Остановить врага

Остановить врага

С первых дней войны все наши дела и мысли были подчинены выполнению наказа партии: «Все для фронта, все для победы!» Битва с врагом требовала огромного количества оружия и боеприпасов. И надо было использовать все возможности, все резервы наращивания производства на заводах наркомата, организовать выпуск оружия на предприятиях, переданных нам по мобилизации, добиться быстрейшего ввода в строй эвакуируемых предприятий и заводов-дублеров. В середине июля 1941 года меня вызвал И.В. Сталин. Выглядел он очень усталым. Белки глаз заметно отливали желтизной. Виски густо высеребрила седина.

Он сказал, что обстановка на фронте трудна. Оставлены Смоленск и Кишинев. На ленинградском и киевском направлениях – тяжелые оборонительные бои. В результате бомбовых ударов врага по предприятиям нарушается производство некоторых видов вооружения. Поэтому возникла насущная необходимость в его дублировании. В частности, Сталин прямо поставил вопрос о строительстве завода-дублера по производству 20-мм авиапушек, предложил посоветоваться с Госпланом и согласованные соображения доложить ему.

На следующий день я доложил И.В. Сталину, что завод-дублер по производству 20-мм авиационной пушки целесообразно разместить в Поволжье, вблизи одного из крупных авиапредприятий, на базе строящегося там газомоторного завода. Потребуется передать его Наркомату вооружения и выделить дополнительно несколько тысяч строителей. О сроках ввода в строй и необходимом оборудовании попросил разрешения доложить позднее.

Вскоре было принято постановление ЦК партии и Совнаркома по этому вопросу. Я попросил моего заместителя по капитальному строительству Николая Дмитриевича Агеева выехать на место и возможно точнее определить объем, сроки, нужды стройки, организовать работы. С присущей ему энергией Агеев взялся за дело. Действенную помощь ему оказал обком партии. Вскоре строительство развернулось широким фронтом. Ежедневно на строительной площадке работало более 5 тысяч человек.

Возведение производственных корпусов продвигалось быстро. Один из них, площадью 13 тысяч квадратных метров, строители обязались сдать через две, а второй, примерно такой же, – через три недели. С оборудованием дела обстояли хуже. Подсчеты показывали, что новому заводу потребуется около полутора тысяч станков. Где их взять? Станкостроительные заводы, по существу, прекратили поставку станков. Часть их мы могли взять с предприятий нашего наркомата при условии передачи производства некоторых видов вооружения на другие заводы. Но полностью удовлетворить потребности из собственных ресурсов мы не могли.

Об этом я и доложил И.В. Сталину в очередной раз.

Он выразил удовлетворение темпами стройки и спросил:

– А какой выход со станками предлагаете вы?

– Нужно загрузить станкостроительные заводы по их прямому назначению. Не давать им посторонних заказов, пока они полностью не удовлетворят потребности оборонных заводов в станках.

Сталин тут же позвонил А.И. Микояну.

– Товарищ Микоян, – сказал он, – вот тут мы с товарищем Устиновым решаем вопрос о пуске очень нужного завода. Дело упирается в станки. Их нет. Прошу вас внимательно изучить этот вопрос и доложить о решении вместе с планом на четвертый квартал.

Несколько опережая события, замечу, что наше предложение было учтено в квартальном народнохозяйственном плане и это, конечно, сказалось на решении проблемы со станками. Но все же она в 1941 году стояла очень остро.

Чтобы решить ее, приходилось изыскивать и использовать любые возможности.

В этой связи вспоминается рассказ директора артиллерийского завода А.С. Еляна о том, как он и главный инженер завода М.З. Олевский добывали станки в Туле. Узнав, что в труднейшей обстановке, в которой находится город, на ряде предприятий станки не используются, они обратились к секретарю Тульского обкома партии В.Г. Жаворонкову за разрешением взять их на артиллерийский завод. Жаворонков, возглавлявший городской комитет обороны, выслушал просьбу и спросил сердито:

– Послушайте, товарищи дорогие, да вы хоть знаете, что фашисты всего в нескольких сотнях метров, нас непрерывно обстреливают?

– Конечно, знаем. Но очень просим вас помочь. Станки, которые у вас сейчас не задействованы, прямо-таки позарез нужны для производства пушек.

– А вы сумеете их вывезти? – несколько остыл Жаворонков. В это время его, видимо, отвлек звонок другого телефона. Жаворонков отдал какие-то распоряжения, а затем возвратился к прерванному разговору: – Вы меня слушаете?

– Да, да!

– Так вот, раз надо, значит, дадим. – И, словно еще раз подтверждая мысль, высказанную в разговоре с тем, кому он только что отдавал распоряжения, Жаворонков отчеканил: – Тульский пролетариат не позволит фашистам войти в Тулу. Не позволит! Так что приезжайте и берите станки. Туляки вам помогут погрузить и отправить. Пусть наши станки служат общему делу. Давайте побольше пушек.

На заводе старые тульские станки были модернизированы и впоследствии успешно использованы и как операционные, и как база для создания специальных и агрегатных станков.

Но вернусь к разговору в кабинете Сталина.

– Станки вы получите, – сказал он, переговорив с А.И. Микояном. – А сколько вы рассчитываете давать пушек в месяц?

– Две тысячи, товарищ Сталин.

– Сегодня, я думаю, с этим можно согласиться. Но производство нужно обязательно наращивать. Наши возможности по выпуску самолетов растут.

Представленный мною проект постановления ГКО Сталин оставил у себя. На следующий день проект был утвержден.

А уже в третьем квартале 1941 года новый завод начал выпускать продукцию.

В такие же сроки вводились в строй и другие заводы, создавались новые производства на базе предприятий, выпускавших до войны мирную продукцию. В результате за второе полугодие 1941 года в три раза увеличилось количество заводов, производивших стрелковое оружие, в два с половиной – патроны, в пять раз – минометы.

Важное значение для создания новых производств в короткие сроки имело то, что еще в предвоенное время промышленность вооружения в соответствии с установками партии развивалась комплексно и, в частности, имела свою собственную прочную металлургическую базу. У нас было мощное и всесторонне развитое производство специальных высококачественных орудийных сталей, специального профильного и листового проката, кузнечно-прессовое оборудование, приспособленное для сложной обработки металлов. По существу, крупные артиллерийские и оружейно-пулеметные заводы олицетворяли собой объединения металлургии и машиностроения, обеспечивавшие широкомасштабное производство поковок, штамповок и других металлургических заготовок. А это – важнейшая предпосылка высокой мобилизационной готовности промышленности вооружения, наращивания выпуска ее продукции.

Но сама по себе материально-техническая база, как бы прочна и развита она ни была, не в состоянии обеспечить успех. Главной, решающей силой производства выступают люди. И прежде всего благодаря их самоотверженному труду обеспечивался нарастающий выпуск продукции для фронта. Иван Дмитриевич Михайлов, возглавлявший партком завода «Большевик» в 1941–1943 годах, человек обстоятельный, знающий цену слову и многое повидавший на своем веку, как-то рассказал мне о таком случае. Приехала в конце 1942 года на завод делегация воинов Волховского фронта. Они побывали в сборочном, ведущем механическом, сталефасовочном, прокатном и кузнечном цехах, беседовали с рабочими. Многие из воинов еще совсем недавно тоже трудились у станков, прессов, имели дело с обработкой металла.

И потому разговор был заинтересованный и обоюдопонятный. Перед расставанием один из гостей сказал:

– Вот говорят, что вы работаете в тылу… Какой же это тыл? То и дело бомбежки, артобстрелы. Холод до костей дерет – вон фашист каких дыр понаделал в крыше да стенах. О еде и одежке тоже говорить нечего. А работаете вы и день и ночь несмотря ни на что. Так что какой же это тыл? Не похоже! Верно, товарищи? – Он повернулся к сослуживцам, и те согласно загудели. – Право слово, вовсе не похоже. У вас такой же фронт, да, пожалуй, еще и посложней, чем у нас.

Прощаясь с рабочими, бойцы с особой признательностью и уважением пожимали им руки…

Да, в годы войны тыл – и, конечно, не только такой близкий к фронту, как в Ленинграде, а по всей стране – был, по существу, тот же фронт. Как и на фронте, труженики проявляли подлинное мужество, презрение к смерти, отвагу и ум, находчивость и смекалку, самоотверженность и волю к победе. Примерами самоотверженности и героизма наполнена хроника тех дней. И неизменно на самом переднем крае борьбы и труда были коммунисты.

Приведу небольшую выдержку из протокола собрания партийного актива города Ижевска, состоявшегося 8 октября 1941 года. В своем выступлении секретарь Удмуртского обкома ВКП(б) И.Ф. Кутявин так говорил о коммунистах – работниках одного из заводов вооружения: «…член ВКП(б) сталевар товарищ Скорьев дает плавки в течение 7 часов 30 минут вместо 9 часов. Бригада, где работает член ВКП(б) подручный сталевара тов. Абдрахманов, дает плавки в течение 7 часов вместо 9 часов по норме. Так же хорошо работает бригада, где подручным сталевара является член ВКП(б) товарищ Сурнин… Большинство коммунистов, работающих непосредственно на производстве, показывают образцы стахановской работы. Так, например, член ВКП(б) фрезеровщик товарищ Малых работает на участке приспособлений, является стахановцем, ежедневно перевыполняет нормы выработки. Кандидат партии отдельщик товарищ Буйволов первым освоил норму выработки и сейчас выполняет ее на 140–150 процентов. Член ВКП(б) товарищ Мерзляков был поставлен старшим мастером на отстающий участок, и за последнее время этот участок стал перевыполнять график»[16].

Так работали коммунисты всюду, в каждой бригаде, на каждом участке, в каждом цехе.

Воля, труд, самоотверженность советских людей делали в годы войны буквально чудеса. Вспоминается еще одно из множества подтверждений тому. В конце 1941 года для налаживания производства вооружения срочно потребовалось переоборудовать ряд станков на некоторых заводах. Для этого нужны были несколько десятков специальных подшипников. Звоню Анатолию Александровичу Громову, в ту пору главному инженеру, а фактически руководителю 1-го Московского государственного подшипникового завода.

– Анатолий Александрович, выручайте. Нам крайне нужны подшипники. – И я назвал выходные данные подшипников.

– Дмитрий Федорович, – ответил Громов, – мы и рады вам помочь. Но как? Вы знаете наше положение. Налаживаем выпуск специальной продукции. Подшипникового производства фактически нет. Изготовить подшипники просто физически не можем.

– Неужели нельзя найти какой-нибудь выход? Честно говоря, мы крепко рассчитывали именно на вас. Может быть, все же найдете возможность решить задачу? Вы понимаете, как это важно. Посоветуйтесь со специалистами, с рабочими. Ведь у вас есть прекрасные мастера.

– Мастера у нас есть, Дмитрий Федорович, но ведь и они не боги!

– Они больше чем боги. Попробуйте обратиться к ним, изложите нашу просьбу. Уверен, они откликнутся. Дадите подшипники – и фронт получит крайне нужное оружие.

– Хорошо, Дмитрий Федорович, сегодня же поговорю с товарищами. Попробуем… И если найдется хоть малейшая возможность – обязательно сделаем.

Все, кто хоть мало-мальски знаком с производством подшипников, знают, как непроста его технология, какого сложного и точного оборудования оно требует. Мой инженерный опыт говорил мне почти однозначно: изготовить нужные нам подшипники в тогдашней ситуации на ГПЗ-1 нельзя. Но в то же время опыт практической работы с людьми подсказывал: на заводе найдут возможность изготовить эти подшипники. Ведь они нужны для выпуска оружия, которое необходимо фронту. А ради этого даже невозможное становится возможным.

Так и получилось. Инструментальщики проявили недюжинную изобретательность, применили весьма сложную, я бы сказал, даже хитроумную обходную технологию и изготовили нужные подшипники. Работа выполнялась во внеурочное время. Участвовали в ней кадровые рабочие и инженеры инструментального цеха завода. Шефство над нашим заказом взяла цеховая парторганизация.

Через несколько дней А.А. Громов сообщил, что подшипники готовы, и я от души поблагодарил его. Жаль, что в памяти не сохранились имена тех, кто участвовал в этой уникальной, без всякого преувеличения, технической и производственной операции.

Вообще в те дни нам пришлось в чрезвычайно ограниченные сроки решать немало организационных, технических и других вопросов. Большинство из них было вызвано непредвиденно тяжелой обстановкой начального периода, но были и такие, которые явились следствием недальновидных, а то и просто неправильных, непродуманных шагов, сделанных в канун войны. Таким шагом было предпринятое по настоянию руководства ГАУ Наркомата обороны, и в частности маршала Г.И. Кулика, за несколько месяцев до начала войны прекращение выпуска 45-мм и 76-мм пушек. Я уже упоминал об этом, но здесь хочу рассказать, как было восстановлено производство этого оружия.

В тяжелых боях первых дней и недель войны 45-мм в 76-мм пушки подтвердили свою высокую эффективность в борьбе с вражескими танками. Они были крайне нужны воюющим войскам, а также вновь формируемым соединениям и частям, дивизиям народного ополчения, отдельным артиллерийско-пулеметным батальонам.

Вот почему 12 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны принял решение восстановить производство 45-мм и 76-мм пушек. Надо было возобновить выпуск этих систем на заводах, где они изготовлялись раньше и где имелась необходимая база, организовать производство на ряде других военных и некоторых гражданских предприятий.

Для сокращения сроков освоения производства вновь привлеченным предприятиям была передана вся необходимая техническая документация. Что касается заводов, выпускавших 45-мм и 76-мм пушки до войны, то наличие у них запасов технологического оснащения, заготовок и соответствующей документации позволило им быстро развернуть производство. Но все же поначалу мы не могли удовлетворить стремительно нараставшую потребность в этих системах. С просьбами в ГКО, Ставку, Наркомат обороны обращались военные, секретари обкомов, горкомов.

Как-то поздней ночью в конце июля я возвратился с одного из заводов. Только зашел в кабинет, как в дверь заглянул И.А. Мирзаханов. Коммунист с дореволюционным стажем, Илларион Аветович был ветераном промышленности вооружения, возглавлял крупные заводы, затем – один из ведущих главков наркомата, а с 1940 года работал заместителем наркома. Выглядел Мирзаханов чрезвычайно расстроенным.

– Что случилось, Илларион Аветович?

– Меня вызывал товарищ Сталин, – ответил он.

И рассказал о разговоре И.В. Сталина с П.Н. Горемыкиным, состоявшемся накануне. Сталин остро поставил вопрос о том, почему в начале войны наша армия оказалась без основных артиллерийских систем, имея в виду снятие с производства 45-мм и 76-мм пушек. Горемыкин разъяснил, что это было предложение Главного артиллерийского управления Наркомата обороны. Из-за возражений Наркомата вооружения этот вопрос трижды рассматривался в ЦК ВКП(б) и был решен в пользу военных. Сталин потребовал представить предложения по исправлению положения, и в связи с этим был вызван И.А. Мирзаханов.

Илларион Аветович предупредил, что И.В. Сталин намеревается звонить мне. Долго ждать звонка не пришлось.

30 июля мне позвонил И.В. Сталин и сказал:

– В Государственный Комитет Обороны поступил доклад маршала Кулика о том, что для обеспечения артиллерийским вооружением вновь формируемых в первой половине августа стрелковых дивизий недостает 330 45-мм противотанковых пушек и 200 76-мм. Кулик пишет, что их можно получить только за счет увеличения поставок от промышленности. Других ресурсов нет.

Сталин умолк. В телефонной трубке было слышно его дыхание. Я терпеливо ждал, зная, что подобные паузы он делал нередко, обдумывая возникшую у него в связи со сказанным какую-либо новую мысль. И действительно, Сталин продолжил:

– Совсем недавно Кулик, да и Тимошенко докладывали мне совсем другое. Заверяли, что у нас орудий именно этих калибров хватит с избытком. Просили прекратить их производство… Но за это спрос с них. Вам, товарищ Устинов, нужно тщательно взвесить ваши возможности по увеличению поставок этих пушек армии. Сделайте это срочно и доложите мне лично.

Без точных и обоснованных расчетов идти к И.В. Сталину было нельзя. Он как-то подчеркнул, что теперь война и каждый нарком оборонной отрасли промышленности должен быть постоянно готов дать четкий ответ, сколько и какого вооружения у него есть сегодня, будет завтра и послезавтра. Наиболее важные данные Сталин заносил в небольшую записную книжку, которую постоянно держал при себе.

Подготовив необходимые материалы, я отправился на улицу Кирова, где в небольшом особняке находилась Ставка и работал Сталин. Заседания ГКО, Ставки и политбюро ЦК происходили у него в кабинете без официальной процедуры окончания работы одного органа и начала работы другого.

Как видно, меня уже ждали, потому что А.Н. Поскребышев сразу же предложил мне пройти в кабинет.

После обычного приветствия Сталин сказал:

– Ну что же, товарищи, послушаем наркома вооружения, что он может доложить по противотанковой артиллерии.

– Промышленность вооружения, – начал я, – не сможет поставить войскам названное маршалом Куликом количество артиллерийских систем в указанный срок. Завод, который раньше выпускал 45-мм пушки, эвакуирован на Восток. В пути еще находятся инструмент и оставшиеся после прекращения производства в январе этого года заготовки. На новом месте выпуск может начаться не раньше конца сентября.

– А почему не могут выполнить заказ заводы, которые не эвакуируются, в частности Еляна?

– Завод восстанавливает производство 76-мм дивизионной пушки УСВ, товарищ Сталин. Но в названный Куликом срок покрыть потребности фронта не сможем.

Я обосновал конкретные сроки ввода мощностей по производству 45-мм и 76-мм пушек на предприятиях наркомата и ориентировочные цифры наращивания общего объема их производства. Выслушав меня, Сталин довольно долго молчал, а затем, ни к кому не обращаясь, сказал:

– Теперь ясно, что свертыванием перед войной налаженного производства орудий массового потребления еще до полного освоения идущих им на смену образцов мы допустили серьезную ошибку, можно сказать, непростительный просчет. Определить, когда точно начнется война, конечно, чрезвычайно трудно. Тем не менее наше решение было недальновидным. Пожалуй, теперь не время искать виновников. Нашим войскам нужны противотанковые средства. Поэтому надо любой ценой обеспечить их выпуск в достаточном количестве. Это сейчас главная задача. Я прошу Наркомат вооружения и Госплан каждый месяц представлять график ежедневного выпуска противотанковых орудий по заводам. За выполнением графика будем следить и спрашивать строго.

Мне не раз приходилось докладывать И.В. Сталину о выполнении графиков выпуска продукции. На их нарушения он реагировал иногда довольно резко. Когда, например, в сентябре один из уральских заводов не выполнил заказ по выпуску орудий, Сталин тут же дал телеграмму директору завода и парторгу ЦК, строжайше предупредил их об ответственности. Эта телеграмма всколыхнула весь завод, и случаев нарушения графика больше не было.

Проекты постановлений ГКО о производстве 45-мм и 76-мм пушек разрабатывались нами на каждый месяц совместно с отделом вооружения Госплана. Выпуск орудий быстро рос. Уже в августе он в шесть, а в сентябре – в одиннадцать с половиной раз превысил показатели июля. Однако в октябре в связи с начавшейся эвакуацией производство несколько сократилось. Возникли трудности и в его планировании. Поэтому в ноябре Н.А. Вознесенский потребовал подготовить проект постановления на три месяца вперед. Рассмотрение этого проекта на заседании ГКО мне особенно запомнилось.

Уже месяц столица была на осадном положении. Кровопролитные бои шли на ближних подступах к Москве. Продолжалась эвакуация предприятий.

Сталин еще больше осунулся и ссутулился. Прочитав проект, он сказал:

– В первом абзаце надо указать, что производство противотанковых орудий имеет исключительное, подчеркиваю, исключительное значение для нашей армии. Запишите. А поскольку это так, нужно, кроме того, записать, что на привлекаемых к производству пушек заводах должны ежемесячно выделяться дополнительные централизованные фонды на каждого работающего: муки – 10 килограммов; крупы и рыбы по 2 килограмма; сахара – 1 килограмм; табаку – по 100 граммов. В закрытых столовых продавать по 200 граммов хлеба без карточек. – Он прошелся по кабинету, раскуривая трубку, и снова не спеша продиктовал: – Вменить в обязанность секретарям обкомов: Свердловского – Андрианову, Сталинградского – Чуянову, Молотовского – Гусарову, Горьковского – Родионову, Удмуртского – Чекинову, Ярославского – Патоличеву – повседневно заниматься работой заводов, изготавливающих 45-миллиметровые противотанковые и 76-миллиметровые дивизионные пушки УСВ; оказывать всемерную помощь в выполнении указанного постановления и ежедекадно докладывать ГКО о ходе выполнения программы.

Сталин подошел к столу, из-за моего плеча прочитал написанное и продолжил:

– Запишите еще один пункт. ГКО предупреждает всех народных комиссаров и директоров заводов об исключительной ответственности за выполнение указанного постановления и за бесперебойное снабжение артиллерийских заводов Наркомата вооружения и устанавливает, что невыполнение заказов для выпуска 45-мм и 76-мм пушек будет рассматриваться ГКО как государственное преступление.

Постановление было тут же перепечатано на машинке. Подписав его, Сталин сказал:

– Теперь принимайте меры к выполнению постановления. Докладывайте нам, как идет его реализация.

В соответствии с постановлением ГКО был издан приказ по наркомату. Для того чтобы обеспечить выполнение программы выпуска 45-мм и 76-мм пушек, с заводов временно снимался ряд заказов, в том числе на 25-мм и 85-мм зенитные пушки, 57-мм противотанковую пушку, 107-мм горный миномет и некоторые другие. Естественно, все технологическое оснащение, оборудование и полуфабрикаты по этим заказам сохранялись в полной готовности.

В некоторых публикациях вопрос о снятии с производства 57-мм противотанковой пушки (ЗИС-2) в конце 1941 года объясняется чересчур упрощенно, а порой и неверно. Временное прекращение выпуска этой артиллерийской системы было обусловлено критической обстановкой начала войны. Для отпора врагу требовалось большое число противотанковых орудий. Обеспечить выпуск их необходимого количества можно было только по уже освоенной и налаженной технологии. А ее в тот момент еще не было. Вспоминается, как в двадцатых числах июля 1941 года Н.А. Вознесенский поставил передо мной и маршалом Г.И. Куликом, который как заместитель наркома обороны еще продолжал тогда заниматься вопросами вооружения, задачу изучить перспективы организации производства ряда артиллерийских систем, опытные образцы которых, в том числе 57-мм противотанковой пушки ЗИС-2, были разработаны на заводе, руководимом А.С. Еляном.

На 22 июля был назначен смотр образцов. Он проводился во дворе Наркомата обороны. Присутствовали Н.А. Вознесенский, В.А. Малышев, маршал Г.И. Кулик, руководящие работники нашего наркомата. Пояснения давал главный конструктор завода В.Г. Грабин. После осмотра орудий орудийные расчеты показали боевую работу на них.

Всем нам опытные образцы понравились.

– Скажите, Василий Гаврилович, – спросил маршал Кулик Грабина, – почему выпуск ЗИС-2 идет так туго? Ведь пушка принята на вооружение и пущена в производство еще в мае. А завод выдал пока считаные единицы орудий. В чем дело?

– Основная причина заключается в том, что завод не может освоить как следует изготовление ствола из-за его большой длины. При обточке ствол гнется. Но я уверен, что скоро мы решим эту задачу.

– Ваш ответ, товарищ Грабин, – сказал Н.А. Вознесенский, – еще раз подтверждает, что переход к серийному производству новой системы требует времени. А его-то у нас как раз нет. Как бы не вышло, что в погоне за лучшим мы потеряем имеющееся уже у нас хорошее и оставим армию без нужных ей орудий.

– Да, сейчас надо как можно больше противотанковых пушек. Именно сейчас, а не завтра, не через месяц, – заговорил маршал Кулик. – Ваше «скоро», товарищ Грабин, нас не устраивает. Поэтому к вопросу о производстве представленных заводом систем придется вернуться позже. А сейчас нужно все силы бросить на выпуск освоенных в производстве противотанковых пушек.

– Утвержденная программа должна быть выполнена безусловно, – подвел итог Н.А. Вознесенский.

Мы у себя в наркомате организовали широкий фронт работ и контроль за выполнением программы выпуска 45-мм и 76-мм пушек. На заводы Урала и Приуралья отправились Б.Л. Ванников, И.А. Мирзаханов, В.Н. Новиков. Н.П. Карасев и я выехали в Поволжье. Николай Павлович Карасев ведал в наркомате кадрами. Однако он хорошо разбирался в вопросах производства вооружения. Выходец из семьи ярославских рабочих, Карасев совсем еще подростком стал работать слесарем, одновременно учился на вечернем рабфаке, в 19 лет вступил в ВКП(б). Николай Павлович окончил механико-машиностроительный институт и военно-промышленное отделение Военно-морской академии, был на оборонном заводе мастером, инженером, конструктором, избирался секретарем парткома завода и секретарем райкома партии, а с 1939 года, до перехода весной 1940 года в Наркомат вооружения, работал в аппарате ЦК ВКП(б).

Карасев направился на один завод, а я – на другой. Вместе с директором завода А.С. Еляном, парторгом ЦК ВКП(б) А.Д. Проскуриным и главным инженером М.З. Олевским пошли по цехам.

– Это наш новый механический цех, – сказал Елян, указывая на большой свежепостроенный производственный корпус, расположенный неподалеку от заводоуправления. – Построили за 26 дней. Конечно, сами не управились бы, помог присланный вами, товарищ нарком, строительный отряд. Теперь изготовление противооткатных устройств перестало быть узким местом.

Обошли, осмотрели и этот, и другие заводские цеха. На заводе я находился несколько дней, постарался побывать за это время всюду и в дневное, и в ночное время. Очень многое дали беседы с рабочими и мастерами, руководителями участков и цехов, технологами и конструкторами. Так что, собирая руководящий состав на совещание, я был, как говорится, во всеоружии. Разговор повел о ликвидации отставания в производстве продукции, об улучшении организации всей работы коллектива.

Завод первым среди артиллерийских предприятий наркомата переводил производство орудий на поток, активно внедрял прогрессивную технологию. После откровенного разговора с руководством завода, определения неиспользованных резервов и оказания необходимой помощи со стороны наркомата выполнение ежедневного графика стало нормой.

Очень многое давала производству мысль конструкторов и технологов. Но в условиях войны, когда мера труда и времени стала иной, когда требовалось многократно ускорить производство и увеличить его объем, одного этого оказалось недостаточно. Нужно было мобилизовать творческую мысль, инициативу и энергию самой рабочей массы, воодушевить на поиск путей ускорения выпуска оружия, увеличение объемов производства тех, кто трудился непосредственно у станка, у пресса или мартена. На это мы ориентировали руководителей предприятий, партийные, профсоюзные и комсомольские организации.

Уже первые недели и месяцы войны дали немало примеров рабочей инициативы. В кузнечно-прессовом цехе завода трудился Иван Семенович Курков. Коммунист, кадровый рабочий, из тех, кто составлял костяк промышленности вооружения, кузнец высочайшей квалификации, он обладал неброской, но чрезвычайно притягательной силой, которая невольно привлекала к нему людей, придавала особый вес и значимость каждому его слову. С первых дней войны Иван Семенович Курков стал ковать за смену вместе со своим подручным 800 деталей вместо 350 по норме. А когда задание каждой бригаде молота было установлено свыше двух тысяч деталей орудий за смену, он довел выработку до трех с лишним тысяч.

Мне не раз приходилось видеть работу таких, как Иван Семенович, мастеров своего дела. Их, кстати говоря, было немало на заводах вооружения. Что же отличало мастеров, каким был их почерк? Их действиям на рабочем месте была чужда торопливость, а тем более суетливость или спешка. Напротив, порой казалось, что они даже медлительны – настолько расчетливым, выверенным, точным было каждое их движение. В любую сработанную ими деталь они, можно сказать, вкладывали частичку своей души. Как же щедра должна быть душа рабочего человека, чтобы все выходящее из-под его рук несло на себе печать мастерства!

Таким был Иван Семенович Курков, или, как его уважительно называли, Семеныч. Не случайно он стал на заводе одним из первых рабочих, удостоенных за ударный труд почетного звания стахановца-патриота, высоких наград Родины. В 1942 году он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а затем и медалью «За трудовое отличие». Такими же были коммунист Михаил Иванович Гудков из первого механического цеха, который растачивал за смену десять – одиннадцать стволов вместо четырех по заданию, Иван Аполлонович Лисин, который довел съем казенников за смену до тридцати вместо девяти по заданию. Этот результат так и не был никем превзойден до самого конца войны.

Что лежало в основе таких поистине феноменальных трудовых показателей? Я думаю, прежде всего – слитые воедино ответственность, рабочая смекалка и высокое профессиональное мастерство. Овладение таким мастерством – дело, конечно, непростое, требующее от человека большой организованности, дисциплинированности, целеустремленности. В этой связи хочу рассказать об одном из замечательных работников, который в годы войны подростком пришел на завод. Вчерашний фэзэушник, Александр Царев был, как говорят, отнюдь не богатырского сложения. Но от рабочих со стажем, тем более от товарищей-комсомольцев, тех, кто был чуть постарше и поопытней его, отставать ни за что не хотел. И там, где недоставало знаний, навыков, а то и просто физической силы, он брал пытливостью, сноровкой. Поначалу Саша постоянно надоедал пожилым рабочим своими вопросами. Те нередко бурчали, внешне будто бы даже сердито, но сами с удовольствием помогали пытливому пареньку. И что же? Очень скоро Царев стал не только выполнять, но и значительно перевыполнять норму, а впоследствии стал бригадиром одной из лучших на заводе фронтовых бригад токарей. Из месяца в месяц она успешно выполняла повышенные социалистические обязательства, вместо 2,2 моноблока орудий в среднем за смену по норме снимала 5, а иногда и больше.

Александр Царев в 1944 году был награжден медалью «За трудовое отличие». В победном 1945 году коммунисты цеха единодушно приняли его в партию. И этот факт представляется мне особенно значительным. Он как бы подытоживает и становление, и профессиональное возмужание, и духовный рост молодого человека – все то, чему суровое военное время придало особое ускорение. Закалка, полученная в трудовом коллективе в годы войны, как правило, определяла и определяет не только духовный облик, нравственную позицию человека, но и всю его последующую линию жизни.

Кстати сказать, в послевоенные годы А.А. Царев без отрыва от производства закончил политехнический институт, стал инженером, работал на родном заводе сначала технологом, затем начальником цеха, начальником отдела подготовки производства, заместителем главного инженера, а в последние годы заместителем директора завода по качеству. К его медали, полученной в годы Великой Отечественной войны, прибавились ордена Октябрьской Революции и «Знак Почета».

Хорошая, правильная линия жизни! Именно такой линии, определяемой честным, ответственным, добросовестным отношением к общественному долгу, к порученному делу, к обязанностям советского гражданина, и придерживаются в своем подавляющем большинстве люди, прошедшие через горнило Великой Отечественной и связавшие свою жизнь с партией Ленина. Ведь судьба Александра Андреевича Царева – это типичная судьба представителей поколения, вступившего в рабочий строй во время войны.

Многие ветераны продолжают успешно трудиться. Иван Семенович Курков – наладчик в кузнице. За годы войны он внес немало рационализаторских предложений, позволивших существенно поднять производительность труда. За свою многолетнюю работу он подал более 400 рацпредложений, которые были внедрены в производство. В 1962 году Указом Президиума Верховного Совета РСФСР И.С. Куркову было присвоено почетное звание «Заслуженный рационализатор РСФСР». Константин Николаевич Гришин, бригадир слесарей-сборщиков, – кавалер ордена Ленина, вступил в партию в суровом 1944 году. Большим авторитетом в коллективе пользовались А.Т. Гордеев, В.Д. Максименко, М.Г. Елисеев, В.К. Крохин, А.Г. Альтерман, В.В. Селихов, В.С. Селиверстов, другие товарищи. Немало представителей этого поколения работает на других заводах и в учреждениях. Это настоящая трудовая гвардия, слава и гордость коллективов!

Что отличает нашу трудовую гвардию? Не просто ответственное, самоотверженное, но и творческое, инициативное отношение к делу. Может быть, правильней было бы сказать, что одно без другого просто немыслимо. И особенно наглядно это проявилось в годы войны.

Еще раз скажу о той огромной роли, которую сыграло проведенное партией в предвоенные годы вовлечение женщин в производство, создание необходимых технико-производственных и других условий для применения их труда. С первых же дней войны это стало давать отдачу. Женщины успешно работали на самых ответственных и сложных участках, овладевали профессиями, которые испокон веку считались мужскими. Но у войны иной отсчет… Мария Николаевна Климова, работница электросилового цеха завода «Большевик», коммунистка, стала одной из первых на заводе, если не во всей отрасли, турбомашинисткой. Старшим кочегаром работала жена фронтовика Клавдия Васильевна Левакова. Профессию газогенераторщицы освоила Августа Григорьевна Соколова, машинистом электропилы по резке горячего металла стала Анна Петровна Андреева… Да разве перечесть всех наших замечательных тружениц, которые в грозный для Родины час встали вровень, плечом к плечу с мужчинами, разделили с ними неимоверную тяжесть военного лихолетья! И при всем том женщины оставались матерями, хозяйками, верными боевыми подругами, нежными, заботливыми, внимательными, добрыми. С ними, с надеждой на то, что они обязательно выдержат, вынесут все, сберегут, поднимут детей, во многом были связаны представления фронтовиков о прочности тыла, их уверенность в том, что тыл не подведет. Не эта ли глубинная, живущая в самых сокровенных уголках солдатского сердца уверенность в своих матерях, женах, сестрах, дочерях питала, подобно животворному ключу, стойкость бойцов, их волю к жизни, их оптимизм, неподвластный даже самым тяжким ударам военной судьбы!

Самоотверженные усилия партии, всего советского народа, планомерное введение в действие мощностей и ресурсов, созданных заблаговременно, целенаправленное использование преимуществ политической и экономической организации советского общества – все это неизбежно должно было принести свои плоды.

И эти плоды стали ощутимыми уже к концу 1941 года, когда в начале декабря советские войска перешли в контрнаступление под Москвой и нанесли врагу крупное поражение – первое для него во всей Второй мировой войне. Одновременно были нанесены удары под Ростовом и Тихвином. Развернулось общее наступление Красной армии. Она очистила от захватчиков Московскую и Тульскую области, ряд районов Калининской, Ленинградской, Орловской и Смоленской областей. Местами враг был отброшен более чем на 400 километров!

Успеху наступления Красной армии способствовали насыщение наших войск противотанковым и стрелковым вооружением, оснащение танков достаточно мощной и надежной пушкой. Только за два последних месяца 1941 года было выпущено 45-мм и 76-мм дивизионных пушек больше, чем за предшествующие четыре месяца войны.

Большую роль в борьбе против танков врага в битве под Москвой и на других участках советско-германского фронта сыграли противотанковые ружья. Развертывание их массового производства осуществлялось в короткие сроки. Еще 16 июня, за неделю до начала войны, Н.А. Вознесенский поинтересовался, как продвигается доработка противотанкового ружья Н.В. Рукавишникова.

– Рукавишников жалуется, что ему ставят палки в колеса, – сказал Николай Алексеевич, – а испытатели будто бы преувеличивают недостатки системы и попросту придираются к ней. Так что разберитесь, Дмитрий Федорович.

Я попросил И.А. Барсукова, который в деталях знал все, что касалось создания противотанкового ружья, подготовить имевшиеся в наркомате материалы, в том числе акты полигонных испытаний и решение Наркомата обороны. Побеседовали с самим конструктором. Выяснилось, что после снятия с производства в конце июля 1940 года противотанкового ружья Н.В. Рукавишников продолжал работу над его усовершенствованием. Но последние полигонные испытания, проводившиеся 23 июня 1941 года, показали все еще значительный процент задержек при стрельбе. Требовалась дальнейшая доработка ружья.

Обо всем этом я доложил Н.А. Вознесенскому. Он попросил оказать Рукавишникову необходимую помощь, чтобы ускорить завершение работ. А вскоре о противотанковом ружье заговорил Сталин. Случилось это в начале июля, после одного из заседаний Государственного Комитета Обороны.

– Тимошенко и Кулик, – сказал Сталин, – обратились с просьбой срочно начать массовый выпуск противотанкового ружья Рукавишникова. – По тому, какой тяжелый взгляд был брошен в мою сторону, чувствовалось, как он сильно раздражен. – Наши бойцы геройски дерутся с фашистскими танками, – продолжал Сталин, – применяя бутылки с горючей смесью и гранаты. Они вынуждены прибегать к таким средствам. Другого оружия ближнего боя у них нет. А оно могло быть! Могло, если бы наши военные в свое время более здраво подошли к оценке противотанкового ружья. Тогда они недооценили его возможности и переоценили броневую защиту немецких танков. Но сейчас мы знаем, что броня у большинства из них не превышает сорока миллиметров. Как раз для противотанкового ружья!

Сталин помолчал, потом обратился ко мне:

– Товарищ Устинов, скажите, можно ли начать выпуск противотанкового ружья Рукавишникова, и если можно, то сколько потребуется времени для налаживания производства?

– Выпуск ружья можно начать, товарищ Сталин, – ответил я. – Но сейчас оно проходит окончательную доводку после испытаний. Одновременно ведется подготовка технической документации и рабочих чертежей для массового производства на двух заводах. На это потребуется не меньше месяца.

– Учитывая важность задачи, – сказал Сталин, – поручите еще одному, а для надежности – двум конструкторам, пусть поработают так, чтобы в самое короткое время мы имели хорошее противотанковое ружье.

Эта задача была поставлена перед конструкторами В.А. Дегтяревым и С.Г. Симоновым. Созданные ими в короткий срок – с момента получения задания и до первых пробных выстрелов прошло всего 22 дня – образцы ружей успешно выдержали полигонные испытания, о чем я и доложил в середине августа Сталину. Он слушал с большим интересом, то и дело уточнял некоторые вопросы.

– Ружье Симонова, товарищ Сталин, самозарядное, в магазине пять патронов.

– Чем же оно отличается от ружья Рукавишникова? Ведь его ПТР тоже самозарядное, под пять патронов?

– Да, товарищ Сталин. Бронепробиваемосгь, баллистические, весовые и габаритные характеристики обоих ружей равноценны. Но ружье Симонова проще, легко разбирается на две части и в походном положении имеет меньшие габариты по длине. Оно обладает преимуществами перед ружьем Рукавишникова в разборке и сборке, в обнаружении и устранении задержек.

– Проще – это хорошо, – заметил Сталин. – Проще, значит, надежнее. На марше ружье Симонова смогут нести два солдата?

– Да, товарищ Сталин.

– Это тоже неплохо. А каковы оба этих ружья в стрельбе?

– Из того и другого сделано примерно одинаковое количество выстрелов – больше тысячи. Ружье Симонова не имело поломок, а в ружье Рукавишникова – две. Так что есть основания считать ружье Симонова более живучим.

– Вот видите? Это – результат простоты. Она имеет немаловажное значение и в производстве, особенно массовом. Эту сторону дела вы тоже учли?

– Конечно, учли, товарищ Сталин. Число заводских деталей в ружье Симонова на треть меньше, чем в ружье Рукавишникова. На его изготовление требуется на 60 процентов меньше станко-часов и на 30 процентов – общего времени. Мы считаем целесообразным принять на вооружение противотанковое ружье Симонова и начать его массовое производство.

– Хорошо. А что у Дегтярева?

– Дегтярев изготовил однозарядное ружье. Оно легче магазинного, а бронепробиваемость имеет такую же. Ружье очень технологично, товарищ Сталин. Его можно почти целиком изготавливать на токарных станках. Массовый выпуск ружья Дегтярева мы можем организовать гораздо быстрее, чем магазинного.

29 августа образцы противотанковых ружей были представлены Наркоматом вооружения совместно с Наркоматом обороны в ГКО. Осмотр их членами ГКО и правительства проходил в Кремле. Пояснения давали сами конструкторы.

В тот же день оба образца противотанковых ружей были приняты на вооружение. Заводы наркомата получили задание срочно освоить и развернуть их массовое производство.

Хотелось бы сказать несколько слов и о самих талантливых конструкторах, с которыми мы встретились накануне смотра их противотанковых ружей в Кремле.

Василий Алексеевич Дегтярев родился в семье потомственного тульского оружейника. Его отец и дед также были мастерами ружейного дела. Еще в довоенное время В.А. Дегтярев немало сделал для создания автоматического стрелкового оружия. Были приняты на вооружение пистолет-пулемет, ручной, станковый, танковый, авиационный, крупнокалиберный пулеметы. История не знала другого такого примера, когда на оснащении армии одновременно находилось бы столько образцов оружия одного конструктора. В 1940 году В.А. Дегтяреву, второму после И.В. Сталина, было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Четырежды он отмечался Государственной премией СССР, в том числе за противотанковое ружье. Это был не только конструктор-изобретатель, но и мастер – золотые руки.

Сергей Гаврилович Симонов также внес большой вклад в развитие отечественного стрелкового оружия. Кроме противотанкового ружья, которое пользовалось заслуженной боевой славой на фронтах, на вооружении Красной армии находились созданные им самозарядная винтовка и самозарядный карабин. Он возглавлял ряд конструкторских коллективов оборонных заводов. В послевоенное время ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. С.Г. Симонов дважды удостаивался Государственной премии СССР, в том числе за противотанковое ружье.

…Освоение производства нового образца оружия – одна из трудных задач. Она еще больше усложняется, если ее приходится выполнять в предельно короткие сроки. Вот почему мы привлекли к решению этой задачи одновременно несколько заводов. Более успешно шла работа на Ковровском заводе, где и конструировалось противотанковое ружье Дегтярева. Для оказания помощи заводу оборудованием в Ковров в соответствии с постановлением ГКО в однодневный срок были доставлены из Москвы 150 токарных станков разных типов[17]. На заводе организовали специализированное производство. Для общего руководства подготовкой к серийному выпуску противотанкового ружья в Ковров выехал И.А. Барсуков.

Иван Антонович Барсуков, работая главным механиком Московского автозавода, а затем заместителем наркома вооружения, показал себя хорошим организатором. Человек исключительной скромности, он, когда этого требовала обстановка, был и настойчив. Он хорошо знал Ковровский завод, технологию производства.

Развернулась интенсивная работа по организации производства ПТР.

«…Ни я, ни директор завода, – вспоминал позже Василий Алексеевич Дегтярев, – в те дни не знали покоя. Круглыми сутками, за исключением нескольких часов сна, мы находились в цехах, следили за тем, как идет изготовление деталей и сборка… Рабочие трудились с огромным воодушевлением, многие, заменяя ушедших на фронт, перешли на два, три станка»[18].

Спустя около двух месяцев, в октябре, завод выпустил первую партию ПТР, а в ноябре – более 5 тысяч. Противотанковые ружья прямо с завода отправлялись в войска, сражавшиеся на подступах к Москве. Фронтовикам ружья пришлись по душе. Начальник артиллерии Западного фронта генерал И.П. Камера сообщал, например, что 16 ноября в районе Петелино, Ширяево из противотанковых ружей подбито 2 танка противника, а в бою за станцию Луговая – 4[19]. В боях под Крюковом 6 и 8 декабря было уничтожено 11 танков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.