6-XII-18

Сегодня объявлены les clauses financi?rs de l’armistice[98]. Трудно против них что-либо возразить. То, что немцы забрали, надо возвратить. Это даже не справедливость, а обязанность. И наше золото (320 млн) будет препровождено в подвалы Banque de France[99].

Население левобережной Германии встречает войска разно, но без инцидентов. По описанию корреспондента из Ахена признаков истощения в населении не видно: дети и взрослые сыты, магазины полны, хотя большей частью продукты еrsatz, и фабрики работают вовсю; сельское хозяйство, скот в порядке. Еще в конце 1917 г. Германия издала иллюстрированные таблицы цен и наличности предметов первой необходимости по сравнению с другими государствами. Для убежденных в истощении Германии (наши газеты уже в 1914 году кричали, что Германия голодает) эти данные были подавляющие для тех, кто думал Германию взять голодом. Я считал, что лишения коснулись лишь части населения, получающего содержание, и в общем Германия жила, и цены, кроме некоторых городов, не очень были вздуты.

И не нужда сломила Германию, а сознание, что после распада Болгарии должно последовать отпадение Турции и Австрии.

И не голод произвел революцию, а надломленное и оскорбленное чувство и ошибки высшей военной власти. Революции способствовали бунты во флоте, беспорядки в тылу армии, надтреснутое в 2-ой половине 1918 года общественное мнение и разоблачения князя Лихновского{335}, что Германия вызвала всю кутерьму, что она нападающая, а не противники. <…>

Ближайшее покажет, возьмут ли в Германии верх элементы крайние с «Спартаком» и Советами во главе, которые поступят с конституантой, как у нас, или конституанте удастся направить жизнь в более правильное русло. Если армия в Берлине будет на стороне последней, вероятно, конституанте удастся это сделать и Германия, федеративная или объединенная, предстанет перед нами к весне. Но эти предположения могут не оправдаться, ибо кто знает, что из себя будет изображать это собрание.

О наших делах не говорю: из России в газетах сведений нет, а частные рассказы давнего времени.

В «Temps» сказано, что главная цель поездки в Лондон представителя чехословаков Масарика – это дать понять государственным людям Англии, что необходимо дать помощь России, – роль, которую чехословаки могут играть в этом.

Там же помещено заявление Уинстона Черчилля{336}, что английские делегаты отправились с твердым решением не допустить никаких ограничений права, ограничивающее forces defensives novales[100] и поддержание морского превосходства.

Отмечу, что по поводу мира из Нью-Йорка, агентство Гавас сообщает заявление Рузвельта, что нельзя колебаться ни мгновения, что Англия должна сохранить свое превосходство на водах мира, и что Соединеные Штаты должны следовать за ней.

Свобода морей – фраза, которая обозначает что угодно или ничего не обозначает.

Известный профессор Колумбии Николас Мюррей Баттлер{337} заявил, что американцам прожужжали уши: «Неконкретные общие фразы, право народов распоряжаться своей судьбой, лига народов, свобода навигации и пр. Первые говорят о проблеме народов, которой уже тысяча лет; вторые развивают идею, которой две тысячи лет и которая, говоря проще, выражает стремление к лучшему миру; третьи выдвигают конкретную идею, которая имеет первостепенное значение для достижения всеобщего политического порядка». <…>

Вчера (6-ХII-18) получил письмо от Извольского, уведомляющее меня, что он сделал все, чтобы привлечь меня к работам, касающимся будущего мира. Я поблагодарил Александра Петровича за его старания привлечь меня, но должен заявить, что об этом не просил. Я говорил, что в настоящее время всякий должен делать то, что он в силах. Что я, к сожалению, и не по своей воле лишен сношений с Маклаковым, ибо год, что его не видел, считая, что он меня видеть не желает.

Сегодня получил официальное письмо с бланком посольства от Маклакова (5-ХII-18. № 335), в котором он, от имени Совещания, предлагает мне принять председательство в военно-морской комиссии по рассмотрению вопросов, касающихся России и могущих быть возбуждены на конференции. Я ответил согласием. В письме, кроме военных и морских, находящихся здесь, указывается, что для работ могут прибыть Лукомский, Щербачев, Монкевиц{338}, Гермониус и адмирал Кедров{339}. Вопросы эти надо согласовать с общим положением, с теми решениями, которые последуют по отношении России, с тем, на что Россия может согласиться. Необходимо нам установить базы и в основе всего положить, о какой России идет речь. Мое участье в работе, вероятно, будет недолгое и временное.

Я не склонен к критике, когда говорят такие светила, как Ллойд Джордж. Но он вынужден говорить часто и много, [поэтому] невольно проявляются и противоречия. И таковым мне кажется его фраза, что Центральные державы должны платить за войну до тех пор, пока у них будет для этого возможность. А рядом ни аннексий, ни контрибуций, ни вознаграждений за убытки. Вильсон (4-XII-17).

Ллойд Джордж говорит от имени союзников (публикация «Temps» 7-XII-18), значит, и от имени американцев. Я понимаю, что Центральные державы должны платить и плата должна быть справедлива, как бы велик ни был бы ее размер. Если она превзойдет платежную способность, то надо найти выходы, но объявлять, что плата должна быть до последней возможности – не правильно. Страстный человек Ллойд Джордж, и боюсь я его гибкости по отношении России. Французские социалисты обвиняют его, что, будучи раньше левым, он стал теперь не то что правым, а реакционером.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.