16-IV-20

Переговоры поляков с Советами не могут наладиться, и не по вине вторых. Первые усердно работают в области политической пропаганды, чтобы создать затруднения русскому делу. Со свойственной им изворотливостью, они не останавливаются перед тем, чтобы нагадить людям, которые живут и без того в условиях несчастных. Сами они в тени, и вместо них работает французская Suret?[122]. Вчера по «Temps» высланы отсюда около 400 русских, ind?sirables[123], родившихся в Польше и на юге России, поляки не выдали им паспортов, так как они не пожелали признать себя поляками. Поляки, не пожелавшие признать Украину как нечто самостоятельное, вошли в договор с Петлюрой, которого они приютили у себя. Точное повторение того, что было с Лжедмитрием в начале XVII столетия.

На этих днях французская полиция арестовала возвращающегося из Берлина Ознобишина{415} и произвела обыск и наложила руки на частные деньги Фермора{416}, Трепова{417} и князя Кочубея{418} и других, заподозренных в стремлении создать единую Россию, но с помощью немцев. Понять обывателю мотивы этих арестов и обысков очень трудно. В квартиру пришли, порылись в бумагах и наложили арест на средства.

Как это напоминает доброе старое время XVII или более отдаленного столетия!

Что скажет на это Маклаков? Как никак, но здешние власти хотя и неофициально, а считают его послом.

Очень жаль, что у наших старых друзей такая неразбериха. Это мелочи, и притом грязного свойства, ибо забыта порядочность, и без нее жить тяжко. В моем уединении и вдали от пересудов и от каких-то бессильных потуг моих соотечественников спасать Россию за 5000 верст, я чувствую это как будто сильнее. Но вера в западных наших друзей и у меня иссякла с конца 1917 года и окончательно порвалась в 1918 году.

Это их дело, но смешно и недостойно нам при каждом столкновении уверять их, как сделали оба Ознобишина{419}, в франкофильстве. Я люблю Францию как страну, уважаю ее армию, но разве, оставаясь честным, я могу преклониться и низкопоклонно уверять, когда меня прищемит агент полиции, что я так предан Франции. Да разве Франция нас преследует? И почему мы должны преклоняться и восхищаться политикой временных правителей, уничтожающих нашу страну, с которой Франция была связана узами единения?

Надо уехать, но куда? Вопросы материальные приковывают меня здесь. И долго ли будет длиться это страдание?

Но оставить Францию будет нелегко. В самые трудные минуты нашей жизни она нас приютила, и за это мы ей благодарны, но отечеству нашему она принесла много зла, меньше чем Ллойд Джордж с Великобританией, но зло принесла. Поляки ей милее, румыны и остальные ценнее мужицкой России. Во что все это выработается? Говорили, в России французов ненавидят. Так говорят.

Но что понимают под словом Россия? Если это разговоры в Одессе, в Новороссийске, среди наших, обманувшихся в разных надеждах, то это не Россия. Россия, масса никого не ненавидит. Надежды многих обмануты. Сильнее должны чувствовать живущие здесь, ибо каждый день читаем и слышим и видим, что старый союзник не только отвернулся, но идет рядом с тем, кто всегда был врагом и не мог быть другом сильной России. Мы понимаем, что Англия должна воспользоваться удобной минутой, чтобы под тем или другим соусом ослабить своего воображаемого врага на востоке. Она и ослабляет, прикрывая свои действия прекрасными для публики словами. Пройдет время, и всем это станет понятным и ясным. Но с Англией у нас не было обязательств, если не считать векового соперничества и соревнования в делах востока. Богатая Англия добьется своего, и современные англичане будут торжествовать, и Ллойд Джорджу воздвигнут будет памятник в Вестминстерском сквере как потрудившемуся для славы и могущества Великобритании. А мы будем нести свое ярмо долго. Выиграет ли от этого Франция? И приобретет ли она в поляках и румынах и других таких же глупых и самоотверженных друзей, как Россия, я не знаю, и этого не увижу. Разве мой внук, если из него выработается человек, увидит последствия всей этой постыдной истории, которая началась с 1917 года.

Жестоко поплатились мы за политику Сазонова-Милюкова, не соображенную ни с общим положением, ни с реальными условиями жизни и отвечавшей лишь воображению и чувствам небольшой кучки людей.

Бедный император Николай II поплатился жизнью, крушением династии и целостью русской земли. Большевики устраивают свое царство, непонятное народу и, возможно, непонятное и им самим.

Кто-то за кулисами работает, а жертвой делаются русские люди. В русских кругах аресты русских в Париже произвели тяжкое впечатление, да и французы, кажется, недовольны, что погорячились. Сведущие люди говорят, что действия полиции были вызваны доносами наших крайних инородческих правительств.

Прилагаю 7 пунктов польско-украинского договора, помещенного в украинском журнале «Вперед».

1) Признание Польшей Украины государством независимым и автономным.

2) R?pudiation[124] Польшей большевистского украинского правительства в Харькове под председательством Раковского{420}.

3) Польша отдельным договором соглашается возвратить Украине территории, тянувшиеся между Днестром, Днепром, Збручем, Горынью, Стыром, и Припятью, которую Польша потребует от России как принадлежащую прежнему Польскому королевству.

4) Польша заключает с Украиной договор, имеющий предметом освобождения от большевиков правого берега Днепра, но не обязуется ни на какую операцию на левом берегу Днепра.

5) Польша обязуется отвести свои войска с территории Украины по просьбе правительства украинского, когда ее войска будут способны занять эти земли.

6) Украина отказывается от территории к западу от Збруча, Горыни и Стыри и в особенности к востоку от Галиции.

8) Украина гарантирует Польше свободу транспорта к Одессе. Два министра поляков войдут в министерство правительства Украины.

Условия эти еще не утверждены союзниками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.