Глава I

Глава I

Исторически сложилось так, что Дальний Восток вот уже многие века был и остается в России краем малообжитым и неспокойным. Это и понятно, ведь с давних пор богатейшие земли этого региона привлекали к себе внимание неуживчивых соседей. Ачинский городок, Кумарский и Албазинский остроги – все эти героические места овеяны славой русских первопроходцев, беззаветным мужеством и отвагой наших предков, ставших грудью на защиту новых российских границ. Усилием и мужеством десятков и сотен первопроходцев территория Российской империи расширилась до самого Тихого океана. Именно здесь оставили неизгладимый след многие великие путешественники, чьи имена навечно остались на географических картах. Кстати, большинство их имен носят приграничные села: Толбузино, Бекетово, Сгибнево, Бейтоново, Кузнецово Касаткино, Пашково и многие другие. Это и понятно, ведь освоение новых земель велось вниз по Амуру. Там, где когда-то стояли казачьи станицы, сегодня стоят пограничные заставы.

Величавый Амур, который поселенцы издревле называли «Амур-батюшка», а китайцы – «Рекой Черного дракона», стал для переселенцев, большинство из которых составляли казаки, поистине рекой мужества и военной доблести. Не раз приходилось им браться за оружие, чтобы защитить свои села и станицы от врага, и всегда в этой справедливой борьбе побеждали храбрость и мужество русского солдата, бдительно охраняющего родные рубежи.

Начиная с походов казаков-землепроходцев, утвердившихся на рубежах Дальней России еще в середине XVII века, и до дней нынешних служба ратная, служба пограничная определяла собой лицо этого богатейшего, цветущего края.

Вся более чем 90-летняя история Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа насыщена событиями яркими и впечатляющими, и прежде всего потому, что их свершали люди, беззаветно преданные Родине, истинные богатыри земли Русской. Дальневосточная граница навсегда осталась в легендах и песнях, которые и сегодня на слуху у народа…

Обо всем этом я знал из истории, прочитанных ранее книг и потому, прибыв на пограничную заставу «Благословенная», искренне верил, что, выбрав Дальневосточный пограничный округ, сделал правильный выбор и благозвучное название заставы – непременное подтверждение этому.

Служба на заставе шла своим чередом. Дежурства, ночные проверки пограничных нарядов, занятия с личным составом, выступления перед жителями приграничья с информацией о международном положении, решение хозяйственных вопросов – вот неполный перечень основных забот замполита. И потому зачастую не хватало дня, чтобы переделать все намеченные дела. Приходилось наверстывать за счет семьи. Жена Наталья и дочь Леночка видели меня дома так редко, что каждое мое появление там было бурным и радостным событием.

Этакая пограничная идиллия продолжалась до тех пор, пока не разразилась в Афганистане Апрельская революция. Кто бы мог подумать, что эти события, происходящие за тысячи километров от дальневосточной границы, когда-нибудь коснутся и меня…

На дворе стоял сентябрь, сухой и теплый. Я отдыхал дома после ночного дежурства, когда тревожно и настойчиво зазвонил телефон:

– Товарищ старший лейтенант, вас требует к телефону начальник пограничного отряда, – дрожащим голосом доложил дежурный связист.

– Соединяй!

В трубке послышался щелчок, и в наступившей тишине резко прозвучал недовольный голос начальника отряда майора Йолтуховского:

– Ну, скоро там?

– Товарищ майор, старший лейтенант Носатов, – представился я и по привычке доложил: – На участке заставы происшествий не случилось.

– Спишь долго, – пробурчал майор, и неожиданно предложил: – В командировку, на юга, хочешь съездить? – Мое недоуменное молчание начальник отряда истолковал по-своему: – Не бойся, рано или поздно мы все там побываем.

И тут только до меня дошло, о каком юге он говорил. Не прошло и полугода, как я закончил курсы усовершенствования политсостава в Голицыне. Так вот, во время занятий мне неоднократно приходилось слышать слова, которые только что озвучил майор. А на заключительном занятии лектор из ЦК прямо заявил, что большая часть младших и половина старших офицеров должны пройти обкатку в Афганистане. Тогда я, наверное, так же, как и большинство офицеров, не придал этому особого значения. Но на всякий случай по приезду из Москвы, не сразу, а постепенно, начал готовить жену к мысли о том, что рано или поздно мне придется в Афганистане побывать. Но не думал я, что все это будет так скоро.

– А я и не боюсь.

– Ну, тогда на сборы и расчет по всем статьям тебе трое суток. По прибытии в отряд доложишь начальнику штаба, он в курсе. Желаю удачи!

В телефонной трубке снова что-то щелкнуло, и наступила звонкая тишина.

– Кто звонил? – оторвала меня от внезапно нахлынувших дум жена.

– Да так, на заставу вызывают! – не стал я преждевременно нарушать семейную идиллию.

О предстоящей командировке сказал только вечером. Реакция была бурная. Все в конце концов закончилось слезами.

Из предстоявшего мне больше всего удручало не сама командировка и все, что с ней было связано, а то, что я оставляю в одиночестве здесь, на границе, семью. Жену и трехлетнюю дочь. Конечно, следовало бы отправить их к родителям, но такой возможности мне не дали, ограничив время сборов тремя сутками.

Прощаясь с семьей, я дал себе зарок: любыми средствами вернуться и отправить жену и ребенка в Алма-Ату.

В отряде инструктажи были недолгими. Вместе с группой отобранных для службы в Афганистане добровольцев – рядовых и сержантов – я на поезде направился в Хабаровск. В разговоре с солдатами узнал, что желающих «землю в Гренаде крестьянам отдать» было в несколько раз больше, чем требовалось. Честно говоря, для меня это было открытием. Я особого желания воевать в Афганистане не высказывал, но, получив от начальника отряда конкретное предложение, отказываться от него не стал. Да и не мог. По многим объективным и субъективным причинам.

В Хабаровске начальником штаба Краснознаменного Дальневосточного пограничного округа генерал-майором Карлом Ефремовичем Картелайненом до офицеров был доведен приказ о формировании двух мотоманевренных групп (ММГ). На подготовку и сколачивания новых подразделений отводилось около двух месяцев. За это время каждый солдат и офицер должен был пройти на базе Казакевического пограничного отряда ускоренный курс подготовки к боевым действиям в условиях пустынной и горной местности.

Ежедневные марш-броски и переходы чередовались стрельбами на просторном стрельбище. Огонь велся из всех видов стрелкового оружия, гранатометов и минометов. Неоднократно проводились тактические учения с боевой стрельбой. Все это не могло не сказаться на профессиональной и моральной подготовке и солдат, и офицеров. К концу обучения наша мотоманевренная группа представляла собой уже не совокупность разрозненных подразделений, а единый сплоченный военный организм, готовый к выполнению самых сложных боевых задач. Забегая вперед, скажу, что именно благодаря такой вдумчивой и целенаправленной подготовке всего личного состава, а также мудрому дипломатичному руководству боевыми действиями со стороны командования ММГ и оперативной группы, в период ввода их в Афганистан и в первые полтора года ведения там боевых действий не было потеряно ни одного человека.

Буквально за неделю до погрузки в эшелоны, помня о данном себе зароке, я обратился к руководителю наших непродолжительных курсов, заместителю начальника штаба округа полковнику Нозикову, с просьбой отпустить меня на заставу, для того чтобы отправить семью к родственникам, в Алма-Ату. Откровенно говоря, я думал, что дадут мне на это дело несколько дней, а там поступай как знаешь. Но не тут-то было:

– Товарищ старший лейтенант, неужели вы не понимаете, что дорог каждый день подготовки, – сказал полковник.

У меня екнуло сердце. «Ну, – думаю, – не отпустит». Что делать, ума не приложу. На душе стало горько и сумрачно.

– Чтобы надолго не отрывать тебя от занятий, мы сделаем так: завтра утром, в 8.00, будь на вертолетной площадке. Часа полтора туда, полтора обратно. Три часа лету, – вслух считал полковник. – Полдня на сборы хватит?

– Хватит! – радостно выпалил я, готовый расцеловать этого на вид недоступного и строгого, а на самом деле добрейшего человека. Такими, как он, – это я понял позже, – особенно богат Дальневосточный пограничный округ.

Наутро, еще за час до отлета, я уже был на вертолетной площадке. Возле одной из винтокрылых машин вовсю суетились летчики.

– Ну что, старлей, летим? – спросил, проходя мимо, майор, командир экипажа.

– Летим! – с восторгом отозвался я.

Вскоре, набрав нужную высоту, мы уже кружили над заснеженными горами и дремучей тайгой. Взяв курс на заставу «Благословенная», командир уверенно сказал:

– Через полтора часа будем на месте!

Долетели за час двадцать.

Часа через три, быстро собрав весь свой немудреный офицерский скарб в три чемодана и несколько коробок, мы всей семьей уже летели в Хабаровск.

Там нас ждал давний мой друг, капитан Игорь Коротаев, у которого в Хабаровске была просторная квартира. Накануне он предложил до отлета в Алма-Ату приютить жену с ребенком у себя. С этим его предложением трудно было не согласиться.

Так что, когда мы погрузились в эшелон и замерли в ожидании сигнала к отправке, на душе у меня было легко и спокойно. Словно и не на войну я ехал, а так, на неожиданную прогулку по неведомой заграничной стране.

Эшелон был довольно внушительным. С пяток пассажирских вагонов, для личного состава, и больше полутора десятка товарных, в которых, казалось, было все, что необходимо на войне: оружие, боеприпасы, продукты питания, обмундирование. На предпоследней платформе грузно возвышался БАТ (большой артиллерийский тягач). Кроме продуктов, оружия и техники, мы везли с собой и несколько вагонов с лесом. В Средней Азии каждое бревно на вес золота.

Эшелон был литерным и потому тщательно охранялся.

В единственном купейном вагоне разместился штаб ММГ: начальник ММГ майор Александр Калинин, начальник штаба майор Сергей Снегирь, майор Виктор Буйнов, замполит майор Константин Жуков со своим помощником и комсомольским секретарем Володей Ларюшиным и зампотех капитан Николай Рукосуев. Рядом находились медики во главе с капитаном Алексеем Пинчуком, связисты под началом Александра Мирляна и тыловики во главе с капитаном Сергеем Зубцовым.

Общие вагоны заняли три заставы ММГ, разведвзвод, который возглавлял старший лейтенант Саша Сапегин, инженерно-саперный взвод под руководством лейтенанта Николая Русакова, минометная батарея с комбатом капитаном Борисом Руденко, взвод станковых гранатометов с капитаном Александром Андрияновым и подразделения обеспечения.

Вторая застава, в которую я был назначен замполитом, разместилась в общем вагоне. В каждом купе располагалось по отделению. Офицеры – начальник заставы капитан Евгений Шахматов, я и старшина прапорщик Фаниль Ахмеджанов – ехали вместе с личным составом.

Эшелон вышел из Хабаровска глухой и темной ноябрьской ночью. Тайно, не спеша, прокрался по городу, потом, набрав скорость, с грохотом промчался по мосту через Амур. Дальше уже ничто не сдерживало восторженного порыва тепловоза, и вскоре эшелон с крейсерской скоростью мчался на запад. На неведомую войну, о которой многие из нас знали лишь по выхолощенным цензорами статьям в центральных газетах.

За время службы на Дальнем Востоке, во время командировок и сборов, я с огромным удовольствием стремился приобщиться к богатейшей истории края, особенно богатого событиями Гражданской и Второй мировой войн, и теперь с любопытством всматривался в окно. Полная луна светила достаточно ярко, освещая близлежащие склоны, покрытые заснеженным лесом и густо разбросанные вокруг железнодорожных путей дома редких станций. Неожиданно за окном вагона мелькнула станция «Волочаевка». «Волочаевские дни» – это уже давняя история. Но тем не менее в памяти всплывают увиденные ранее в кино картины штурма бойцами дальневосточной партизанской армии неприступных сопок, на которых окопались остатки захватчиков. Ныне бойцы эти застыли навечно в бетоне и граните. Они надолго останутся в памяти поколений. Обидно, что будущие герои, которые, возможно, трясутся сейчас со мной в этом грохочущем на стыках вагоне, в отличие от тех, кто штурмовал неприступные дальневосточные сопки, не застынут в граните. Нет места таким памятникам на чужой земле.

В тряском и холодном вагоне не спится. В голову лезут самые разные мысли. Вспомнились короткие проводы в одном из дальних тупиков станции «Хабаровск-товарный». Они прошли без громких речей и бравурных маршей. Особенно затронули сердце теплые, добрые слова генерала Картелайнена. Многим из нас он запомнился своим поистине отеческим отношением к солдатам и офицерам границы. Перед самой отправкой эшелона он предварительно переговорил со всеми офицерами и многим из нас помог решить не только служебные, но и личные проблемы. А тем из военнослужащих срочной службы, кто еще не успел заслужить звания старшего солдата, он единым приказом присвоил звание «ефрейтор», так что в нашем эшелоне не было ни одного рядового бойца.

Пока наш литерный не спеша двигался по территории Хабаровского края и Амурской области, не было ни одной крупной станции, где нас не ждали бы приятные сюрпризы. Надо было видеть, с какой любовью и гордостью встречали и провожали наш воинский эшелон местные власти, руководители приграничных районов и близлежащих пограничных отрядов. В дополнение к уже выданным на дорогу продуктам встречающие везли всевозможные деликатесы и необходимые на войне припасы, о которых потом, в дальней дороге и на точке, в Афганистане, мы частенько с благодарностью вспоминали. Забегая вперед, скажу, что такие забота и внимание, конечно же, не могли не сказаться на том психологическом и моральном подъеме, который на протяжении всего нашего путешествия по бескрайним просторам СССР и во время боевых действий в чужой стреляющей стране постоянно присутствовал в душе каждого из нас.

Именно тогда многие из нас, молодых офицеров, прослуживших на границе лишь по несколько лет, в полной мере почувствовали себя членами дружной пограничной семьи дальневосточников…

Операция «Елка»

Эшелон медленно, но уверенно подходил к Новосибирску, когда кому-то из нас пришла в голову шальная мысль: на носу Новый год, а направляемся мы на знойный юг, где не только ели, но и сосны не растут. А раз так, то надо заранее побеспокоиться о новогодних красавицах, пока они еще в изобилии видны за окном.

Начальник эшелона майор Калинин связался по телефону с машинистом и уточнил у него, где будет ближайшая остановка. Оказалось, что только в Новосибирске. Зная, что за Новосибирском леса пойдут редкие, где настоящих елок и не найти, созвали военный совет. Расстелили карту и начали мараковать, как лучше осуществить задуманное. От мысли остановить эшелон хоть на полчаса сразу же отказались. За движением поезда осуществлялся строжайший контроль. Тогда кто-то, рассматривая внимательно карту, предложил использовать для успешного проведения операции рельеф местности. Отдельные участки пути так извивались и закручивались вокруг всевозможных сопок и рек, что, улучив момент, при невысокой скорости эшелона можно было через замерзшие болота спокойно выйти к другому участку железной дороги раньше эшелона на двадцать-тридцать минут. А этого времени для успешного завершения операции «Елка» было больше чем достаточно. На всякий случай с помощью стоп-крана была предусмотрена аварийная остановка. Согласовав все «за» и «против», командир дал добро. С десяток охотников собрались с топорами и ножовками в тамбуре купейного вагона в готовности десантироваться на богатую елками местность. Операция прошла так гладко и незаметно, что даже машинист тепловоза, увидев возле путей людей в валенках и полушубках с елками в руках, так и не понял, что лицезрел в этакой глуши офицеров своего эшелона, правда, несколько опередивших поезд. Не обошлось и без курьезов. Кто-то в спешке потерял валенок. И ему в скором времени пришлось отчитываться перед требовательным и грозным тыловиком Серегой Зубцовым. Расчет состоялся на месте, за потерянный валенок капитана Зубцова одарили самой высокой и пушистой елкой…

Переправа

Перевалив за уральский хребет, эшелон все дальше и дальше удалялся от суровой и затяжной сибирской зимы, с каждым днем приближаясь к долгожданной азиатской весне.

Уже за Джамбулом, несмотря на то что настало только начало декабря, наш запорошенный снегом и увешанный сосульками эшелон, стал интенсивно оттаивать. Как только мы останавливались и замирал скрежет тормозов и затихал тепловоз, слышалась веселая, звонкая капель.

В Самарканде, где наш эшелон стоял довольно продолжительное время, я, засмотревшись на голубые купола мечетей и мавзолеев, чуть было не отстал. Благо, что заблаговременно знакомый гудок тепловоза услышал.

На станцию «Киркичи», конечный пункт нашего путешествия по железной дороге, мы прибыли в середине декабря. Несмотря на зиму, здесь стояла по-весеннему теплая погода. А в обед солнце припекало так, что с непривычки приходилось искать тень. Но это было только несколько первых дней. Вскоре жаркого туркменского солнца мы уже и не замечали. Некогда было. Полным ходом шли разгрузка эшелона и переправка всего нашего имущества на другой берег Амударьи, в лагерь, затерявшийся средь прибрежных барханов. Там нас уже ждали палатки и боевая техника – бронетранспортеры и боевые машины пехоты.

1-я Киркинская мотоманевренная группа, как было сказано выше, состояла из четырех основных подразделений – трех застав и минометной батареи. Две заставы, которыми командовали майор Сотников и капитан Евгений Шахматов, были на бронетранспортерах, одна, под командованием майора Сергея Хорькова, – на боевых машинах пехоты. Минометная батарея, которой командовал капитан Борис Руденко, размещалась в походном порядке на обычных «ГАЗ-66», или «шишигах». Остальные подразделения в зависимости от своих задач получили кто боевые, а кто и транспортные машины.

После того как все получили технику и разместились, начальник Киркинского пограничного отряда, в подчинении которого находилась наша мотоманевренная группа, представил личному составу руководство оперативной группы в составе подполковника Николая Николаевича Нестерова, майора Владимира Лысенко и нескольких офицеров-разведчиков из отряда. Под их началом нам предстояло войти на территорию Афганистана и в дальнейшем выполнять там боевые задачи.

Сотни глаз с любопытством рассматривали подтянутого, среднего роста, сухонького подполковника, который, пройдя вдоль строя, поздоровался с каждым офицером за руку. Несмотря на кажущуюся невзрачность, в рукопожатии его чувствовалась сила. А в глазах – умный, добрый огонек человека, достаточно познавшего все прелести боевой, походной жизни. Обладая большой выдержкой и спокойствием даже во время самых непредвиденных ситуаций, он был полной противоположностью своему заместителю, майору Владимиру Лысенко, человеку довольно резкому и порывистому.

Первое распоряжение подполковника Нестерова было таким: «В течение текущих суток закончить обустройство лагеря и на следующий день всех, до одного человека, во главе с офицерами – на стрельбы, вождение и другие занятия».

За те несколько недель, что оставались до ввода подразделений Пограничных войск КГБ СССР в Афганистан, всем офицерам и солдатам предстояло сдать зачеты по вождению боевой и транспортной техники, выполнить нормативы по стрельбе из всех видов стрелкового оружия, минометов и гранатометов. В заключение предстояло принять участие в учении с боевой стрельбой и метании боевых гранат.

За учебными буднями как-то незаметно прошел Новый год. Сразу же после него началась непосредственная подготовка к заграничному походу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.