На траверзе Констанцы
На траверзе Констанцы
21 августа.
Для экономии электроэнергии и уменьшения шумов продолжаем стоять на жидком грунте. Периодически всплываем для наблюдения в перископ за горизонтом и определения местонахождения. Корабли противника до сих пор не появляются. Видимо, чувствуют, что порт, как логово хищника, плотно обложили советские лодки, и не высовывают носа.
Сегодня агитаторы выпустили очередной номер боевого листка. Это немного разрядило обстановку, оживило людей, вызвало их на разговоры.
18.00. Находимся на траверзе Констанцы. Командир решил, продвигаясь зигзагами, дать в эту ночь полную зарядку аккумуляторной батарее, чтобы к рассвету подойти к месту погружения в своем квадрате, имея максимальный запас электроэнергии.
— Это хороший метод, — говорит Сапегин, — и зародился он на «малютках».
— Да, на «малютках», — соглашаюсь с ним, — но давно уже подхвачен и на других лодках.
22.00. Идем в район погружения. К концу зарядки начал работать компрессор высокого давления. Его только что включили для пополнения запасов воздуха. Кок заканчивает работу на камбузе.
Все хорошо знают, что только во время зарядки батареи лучше всего включать такие мощные потребители энергии, как камбуз, электрогрелки, компрессор… Это дает возможность перед погружением лодки иметь полную емкость аккумуляторной батареи.
Боцман Поташев, стоявший наблюдателем на мостике, доложил:
— Вижу катер — охотник за подводными лодками!
Когда находишься на позиции, подобные доклады не бывают неожиданностью. К ним привыкаешь. Мало того — их ждешь, иначе противник может застать врасплох.
— Стоп зарядка! Срочное погружение! — приказывает командир.
«Малютка» устремляется на глубину. Акустик стал на вахту и внимательно прослушивает район. Старшина группы торпедистов И. Лубинец проверил торпедные аппараты. Надо всегда быть готовым к атаке.
Но торпеды не понадобились. Катера прошли мимо.
И все-таки они сбросили бомбы.
— Отдаленные взрывы по корме! — доложил акустик.
— Ограничить хождение по лодке, прекратить ремонтные работы, — передает Сапегин из центрального отсека приказание командира.
Лодка замерла. Ждем. Тишина. Но что это? Хорошо слышно, что катер где-то близко. Вот он остановился над нами, начал металлоискателем «стрелять» по корпусу. Очень эти «щелканья» неприятны…
Около двух часов кружил над нами катер. Потом затих, словно прислушиваясь к биению наших сердец. Но вот наверху звякнул машинный телеграф, взревел мотор, и охотник за подводными лодками стал удаляться.
Командир отвел лодку мористее, где после всплытия продолжили зарядку батареи.
До рассвета оставалось часа два. Предлагаю Сапегину:
— Давайте мы с вами будем делить ночную вахту.
Инженер-механик согласился:
— Хорошо. Только со следующей ночи. А то сегодня и я, и вы на ногах провели столько времени.
Мы вели неторопливый разговор. Собственно, говорил больше Сапегин. Рассказывал он об одной из атак, в которой очень наглядно проявилось мастерство Иванова.
Когда освобождали Крым от фашистских захватчиков, подводная лодка «М-62» несколько дней находилась в заданном квадрате. Противник проявлял большую активность на море, так как гитлеровские войска были уже блокированы частями Красной Армии на полуострове.
В тот день лодка шла под водой и периодически подвсплывала на перископную глубину, чтобы осмотреться. К этому времени у подводников наладилось хорошее взаимодействие с черноморскими авиаторами. Барражировавшие самолеты часто давали лодкам сведения о местонахождении кораблей противника.
И вот пришла радиограмма. Командиру сообщалось, что поблизости от района, где находится «малютка», нашей авиацией обнаружены корабли противника.
Вскоре действительно на горизонте показались силуэты кораблей. Шли они далеко, имея сильное охранение. Перед командиром стояла нелегкая задача. Если пойти за противником в подводном положении вдогонку и атаковать его, то израсходуется весь запас электроэнергии. А как потом оторваться от преследования? Ведь лодку могут обнаружить и забросать глубинными бомбами. На грунт лечь не удастся, так как глубины в этом районе значительные.
— Нет, атака в таких условиях не имеет смысла, — решает командир.
Мичман Иванов, находившийся в это время в шестом отсеке, удивлялся: противник обнаружен, а лодка в атаку не выходит. С разрешения командира он прошел в центральный пост. Там ему объяснили создавшуюся обстановку. Все электрооборудование лодки находилось в ведении Иванова. Он лучше других знал состояние и возможности аккумуляторной батареи. Немного подумав, он сказал командиру:
— Вы только атакуйте корабль, отход я обеспечу на переменных ходах. От кратковременного максимального хода, постепенно снижая его, мы будем переходить к малому, а потом все сначала.
Предложение Иванова поддержали инженер-механик Сапегин и помощник командира Красников. Следует заметить, что в то время у нас не было технических возможностей точно оценивать, велики ли в данный момент запасы электроэнергии батареи, на какое время ее хватит при том или ином ходе.
Командир согласился с доводами Иванова, Сапегина и Красникова.
— Боевая тревога! — скомандовал он.
Мичман Иванов сам встал у щита управления электродвигателем. Действовал он уверенно, со знанием дела.
Лодка пошла на сближение. Расстояние до вражеских кораблей быстро сокращалось. Вот «М-62» вышла на дистанцию залпа. Все застыли на своих местах. В наступившей тишине торпедисты старший краснофлотец Петр Толкачиков и краснофлотец Мезамедин Магомедьяров ждут команду.
— Пли!
Вскоре послышался взрыв. И в то же мгновение на 1 лодку посыпались глубинные бомбы.
— Боцман, рули на погружение! Полный ход! — приказал командир.
Теперь надо было уйти от преследования противника. Успех зависел от мастерства мичмана Иванова. Вначале был дан полный ход. Напряжение аккумуляторной батареи быстро падало, свет в отсеках померк.
Иванов обращается к командиру:
— Предлагаю постепенно сбавлять обороты, чтобы, напряжение батареи не падало ниже допустимого.
— Добро! — соглашается командир. Он хорошо знал, что в противном случае минимальная защита обязательно отключает электромеханизмы.
Электрик Володин внимательно наблюдает за напряжением элементов и о результатах замера все время докладывает Сапегину: нельзя «посадить» батарею.
Лодке удалось оторваться от противника. Бомбежка прекратилась. Все облегченно вздохнули. Умелое маневрирование ходами, предложенное и осуществленное Ивановым, позволило экипажу при ограниченных запасах электроэнергии атаковать противника и выполнить боевую задачу…
Сапегин взглянул на часы:
— О, уже четыре часа утра. Конец зарядки батареи.
— Сейчас пойдем на погружение, — ответил я. — Можно будет и отдохнуть после бессонной ночи. Жаль, что не удастся нормально провентилироваться.
22 августа.
21.00. Всплыли на поверхность. Под водой были семнадцать часов. Шли в основном на экономичных ходах или стояли на жидком грунте. Только при отходе от берега увеличивали скорость до 5 узлов.
21.15. Включена форсированная винт-зарядка. На вахте у аккумуляторной батареи электрик Давыдов. Сапегин отдыхает, а мы с Ивановым находимся у щита управления генератором.
Вокруг нас — царство электротехники, оба мы — электрики. И, естественно, разговор идет по специальности.
— Давно вы стали электриком? — спросил меня Иванов.
Мне вспомнились дни, проведенные на Днепрострое. Тридцатый год. Мы, студенты электрофака горного института, приехали сюда летом на автомашинах из Днепропетровска. В резиновых сапогах утрамбовывали бетон в котловане будущей плотины.
— Вот где началась моя «электрическая» биография, — говорю Иванову. — Ну, а дальше Ленинград.
Где учатся по нашей специальности военные, вы знаете. Слыхал я, вы тоже кончали в городе на Неве подводную «академию» — учебный отряд. В каком году это было?
— В тридцать пятом. Не сразу мне понравилась служба подводника. Родился я в Калужской области, вдали от моря, моряков никогда не видел.
В первом походе на лодке защемило сердце. Подумал: «Это же настоящий подводный склеп, и в случае аварии — спасенья нет».
— Да, служба подводников такая: погибают, так сразу все, возвращаются с победой — тоже все вместе. А где потом служили?
— С сорокового года на этой лодке, с самой ее постройки. Тогда наша «малютка» была новейшим кораблем.
Война… Когда она началась, мы были в море. 22 нюня возвращались из похода. И вдруг впереди нас взрыв. Оказывается, это буксир подорвался на мине. А что, если бы первыми шли мы?..
— Это был буксир «СП-12», он подорвался на магнитной мине, — говорю Иванову. — Могли подорваться и вы, ведь в то время размагничивания подводных лодок не производилось.
Помолчали.
Затянувшуюся паузу прервал Иванов.
— Что-то не совсем точен режим зарядки, — забеспокоился он. — Пирожинский, прибавь обороты дизеля!
— Есть прибавить обороты! — ответил мичман из дизельного отсека.
23 августа.
2.50. Закончена зарядка батареи.
4.30. Погружение. Ход 2 узла.
— Личному составу заняться устранением дефектов материальной части лодки! — отдает распоряжение через старшин инженер-механик Сапегин.
За ночь Сапегин обнаружил некоторые неисправности, В дизеле, в зарубашечном пространстве блока, оказалось повышенным давление охлаждающей воды. Дифферентовочная помпа потребовала (в который раз!) переборки. Коллектор электродвигателя вертикального руля следует вновь зачистить.
У щита управления гребным электродвигателем встал А. П. Давыдов.
— Ну что, Давыдов, электрика не подкачает? — спросил я.
— Не должна! — в голосе Давыдова слышалась уверенность.
С погружением лодки сразу открыли вахту в рубке акустика. Леонид Усачев непрерывно, вслушивался в шумы моря и обо всем подозрительном немедленно докладывал командиру или вахтенному офицеру.
На лодке уже в прошлых походах выработалась определенная тактика. После погружения некоторое время шли под электродвигателями в сторону берега. Затем двигатели выключали. «Малютка» продолжала движение по инерции, а потом ложилась на грунт. Часть команды могла отдыхать, а акустик продолжал вахту. И вот часа два спустя начиналась бомбежка.
Правда, бомбы рвались далеко по корме. Дело в том, что у противника установлены шумопеленгаторы, он засекает лодку в момент остановки электродвигателя, и «охотники» приходят в эту точку. Но «малютка» в это время лежит на грунте уже в другом месте, ближе к берегу, поэтому взрывы не причиняют ей вреда. Конечно, личному составу не до отдыха. Все стоят на боевых постах. Подготовлен аварийный инструмент…
Командир часто выставляет нештатную вахту акустиков в боевой рубке. Вот и сегодня здесь занял свой «пост» рулевой П. Минасенко. Он без приборов, на слух, через корпус старается определить, что происходит за бортом лодки.
Удивил нас всех Минасенко тонкостью своего слуха. Акустик молчит, а он докладывает:
— Слышу подозрительный шум!
Вахтенный офицер обращается к акустику и спрашивает его, слышит ли он что-либо. Л. С. Усачев отвечает отрицательно.
Снова раздается доклад Минасенко из боевой рубки:
— Слышу подозрительный шум!
А Усачев молчит.
Оказалось, что кто-то из подводников грыз крепкий морской сухарь. Вот этот хруст и слышал Минасенко. Так что его доклады о «подозрительных шумах» не были галлюцинацией.
— Да, недаром Минасенко учился до войны в консерватории, готовясь стать скрипачом, — весело говорили его товарищи.
— Скоро поедешь в консерваторию, — заметил боцман Поташев. — Войне вот-вот конец.
И Усачев, и Минасенко несли вахту бдительно. Не было еще случая, чтобы они с опозданием доложили о приближении вражеских кораблей.
24 августа.
С рассветом подводная лодка пошла на погружение. Сапегиным обнаружены новые неполадки в работе материальной части. Мичман Арьян Пирожинский и старшина 1 статьи Иван Поперека и сами знают недостатки своего заведования: их волнует состояние муфты «Бамаг».
— Надо ложиться на грунт, чтобы произвести ремонт, — докладывает командиру Сапегин.
Командир соглашается. Ложимся на грунт.
— Слушать, что там за бортом! Инженеру-механику обеспечить бесшумную работу мотористов! Мы на позиции и всплывать будем по первому докладу Усачева о появлении противника, — так распорядился на этот раз командир вместо традиционного вопроса к Сапегину: «Сколько времени потребуется механику для ликвидации неполадок?»
Инженер-механик Сапегин трудится вместе с мотористами, чтобы ускорить ремонт. Общими усилиями техника приведена в порядок. Делалось все это бесшумно, что очень важно вблизи берегов противника.
— Представьте к поощрению отличившихся в работе людей, — сказал Сапегину командир по окончании работ.
— Трудно, товарищ командир, кого-либо выделить, — ответил инженер-механик. — Все работали хорошо.
25 августа.
2.25. Прервана зарядка аккумуляторной батареи, продолжавшаяся 4 часа 45 минут, так как появились катера противника. Командир, приняв доклад сигнальщика, объявил:
— Боевая тревога! Срочное погружение!
Подводники быстро заняли свои боевые посты. Мичман Иванов включил электродвигатель. Боцман положил рули на погружение. Задраены переборки, подготовлен аварийный инструмент. Усачев вскоре доложил:
— Слышу шум винтов!
— Включить аварийное освещение! — приказывает Сапегин.
Через несколько минут послышались взрывы. Противник начал бомбометание.
— Право руля! — приказывает командир.
Боцман Поташев «зарывается» рулями, умело выполняет команды по уклонению и маневрированию.
Разрывы бомб все еще слышны, но уже в отдалении. На лодке народ «обстрелянный», такими «порциями» бомб его не удивишь. Все спокойно выполняли свои обязанности по боевой тревоге.
— Не такое бывало — и уходили, — громко, чтобы все слышали, говорит Поташев. — Уйдем и сейчас…
От преследования кораблей противника оторвались довольно быстро. Осмотрелись в отсеках. Кое-где в результате бомбежки разбились электролампы, плафоны, с подволока осыпалась пробковая изоляция. Все, казалось, обошлось благополучно. Но вот докладывает штурманский электрик:
— Вышел из строя гирокомпас.
— Что ж, ремонтом его займемся на глубине, — ответил командир, приняв решение лечь на грунт.
Штурманский электрик Н. С. Крупа, осмотрев гирокомпас, сообщил:
— Гирокомпас имеет полный «корпус»[9].
Штурман старший лейтенант Семен Ильич Гор занялся гирокомпасом.
Раз речь идет о «корпусе», мы с Сапегиным и Ивановым решили им помочь.
— Где предполагаете замыкание? — спросил Иванов.
— Возможно, произошло что-то с кабелем, питающим гирокомпас, — высказал предположение Сапегин. — Давайте вскроем настил второй группы батареи.
Вскрыли, осмотрели кабели, по которым подается питание к щиту штурманского электрика. Здесь было все в порядке. При более тщательном осмотре Крупа обнаружил, что от сотрясения при бомбежке свалилась на бок каретка гирокомпаса и замкнула внутреннюю цепь прибора.
Через два часа гирокомпас был восстановлен.
— Молодцы, электрики! — похвалил командир и вынес всем, кто работал по восстановлению гирокомпаса, благодарность. — Внеочередное увольнение на берег дать не могу, так как Констанца еще не взята, — пошутил он.
Парторг мичман Поташев прошел по отсекам и рассказал всему экипажу, как работали Крупа и электрики, которые помогли ему быстро ввести в строй гирокомпас.
— Все мы выручаем друг друга, когда надо, — скромно сказал Иванов, а потом добавил: — Сам-то Поташев сколько раз выручал и электриков, и весь экипаж. А Крупа? Он же штурманский электрик, а при зарядке батареи стоит вахту, когда видит, что нам туго.
Иванов был на лодке агитатором. Он умел говорить с людьми, был хорошим рассказчиком. Я знал это, поэтому отозвался вопросом:
— Ну, и как же вас, электриков, выручил Поташев?
— А вас что, больше электрики интересуют? — пошутил мичман.
— Да ведь сам-то я кто? Электрик…
— Если есть желание послушать, расскажу. Тогда Поташев поработал не только за электриков, но и помог нам оторваться от преследования противника.
…Находились мы на позиции, где-то здесь же, в районе Констанцы. Командир лодки, заметив в перископ противника, начал маневрировать для выхода в атаку.
Погода была штормовая, видимость плохая, да и вражеские корабли, словно чувствуя, что мы рядом, шли зигзагами поближе к берегу. Так что маневрирование затянулось.
— И емкость батареи была недостаточной для продолжения атаки?
— Да, инженер-механик Сапегин доложил командиру, что удельный вес электролита элементов аккумуляторной батареи быстро понижается.
— Что же было дальше?
— Командир, продолжая выходить в атаку, приказал перейти на ручное управление рулями и выключить все ненужные для атаки потребители электроэнергии.
«Попотел» тогда боцман Поташев. Сами знаете, как тяжело справляться вручную: тут нужна силенка. Но Павел Максимович уверенно и точно удерживал лодку на глубине как при атаке, так и после нее, когда уходили от преследования. Может, он и ругал про себя электриков крепкими словечками, но приказ командира выполнил.
Атака прошла успешно. Правда, катера-охотники успели сбросить глубинные бомбы, но командир хорошо знал, что фашисты часто устанавливают глубину взрыва этих бомб на 35–50 метров, и умело уходил от них.