Кайзер выписал чек

Кайзер выписал чек

Мало того что император Австро-Венгрии Франц-Иосиф I потерял единственного сына, покончившего с собой. Его жену императрицу Елизавету в сентябре 1898 года убил итальянский анархист Луиджи Луккени.

83-летний император конечно же сознавал, какую опасность для него представляет вмешательство России на стороне славянских братьев в случае австрийской атаки на Сербию. Он занимал трон шестьдесят шесть лет, но нуждался в хороших советах.

Генерал граф Конрад фон Хётцендорф, начальник Генерального штаба вооруженных сил Австро-Венгрии, успокаивающе телеграфировал императору, что подчиненные ему войска готовы наказать сербов. Но это было не так. Граф ненавидел сербов, но знал, что его армия ослаблена Балканскими войнами и не готова к новой схватке.

Элегантный министр иностранных дел граф Леопольд фон Берхтольд сомневался относительно разумности акции отмщения. Премьер-министр королевства Венгрии Иштван Тиса побаивался ответных действий России, призывал Франца-Иосифа к осторожности. И был прав. Война разрушит империю, и 31 октября 1918 года взбунтовавшиеся солдаты убьют бывшего премьер-министра Венгрии.

В этой атмосфере неуверенности, неопределенности и сомнений министр иностранных дел Берхтольд предложил военное решение, но не войну. Ограниченный контингент австро-венгерских войск входит в Белград – это и будет достаточным наказанием сербов. Генерал Хётцендорф высмеял главного дипломата. Надо или объявлять мобилизацию и воевать по-настоящему, или вообще отказаться от применения силы, потому что, если на стороне Сербии выступит Россия, Австро-Венгрия не успеет приготовиться к серьезным боевым действиям.

Генерала Хётцендорфа, как и всех в Вене, интересовало одно: могут ли они рассчитывать на помощь Германии, если Россия и в самом деле выступит против Австро-Венгрии?

Империя Франца-Иосифа простиралась от Инсбрука на западе до Карпат на востоке и от Праги до границ с Сербией и Черногорией.

– Я монарх старой школы, – повторял Франц-Иосиф, который, кажется, никогда не снимал военного мундира.

Но его империя уже давно не была арбитром европейских дел, как во времена князя Меттерниха, министра иностранных дел Австрии первой половины XIX века.

За год до войны, в один майский день 1913 года, пятеро австрийских офицеров присоединились к полковнику Альфреду Редлю в обеденной комнате одного из венских отелей. Редль несколько лет руководил информационной службой (контрразведка) вооруженных сил, потом был начальником штаба 8-го армейского корпуса, расквартированного в Праге. В армейских кругах шушукались, что полковник ради своих требовательных любовников – как правило, молодых офицеров – выдавал секреты российской разведке. Считается, что за деньги. У него были большие траты – он купил себе лимузин «даймлер» стоимостью в шестнадцать тысяч крон, да и партнеры в постели обходились ему недешево.

Желая избежать скандала, офицеры пригласили его в ресторан отеля «Кломзер» и предложили покончить с собой. Редль согласился. Ему принесли «браунинг». Одного человека оставили за дверью, остальные ушли и пили кофе до пяти часов утра, дожидаясь, когда полковник пустит себе пулю в лоб. Сохранить эту историю в тайне не удалось. 29 мая венские газеты сообщили о самоубийстве и предательстве полковника Альфреда Редля. Только тогда обо всем рассказали императору. Вся эта история была свидетельством слабости армии.

Франц-Иосиф обратился к кайзеру Вильгельму II с личным письмом. Запросить мнение Германии – означало еще и оттянуть принятие окончательного решения. 5 июля 1914 года австрийский посланник – глава личной канцелярии императора граф Александр Хойос – приехал к Вильгельму в его новый дворец в Потсдаме.

Он обнаружил кайзера в превосходном настроении. Тот собирался в ежегодный круиз по Балтике. Гость и хозяин вместе прогулялись по парку в Потсдаме. К ним присоединились германский рейхсканцлер Теобальд фон Бетман-Хольвег и статс-секретарь министерства иностранных дел Артур Циммерман.

Разыгрывался традиционный сценарий мировой политики: более слабая страна – Австро-Венгрия – втягивала в региональный конфликт сильного союзника – Германию. Такие попытки Вена предпринимала не раз. Но немцы прежде нажимали на тормоза.

А что же случилось летом 1914 года?

В Берлине испытывали страх перед «русским паровым катком». Германские генералы предпочитали – раз уж война рано или поздно все равно разразится – нанести удар побыстрее, пока Россия не укрепилась. «Лучше сейчас, чем потом», – гласил лозунг генерала Хельмута фон Мольтке-младшего, который в 1906 году принял на себя обязанности начальника Генштаба.

20 мая 1914 года Мольтке поделился своим видением ситуации со статс-секретарем министерства иностранных дел Готлибом фон Яговом:

– Перспективы приводят в уныние. Через два-три года Россия закончит перевооружение. После этого военная мощь наших противников станет настолько большой, что неизвестно, каким образом Германия сможет властвовать. Сейчас мы еще как-то их превосходим. По моему мнению, не останется ничего иного, как вести превентивную войну, чтобы ослабить противников, пока Германия еще может выстоять в этой борьбе.

Быстро разгромить Францию и Россию, а с Англией договориться – такой сценарий рисовался канцлеру Теобальду фон Бетман-Хольвегу. В Берлине исходили из того, что Лондон сохранит нейтралитет. И англичане достаточно долго позволяли немцам пребывать в этом приятном заблуждении.

Большую часть своей истории Германия была расколота. Единая страна появилась только в XIX веке. В 1815 году, после Наполеоновских войн, возникла германская конфедерация, в нее вошли Австрия, Пруссия, четыре королевства (Бавария, Саксония, Вюртемберг, Ганновер) и тридцать два небольших государства, некоторые из них состояли всего из одного города. Но конфедерация просуществовала недолго.

Вдохновителем нового объединения германских государств – на совсем иных основаниях – стал Отто Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен, выпускник юридического факультета Гёттингенского университета. В 1859 году молодой Бисмарк уехал посланником в Россию, а в 1862-м стал главой правительства и министром иностранных дел Пруссии.

Он объединял немцев железной рукой. В июне 1886 года Пруссия распустила конфедерацию и ввела войска в Саксонию, Ганновер и Гессен. А Бавария, Вюртемберг, Баден и Гессен-Дармштадт вынуждены были вступить с Пруссией в военный и таможенный союз. В 1871 году Вильгельма I провозгласили императором Германии, Бисмарк стал его первым канцлером.

Австрия же, отделенная от других немецкоговорящих стран, создала свою Австро-Венгерскую империю. Живущие в ней немцы в ту пору разошлись во мнениях – хорошо ли это; одни стали австрийскими патриотами, другие не понимали, почему отделены государственной границей от своей родины Германии.

Единая Германия сложилась из тридцати девяти отдельных частей. Полное единство еще не было достигнуто. Даже армия состояла из полков, носивших различную форму. Германия оставалась лоскутной страной. Католический юг и протестантский север, аграрный восток и промышленный запад. Эти различия носили отнюдь не формальный характер. Юноше из евангелической семьи непозволительно было жениться на католичке (и наоборот), это означало утрату доверия со стороны соседей и сослуживцев.

Вильгельм II унаследовал трон в 1888 году от своего деда, более благоразумного политика. Кайзер воспринимал мир как сцену, на которой он может проявить себя в любимом одеянии – военном мундире. Тщеславный, импульсивный, склонный к театральности и властный по характеру, он считал, что ведет страну к величию. Левая рука Вильгельма была слабой от рождения. Зато он натренировал правую. Когда пожимал руку посетителям, некоторые вскрикивали от боли.

Он был человеком настроения. Иногда беспричинно впадал в эйфорию, иногда по непонятной причине его мучили сомнения. Приступы депрессии сменялись параноидальной агрессивностью. Если ему не нравились принесенные новости, впадал в ярость. Его министрам приходилось с ним трудновато.

Другом его детства был князь Филипп цу Ойленбург, гомосексуалист, оттого и пошли разговоры, будто кайзером манипулируют поклонники однополой любви.

Вильгельм II рисовал, писал стихи, ставил спектакли в придворном театре и даже дирижировал оркестром. При этом обожал армию, но мало что понимал в военных делах. Говорили, что он не смог бы командовать и ротой.

Отто фон Бисмарк за глаза именовал его воздушным шариком, который следует крепко держать на веревочке, не то унесет его неизвестно куда. Но кайзер буквально через год после вступления на трон избавился от железного канцлера. И больше некому было сдерживать Вильгельма.

В Германии существовал парламент – рейхстаг. Кайзер ненавидел рейхстаг, который отклонял важные для него законопроекты. Но распустить не мог. На выборах 20 февраля 1890 года большинство голосов получила Социал-демократическая партия и образовала крупнейшую фракцию в рейхстаге.

Старший внук британской королевы Виктории, кузен русского царя Николая и британского короля Георга, кайзер жаждал успеха и популярности. Наверное, это главный мотив его поступков.

Обедая с австрийским посланником, кайзер открыл ему неограниченный кредит – подтвердил, что Вена может рассчитывать на «полную поддержку» Германии, и даже посоветовал Францу-Иосифу I не медлить с атакой на Сербию. Кайзер знал о том, что русской армии недостает артиллерии, что железные дороги в плохом состоянии, и, видимо, исходил из того, что кузену Ники просто не хватит смелости начать войну. И ошибся.

Граф Хойос поспешил вернуться в Вену. Услышав его рассказ о беседе с кайзером, Франц-Иосиф нисколько не воодушевился.

– Теперь назад дороги нет, – мрачно сказал он. – Это будет страшная война.

Отныне колебания могли выглядеть как слабость. Начальник канцелярии министерства иностранных дел засел за составление текста ультиматума Белграду, который сербы не примут. Большинство австрийцев одобрило жесткую линию в отношении сербов. Премьер-министра Венгрии графа Тису радостно приветствовали в деревнях, через которые он проезжал на пути в Будапешт.

– Если бы только они знали, как мало я заслуживаю их одобрения, – бормотал он.

6 июля кайзер Вильгельм II отправился из Потсдама в Киль, чтобы сесть на борт своей яхты. Он сделал широкий жест, обещав императору Австро-Венгрии поддержать его в случае войны с Россией. И пребывал в приподнятом настроении. На всякий случай осведомился у военного министра Эриха фон Фалькенхейна, готова ли армия. Получил утвердительный ответ. Кайзер посоветовал немецкому бизнесу избавиться от иностранных активов.

На борту яхты к нему присоединился Густав Крупп фон Болен, который контролировал значительную часть немецкой промышленности. Кайзер уверенно сказал Круппу, что, если Россия начнет мобилизацию, он объявит ей войну.

И тут его стали одолевать сомнения. А вдруг кузен Ники все-таки поддержит Сербию в случае нападения со стороны Австрии? Кайзер уже не был в таком боевом настроении, как тогда, когда обещал Францу-Иосифу полное содействие. Но разве можно взять свои слова назад? Более всего он боялся обвинений в нерешительности.

Объединенная Германия, которая появилась в 1871 году, ощущала себя в кольце врагов. На этом отрезке своей истории – от Бисмарка до Гитлера – Германия пыталась стать великой державой, независимой от других стран. Историки констатируют, что немецкие политики переоценивали возможности страны.

Сближение с Францией представлялось невозможным, потому что именно единая Германия лишила Францию ведущей роли на континенте. Достаточно долго опирались на Россию. Но русско-германский союз стал невозможным из-за дурных отношений России с Австро-Венгрией. Санкт-Петербург и Вена столкнулись на Балканах. Россия хотела выйти к Босфору, получить доступ к проливам, ведущим в Средиземное море. Бисмарк всерьез думал над тем, не встать ли ему на сторону России, но немцы не поняли бы его, если бы он выступил против Австрии, тем более что в 1894 году Франция и Россия заключили союз.

Могла ли Англия стать союзницей Германии? Это нельзя было исключать. Англия опасалась сильных коалиций в Европе. Она вполне могла принять сторону Германии против франко-российского союза. Но немцы увлеклись антибританской пропагандой. И слишком верили в свой флот. В результате исход Первой мировой можно было предугадать в первый же день войны, когда три крупнейшие европейские державы выступили против Германии.

На две недели кайзер оторвался от европейских дел. Пока однажды вечером – на Балтике стояла прекрасная погода – ему не принесли срочную телеграмму из Берлина. 23 июля Австрия предъявила Сербии ультиматум. Он был сформулирован так, чтобы Сербия не могла его принять. 25 июля Вена разорвала дипломатические отношения с Белградом. Утром 26 июля яхта снялась со стоянки у берегов Норвегии и взяла курс на Киль.

Здесь кайзера ждала телеграмма от канцлера Бетмана. Информируя о последних событиях, канцлер опустил предложение британского министра иностранных дел сэра Эдварда Грея провести конференцию в Лондоне и сообща найти выход из кризиса. Канцлер опасался, что кайзер примет британское предложение и тем самым лишит Австрию возможности покончить с Сербией…

В тот день, когда убили эрцгерцога, в воскресенье 28 июня 1914 года, в Париже проходили скачки. Президент Франции Раймон Пуанкаре наблюдал за скачками из своей ложи. Фаворитом считалась лошадь барона Мориса де Ротшильда.

В самый разгар скачек посол Австро-Венгрии граф Николаус Сечен фон Темерин принес президенту срочную телеграмму – сообщение о роковом выстреле в Сараеве. Ничто не изменилось в его лице. Граф Сечен фон Темерин вежливо поклонился и покинул ложу.

Гран-при на скачках достался лошади барона Мориса Ротшильда. Президент распорядился подать его экипаж. По дороге в Елисейский дворец он размышлял о предстоящем визите в Санкт-Петербург, значение которого стало куда более важным, чем еще час назад. Если Германия атакует Россию, Франция получит возможность вернуть себе Эльзас и Лотарингию, утерянные в проигранной войне 1870 года.

Президент Раймон Пуанкаре на борту крейсера «Франция» отправился в путь, чтобы повидать в Санкт-Петербурге русского царя. Ему казалось, что Николай II настроен недостаточно решительно. Президент находился в России с 20 по 23 июля. Президент настаивал: с немцами следует быть тверже.

Все понимали, что играют с огнем, но старались извлечь из этой опасной ситуации какие-то выгоды.

Австрия предъявила ультиматум Сербии, когда президент Пуанкаре уже покинул Санкт-Петербург. Едва президент вернулся в Париж, он попросил премьер-министра Рене Вивиани собрать всех министров. Сообщив, что Россия уже объявила частичную мобилизацию, задал вопрос:

– Если война станет неизбежной, должна Франция обещать России полную поддержку?

Министры высказались за войну. И парижская улица восторженно кричала:

– Да здравствует война!

Потом многие европейцы будут ностальгически вспоминать, как им тогда хотелось жить в Париже. Французы излучали оптимизм. Париж расцвел: театры, дансинги, кабаре, художественные салоны, Всемирная выставка 1889 года, сооружение Эйфелевой башни. Можно ли представить себе литературу и искусство начала XX века без парижских мэтров?

Ни один другой город не любил своих писателей так бурно, и ни один другой город не был любим столь многими писателями. А кто-то смог стать литератором лишь в творческом поле французской столицы. Улицы поют, камни говорят, по выражению одного из влюбленных в Париж: дома словно излучают историю, славу и романтику. Начинающие мастера слова сочиняли свои первые вещи на почтовой бумаге, которую в ту пору держало для своих посетителей любое мало-мальски приличное кафе.

Начало прошлого века – время больших надежд. Даже критически настроенные социалисты, требовавшие радикального переустройства жизни, полагали, что все идет к лучшему и они скоро окажутся у власти – на благо всего человечества…

28 июля Вена объявила войну Белграду.

29 июля российский министр иностранных дел Сергей Сазонов предупредил австрийского посла: частичная российская мобилизация – лишь предупредительная мера. Но в тот же день австрийская флотилия на Дунае открыла огонь по Белграду.

29 июля в четыре часа дня Николай II распорядился о полной мобилизации. 30 июля и 31 июля еще шли какие-то переговоры. Даже германский кайзер Вильгельм II призывал Франца-Иосифа I к сдержанности в отношениях с Сербией. Но утром 31 июля начальник Генштаба генерал Хельмут фон Мольтке телеграфировал своему австрийскому коллеге: «Объявляйте мобилизацию. Мы последуем вашему примеру».

Германские генералы до последнего момента не верили, что Вильгельм все-таки решится на войну. И подталкивали его. Они были полностью уверены в победе. В конце концов кайзер им подчинился. Оказался слабохарактерным человеком. Неуверенный, нерешительный, закомплексованный, кайзер мечтал в результате войны стать фигурой номер один на мировой арене.

Но кайзера беспокоила неясная позиция Англии. Если Англия сможет уговорить Францию воздержаться от поддержки России, Николай II не захочет вести войну в одиночку и конфликт ограничится рамками Балкан.

Младший брат кайзера принц Генрих Прусский в те дни находился в Англии. Накануне отъезда он встретился со своим кузеном королем Георгом V. Вернувшись в Германию, обрадовал кайзера: в случае европейской войны Британия намерена остаться нейтральной. Но, как скоро выяснится, это было лишь благим пожеланием британского монарха.

Немецкий посол в Лондоне Карл Макс принц Лихновски, опытный дипломат и личный друг британского министра иностранных дел Эдварда Грея, изо всех сил старался уговорить англичан остаться в стороне от континентального конфликта.

Но избежать мирового конфликта не удалось!

1 августа Германия объявила войну России. В пять часов дня собралось высшее немецкое командование, надо было подписать указ о мобилизации. Канцлер принес поразительную новость. Немецкий посол телеграфировал из Лондона (сообщение окажется ошибкой), что британское правительство твердо приняло решение сохранить нейтралитет.

– Шампанского! – распорядился довольный кайзер. – И остановите переброску наших войск на запад.

Кайзер хотел, чтобы войска развернулись с французского направления на восточное и двинулись на Россию. Начальник Генштаба фон Мольтке взорвался:

– Если мы откажемся от выдвижения войск против Франции, я снимаю с себя ответственность за ведение войны.

Разработанный Генштабом план ведения боевых действий предполагал концентрацию сил сначала против Франции и только затем поворот против России. Одиннадцать тысяч поездов должны были в сжатые сроки перебросить четырехмиллионную армию на западное направление. Сбой расписания грозил хаосом.

Генерал фон Мольтке требовал полной самостоятельности. И именно он единолично командовал вооруженными силами в 1914 году. С балкона своего берлинского дворца Вильгельм произнес прочувственную речь, в которой сказал, что Германии вложили в руки меч, то есть ее заставили вступить в войну.

Самонадеянность Австро-Венгрии и Германии обернулась катастрофой для них самих.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.