радио, БОДО, СТ-35.
11. Прогноз погоды на 25 мая: преимущественно пасмурно, дождь, сильная гроза, ветер южной четверти 2—6 метров в секунду. Температура воздуха 18—21 градус тепла.
Начальник штаба 49 Армии генерал-майор КОРОТКОВ.
Военком штаба Армии ст. бат. комиссар СЫРОЕГИН.
Зам. нач. оперативного отдела штарма полковник ЛЕДНЕВ»{66}.
Такая обстановка была характерна для поздней весны и первой половины лета 1942 года. Угра и Ресса немного посветлели от солдатской крови.
Неприятель стоял здесь до весны 1943 года. За это время на юге под Сталинградом была одержана блистательная победа. У одного из немецких солдат трофейщики обнаружили фотографии убитого советского генерала; так стало известно, как хоронили тело командарма 33 генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова в селе Слободке в нескольких километрах от Павловского плацдарма. Севернее, в районе Ржева, проведена не менее масштабная операция «Марс». Под Сухиничами на реке Жиздре была отбита масштабная атака немцев, намеревавшихся снова овладеть Юхновом и районом Калуги. В августе 1942-го немцы бросят в дело (операция «Смерч») одиннадцать дивизий, в том числе две танковые и одну моторизованную, против левофланговых 16, 61 и 3-й танковой советских армий, но завязнут в нашей обороне на берегах Жиздры и Рессеты (ныне земли Калужской области). А здесь все это время шло позиционное противостояние. 49-я, нет, Русская армия в своем новом стоянии на Угре заставила неприятеля понять всю невозможность нового наступления на Москву и в конце концов отойти на новые позиции, чтобы закрепиться в ста километрах западнее, под Спас-Деменском.
Весной 1943 года, готовясь к грандиозной битве на Курском выступе под кодовым названием «Цитадель», немцы провели здесь, на нынешней Калужской земле, частную операцию «Буйвол», целью которой был отвод войск на запад, выравнивание линии фронта и высвобождение войск для предстоящего сражения. Ржевско-Вяземский выступ был ликвидирован. Упорным стоянием на своих рубежах русские вынудили немцев занять более безопасную линию. Война переходила в свою новую фазу. Менялся характер боев и сражений. И та и другая сторона получили новое вооружение. Стремительный марш германских войск на восток был прерван на подмосковных рубежах, началось длительное противостояние неприятелей, месяцы глухой обороны. Стороны занимались совершенствованием инженерных сооружений, минировали предполья, наращивали силы и готовились к решающему сражению. Так пройдет год.
Угра переживет еще одну зиму, еще одну весну с бурным половодьем и сносом переправ, наведенных войсками. Но столько крови, как это было зимой 1941/42 года, она уже не увидит. Новая Ржевско-Вяземская наступательная операция, проведенная силами двух фронтов, Западного и Калининского, весной 1943 года, будет менее кровавой. Во всяком случае, здесь, на берегах Угры и Рессы. Немцы покинут свои окопы скрытно. Однажды наши разведчики, в очередной раз перебравшись в расположение противника, попросту не обнаружат его, блиндажи и ходы сообщения окажутся пустыми: «Фрицы удрали!»
Надо признать, что командование 49-й армии все же промедлило с началом операции преследования, что впоследствии сказалось и на темпах наступления (в среднем 10 километров в сутки), и на результатах боев. Немцы успели вывести тылы и вооружение, хозяйственную часть и на каждом промежуточном рубеже выстроить оборону. И наши авангарды спотыкались на каждом из них, теряя людей и темп наступления. А между тем еще 8 марта 1943 года в 3.00 в районе Павлова нашим постом был задержан перебежчик. Им оказался солдат из 268-й пехотной дивизии, австриец, который показал, что час назад главные силы дивизии начали общий отход по Вяземскому большаку и что позиции в районе Марьина и Стененок удерживают усиленные группы прикрытия — рота от каждого батальона. Пленного в штаб армии доставили только к 6.00. В 8.00 генерал Захаркин приказал всем дивизиям первого эшелона немедленно выслать вперед «сильную разведку». Разведка подтвердила показания перебежчика. В 10.00 главные силы приступили к преследованию противника, но обозов и колонн они так и не догнали, все время натыкаясь на арьергарды.
По сути дела, это и была операция преследования. Немцы отходили грамотно: через каждые 10—12 километров у них были выстроены промежуточные рубежи обороны. Они маневрировали сильными арьергардами, мобильными группами прикрытия, усиленными самоходными артиллерийскими установками и автоматическим оружием.
К 20-м числам марта 1943 года дивизии 49-й армии в районе Спас-Деменска уткнулись в основной рубеж обороны противника.
Западным фронтом тогда командовал генерал В.Д. Соколовский. По приказу Соколовского 49-я армия, без какой бы то ни было паузы и подготовки, не успев перегруппироваться, была брошена на штурм главных линий немецкой обороны. Деревни Слузна, Дюки, Огребки (ныне Спас-Деменского района Калужской области) по нескольку раз переходили из рук в руки. Потери в стрелковых полках были огромными. Некоторые батальоны оказались выкошенными на две трети. Танковые бригады, приданные армии, потеряли много техники, в основном при переходах и смене позиций. Танки утопали в здешних торфяных болотах. Разведка не успевала, саперные части тоже. Операции проводились спонтанно и заканчивались большими потерями в живой силе и вооружении.
22 марта 1943 года бессмысленные атаки прекратились. Снова началось стояние в обороне.
В начале лета генерал-лейтенант Захаркин простился со своей армией и был назначен заместителем командующего войсками Центрального фронта. Центральным фронтом командовал генерал К.К. Рокоссовский. Можно себе представить, с какими чувствами Иван Григорьевич Захаркин покидал свою армию, своих боевых товарищей. Генерал Захаркин прошел со своей армией самый трудный период войны — отступление и месяцы глухой обороны, когда было еще непонятно, чья возьмет. Со своим штабом он, по существу, создал ее вновь. Из разрозненных частей, из разбитых дивизий и полков, из отдельных батальонов и рот. И теперь оставлял сплоченное, боевое соединение, способное выполнять любые тактические задачи.
В 49-ю прибыл новый командующий — генерал-майор Иван Тихонович Гришин. Боевой генерал, в начале войны он командовал 137-й стрелковой дивизией, вывел ее из окружения. Затем служил в должности начальника штаба 50-й и 11-й гвардейской армий. С 49-й он пройдет всю войну и доведет свои дивизии до Победы. Но это уже другая тема, и к ней мы, возможно, еще вернемся.
Но все это произойдет через год. А тогда, весной 1942-го, армия усиленно готовилась к очередному наступлению немцев на Москву, к новому «Тайфуну». Основной удар, как сообщала разведка, немцы намечали именно здесь, в районе Юхнова, где сходятся дороги, основная из которых — Варшавское шоссе — прямой путь на Москву, удобнейший коридор для танкового маневра.
Жуков, сторонник глубокоэшелонированной обороны, которая целиком оправдала себя, в октябре—декабре 1941-го под Серпуховом и Алексином, приказал Захаркину окапываться.
Оборона есть оборона. Окоп постепенно становится родным. А уже если есть возможность соорудить землянку и ход сообщения к ней... Да подтащить поближе к передовой линии полевую кухню... Начались будни армии, вставшей в глухую оборону. Реже стали обстрелы. Самолеты летали в основном с целью разведки и осуществления связи. Орудия стояли зачехленными. Огнеприпасы экономились, накапливались на полевых складах.
Даже на Павловском плацдарме бойцы, сидя в обустроенной и надежной в инженерном отношении обороне, занимались тем, что изучали теорию войны, на время оставив практику. Вот темы занятий с личным составом полков, стоявших в обороне на западном берегу Угры: «Подготовка личного оружия и ведение огня», «Стрелковое отделение в обороне», «Подготовка винтовки и пулемета к стрельбе», «Матчасть СВТ».
Если изучали самозарядную винтовку Токарева, то, значит, ею были вооружены защитники плацдарма. В местном музее (Музей командарма Ефремова в Климове Заводе) хранится редкая находка — ствол и остальная металлическая часть СВТ. Видимо, найден где-то здесь. Ведь до сих пор здешние леса завалены железом.
Любопытная деталь, о которой стоит задуматься. Деревня Павлово после войны так и не возродилась. Вернулись жители в десятки окрестных сел и деревень, отстроились на пепелищах и начали новую жизнь. А Павлово нет. Красивейшее место! Крутояр на правом берегу Угры. Божественные виды вокруг! Торжество среднерусского пейзажа! Но люди сюда не вернулись. И до сих пор землю прорезают окопы, наши и немецкие. Здесь противостоящие стороны сошлись очень близко, на бросок гранаты, и какое-то время стояли так, тесня друг друга. Жители окрестных деревень эти брошенные усадьбы теперь так и называют — Павловский плацдарм. Национальный парк «Угра», в чьи владения входят теперь здешние угодья, создали туристскую военно-мемориальную «тропу», реставрировали, насколько это возможно, оборону 1942—1943 годов и проводят здесь реконструкцию боев. Собирается молодежь, студенты, школьники, историки, краеведы, журналисты. И ветераны. Их уже совсем мало. Хорошо, что мы хотя бы сохранили и для них, и для наших детей это святое место. Что не застроили его дворцами и туалетами, не продали новым хозяевам, равнодушным к своей истории. Что не закрыта эта земля заборами от человеческих душ и светлых глаз.
Мне удалось отыскать только двоих, воевавших на Павловском плацдарме.
Один из них генерал-полковник в отставке М.Д. Попков. Он воевал здесь восемнадцатилетним бойцом, которого только что переодели в солдатское. Михаил Данилович родился и вырос в селе Астапова Слобода, что в нескольких километрах отсюда. Во фронтовых сводках 1942 года село упоминается часто. Так сложилась судьба, что и в первый бой вступить довелось на родине. Вот что он рассказал в своей мемуарной книге «Верность навсегда!»: «Это было в апреле 1942 года. Поздно вечером под покровом темноты на лодках, через крошево льда, под непрерывным артиллерийско-минометным огнем противника мы переправились на другой берег реки... 766-й стрелковый Тульский рабочий полк. ...гитлеровцы сбросили с самолета листовки с угрозами утопить нас в реке. Пьяные фашисты шли в полный рост, закатав рукава, без головных уборов, поливая огнем из автоматов наши траншеи. Кругом цокают пули. Треск, грохот, стоны раненых, возгласы командиров: «Держаться и не сдавать позиции!» «Психические атаки» фашистов повторялись в этот день несколько раз. Но занимаемый плацдарм мы снова отстояли»{67}.
Александр Ильич Фетисов всю жизнь прожил в Тарусском районе. Работал директором сельской школы. В 1942 году, с марта по август, воевал минометчиком в 755-м стрелковом полку 217-й стрелковой дивизии. «Наша минометная батарея стояла на той стороне реки, — рассказывал Александр Ильич, стоя на высоком берегу Угры, когда мы в очередной раз приехали на Павловский плацдарм с тарусскими школьниками. — Наши мины летели сюда и рвались вот где-то там, в том лесочке. Там были уже немецкие окопы. Как только обстановка на плацдарме осложнялась, мы, минометчики, сразу же вступали в дело. Боеприпасов вначале было мало. На день нам выдавали на каждый ствол по пять-шесть мин. Пять-шесть — это ведь только для пристрелки. Но наводчики у нас были ребята бывалые, опытные. Все реперы пристреляны. Поэтому, как только поступала заявка от пехотных командиров из-за Угры, наши мины летели точно. Так отбивали очередную контратаку. Нас, из Тарусы, здесь было много, человек пятнадцать. Таруса тогда была Тульской области. А в дивизию присылали в качестве пополнения в основном туляков и калужан. Многие здесь остались навсегда. Это место святое. Я его узнал сразу. Ничего тут не изменилось. Даже березочки по краю берега те же...»
Конечно, Александр Ильич был удивлен, что такое место оставлено людям, что не продали его алчные чиновники под дачную и иную застройку. Ведь мы, живущие в Тарусе, к сожалению, видим иное.
Пейзаж должен быть вольным, не ограниченным ничем, тем более забором. Пейзаж помогает видеть в пространстве нечто больше, чем луг, реку, группы деревьев и тропу вдоль берега... Пейзаж помогает видеть прошлое. Что очень и очень важно. Особенно теперь, когда мы, оторванные от корней, как бы повисли в пространстве и не чувствуем материнской почвы. Оттолкнуться не от чего...
Завершая эту книгу, я подумал вот о чем. Почему мы так пристально пытаемся всмотреться в свое прошлое? Что в нем нам, устремленным в будущее? Может быть, потому, что уж слишком смутно будущее? Что надежды оказались разворованными и присвоенными кем-то, кто теперь и сам не знает, что со своим «трофеем» делать? Память, прошлое, дела отцов и дедов — это всегда путь к самому себе. Изучая дороги отцов, мы в большей мере пытаемся понять себя. В прошлом очень много «белых пятен». Прошлое рождает много вопросов, ответить на которые невозможно даже теперь. Ведь не все архивы открыты. Но есть в нашем прошлом такие тайны и загадки, ответы на которые могут быть только риторическими, только пафосными. К примеру: как выстояли в 1941-м на подступах к Москве? И тут не надо бояться пафоса, поскольку только он, высокий стиль, может помочь нам разобраться в себе.
Мне кажется, что у Серпухова и Тулы в окопах сидела уже не просто Красная армия, а — народ. Русский народ. Голубоглазые и кареглазые, скуластые и русоволосые, хранители и продолжатели генного кода загадочного славянства и потомки вольных степняков — русские люди. Непостижимая сила поставила их плечом к плечу перед лицом гибели, исчезновения, и они не опустили взора перед страхом смерти и выстояли. Этот народ дрался и здесь, на Угре. Народ, переодетый в красноармейские шинели.
Так вот когда мы были едины. И ничто нас не разделяло. Ни кровь, ни цвет кожи и глаз, ни религиозная принадлежность. И беда у нас была одна, и мечта одна, и счастье одно — Победа.
По-иному слышится нам из 1941-го и этот возглас, произнесенный с акцентом: «Братья и сестры!..» Евангельское, древнее в этом неожиданном возгласе наполнилось новым смыслом и новой объединительной энергией, тем, что мы подразумеваем под соборностью.
Все это очень сильно ощущаешь, стоя у братских и одиночных могил солдат, и в таких местах, как Павловский плацдарм.
Пусть они немного отдохнут после кромешных ночных схваток на берегах Угры и Рессы. Какая благодатная тишина вокруг! Какая ширь! Какие необыкновенные цвета и полутона у этого, казалось бы, привычного родного пейзажа! Отдохните, отдохните, родные наши... На фронте редкая ружейно-пулеметная перестрелка...
Ноябрь 2011 г.
Таруса
Данный текст является ознакомительным фрагментом.