20-го января 1916 года

20-го января 1916 года

Сегодня великий князь вернулся из Гассан-калы, куда выехал 17-го.

17-го декабря я выехал из Петрограда в Тифлис и 21-го прибыл, и там узнал от великого князя, что инженерную подготовку театра он желает возложить на меня. Думаю, что это был просто предлог. Встретил меня его высочество как родного. Он здоров, и я нашел его, в общем, поправившимся.

Живу в гостинице, завтракаю и обедаю у его высочества. Вечера после обеда провожу у него. Первая неделя прошла на ознакомление с лицами, с положением армии, ее состава. С армией по-настоящему не знаком по сие время, несмотря на оказанное мне содействие со стороны штаба. Помощником у его высочества состоит генерал Янушкевич. Помощник ли он ему или нет, не знаю. Держится в стороне, ежедневно присутствует утром на докладах. Начальник штаба Болховитинов{142}, генерал-квартирмейстер Томилов{143} – начальник штаба у Юденича{144}. Генерал Вольский{145} – начальник округа, и при нем все учреждения, они же органы тыла Юденича и подчинены главнокомандующему и Юденичу.

При командующем армиями есть полковник Керстич{146}, заботящийся о тыле, но нет организованного тылового управления, а только канцелярия полков. Это большая неувязка. Это источник больших неудобств. Пока жизнь на месте, ничего, обходилось, но, не сомневаюсь, плоды от этого в трудные минуты будут отрицательные. Об этом должен говорить с Болховитиновым.

Ведение дела покоится на компромиссах, на авторитете его высочества. Кто же хозяин? В наместнике, он же и главнокомандующий, как будто сосредоточена военная и гражданская власть. Но командующий Кавказской армий считает себя начальником всех войск, как в нагорной Армении, так в Курдистане и Персии. Начальник штаба у главнокомандующего состоит начальником штаба у Юденича, который находится в Тифлисе, а его генерал-квартирмейстер состоит начальником штаба командующего армией. Окружные управления, как органы местные, подчинены главнокомандующему, но в то же время и командующему армией. У последнего нет своего тылового органа, а при нем состоит небольшая канцелярия с полковником Керстичем во главе. Этапная и транспортная службы переданы корпусам и небольшим группам, действующих по приказанию командиров корпусов и начальников групп в Азербайджане и Персии. От такого подразделения работ и власти должен проистекать ряд практических последствий. Говорят, что вызвано это Кавказскими особенностями, которые я, довольно хорошо знающий его, не вижу, но зато вижу, что в оперативной и хозяйственной областях нет ни объединения, нет и должного разделения обязанностей и прав деятелей и органов.

Приехав 21 декабря, узнал, что готовится наступательная операция. К ней готовились, и только остается сказать слово – начинай. Решительное слово было сказано 27-го декабря, в ответ на телеграмму Юденича, который поставил вопрос ребром: начинать теперь или сейчас отказаться. Получена была телеграмма при мне. Великий князь решил – начинать. С 28-го декабря она началась, и 6-го января 1916 года наша конница, а за нею наша передовая пехота с передовой части 7-го января докатили до подошвы Деве-Бойнских укреплений и высот, и к вечеру этого дня в районе Гассан-Каллы было уже примерно по донесениям около 30, в действительности немного менее батальонов.

Главная масса свыше 32 батальонов была еще сзади, в районе Хоросано, и к вечеру до Сарыкамыша.

Атака Деве-Боинских укрепленных позиций передовыми частями была приостановлена не непосредственным распоряжением сверху, а вообще всем ходом операции.

Такой штурм мог бы иметь место 8-го, возможно 9-го даже 10, но затем было поздно.

Мог ли штурм иметь успех? Молодые офицеры, бывшие впереди, говорят, что штурм мог удасться. Может быть, они правы. Но высшее Управление находило, что это несоответственно и не обещающим успеха. Та к как вопрос об овладении Эрзерумом – кардинальный вопрос, то разберу мысли, вложенные в операцию, самую операцию.

Обе стороны, т. е. Соганлугский отряд и турки, до конца октября занимали друг против друга сильные оборонительные позиции. Условия местности на фланге для турок были выгодными. По подсчету, силы были одинаковы, но артиллерией и кавалерией мы превосходили врага. Турецкая армия не находилась в состоянии дезорганизации, и численный ее состав был близок к норме. Объектом операции была турецкая армия. Предполагалось прорвать центр на Кузу-чан и Джилли и, если возможно, отрезать турок от Кепри-Кея. Конечная цель была ослабление армии, в особенности ее артиллерии, а затем отойти на свои старые позиции. Мысль об Эрзеруме нигде не проскальзывала и о возможности его овладения, разбив раньше войска, никто не предполагал и не высказывался. А между тем, по нашему положению, эта мысль должна была быть господствующею над всем, и направление операции к конечной цели должно было найти свое осуществление во всем: 1) в подготовке и 2) в ее направлении и ведении. Я находил, что операция, за отсутствием этого объекта, делала ее кровопусканием, но не лишенным практического значения и выгод.

Подготовку вел Юденич, и на разные вопросы, задаваемые великому князю и начальнику штаба, мне отвечали, что это дело командующего армией – он знает, он ведет, он подготовляет, а мы даем и делаем, чего он от нас потребует. С такой постановкой я согласиться не мог, но не будучи при ее рождении, не зная вообще средств театра и армии, мог лишь признать, что задуманная операция по ее смыслу практическое значение имеет и опасности нашему положению, даже в случае неуспеха, нам не грозит. Но все-таки за нею и в ней должна была крыться мысль об Эрзеруме.

Но я должен оговорить, великий князь с мыслью о возможности возвращения на старые места никаким образом согласиться не мог и приказал передать Юденичу, что он требует, чтобы в случае успеха командующий армией занял бы новое более выгодное положение к западу.

Когда заговорил с его высочеством об Эрзеруме, он замахал на меня руками. Очевидно, эта мысль сидела у него, и, я думаю, только у него, но он опасался подходить к сему даже в разговоре.

События начали развиваться в долинах и на вершинах системы Сиври-чай и Ольты-чай – в районе генерала Пржевальского{147}, командующего 2-м Туркестанским корпусом – Ак-дага и часть Гейдага, кроме вершины, были нами взяты. Значение действий 2-го Туркестанского корпуса было демонстративное – привлечь сюда турок. С 30-го декабря действия стали разгораться на остальных участках. К 30-му кольцевой окоп западнее Акрак был в наших руках. От Коджута, несмотря на громадные трудности, части подвинулись к Кузу-чану. Метели и морозы свирепствовали на горных участках с необыкновенной силой. Норшинский массив был в наших руках.

К 31 декабря наши потери исчислялись в общем в 118 офицерах и 370 нижних чинах. И на левом фланге у Тап-дага[55] разгорались бои и турки яростно отбивались контратаками. Колонна Воробьева, наступавшая для овладения Кузу-чана, встречая меньшее сопротивление 31 декабря на Маслагат и медленно продвигалась по направленно Карабыих, и Ласточкин{148} в ночь с 31 на 1 января перешли в наступление, и к 11 часам утра 1-го турки здесь начали отступать на Герян и Календер, и днем наши войска заняли Малла-Мелик и Ситоут. 2-го продолжаются действия против Кузучана и продвижение Воробьева вперед. В ночь с 2-го на 3-е берется Кузу-чан, и утром занимается Джилли-гель, причем колонна Волошина{149} 3-го января продолжает наступать в направлении Щербагана, а полковник Виберг{150}, с севера, на Каш; генерал Воробьев{151} на Гечик. Ласточкин преследует, турки сильно отбиваются. Календер горит, на правом берегу Аракса горячий бой с турками, в особенности у Так-дага.

К 4-ому к часу дня Трескин[56] овладел Караманом, Волошин подходит к перевалу Карагли и селению Щербаган, Раддац{152} к Чермык-су, но не может пробиться сквозь сторожевые охранения турок. Части корпуса спешно двигаются к Кепри-Кею. Турки в ночь на 4-ое спешно отступили, оставив лишь небольшие части на фронте. Конница 1-го Кавказского корпуса выдвинута вперед, дабы войти в соприкосновение с турками. Турки от Карабалека (4-го января утром) отошли на Пазачур; усиленные двумя полками из Пассинской долины, они оказывают усиленное сопротивление. Днем 3-го января турки зажгли Педреванц и Календер и начали отход на Гечик и Хопик. С отходом противника на Карабалекский участок, говорит телеграмма, в районе Хопик, Пазачур Кепри-Кей возможно сосредоточение значительной группы противника – до 30 батальонов.

5-го – отступление турок и наступление 2-го Туркестанского корпуса в Сиври-Ольтинском районе. Утром 5-го Сибирская конная бригада Раддаца прибыла к Кепри-Кею и двинута в Пассинскую долину (неверно – прибыла через Сюлюгю в Экебат вечером 5-го). В Кеприкеи захвачены артиллерийские припасы. Еще 4-го у Пазачура были столкновения с частями Воробьева и захвачено орудие. Турки, отступая 4-го, зажгли склады в Хопике, Камацоре, Миндигване, Омракоме, Кеприкее. Кеприкей занят, очевидно, арьегардными частями (сведения за 4-е, телеграмма от 5-го янв. № 113).

Телеграмма 5-го января № 150 получена вечером, вернее ночью, с 5-го на 6-е в Тифлисе. Головы колонн Волошина [вышли на] Карагли, высоты южнее Эникеи. 1 Кавказский корпус – Подышван-Экебат Сюлюгю, высоты севернее Акрак, севернее Карашкер, южнее Чашли [неразб.].

На запрос генерал Томилов ответил телеграммой № 156, полученной утром 6-го, что турки не бежали, но спешно отступили. Калитину{153} 5-го предписано произвести разведку, и в зависимости от нее командующий армией примет решение или бить арьергард у Гассан-калы, или остаться на линии Кеприкея. Под Эрзерумские форты турки нас не завлекут, так как командующий армией не считает возможным захватить крепость без долгой и самой тщательной подготовки. Впервые в армии 5-го, под влиянием предшествующих успехов, начинает выдвигаться вопрос об Эрзеруме.

К 6-му, к вечеру, [получены сведения] о занятии Ах-Бабы и вообще о больших потерях, понесенных турками, расстройством 9-го и 11-го корпусов.

6-го вечером – о занятии в течение дня до 3-х часов дня Гассан-калы и селения к северу, а равно горы Аха-Яйласи (Зиарет) и Альвар.

В течение 7-го – о действиях и продвижении с боями 2-го Туркестанского корпуса, о достижении 6-го селения Куруджук сибирскими казаками. В отступающих частях замечена полная дезорганизация. На фронте Эршер-Тензилер противник замечен. Около Чулли-Кизляра-Гребеницы захватили 200 пленных.

К 7-го января, днем части колонн Волошина, Воробьева и 1-го Кавказского корпуса (телеграмма 7-го января, вечером № 203) стали до 30 батальонов в районе Гассан-кала, Кеприкей (22 и 8 батальонов) около 8 батальонов в районе Карагли, Шербагана, Кузучай; корпусного резерва и общий (32 батальона) – в Хорасане; Сарыкамыше и 156-й и 205-й Кавкавказской 193-й, 195-й и 611-й дружин – 12 батальонов резервных – Чиковани{154} (Пиладу-Шарген) 3 батальона – 5-й Кавказской стрелковой бригады; 6 армянских дружин: 545-я, 583-я, 588-я, 529-я, 586-я, 542-я – 9 батальонов.

7-го января сибирские казаки (то же было и 6-го января – согласно рассказу Раддаца, когда 4 сотни сибирцев подошли к Куруджуку, ночью его оставили, а затем 7-го, подкрепясь из Гассан-калы, снова его заняли) встретили у подножья Деве-Бойны сторожевые охранения турок. Занятие передовых пунктов. Телеграмма штаба о положении к 4-м часам дня 8-го января № 223.

K 8-му утру или 7-го вечером надо считать, что наши части подтянулись в район Гассан-калы и на свои квартиры. На мой взгляд, вечером 8-го предельный срок, когда можно было еще говорить – брать или не брать с налету Эрзерум. По положению войск это могло бы быть не ранее 8-го, считая, что к вечеру 7-го не головы, а вообще все части были в сборе, артиллерия на местах (где парки, неизвестно).

Но корпусные резервы и отряд Чиковани 7-го вечером были еще в 1?-3 переходах от Гассан-калы и в 3–4 от Эрзерума. Корпусной резерв после 7-го, а может быть, 8-го, стал подвигаться (не трогался) вперед, главный же оставался на местах еще дней 5–6.

Для занятия Эрзерума, на мой взгляд, не было сделано того, чтобы подготовить успех передовых частей, скажем, 8-го января или, беря наивысшее напряжение, к вечеру 7-го, хотя на это непосредственных данных по размещению частей совершенно нет. Это требует некоторого детального рассмотрения положения до 7-го января и в этот день.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.