МНЕНИЕ ФЛОТОВОДЦА

МНЕНИЕ ФЛОТОВОДЦА

Известный российский флотоводец адмирал И.В. Касатонов командовал Черноморским флотом в самое непростое для него время — в 1991–1992 годах. На сегодняшний день адмирал И.В. Касатонов — один из самых авторитетных отечественных адмиралов с огромным опытом корабельной службы, а потому его мнение весьма ценно. Мы давно дружим с Игорем Владимировичем, и он любезно согласился предоставить мне свои соображения по событиям 6 октября 1943 года.,

Вот что он пишет: «Весь комплекс неправильных решений командиров в море и на берегу был налицо, как и явные просчеты нашей разведки. Военные историки это уже много раз анализировали.

Был ли смысл вообще посылать корабли, чтобы в портах Ялта и Феодосия потопить 5—10 единиц каких-то плавсредств, когда уже немецко-фашистская группировка через Керченский пролив перебралась в Крым? 400 тысяч!

Высланные для спасения личного состава погибших кораблей торпедные и сторожевые катера, тральщики и гидросамолеты подобрали всего 123 человека. Потери составили 780 краснофлотцев, старшин и офицеров.

В ходе трех набеговых действий боевых кораблей ЧФ на порты и коммуникации противника удалось потопить всего четыре транспорта суммарным тоннажем чуть более 3 тыс брт. При этом было потеряно два лидера, два эскадренных миноносца и поврежден крейсер. После этого Ставка запретила использовать крупные корабли без ее разрешения.

Что-то трагически фатальное было во всех этих так называемых набеговых операциях Черноморского флота. Ведь, если провести маломальскую статистику, боевой эффект был всегда минимальный, потому что с кораблей цели никогда не наблюдались, а сами корабли подвергались опасному риску и могли быть потоплены…

Что-то все же подвигло командование флота опять начать опасные, неэффективные набеги кораблей эскадры по обозначившимся объектам в море.

Оперативная обстановка в районе кавказского побережья определялась тем, что немцы уже закончили массовую эвакуацию своих войск с Тамани в восточную часть Крыма. Но они еще не начали их перегруппировку для усиления своей обороны на Керченском полуострове и у Севастополя. Так что переходы каких-то транспортных средств в море были маловероятны.

Однако командующий Черноморским флотом все же принял решение на действия сил. Штаб флота и штаб эскадры произвели необходимые расчеты. Как это было все сделано, трудно сказать, но налицо просчеты в планировании набеговой операции и системе ее обеспечения: разведке, связи, ПВО, поисково-спасательном обеспечении и т. д. К этому необходимо добавить слабую тактическую подготовку тех, кто от эскадры отвечал за успешное решение задачи на берегу и в море, — начальника штаба эскадры капитана 1 ранга М.Ф. Романова и командира 1-го дивизиона эсминцев капитана 2 ранга Г.П. Негоды.

В настоящее время имеется ряд документов, достоверность которых очевидна, с небольшой разницей в ряде несущественных деталей. Но, если сделать небольшой современный анализ этапов выполнения задачи, картина получится более ясной. Что же происходило в море, почему погибли люди и корабли? Конечно, тон всегда задает начальник в море. Он обязан по существующей системе связи докладывать обстановку, свои действия, решения. Если события развиваются таким образом, что дальнейшее стремление к выполнению поставленной задачи грозит гибелью кораблям, то, не считаясь ни с чем, беря на себя ответственность, надо отказываться от выполнения поставленной задачи, спасать людей, корабли… но действовать по законам военного времени. Примеров к тому моменту было более чем достаточно. Однако на всех этапах выполнения задачи (принятие решения на возвращение, организация свертывания сил и отход в базу, организация ПВО отряда, борьба за живучесть кораблей, организация спасения людей на воде и тд.) его деятельность была неудовлетворительной.

Я полагаю, уже выход отряда по различным признакам был зафиксирован немецкой агентурной разведкой, а затем на заданном рубеже от побережья Крыма отряд был перехвачен и опознан воздушной разведкой противника, которая применяла осветительные бомбы. Далее нетрудно предугадать все действия немцев по воспрепятствованию ударов кораблей эскадры по заданным объектам.

Корабли эскадры в районе их стрельбы уже поджидало пять торпедных катеров, в торпедную атаку вышла немецкая подводная лодка U-9 (правда, безуспешно). Открыли огонь береговые батареи по наведению РЛС, там же находились две быстроходные десантные баржи противника. В общем, те же силы немцев, что и 14 месяцев назад. Но в тактике действий кораблей эскадры, к сот жалению, ничего не изменилось, а с учетом меньшей дальности стрельбы орудий миноносцев по сравнению с крейсерами район действий отряда можно было спрогнозировать с еще большей вероятностью. Командир отряда действовал совершенно неадекватно обстановке, крайне нерешительно и опрометчиво, показав во время всего боевого похода свою личную неподготовленность. Донесения делал с большим опозданием и решение на свертывание сил принял также с большим опозданием. Кстати, нерешительность была свойственна Г.П. Негоде и раньше».

Командир эсминца «Сообразительный» СС. Ворков в своих воспоминаниях не слишком лицеприятно отзывается о командирских качествах Негоды. Он приводит такой пример: «22 сентября 1941 г. 19 самолетов врага атаковали и вывели из строя эсминец “Беспощадный”, поддерживавший своим огнем десант в Григорьевке. Тогда кораблем командовал Г.П. Негода. В полубак “Беспощадного” попала бомба, но корабль своим ходом кое-как дошел до Одессы.

В этот день мы конвоировали транспорт из Севастополя к Тендре. На подходе к мысу Тарханкут получаю от штаба флота приказание передать конвой командиру тральщика, а самому в районе Тендровской косы взять на буксир эсминец “Беспощадный” и следовать с ним в Севастополь.

Около 9 часов вблизи узкой песчаной Тендровской косы замечаем дым. Он низко стелется вдоль берега. Идем на дым и встречаемся с “Беспощадным”. Его буксирует спасательное судно СП-14.

У эсминца надломлен полубак по 36-му шпангоуту, носовая часть погружена в воду. СП-14 буксирует его за корму. Трудновато нам будет буксировать. Запрашиваю командира. Отвечает: “Отрываются бортовые листы, вода попадает в котельные отделения. Есть угроза их затопления. Большим ходом буксировать нельзя…”

Предлагаю командиру “Беспощадного” отрубить полубак эсминца. Он опять долго не отвечает. Потом лаконично сообщает: “Надо подождать”. А вскоре, видимо подумав, заявляет, что он согласен.

Подзываю катер, инструктирую командира: полубак эсминца “Беспощадный” подорвать подрывными патронами. Катер подходит к борту “Беспощадного”. Негода подрывать не соглашается. Стопорим ход.

На “Беспощадном” старшина 2 статьи Сехниашвили рубит бортовые листы полубака. Звук долетает к нам на ходовой мостик. Волна поминутно грозит смыть отважного старшину, ветер забрызгивает ему лицо. Проходит почти час. Работа продвигается медленно. Оставить полуоторванный полубак эсминца на весу нельзя: это приведет к затоплению еще части служебных помещений и совсем уменьшит плавучесть эсминца — тогда гибель корабля неизбежна.

Вдали опять пролетают самолеты. А мы стоим. Надо спешить: небольшой налет авиации — и корабль может быть потоплен.

Наконец-то полубак, Бecпoщaднoгo, оторван. Записываю широту и долготу места затопления его. Корабль стал значительно легче. И буксировать его тоже легче».

Адмирал И. Касатонов считает, что уже этого факта было вполне достаточно, чтобы не назначать Негоду на высшие должности: «Таков был Г.П. Негода, и начальники должны были знать, что сразу принять кардинальное решение он не способен.

Получилось, что в море для решения боевой задачи в сложнейшей обстановке во главе такой относительно большой группы кораблей вышел капитан 2 ранга, еще в недавнем прошлом сам командир миноносца На всех этапах свертывания сил его (Негоды. — В.Ш.) приказы только усугубляли обстановку.

Помнится, что в начале октября 1942 г. в набег на Ялту на двух эсминцах “Бойком” и “Сообразительном” ходил сам командующий эскадрой Л.А. Владимирский. Наверное, такой уровень командования обеспечил должное управление при выполнении задачи, соответственно, достижение успеха.

Возникает вопрос а может быть, начальники плохо учили своих командиров на различного рода разборах или не требовали придерживаться принципа: “Делай, как я!”? Ничего подобного. Учили, да еще как. Можно привести пример — анализ противовоздушного боя с самолетами противника во время похода отряда кораблей из Батуми в Севастополь в составе крейсера “Ворошилов”, эсминцев “Сообразительный”, “Свободный”. Командиры кораблей соответственно — Ф.С. Марков, СС. Ворков, П.И. Шевченко.

Боевой поход состоялся 27–28 мая 1942 г. Решив свою задачу в Севастополе, в ту же ночь корабли вышли по севастопольскому опасному фарватеру. А на рассвете появились самолеты противника Басистый пишет: “По отряду наносился хорошо согласованный комбинированный удар: на “нижнем этаже” с двух бортов нас охватывали торпедоносцы, а сверху будут бить бомбардировщики. Эсминцы взяли под прицел торпедоносцы и били по тем бомбардировщикам, которые их атаковали. Крейсер должен был распределить огонь на два борта и в зенит. Марков приказал артиллеристам:

— Главному калибру — левая группа торпедоносцев. Все зенитные орудия левого борта отражают атаку бомбардировщиков. Зенитной артиллерии правого борта — правая группа торпедоносцев.

Огонь распределен по всем трем направлениям и в то же время сконцентрирован на самом опасном из них — на левой, ближней группе торпедоносцев. Ликвидировав эту опасность, главный калибр сможет перенести огонь и на правый борт. Из зенитных орудий левого борта главную силу представляют 100-миллиметровые пушки. Но там есть еще установки 45- и 37-миллиметрового калибра.

Самолеты все ближе. И наступает момент, когда исчезают все звуки, кроме невероятного грома орудийной пальбы. Вступили в действие огневые средства всех трех кораблей. Спрессованный тугой воздух ударяет в уши. Марков отдает какие-то команды в телефонную трубку, но я вижу только его шевелящиеся губы, а самих слов не слышу.

Все-таки главный калибр — это сила. Несколько залпов крейсера и эсминца “Свободного” расстроили группу торпедоносцев, атаковавшую слева. Один “хейнкель” как бы наткнулся на что-то невидимое и рухнул вниз, подняв огромный столб воды. И хотя три других самолета продолжали полет, опасность с этой стороны уменьшилась.

Невозможно рассказать обо всех эпизодах этой чрезвычайно напряженной схватки, когда время измерялось секундами, и когда один пропущенный миг мог стать роковым. В скоротечной обстановке боя все зависело не только от решений командиров. Ни командир, ни управляющий огнем не могли уследить за всеми самолетами. И командирам орудий было разрешено самостоятельно выбирать цели. Сброшенные с высоты серии бомб не причинили нам никакого вреда.

Взглянув на часы, я с удивлением отметил, что бой продолжался всего 12 минут. Мы обмениваемся с флагманским штурманом Петровым впечатлениями о бое. Что тут было поучительного?

Вчера на пути в Севастополь нас тоже атаковали бомбардировщики и торпедоносцы. Но их удары не совпадали по времени. Сегодня противник действовал иначе. Сначала — тщательная разведка. Она установила построение нашего отряда и скорость его движения. Потом — точно рассчитанный одновременный удар с малой и большой высоты, заставивший корабли рассредоточить свой огонь. При этом торпедоносцы выходили в атаку так, что перекрывали своими 16 торпедами значительную площадь, в центре которой находилась главная цель — крейсер. Удар получился массированным и скоротечным, от которого, казалось, никакого спасения нет.

Что же нам позволило отразить его? Конечно, правильное построение отряда, хорошая организация огня, расчетливое маневрирование кораблей, мастерство и выдержка экипажей.

Оправдало себя использование главного калибра для стрельбы по самолетам. Это вынудило торпедоносцы сбрасывать торпеды на большой дистанции. Ни один из атаковавших корабли бомбардировщиков не избежал огневого противодействия.

Характер маневрирования кораблей при уклонении от самолетов, торпед и бомб подтверждает качественную тактическую подготовку командиров.

Вскоре стало известно, что командующий флотом высоко оценил действия отряда Наш опыт был учтен в указаниях командующего, которые получили корабли, осуществлявшие перевозки в Севастополь”».

Адмирал И. Касатонов отмечает, что в данном случае было прекрасно видно, что заранее придуманной схемы взаимодействия артиллерии кораблей и их маневрирования для такого случая в отряде не было, а обстановка развивалась столь динамично, что никто не успел ни скомандовать, ни что-то предложить. Командиры кораблей действовали самостоятельно, руководствуясь не раз изучавшимися указаниями по отражению воздушных ударов.

Полученный урок был учтен. С приходом в Туапсе Басистый собрал всех командиров на разбор отражения атак авиации. Адмирал объяснил, как соединение в дальнейшем будет действовать в таких случаях. Он одобрил также применение главного калибра против торпедоносцев.

Это хороший пример боевого искусства командиров кораблей и флагмана против продуманной тактики сильного, умелого, хитрого, технически оснащенного противника. Сложный динамичный противовоздушный бой был выигран кораблями эскадры под руководством контр-адмирала Н.Е. Басистого.

Этому способствовала высокая личная тактическая и морская подготовка командиров кораблей Ф.С. Маркова, С.С. Воркова, П.Н. Шевченко. Особо в данном случае следует отметить действия командира крейсера Ф.С. Маркова. Крейсер был главной целью противника. Против него сосредоточились основные усилия специальной авиационной группировки из 15 самолетов: трех разведчиков, четырех бомбардировщиков и восьми торпедоносцев, наносящих одновременно комбинированный удар.

Командир крейсера должен был лично: заниматься перераспределением своих огневых каналов против ударных групп, применяющих различное авиационное оружие; командовать маневрами корабля при непосредственном уклонении от торпед и бомб, идущих и летящих на корабль; следить за тем, чтобы главный калибр, наносящий удар по торпедоносцам, не попал в свои корабли; контролировать, чтобы при разнопеременном маневрировании крейсер не столкнулся с ними; лично наблюдать и оценивать дальнейшие действия воздушного противника; своевременно определить возможное изменение тактического замысла всего «воздушного хоровода», а также одиночек — тех, кто демонстрирует покидание поля боя, а на самом деле уходит в сторону, не привлекая внимания, чтобы снова зайти со стороны солнца и нанести внезапный удар.

Именно такие действия (хотя бой — это частный случай) должны определять оценку командира, его перспективу по службе в военное, да и в мирное время. Кстати, это и ответ вице-адмиралу ф. Руге на его оценку деловых качеств и тактического умения наших командиров кораблей Великой Отечественной войны (если в таком ответе есть необходимость). Эти качества командиру могла дать только служба на крейсере, корабле 1-го ранга. Кто же и зачем миноносника Г.П. Негоду послал на серьезную операцию, где ему противостояла разнородная оперативно-тактическая группировка сил противника, имеющего большой опыт борьбы с подобными так называемыми набегами? Чтобы увидеть, что он такими качествами не обладает?

Итак, на Черноморском флоте имелось немало опытных боевых командиров. Адмирал И. Касатонов задает справедливый вопрос: почему выбор Владимирского пал именно на Негоду? Кто убедил командующего флотом, что Г.П. Негода справится с такой сложной задачей? А может, и убеждать-то его было и не надо? Вполне возможно, что Негода был просто любимцем у командующего флотом. За это говорит и именно его назначение командиром дивизиона, и достаточно бурная кампания прославления Негоды как лучшего из командиров ЧФ на страницах журнала «Морской сборник», и то, что в преддверии прибытия на КП флота наркома именно ему было поручено руководство операцией. Если бы всё 6 октября обошлось благополучно, можно не сомневаться, что дальнейшая карьера Негоды была бы обеспечена.

Адмирал И.Касатонов говорит об этом так: «Надо сказать, что Негода “удостоился высокой чести” — за его действиями наблюдал не только командующий флотом, но и нарком ВМФ, которые всячески старались ему помочь. Н.Г. Кузнецов сделал точный вывод из действий Негоды: “Случай этот еще раз доказывает, как много значит инициатива командира. Даже имея с ним связь, командующий с берега не мог повлиять на события. Морской бой настолько скоротечен, что все зависит от командира, от его находчивости, решительности, умения оценить обстановку”.

Это, конечно, наркомовский и оперативный подход к ситуации, связанной с набегами, и определение последовательности действий после набега исходя из различных возможных тактических ситуаций, которые могут возникнуть при отходе наших сил от побережья, занятого противником. А кому это было неясно раньше? Понятно, что плавающий моряк Л.А. Владимирский вследствие каких-то особенностей своей натуры не сумел перестроиться и уйти от “набегового авантюризма”, заложенного еще Ф.С. Октябрьским, и допустил очень серьезный промах с большими последствиями».

Крайне интересно мнение адмирала И. Касатонова относительно того, что после событий 6 октября эскадра ЧФ была удалена с театра военных действий. Он пишет: «Ставка запретила использование в операциях Черноморского флота больших кораблей, то есть целое оперативно-тактическое объединение флота было выведено из боевых действий в резерв ввиду того, что Ставка сомневалась в умении высшего командного звена их применять. Я полагаю, что такое весьма весомое (обидное?!) решение было верным.

Здесь надо иметь в виду, что немецкие авиационные группы тогда имели огромный опыт борьбы с надводными силами, который приобрели в Средиземном море против военно-морского флота Великобритании, поэтому такие скороспелые новички-руководители, как Негода, для них не несли каких-то тактических загадок.

Ко всему этому надо сказать, что наши миноносцы по своему зенитному вооружению во многом отставали от требований современности, и это с началом войны в полной мере стало ясно. Никаких мер не предпринималось ни промышленностью, ни Главным морским штабом. Моряки сами изобретали какие-то внештатные средства ПВО. Любознательность моряков лидера ‘Ташкент” привела к тому, что двухорудийная зенитная установка калибра 76 мм с недостроенного эсминца “Огневой” оказалась на лидере вместе с погребом, перегрузочным отделением и элеватором (весом 20 т). А моряки с крейсера “Красный Кавказ” были откомандированы из Поти в Севастополь, чтобы снять 100-мм зенитные орудия, находящиеся под водой, с погибшего крейсера “Червона Украина”, доставить их на свой корабль и самостоятельно установить для дальнейшего применения.

К сожалению, как я полагаю, в ГМШ никто не следил за кардинальными изменениями канонов применения сил флота во время войны.

С середины 1941 г. до конца 1942 г. продолжался переходный период, когда Германия (и Италия) в действиях против флотов союзников обратили главные усилия на развитие воздушного и подводного оружия. Немцы совершенствовали свои пикировщики, доказав, что бомбометание с пикирования является самым надежным способом попасть в корабль. Создание морской авиации в Японии, использующей базовые и авианосные торпедоносцы, побудило Германию и Италию (а также Великобританию) создать свою торпедоносную авиацию.

Английский историк П.Ч. Смит так описывает весьма неоднозначные процессы на флотах воюющих морских держав в то время: “На протяжении отрезка войны (с середины 1941 г. до конца 1942 г.) британские маршалы авиации и адмиралы крайне неохотно начали менять свои взгляды. Их Лордства совершенно не понимают природу современной войны, несмотря на ряд болезненных уроков, преподанных пилотами люфтваффе в Норвегии и Франции. Требовалось еще не раз устроить ужасную мясорубку, потерять множество драгоценных кораблей, прежде чем военное руководство Великобритании осознало, что именно происходит. Прежде всего, выяснилось, что огневая мощь корабельных зениток совсем недостаточна, чтобы отразить атаки большого количества самолетов, которыми управляют умелые и решительные пилоты. Число зениток на британских кораблях требовалось, как минимум, утроить. Но даже это еще не гарантировало абсолютной безопасности, на которую перед войной очень многие рассчитывали. Во-вторых, бои снова и снова показывали, что самой надежной защитой флота от воздушных атак являются истребители. К несчастью, Великобритании не удалось ни создать хороший истребитель, ни построить в достаточных количествах плохой. Эту проблему англичанам решить так и не удалось. Лишь после появления американских самолетов, поставленных по ленд-лизу, положение было исправлено, но это произошло только два года спустя.

Масштабы и кровопролитность уроков стремительно возрастали. В бой было брошено новое оружие, воздушное и подводное, созданное с единственной целью — гарантировать уничтожение вражеских крупных надводных кораблей”.

Большевик Октябрьский тоже не понимал природу современной войны, подобно Их Лордствам. Выводов из их и собственных уроков не делал. С чего все начиналось? После успешного десанта в район Григорьевки 22 сентября 1941 г. для огневой поддержки десанта в море были оставлены три эсминца. Безо всякого авиационного прикрытия (!), что санкционировал командующий флотом Ф.С. Октябрьский.

Что же из этого получилось? Десант они поддержали. Но эсминец “Безупречный” (командир капитан-лейтенант ГШ. Буряк) днем 22 сентября атаковали девять Ю-87, сбросившие 37 бомб. Бомбардировщики пикировали с 1400–1500 м под углом 60–70 градусов, ведя пушечно-пулеметный огонь. В результате разрыва одной из бомб у левого борта и от пушечного огня эсминец получил до 400 различных пробоин. Вода затопила третье котельное и первое машинное отделения, вызвав крен в 17°. Корабль потерял ход. Эсминец “Беспощадный” взял “Безупречного” на буксир и повел в Одессу. Перед этим “Бойкий” снял с аварийного корабля 28 тяжелораненых моряков. Ведь немцы потерявший ход корабль могли запросто добить. К сожалению, героический эсминец вместе с командиром П.М. Буряком все же погиб от авиации 26 июня 1942 г.

Эсминец “Беспощадный” (командир Г.П. Негода) около 15 часов вышел из Одессы и вместе с “Бойким” начал обстрел береговых целей. В ходе стрельб корабли подверглись атаке более двадцати Ю-87. От взрыва серии бомб в районе 173—179-го шпангоутов образовался большой гофр поперек корабля по верхней палубе и бортовой обшивке. По гофру палубного листа прошла трещина длиной полметра. Через разрывы бортовой обшивки и вследствие деформации кормы в коридор валов стала поступать вода. Через несколько минут эсминец получил прямое попадание двух бомб в полубак. Одна из бомб разорвалась близ правого клюза, а другая — перед первой пушкой. Взрывной волной из первой топливной ямы выбросило мазут, он облил всю носовую часть корабля и воспламенился. Окутанный дымом и паром, “Беспощадный”, стреляя по самолетам, отходил малым задним ходом в Одессу. В этот раз корабль не погиб. Но все же судьбой ему было уготовано, будучи Краснознаменным, под командованием того же Г.П. Негоды погибнуть 6 октября 1943 г. от немецких пикировщиков. (Слово “негода” в переводе с украинского — плохая погода.)

Эсминец “Бойкий” под командованием капитан-лейтенанта Г.Ф. Годлевского, ведя бой с самолетами, маневрировал полным ходом вдали от берега. Положение корабля осложнялось тем, что на нем кончился боезапас для 76-мм батареи. Атаки бомбардировщиков отражались лишь зенитными пулеметами. Убедившись, что орудия эсминца бездействуют, вражеские летчики стали пикировать до 500–600 м и сбрасывать по одной-две бомбы, а затем снова набирали высоту для следующей атаки. И все-таки командир “Бойкого” сумел уклониться от многочисленных атак и бомб. Корабль остался невредимым С уходом самолетов Г.Ф. Годлевский поспешил на помощь к “Беспощадному”, идущему в гавань. Немецкая авиация в течение всей войны не смогла потопить прославленный эсминец, так как командир корабля Г.Ф. Годлевский имел превосходную тактическую и морскую подготовку…

Удивительно, но в те грозные осенние дни штаб флота так и не обеспечил ПВО отряда огневой поддержки десанта, несмотря на то, что за сутки до высадки от двух атак 18 бомбардировщиков погиб эсминец “Фрунзе”. Уже тогда Ф.С. Октябрьский мог потерять все три эсминца.

Бой эсминцев с бомбардировочной авиацией 21–22 сентября подтвердил слабость зенитного вооружения новых эсминцев проектов 7 и 7у. Выводы должны были сделать штаб флота, ГМШ и промышленность.

Г.П. Негода к этим конструктивным проектным недостаткам добавил еще плохое умение управлять кораблями и их оружием в сложной обстановке».

Думаю, что мнение адмирала И.В. Касатонова во многом дополняет как картину событий 6 октября, так и общую ситуацию в ВМФ и на ЧФ, на фоне которой случилась трагедия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.