Глава 16 Джеронимо

Глава 16

Джеронимо

Когда мы вернулись в спальню, там на кровати лежала младшая из женщин и билась в истерике, схватившись рукой за голень.

Уолт подошел к трупу. В комнате царила темнота, и нам трудно было разглядеть его лицо. Электричества все еще не было. Я включил фонарь на шлеме. Здание было уже полностью захвачено, а на окнах висели плотные занавески, так что свет можно было включать без всяких опасений.

По крайней мере, одна пуля попала в лицо, и оно было сильно повреждено и испачкано кровью. Выстрелом снесло правую часть черепа. На груди было еще несколько пулевых пробоин. Тело лежало в луже крови, которая все увеличивалась. Я присел рядом, чтобы лучше рассмотреть его. Ко мне присоединился Том.

– Я думаю, это тот, кого мы искали, – сказал он.

Он все еще не доложил, что это бен Ладен, так как мы знали, что эти слова со скоростью молнии донесутся до Вашингтона. На связи был президент Обама, и мы не имели права ошибиться.

Я мысленно прошелся по пунктам памятки.

Лежащий на полу человек был высокого роста. По моим прикидкам, где-то около 193 сантиметров.

Подходит.

Это единственный взрослый мужчина, обнаруженный на третьем этаже.

Подходит.

Два курьера оказались именно там, где и предсказывало ЦРУ.

Подходит.

Чем дольше я всматривался в обезображенное лицо, тем чаще обращал внимание на нос. Он был не поврежден и казался мне очень знакомым. Вытащив из кармана блокнот, я еще раз просмотрел все фотографии. Длинный тонкий нос был очень похож. Борода черная, без всяких намеков на седину, которую я ожидал увидеть.

– Мы с Уолтом займемся им, – сказал я Тому.

– Согласен.

Я вынул из кармана фотокамеру, резиновые перчатки и начал фотографировать, а Уолт тем временем готовил все необходимое для взятия образцов ДНК.

Уилл, владевший арабским языком, обрабатывал рану на ноге женщины, все еще плакавшей на кровати. Позднее выяснилось, что это Амаль аль-Фатах, пятая жена бен Ладена. Не знаю, каким образом она получила ранение. Рана была небольшой. Возможно, в нее попал осколок отрикошетившей пули.

– У нас тут куча материалов на втором этаже, – услышал я по рации чей-то голос. – Нам нужны дополнительные люди.

Том вышел из комнаты, и я услышал, как он доложил по командной сети:

– У нас возможное, я повторяю, ВОЗМОЖНОЕ попадание в точку на третьем этаже.

Уолт достал из своего снаряжения флягу с водой и с помощью резиновой трубочки для питья начал смывать кровь с лица трупа.

Я обтирал лицо одеялом, которое взял с кровати. С каждым моим движением оно становилось все более узнаваемым. Человек выглядел моложе, чем я предполагал. Борода была абсолютно черной, словно ее покрасили. У меня все не выходила из головы мысль, что на вид он совсем не такой, как ожидалось.

Было очень странно видеть это лицо так близко. Передо мной лежал человек, развязавший войну, которую мы вели уже на протяжении десяти лет. Было что-то сюрреалистическое в том, что я стираю кровь с лица самого разыскиваемого преступника в мире, но мне необходимо было сосредоточиться на своей работе. Нам нужны качественные фотографии, которые рано или поздно увидят во всем мире, и мне не хотелось их запороть.

Отбросив одеяло, я взял фотокамеру, с помощью которой за последние несколько лет сделал сотни снимков, и начал фотографировать. Эта процедура была у нас хорошо отработана. Уже многие годы мы занимались этим в Афганистане, собирая улики после каждой проведенной операции.

Сначала я сфотографировал общий вид тела, затем присел около головы и сделал несколько снимков лица. Отодвигая бороду то вправо, то влево, сделал несколько фотографий в профиль с разных сторон, обращая особое внимание на форму носа. Раз уж борода слишком черная, то, может, хоть профиль поможет лучше идентифицировать убитого.

– Слушай, открой ему неповрежденный глаз, – попросил я Уолта.

Он оттянул верхнее веко, и я увидел безжизненный карий глаз, после чего сфотографировал его при максимальном приближении. Пока я занимался фотосъемкой, Уилл все еще был на балконе с женщиной и детьми. Этажом ниже коллеги собирали все компьютеры, карты памяти, ноутбуки и диски. Тем временем переводчик Али с группой внешнего прикрытия разбирался на улице с любопытными соседями.

Я слышал по рации, что Майк обсуждает крушение «Черного ястреба».

– Саперной группе подготовить все к взрыву, – приказал Майк.

Из радиопереговоров я знал, что сапер в сопровождении одного из наших «котиков», которого выделили ему в помощь, уже прибыл на территорию виллы.

– Вас понял, будем взрывать, – отозвался помощник сапера.

– Принято к исполнению, – сказал сапер и начал расставлять заряды на первом этаже виллы.

– Ты что творишь? – спросил его помощник. Наступило неловкое молчание.

– Ты же сам сказал, будем взрывать.

– Да не дом, а вертолет.

– Какой вертолет?

Оказывается, сапер решил, что мы будем взрывать дом, как и предусматривалось в одном из запасных планов.

К тому моменту еще не всем было известно, что наш вертолет потерпел крушение. Кое-кто узнал об этом только сейчас. В Вашингтоне, где все следили за ходом операции с помощью беспилотного летательного аппарата, вообще не поняли, что наш вертолет упал. На черно-белом экране все выглядело так, будто мы просто совершили посадку во дворе и высадили штурмовую команду. Президент и начальник штаба были в недоумении и запросили ОКССО, что происходит. Макрейвен быстро ответил им:

– Мы внесли коррективы в план операции и решили посадить вертолет во дворе. Мои люди готовы к такому развитию событий и справятся с осложнениями.

Экипаж вертолета уже закончил уничтожение всего секретного оборудования на борту. Командир Тедди выбрался из вертолета последним. Подойдя к двери, Тедди увидел, что до земли около двух с половиной метров. Чтобы не получить повреждений, он решил не прыгать, а воспользоваться десантным тросом. Таким образом, он оказался единственным из всех нас, кто в ту ночь спустился на землю по тросу.

Вскоре туда подоспели сапер с помощником и начали минировать вертолет. Помощник залез на хвостовую балку, чтобы укрепить заряд как можно ближе к заднему винту. В тяжелом снаряжении, да еще с прибором ночного видения эта задача оказалась не из легких. Балка была узкая и ходила ходуном. Были опасения, что она может вообще обломиться под его весом.

Взобравшись как можно выше, одной рукой он начал устанавливать заряд, а другой держался, чтобы не потерять равновесия и не свалиться на землю. Теперь главное было уничтожить системы радиосвязи и навигации. После минирования хвостовой балки заряды были установлены в пилотской кабине.

Тем временем второй «Черный ястреб» и один СН-47 летали кругами поблизости, ожидая окончания операции. Запас горючего был очень ограниченным, и время нашего пребывания на вилле неумолимо сокращалось.

– Десять минут до отхода, – объявил Майк по радио.

На третьем этаже в комнатах зажегся свет. Видимо, электрики все-таки восстановили подачу энергии, что было очень вовремя и существенно облегчило нашу работу.

Я продолжал фотографировать, а Уолт начал брать образцы ДНК. Он смочил ватный тампон в крови бен Ладена. Взяв второй тампон, сунул его бен Ладену в рот, чтобы получить образец слюны. Затем Уолт взял шприц со специальным пружинным устройством для взятия образцов костного мозга из бедренной кости. Прижав его к ноге бен Ладена, он сделал несколько попыток, но иголка не сработала.

– Попробуй моим, – предложил я.

Он взял мой шприц и сделал еще одну попытку. Снова неудачно.

– К чертям эту хрень, – сказал Уолт, швырнув шприцы в сторону.

Я уже закончил новую серию снимков другой камерой, взятой у одного из товарищей. Нам нужно было иметь два идентичных экземпляра и фотографий, и образцов ДНК. Один экземпляр Уолт положил к себе в карман, а второй дал бойцу из команды другого вертолета. Так было запланировано на случай, если один из вертолетов собьют на обратном пути в Джелалабад. Необходимо было, чтобы при любых обстоятельствах у нас остались доказательства для Пакистана и всего остального мира, что мы убили именно бен Ладена.

Тем временем Уилл на балконе тоже пытался получить подтверждение, что лежащее на полу тело принадлежит бен Ладену.

Жена бен Ладена Амаль, раненная в ногу, все еще билась в истерике, и с ней невозможно было разговаривать. Пока я работал, мне постоянно слышались ее вопли с кровати. Вторая женщина, у которой глаза опухли от слез, упорно уходила от ответов на вопросы, которые ей уже в который раз задавал Уилл.

– Как его зовут?

– Шейх.

– Какой шейх? – Уилл не хотел подсказывать ей ответ и задавал только наводящие вопросы.

Но женщина все время давала ему разные имена. После нескольких безуспешных попыток, Уилл обратился к детям, молча сидевшим на балконе. Он опустился на колени перед одной из девочек.

– Кто этот человек? Девочка не умела лгать:

– Усама бен Ладен. Уилл улыбнулся.

– Ты уверена, что это Усама бен Ладен?

– Да, – кивнула девочка.

– Хорошо, спасибо.

Обернувшись к женщине, он схватил ее за руки, вывел в коридор и как следует встряхнул.

– Хватит шутить со мной, – сказал он с угрожающим видом. – Отвечай, кто лежит в спальне?

Женщина заплакала. Испуг лишил ее всякой возможности к сопротивлению.

– Усама, – ответила она.

– Какой Усама? – не отставал Уилл.

– Усама бен Ладен.

Отпустив женщину к детям, Уилл пришел в спальню.

– У нас двойное подтверждение, – доложил он. – Девочка и старшая женщина. Обе говорят одно и то же.

Он вышел из комнаты, и тут же появился Джей в сопровождении Тома. Он подошел к трупу и начал рассматривать его.

– Женщина и ребенок подтвердили Уиллу, что это УБЛ, – сказал Том.

Все еще стоя на коленях возле головы, я отодвинул бороду влево и вправо, чтобы Джею лучше был виден профиль, а потом достал свой блокнот и поднес фотографию к лицу, чтобы он мог сравнить.

– Да, похоже, что это наш парень, – сказал Джей.

Он тут же вышел из спальни, а мы продолжили заниматься свои делом. В коридоре Джей связался через спутник с адмиралом Макрейвеном, который все еще был в Джелалабаде. Макрейвен постоянно держал в курсе дела президента Обаму и всех остальных, собравшихся в Белом доме.

– Во славу Господа и родины я передаю сигнал «Джеронимо», – сказал Джей. – Он мертв.

* * *

По внутренней радиосети я слышал переговоры ребят на втором этаже. Им нужна была помощь, чтобы собрать все необходимые для разведки материалы. Именно на втором этаже находился основной кабинет бен Ладена, где стояли все компьютеры и где он записывал свои видеообращения.

Здесь царил безупречный порядок. Все было на своих местах. Диски и карты памяти были сложены аккуратными стопками. Наши парни забирали все электронные носители информации – диктофоны, карты памяти, флэшки и компьютеры. Во время инструктажа представители ЦРУ говорили, какие типы цифровых записывающих устройств мог использовать бен Ладен, и даже показывали образцы. На втором этаже было найдено именно такое устройство, как предсказывали разведчики. Я еще раз восхитился качеством их работы. Пожалуй, стоило поверить Джен, когда она говорила мне о стопроцентной уверенности.

После того как мы закончили фотографирование и сбор образцов ДНК, Уолт и еще один парень из нашей группы вынесли тело бен Ладена из спальни. Несмотря на всю царившую вокруг суматоху, я очень отчетливо помню, как они тащили его вниз по лестнице.

Я остался в спальне, чтобы поискать, что еще может пригодиться для разведки. В кабинете ничего стоящего найти не удалось. Я взял несколько аудиокассет и бумаг, имевших, похоже, религиозное содержание, и сунул их в складную сетчатую сумку. Такие легкие и не занимающие много места сумки мы всегда носили с собой для подобных случаев. Осмотр душевой, облицованной зеленой плиткой, также не дал ничего полезного. Я нашел только краску для волос, предназначенную специально для мужчин. Должно быть, именно ею бен Ладен и красил бороду. Неудивительно, что он выглядел так молодо.

У стены между кабинетом и душевой стоял деревянный двустворчатый шкаф для одежды высотой около 190 сантиметров. Там было несколько комплектов обычной для этих мест одежды – длинные рубахи, мешковатые штаны и жилеты.

Я был просто поражен, насколько аккуратно все это было уложено. По сравнению с бедламом, царившим в остальных комнатах, этот шкаф мог бы пройти проверку самой строгой комиссии в учебных лагерях морских пехотинцев. Все майки и рубашки были самым тщательным образом сложены и лежали стопками на полках. Остальная одежда ровными рядами висела на вешалках.

«Мне бы так», – подумал я.

Я взял несколько рубашек и жилетку и тоже сунул их в сумку. Нас интересовали в первую очередь носители информации, но раз уж в комнате больше ничего не было, то почему бы не взять? Выдвинув несколько ящиков в нижней части шкафа, я поискал среди вещей еще что-нибудь полезное, но ничего не нашел. Видимо, эта комната использовалась исключительно как спальня.

Уже выходя, я обратил внимание на полку над дверью у входа на третий этаж. Проведя по ней рукой, нащупал автомат АК-47 и пистолет Макарова в кобуре. Я взял оружие, вытащил магазины и осмотрел затворы.

Патронов в них не было.

Он даже не подготовился к обороне. Он не собирался сражаться. На протяжении десятилетий бен Ладен убеждал своих сторонников вступать в ряды смертников, а сам даже не взял в руки оружия. Этот феномен я наблюдал во время всех своих командировок. Чем выше по занимаемому положению был человек, тем большим трусом он, как правило, оказывался. Лидеры не были готовы бороться. Они только умели посылать на смерть молодых и впечатлительных людей.

Бен Ладен знал о нашем приходе уже с того момента, как услышал шум вертолетов. Я испытывал больше уважения к Ахмеду аль-Кувейти, который, по крайней мере, попытался защитить в гостевом доме себя и свою семью. У бен Ладена было больше времени, чтобы подготовиться, но он так ничего и не предпринял. Верил ли он сам в то, чему учил других? Готов ли был сражаться за свои идеи? Не думаю. В противном случае он взял бы в руки оружие, чтобы защитить то, во что верил. Нет никакой доблести в том, чтобы посылать людей на смерть, когда ты не можешь постоять даже за себя.

По радио поступили последние данные о деятельности нашей группы внешнего прикрытия.

Али и еще четыре человека все это время находились за забором виллы у дороги, проходившей мимо участка с северо-восточной стороны. Сразу после высадки двое из них со служебной собакой Каиро прошлись по периметру вдоль забора, а затем заняли позицию на углу, чтобы отгонять любопытных зевак. Местные жители слышали гул вертолетов, взрывы и стрельбу. Они начали стягиваться мелкими группками, чтобы выяснить, что происходит на вилле.

– Возвращайтесь по домам, – сказал им Али на пушту. – Здесь проходит спецоперация сил безопасности.

К счастью для нас, пакистанцы послушались его и разошлись. Некоторые из них поместили в Твиттере сообщения о вертолетах и шуме на вилле.

Однако время уже поджимало.

Майк регулярно передавал по радио, сколько минут нам еще осталось. Мы находились на вилле уже почти тридцать минут. Каждый раз, услышав Майка, мои коллеги на втором этаже требовали добавить время.

– Нам нужно еще десять минут, – слышал я в наушниках. – Мы еще и половины не собрали.

В ответ Майк лишь спокойным голосом вел отсчет времени. Как и в любой операции, здесь надо было делать выбор между желаниями и реальностью. Всем нам хотелось лишний раз убедиться, что мы не оставили ничего ценного, но у вертолетов уже кончался запас горючего, и ждать они не могли.

– Операция окончена. Сбор через пять минут, – объявил наконец Майк. Это значило, что надо немедленно бросать все дела и через пять минут быть на точке приземления вертолетов.

На третьем этаже все было закончено, и я направился к двери с ощущением того, что нам удалось сделать не все, что хотелось. Возвращаясь с операций, мы всегда гордились добытой разведывательной информацией. А здесь еще было так много ценных материалов. Многие помещения так и не были обысканы, но нам оставалось только смириться с этим фактом и забыть о нем. Все понимали, чем мы рискуем, если из-за задержки не хватит горючего или если появятся местная полиция и войска. Мы получили то, за чем пришли. Бен Ладен у нас, а теперь надо быстрее уносить ноги.

– Соберите всех женщин и детей и выведите их за забор, – распорядился Майк.

Я слышал, как кричал Уилл, уговаривая женщин с детьми выйти из дома. Мы не хотели, чтобы они пострадали при взрыве вертолета. Но все уговоры были бесполезны. Женщины по-прежнему рыдали, а дети либо плакали, либо сидели в полном оцепенении. Никто не двигался с места.

Времени помогать Уиллу у меня не было. Еще надо было заглянуть на объект С1. Спускаясь по лестнице, я ощущал запах крови бен Ладена. По всей лестнице тянулся кровавый след. Уолт упаковал тело в мешок только на первом этаже. Осторожно пробираясь по ступенькам, я добрался до места, где им пришлось перетаскивать тело через убитого Халида. Рубашка сына была вся испачкана кровью отца.

Я направился к гостевому дому. Члены моей группы уже сфотографировали аль-Кувейти и взяли у него пробы ДНК. Его жена и дети сидели под забором в углу двора. Я поднял их и повел в дом. Голос Майка тем временем становился все настойчивее.

– Пошевеливайтесь, – кричал он. – Бросайте все и бегом к месту посадки.

«Черный ястреб» и СН-47 уже возвращались, чтобы забрать нас. Я жестами показывал домочадцам аль-Кувейти, что им надо зайти в дом, так как знал, что скоро будет взрыв. Взрывчатки было заложено много, но гостевой дом стоял довольно далеко от вертолета. Я решил, что там они будут в безопасности.

Когда все зашли внутрь, я как мог, жестами и голосом объяснил им, что будет взрыв.

– Оставайтесь здесь, – сказал я им по-английски.

Не знаю, поняли ли они меня, но мне уже надо было бежать. Я захлопнул за собой дверь.

Мчась по разбитой дорожке, я увидел Тедди и еще одного члена экипажа вертолета, стоящих рядом с Майком. В своих летных шлемах и армейской форме они выглядели довольно странно и были явно чужеродными фигурами в этой обстановке. Бросалось в глаза, что на земле они чувствуют себя не в своей тарелке.

Пробегая мимо, я крикнул Майку:

– Женщины и дети в С1. На большее их уговорить невозможно.

Из дверей виллы показались бойцы, работавшие на втором этаже. Они были похожи не то на цыганский табор, не то на Санта-Клаусов. У всех на плечах висели огромные мешки, и парни еле плелись под их тяжестью. Ребята собрали столько материала для разведки, что им не хватило привезенных с собой сумок и пришлось забрать всю тару, которую удалось найти в доме. Кто-то нес старомодный дипломат, словно шел к себе в офис, кто-то спортивную сумку «Adidas», будто возвращался домой после тренировки.

Оказавшись за воротами, я повернул направо и побежал к остальным бойцам, которые уже разбились для посадки на две команды. Снайперы заняли позиции вокруг места сбора. Моя команда должна была возвращаться на оставшемся «Черном ястребе», потому что у нас было тело бен Ладена. Этот маленький и маневренный вертолет имел больше шансов уйти от возможного обстрела. Вторую команду и Тедди с его экипажем должен был забрать СН-47.

Во всех домах в округе горел свет. Люди наблюдали за нами из окон. Али кричал им на пушту, чтобы они отошли от окон. Мы начали перекличку. Уилла не было на месте.

– Где Уилл? – спросил я, проходя мимо строя.

– Когда я уходил, он собирал женщин и детей, – ответил Уолт, стоявший рядом с телом бен Ладена.

Я уже хотел позвать Уилла по рации, но тут он сам выбежал из ворот.

Встав в строй рядом с Уолтом, я увидел, что «Черный ястреб» снижается и идет точно на сигнал инфракрасного стробоскопа. Он завис над точкой посадки. Я наклонил голову и прикрыл ладонью глаза от пыли. Когда она немного рассеялась, мы подхватили мешок с телом и бегом потащили его к вертолету. Эта «птичка» должна была вывезти нас на свободу, и нам меньше всего хотелось опоздать на нее.

Поле, на котором сел вертолет, было недавно вспахано, и мы, таща в руках длинный мешок, то и дело спотыкались о борозды и комья земли. Со стороны мы были похожи на пьяниц, которые едва держатся на ногах.

Очень неудобно тащить мертвое тело, но труднее всех приходилось Уолту. При росте 167 сантиметров он делал более короткие шаги и никак не мог попасть в наш ритм.

Через каждые несколько шагов он спотыкался и падал, а потом с руганью вскакивал и бежал дальше.

Оказавшись под лопастями, мы закинули тело в вертолет и быстро взобрались внутрь. Я нашел местечко у спинок пилотских сидений. После такого забега мы еле дышали. Вся грудь ходила ходуном.

«Неужели все закончилось?» – подумал я.

Но вертолет все не взлетал, и мне стало тревожно на душе. В Афганистане вертолеты взмывали в небо, едва только последний ботинок отрывался от земли. Чем дольше мы оставались на земле, тем выше была вероятность, что в дверь влетит реактивная граната.

«Ну, давай же, давай!» – мысленно молил я пилота.

Но «Черный ястреб» ждал. Он даже сбавил обороты двигателя. Вертолеты любят летать парами, и пилоты не хотели взлетать, пока не появится СН-47. А тем временем оставались какие-то секунды до взрыва упавшего «Черного ястреба». Часовой механизм был установлен на пять минут. Этого времени было бы вполне достаточно, если бы все шло по графику.

Но мы опаздывали. К этому моменту отставание составляло уже восемь минут от запланированного времени окончания операции. Да, у нас было десять минут в резерве, но и оставшиеся две минуты уже были на исходе.

Можно было предполагать, что пакистанская полиция и армия уже на ногах и двигаются в нашем направлении, чтобы выяснить, что происходит. Мы были представителями иностранных вооруженных сил, вторгшимися на территорию суверенного государства. С моего места было видно выражение лица Тома. По внутренней связи он пытался выяснить у пилотов, в чем дело, и уговаривал их поторопиться.

– Давайте, ребята, – кричал он. – Надо немедленно взлетать!

До взрыва оставленного нами вертолета оставалось меньше минуты. Помощник сапера схватил Джея, все еще стоявшего на поле в ожидании прибытия СН-47, и повалил его на землю. Оказывается, тот не расслышал команды «В укрытие».

– Отзовите СН-47, – сказал ему сапер. – Пусть держится подальше от места посадки. В течение тридцати секунд произойдет взрыв.

Джей схватился за рацию. Он понимал, что осколки от взрыва могут сбить летящий вертолет и серьезно повредить единственный оставшийся у нас «Черный ястреб».

Наши двигатели наконец ожили, вертолет быстро поднялся в небо и, заложив крутой вираж, взял курс на северо-восток, набирая скорость. Через несколько секунд после взлета я увидел мощную вспышку. Кабина на секунду озарилась светом, сменившимся полной темнотой.

СН-47 отлетел подальше к югу и приземлился только после взрыва. В него погрузились все оставшиеся люди. Поскольку он тоже наматывал лишние круги, горючего оставалось не так уж много. С учетом того что груза на борту оказалось больше запланированного, его должно было впритык хватить до нашей базы в Джелалабаде.

Прикрыв глаза, я глубоко вздохнул. В кабине было темно. С моего места были видны только указатели на приборной панели пилотов, включая и указатель уровня топлива.

И в тот момент, когда я решил, что можно уже отдохнуть и расслабиться, на указателе топлива начал мигать красный огонек. Я, конечно, не летчик, но мне было понятно, что мигающий красный индикатор – это очень нехороший признак.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.