Бомба, предложенная харьковчанами
Бомба, предложенная харьковчанами
17 октября 1940 года в Бюро изобретений народного комиссариата обороны поступила заявка на изобретение. Её прислали сотрудники харьковского ЛУНа уже знакомые нам В.А. Маслов и В.С. Шпинель. То, что предлагали два кандидата физико-математических наук, имело довольно скромное название: «Об использовании урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества». Речь шла о конструкции уранового взрывного устройства. Изобретатели писали:
«… трудно сказать, какая из особенностей (колоссальная разрушительная сила или же отравляющие свойства) урановых взрывов наиболее привлекательна в военном отношении».
В том, что создать подобное устройство вполне реально, Маслов и Шпинель почти не сомневались, сразу же заявив:
«… построение урановой бомбы, достаточной для разрушения таких городов как Лондон или Берлин, очевидно, не явится проблемой».
Слова о возможном разрушении столиц Великобритании и Германии были включены в заявку с явным расчётом на то, чтобы привлечь внимание работников наркомата обороны. Но всё равно та необыкновенная лёгкость, с которой молодые учёные предлагали стереть с лица земли города с многомиллионным мирным населением, не может не покоробить!
Предложение уничтожить буржуазный Лондон ещё как-то можно объяснить пролетарскими воззрениями харьковчан. Да и Британия находилась тогда в состоянии войны с дружественной нам Германией. Так что столицу туманного Альбиона Маслов и Шпинель вполне могли рассматривать как город «враждебный», а потому достойный уничтожения. Но как объяснить их кровожадность в отношении Берлина, столицы национал-социалистического государства, вместе с которым Советский Союз совсем недавно разгромил «панскую» Польшу, вотчину «помещиков» и «капиталистов»?
На эти вопросы вряд ли можно дать однозначный убедительный ответ. Можно только сказать: такие были времена, такая обстановка сложилась в стране Советов!
Но вернёмся к заявке на изобретение «взрывчатого и отравляющего вещества» из урана. Она явно писалась если не под диктовку, то по инициативе доктора Ланге, научного руководителя ЛУНа. Вряд ли молодые кандидаты наук сами додумались до такой нестандартной идеи.
А Фриц Ланге давно уже всё понял! И, не очень веря в долговечность «дружбы» СССР и Германии, имея достоверные сведения о том, что Берлин втайне от Москвы давно уже приступил к созданию невиданного по мощи оружия, Ланге решил, что пора действовать. Но подписывать заявку, грозившую разрушить его родной город Берлин, его рука не поднялась. И доктор Ланге, немец по национальности и советский гражданин по паспорту, предоставил своим молодым сотрудникам право выступить в качестве «изобретателей» урановой бомбы.
Факт «тайного» соавторства Ланге косвенным образом подтверждается и тем, что вскоре в Бюро изобретений наркомата обороны поступила ещё одна заявка. Под ней стояли три подписи: доктора физико-математических наук Ланге и двух кандидатов наук — Маслова и Шпинеля. На этот раз харьковчане предлагали «способ приготовления урановой смеси, обогащённой ураном с массовым числом 235» при помощи «многокамерной центрифуги».
В тот момент весь мир ломал головы над тем, как разделить протоны урана. «Центрифугальный» способ, который предлагали луновцы, выглядел очень привлекательно.
Обе заявки харьковчан были тотчас отправлены на экспертизу.
Тем временем (в начале ноября 1940 года) состоялся визит Вячеслава Молотова в Берлин. Прошли его переговоры с Гитлером. Советский нарком заявил, что правительство СССР считает своим долгом «окончательно решить и организовать проблему Финляндии». Как писал впоследствии Карл Маннергейм:
«Многое указывало на то, что наша страна снова станет объектом торга между двумя великими державами. Мы понимали, что война будет затяжной, и чем дольше она будет продолжаться, тем больше Германия будет зависеть от своего могучего союзника и от поставок товаров из России».
Однако к единству союзники не пришли. Советский Союз попросили…
«… подождать месяцев шесть или год перед тем, как он получит свободу действий в отношении Финляндии».
Через два года, по словам того же Маннергейма, Гитлер скажет о том, что «… начиная с осени 1940 года, руководящие круги Германии стали подумывать о разрыве отношений с Советским Союзом. После переговоров с Молотовым в ноябре 1940 года стало ясно, что войны не избежать, ведь требования русских оказались совершенно неслыханными! В течение двадцати лет на вооружение будет брошено всё. Нельзя было допустить, чтобы буря, угрожавшая смертью, через пятнадцать-двадцать лет снова начала действовать!».
А в Советском Союзе в это время всё ещё жили по законам мирного времени: в стране снимались кинокомедии, публика ломилась в Большой театр на спектакли с участием Улановой, Лемешева и Козловского, с невероятным восторгом была встречена программа «Ждём вас во Львове», которую привёз из «воссоединённой» Западной Украины джаз-оркестр Эдди Рознера…
Но всё чаще вызывались на военные сборы резервисты, писатели и поэты получали армейские звания комиссаров разных рангов, а из репродукторов в любое время дня можно было услышать слова популярной песни:
Если завтра — война, если завтра — в поход,
будь сегодня к походу готов!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.