ТАНКИ ПРОТИВ ПАНЦЕРОВ

ТАНКИ ПРОТИВ ПАНЦЕРОВ

Трудно не согласиться с точкой зрения Кейтеля. Совершенно очевидно, что в конечном итоге в Северной Африке всё решило материально-техническое снабжение. Именно благодаря этому, а также переброске на этот театр подкреплений англичане обеспечили себе победу. И это при том, что во главе британских войск стояли куда менее талантливые и инициативные командиры, чем Роммель. Да если бы Африканский корпус получил половину того, чем располагала 8-я британская армия в ноябре 1942 года, то можно не сомневаться — Роммель дошёл бы до Багдада! Но всю технику и резервы как губка всасывал Восточный фронт — второй месяц немцы безуспешно штурмовали Сталинград, и Гитлеру было явно не до Африки. Тем более, что на востоке всё явственнее сгущались тучи.

Осенью 1942 года советскому командованию удалось восполнить потери, понесённые танковыми войсками летом, и накопить резервы. Итогом анализа летних боёв 1942 года стал приказ наркома обороны № 325 «О боевом применении танковых и механизированных частей и соединений» от 16 октября 1942 года. Цитировать его полностью нет смысла, тем более что в отношении мехкорпусов положения приказа носили весьма общий расплывчатый характер — эти соединения только формировались и значительного опыта их боевого применения ещё не было. По-иному звучат пункты приказа, посвящённые действиям танковых корпусов.

«Практика войны с немецкими фашистами показала, что в деле применения танковых частей мы до сих пор имеем крупные недостатки. Главные недостатки сводятся к следующему:

1. Наши танки при атаке обороны противника отрываются от пехоты и, оторвавшись, теряют с ней взаимодействие. Пехота, будучи отсечена от танков огнём противника, не поддерживает наши танки своим огнём артиллерии. Танки, оторвавшись от пехоты, дерутся в единоборстве с артиллерией, танками и пехотой противника, неся при этом большие потери.

Учебные занятия по взаимодействию пехоты и танков. Западный фронт, 1942 год.

2. Танки бросаются на оборону противника без должной артиллерийской поддержки. Артиллерия до начала танковой атаки не подавляет противотанковые средства на переднем крае обороны противника, орудия танковой поддержки применяются не всегда. При подходе к переднему краю противника танки встречаются огнём противотанковой артиллерии противника и несут большие потери.

Танковые и артиллерийские командиры не увязывают свои действия на местности по местным предметам и по рубежам, не устанавливают сигналов вызова и прекращения огня артиллерии.

Артиллерийские начальники, поддерживающие танковую атаку, управляют огнём артиллерии с удалённых наблюдательных пунктов и не используют радийные танки в качестве подвижных передовых артиллерийских наблюдательных пунктов.

3. Танки вводятся в бой поспешно, без разведки местности, прилегающей к переднему краю обороны противника, без изучения местности в глубине расположения противника, без тщательного изучения танкистами системы огня противника.

Танковые командиры, не имея времени на организацию танковой атаки, не доводят задачу до танковых экипажей, в результате незнания противника и местности танки атакуют неуверенно и на малых скоростях. Стрельба с хода не ведётся, ограничиваясь стрельбой с места, да и то только из орудий.

Как правило, танки на поле боя не маневрируют, не используют местность для скрытого подхода и внезапного удара во фланг и тыл и чаще всего атакуют противника в лоб.

Общевойсковые командиры не отводят необходимого времени для технической подготовки танков к бою, не подготавливают местность в инженерном отношении на направлении действия танков. Минные поля разведываются плохо и не очищаются. В противотанковых препятствиях не проделываются проходы и не оказывается должной помощи в преодолении труднопроходимых участков местности. Сапёры для сопровождения танков выделяются не всегда.

Это приводит к тому, что танки подрываются на минах, застревают в болотах, на противотанковых препятствиях и в бою не участвуют.

4. Танки не выполняют своей основной задачи уничтожения пехоты противника, а отвлекаются на борьбу с танками и артиллерией противника. Установившаяся практика противопоставлять танковым атакам противника наши танки и ввязываться в танковые бои является неправильной и вредной.

5. Боевые действия танков не обеспечиваются достаточным авиационным прикрытием, авиаразведкой и авианаведением. Авиация, как правило, не сопровождает танковые соединения в глубине обороны противника и боевые действия авиации не увязываются с танковыми атаками.

6. Управление танками на поле боя организуется плохо. Радио как средство управления используется недостаточно. Командиры танковых частей и соединений, находясь на командных пунктах, отрываются от боевых порядков и не наблюдают действие танков в бою и на ход боя танков не влияют.

Командиры рот и батальонов, двигаясь впереди боевых порядков, не имеют возможности следить за танками и управлять боем своих подразделений и превращаются в рядовых командиров танков, а части, не имея управления, теряют ориентировку и блуждают по полю боя, неся напрасные потери».

Танк Т-34 с «улучшенной» башней. Лето 1942 года.

Что же, все недостатки, имевшие место в применении советских танковых войск в целом вскрыты правильно. Хотелось бы только заметить, что они были вызваны не только невысоким уровнем боевой подготовки войск (и не только танковых) и их неумением организовывать взаимодействие, но и далеко не самой удачной организационной структурой танковых частей и соединений. Например, в танковых корпусах отсутствовали артиллерия и сапёрные части корпусного подчинения. В этих условиях логику пехотных командиров по отношению к танкистам можно понять: «Сапёров им дай, артиллерию дай, пехоту дай! Так, может, и в прорыв вместо них входить!» В итоге старались не дать ничего, а у танкистов, кроме танков, своего толком ничего и не было. Кроме того, негативные факты, вскрытые в приказе, очень часто зависели от приказов сверху. Командующий фронтом, толком не зная обстановки, вмешивался в распоряжения командующего армией, а Ставка, в свою очередь, давала «ценные указания» командующему фронтом, а зачастую через его голову — командующему армией. Ну а потом издавала приказы, вскрывающие недостатки системы управления войсками ей же самою и предложенной. Характерным это было, кстати, не только для 1941–1942 годов, но и для более позднего периода. Такой приказ смело мог выйти и после атаки 5-й гвардейской танковой армии под Прохоровкой в июле 1943 года. Почти все недостатки, перечисленные в приказе № 325, имели место в том памятном бою! Да и в дальнейшем было не лучше. Впрочем, не будем забегать вперёд.

Помимо перечисления недостатков в приказе были отданы указания их устраняющие.

«Приказываю в боевом использовании танковых и механизированных частей и соединений руководствоваться следующими указаниями.

1. Отдельные танковые полки и бригады предназначаются для усиления пехоты на главном направлении и действуют в тесном взаимодействии с ней как танки непосредственной поддержки пехоты.

2. Танки, действуя совместно с пехотой, имеют своей основной задачей уничтожение пехоты противника и не должны отрываться от своей пехоты более чем на 200–400 м.

В бою танковый командир организует наблюдение за боевыми порядками своей пехоты. Если пехота залегла и не продвигается за танками, командир танковой части выделяет часть танков для уничтожения огневых точек, препятствующих продвижению нашей пехоты вперёд.

3. Пехота для обеспечения действия танков должна подавлять всей мощью своего огня, а также огнём орудий сопровождения противотанковые средства противника, разведывать и очищать минные поля, помогать танкам преодолевать противотанковые препятствия и заболоченные участки местности, бороться с немецкими истребителями танков, решительно следовать за танками в атаку, быстро закреплять рубежи, захваченные ими, прикрывать подвоз танкам боеприпасов и горючего и содействовать эвакуации аварийных танков с поля боя.

Тяжёлый танк КВ-1с. 1942 год.

4. Артиллерия до выхода танков в атаку должна уничтожить противотанковые средства обороны противника. В период атаки переднего края и боя в глубине обороны противника подавлять по сигналам танковых командиров огневые средства, мешающие продвижению танков, для чего артиллерийские командиры обязаны руководить огнём артиллерии с передовых подвижных наблюдательных пунктов из радийных танков. Артиллерийские и танковые командиры совместно устанавливают сигналы вызова и прекращения огня артиллерии.

5. При появлении на поле боя танков противника основную борьбу с ними ведёт артиллерия. Танки ведут бой с танками противника только в случае явного превосходства в силах и выгодного положения.

6. Наша авиация своими действиями расстреливает противотанковую оборону противника, воспрещает подход к полю боя его танков, прикрывает боевые порядки танковых частей от воздействия авиации противника, обеспечивает боевые действия танковых частей постоянной и непрерывной авиаразведкой.

7. Танковым экипажам атаку проводить на максимальных скоростях, подавлять интенсивным огнём с хода орудийные, миномётные, пулемётные расчёты и пехоту врага и умело маневрировать на поле боя, используя складки местности для выхода во фланг и тыл огневых средств и пехоты противника. Лобовые атаки танками не проводить.

8. Отдельные танковые полки и танковые бригады являются средством командующего армии и его распоряжением придаются стрелковым дивизиям как средство их усиления.

9. Отдельные полки танков прорыва, вооружённые тяжёлыми танками, придаются войскам как средство усиления для прорыва обороны противника в тесном взаимодействии с пехотой и артиллерией. По выполнении задачи прорыва укреплённой полосы тяжёлые танки сосредоточиваются в сборных районах в готовности к отражению контратак противника.

10. В оборонительном бою танковые полки и бригады самостоятельных участков для обороны не получают, а используются как средство нанесения контрударов по частям противника, прорвавшимся в глубину обороны. В отдельных случаях танки могут быть зарыты в землю в качестве неподвижных артиллерийских точек, засад или для использования вместо кочующих орудий.

11. Танковый корпус подчиняется командующему фронтом или армией и применяется на главном направлении в качестве эшелона развития успеха для разгрома и уничтожения пехоты противника.

В наступательной операции танковый корпус выполняет задачу по нанесению массированного удара с целью разобщения и окружения главной группировки войск противника и разгрома её совместными действиями с авиацией и наземными войсками фронта.

Корпус не должен ввязываться в танковые бои с танками противника, если нет явного превосходства над противником. В случае встречи с большими танковыми частями противника, корпус выделяет против танков противника противотанковую артиллерию и часть танков, пехота, в свою очередь, выдвигает свою противотанковую артиллерию, и корпус, заслонившись всеми этими средствами, обходит своими главными силами танки противника и бьёт по пехоте противника с целью оторвать её от танков противника и парализовать действия танков противника. Главная задача танкового корпуса — уничтожение пехоты противника.

12. В оборонительной операции фронта или армии танковые корпуса самостоятельных оборонительных участков не получают и используются как мощное средство контрудара из глубины и располагаются на стыках армий, вне воздействия артиллерийского огня противника (20–25 км).

13. Местность имеет решающее значение для выбора направления действий танкового корпуса. Полное использование ударной силы корпуса и его подвижности возможно на танкодоступной местности, поэтому разведка местности предстоящих действий корпуса должна быть организована всеми инстанциями от командования фронта, армии и ниже.

14. Во всех видах боя танкового корпуса решающим элементом является внезапность. Внезапность достигается маскировкой, скрытностью расположения и передвижения, использованием для маршей ночного времени и прикрытием сосредоточения с воздуха».

Как видим, в приказе детально изложен порядок организации взаимодействия танков с пехотой, артиллерией и авиацией, установлен порядок ввода корпусов в сражение и способы его обеспечения. Стоит обратить особое внимание на проходящий красной нитью через весь приказ тезис о том, что танки должны вести бой с пехотой противника, отдавая приоритет уничтожения вражеских танков артиллерии. В целом это соответствует немецкой концепции начального периода войны и совсем не соответствует нашей того же периода. Вспомним, тогда танк виделся советскому военному руководству неким универсальным средством, «на все руки мастером», способным на всё. Спустя год с небольшим ситуация существенно изменилась и советские танки могли успешно вести бой с немецкими «только в случае явного превосходства в силах и выгодного положения». В чём же причина такого изменения взглядов? В результате быстрых и весьма эффективных мер немцы уже к лету 1942 года добились резкого улучшения характеристик своих танков. Советские же танки остались практически такими же, какими были летом 1941 года и бороться с новыми модификациями Pz.III и Pz.IV на равных уже не могли. К слову сказать, за месяц до появления приказа № 325 на Восточном фронте появились первые «тигры», по сравнению с которыми все советские танки выглядели просто «мальчиками для битья»! Из реалий 1942 года советское военное руководство, слишком долго измерявшее силу танковых частей в трёхдюймовках, сделало в целом, правильные выводы.

Применение отдельной танковой бригады НПП при прорыве обороны по опыту Великой Отечественной войны (вариант).

Лёгкий танк Т-70М в засаде. Декабрь 1942 года.

Впрочем, некоторые положения приказа весьма спорны. Например, пункт о стрельбе с хода. До этого момента в войсках практиковался огонь с коротких остановок. Командир танка подавал команду «Короткая!», механик-водитель останавливал танк на время необходимое для производства прицельного выстрела, а затем, уже без команды, возобновлял движение. Точно такая же практика существовала и в панцерваффе. Теперь же от советских танкистов требовалось вести огонь с хода. Этому вопросу был даже посвящён отдельный приказ Наркома обороны № 0728 «О внедрении в боевую практику танковых войск стрельбы из танков с хода». В этом приказе говорилось:

«Опыт отечественной войны показывает, что наши танкисты не используют в бою всей огневой мощи танков, не ведут по противнику интенсивного артиллерийского и пулемётного огня с хода, а ограничиваются прицельной стрельбой только из орудий, да и то с коротких остановок.

Практикуемые нашими войсками танковые атаки без достаточно интенсивного огня всех огневых средств танков создают благоприятные условия для безнаказанной работы орудийных расчётов артиллерии противника.

Такая неправильная практика значительно уменьшает силу огневого и морального воздействия наших танков на противника и приводит к большим потерям в танках от артиллерийского огня врага.

Приказываю:

1. Танковым частям действующей армии с момента подхода к боевым порядкам своей пехоты атаку противника начинать мощным огнём с хода из всего танкового вооружения как из орудий, так и из пулемётов, не боясь того, что стрельба получится не всегда прицельная. Стрельба из танков с хода должна быть основным видом огневого воздействия наших танков на противника, и прежде всего на его живую силу.

2. Увеличить боекомплект в танках, доведя его на танке KB до 114 снарядов, на танке Т-34 — до 100 снарядов и на танке Т-70 — до 90 снарядов.

В танковых бригадах и полках иметь три боекомплекта, из них один, возимый в танках.

3. В целях увеличения дальности действия танков возобновить к 1.10.42 г. установку запасных баков для горючего на танках KB и Т-34 ёмкостью для KB 360 л и для Т-34 270 л.

4. Начальнику Главного автобронетанкового управления Красной Армии дать указания начальникам танковых училищ и командирам учебных танковых частей о внесении в программы обучения изменений в соответствии с данным приказом.

5. Начальникам Главного артиллерийского управления Красной Армии и Управления снабжения горючим Красной Армии внести соответствующие изменения в нормы отпуска танковым частям боеприпасов и горюче-смазочных материалов.

6. Приказ разослать командующим танковых армий, командирам танковых корпусов и мехкорпусов, танковых бригад, полков, батальонов и начальникам танковых училищ.

Народный комиссар обороны

И. СТАЛИН»

Совершенно очевидно, что, кроме «морального воздействия» толку от такой стрельбы было мало. Впрочем, и стрельба с коротких остановок была немногим лучше. Ограниченный обзор из советских танков, отсутствие на всех танках, кроме КВ, командира, свободного от выполнения других обязанностей, не позволяли быстро находить цели на поле боя. Ко всему этому наши танкисты испытывали постоянный «снарядный голод». В итоге даже немецкие танкисты обращали внимание, что их русские коллеги мало и медленно стреляют. Возможно, что эта информация дошла до И. В. Сталина, который, судя по всему, и стал инициатором появления этого приказа.

В этом плане показателен разговор Сталина с Катуковым, состоявшийся 17 сентября 1942 года в Москве, куда последний был вызван по поводу назначения его командиром 3-го механизированного корпуса. Сталин спросил:

«Стреляют танкисты с ходу?

Я ответил, что нет, не стреляют.

— Почему? — Верховный пристально посмотрел на меня.

— Меткость с ходу плохая, и снаряды жалеем, — ответил я. — Ведь наши заявки на боеприпасы полностью не удовлетворяются.

Сталин остановился, посмотрел на меня в упор и заговорил чётко, разделяя паузами каждое слово:

— Скажите, товарищ Катуков, пожалуйста, во время атаки бить по немецким батареям надо? Надо. И кому в первую очередь? Конечно, танкистам, которым вражеские пушки мешают продвигаться вперёд. Пусть даже ваши снаряды не попадают прямо в пушки противника, а рвутся неподалёку. Как в такой обстановке будут стрелять немцы?

— Конечно, меткость огня у противника снизится.

— Вот это и нужно, — подхватил Сталин. — Стреляйте с ходу, снаряды дадим, теперь у нас будут снаряды».

Из сопоставления двух приказов, текста разговора, а также уже упоминавшихся специфических взглядов советского руководства на роль танковых войск, можно сделать вывод, что кроме всего прочего на танки пытались возложить задачи артиллерии. Получалась некая артподготовка с хода, так сказать наступление танков за огневым валом, создававшимся самими танками. Надо сказать, что, судя по воспоминаниям ветеранов-танкистов, с хода они не стреляли и после появления этого приказа — солдаты оказались мудрее своего Верховного Главнокомандующего.

Сталинградская стратегическая наступательная операция. Ноябрь — декабрь 1942 года.

Сейчас трудно оценить роль этих приказов в последующих действиях танковых войск. Принципы, перечисленные в них, в общем-то, были очевидны и до их появления. Тем более что приказ № 325 в этом плане был не первым. То, что они не соблюдались на практике, говорит только о том, что уровень командования им не соответствовал. Как только большинство командных должностей, особенно в звене армия — фронт, заняли люди, понимавшие, что и как нужно делать, ситуация с применением танковых войск (как, впрочем, и всех остальных) начала разрешаться сама собой. Начало этого процесса оказалось весьма успешным.

К середине ноября 1942 года советские войска занимали выгодное охватывающее положение по отношению к основной группировке немецких войск действовавшей в районе Сталинграда. Непосредственная подготовка операции «Уран» — наступления советских войск в районе Сталинграда — началась в первой половине октября 1942 года.

Ударная группировка Юго-Западного фронта в составе 5-й танковой армии генерала П. Л. Романенко и 21-й армии генерала И. М. Чистякова должна была перейти в наступление с плацдармов в районах Серафимовича и Клетской. Ей предстояло прорвать оборону противника, разгромить 3-ю румынскую армию и, развивая наступление в общем направлении на Калач, на третий день операции соединиться с войсками Сталинградского фронта. Одновременно предусматривалось силами 1-й гвардейской армии (командующий генерал Д. Д. Лелюшенко) нанести удар в юго-западном направлении, выйти на рубеж рек Кривая и Чир и создать здесь активно действующий внешний фронт окружения.

Сталинградский фронт главный удар наносил силами 64-й, 57-й и 51-й армий. Ударная группировка фронта получила задачу перейти в наступление из района Сарпинских озёр, разгромить 6-й румынский армейский корпус и, развивая наступление на северо-запад, в направлении Советский и Калач, соединиться здесь с войсками Юго-Западного фронта. Часть сил фронта должна была наступать в направлении Абганерово — Котельниковский и создать на этом рубеже внешний фронт окружения.

Донской фронт наносил удары с плацдарма в районе Клетской силами 65-й армии и из района Качалинской силами 24-й армии. Задача этих армий состояла в том, чтобы, развивая наступление по сходящимся направлениям на Вертячий, окружить и уничтожить соединения противника, оборонявшиеся в малой излучине Дона.

Армиям Юго-Западного фронта на выполнение задач глубиной 120–140 км отводилось трое суток, а Сталинградского фронта, глубина операции которого не превышала 100 км, — двое суток. После выполнения ближайших задач всем трём фронтам предстояло развивать достигнутый успех, чтобы возможно быстрее расчленить и уничтожить вражескую группировку, одновременно отражая все попытки противника вырваться из окружения или деблокировать окружённых ударами извне.

Особенность операции «Уран» состояла в сосредоточении основных сил на направлениях главных ударов, что было возможно благодаря хорошему знанию положения и намерений противника, а также скрытному осуществлению всех мероприятий по подготовке наступления. Принцип массирования сил и средств в таком объёме не применялся ещё ни в одной из предшествовавших наступательных операций Красной Армии. Совершенно очевидно, что на втором году войны немецкий опыт был наконец-то учтён в полном объёме.

Основные силы Юго-Западного фронта были сосредоточены в полосе наступления 5-й танковой и 21-й армий. На участках прорыва этих армий шириной 22 км, что составляло всего 9 % всей протяжённости фронта, находились половина стрелковых дивизий, три танковых и два кавалерийских корпуса, около 85 % артиллерии РВГК и вся реактивная артиллерия. В интересах этой группировки должны были действовать вся авиация 17-й воздушной армии, 2-я воздушная армия Воронежского фронта и авиация дальнего действия.

На Сталинградском фронте ширина участков прорыва равнялась 40 км, или 9 % общей протяжённости линии фронта. Здесь были сосредоточены две трети стрелковых дивизий 64-й, 57-й и 51-й армий, механизированный, танковый и кавалерийский корпуса, а также основная масса артиллерии. Ударную группировку должны были поддерживать главные силы фронтовой авиации.

Глубина построения войск достигалась эшелонированием сил и средств в армиях, осуществлявших прорыв. Типичным в этом отношении можно считать оперативное построение 5-й танковой армии, которая находилась в первом эшелоне фронта. Она наступала в полосе 35 км, а оборону противника прорывала на участке 10 км. Из шести её стрелковых дивизий две были развёрнуты в полосе 25 км, а четыре сосредоточены на 10-км участке (две дивизии, усиленные танковыми бригадой и батальоном, — в первом эшелоне, а две — во втором). 1-й, 26-й танковые и 8-й кавалерийский корпуса составляли подвижную группу армии и предназначались для развития успеха. В случае необходимости они могли быть использованы и для завершения прорыва тактической зоны обороны противника.

Лёгкий танк Т-70М преследует отступающего врага. Юго-Западный фронт, декабрь 1942 года.

21-я армия, действуя в 40-км полосе, прорывала вражескую оборону на участке 12 км. Из шести её стрелковых дивизий четыре со средствами усиления находились в первом эшелоне (три — на участке прорыва и одна — на оставшемся 28-км фронте). Две стрелковые дивизии были выделены во второй эшелон. В подвижную группу армии входили 4-й танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса. Аналогичное построение (при некоторой разнице в боевом составе) было и в других армиях.

Массирование сил и средств позволило создать на направлениях главных ударов значительное превосходство над противником. Так, войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов на участках прорыва превосходили противника: в людях — в 2–2,5 раза, в артиллерии и танках — в 4–5 и более раз!

Решающая роль в проведении операции «Уран» — контрнаступлении Красной Армии в районе Сталинграда — безусловно, отводилась танковым и механизированным войскам.

В танковые войска Юго-Западного фронта входили 5-я танковая армия, 4-й танковый корпус и три танковых полка. В составе войск Сталинградского фронта находились 4-й механизированный и 13-й танковый корпуса, восемь отдельных танковых бригад (13-я, 56-я, 84-я, 90-я, 235-я, 236-я, 254-я и 6-я гвардейская) и три отдельных танковых батальона. Донской фронт имел 16-й танковый корпус и четыре отдельные танковые бригады (9-ю, 10-ю, 58-ю и 121-ю). Всего в составе этих трёх фронтов насчитывалось 979 танков, из которых более 80 % находились на Юго-Западном и Сталинградском фронтах.

5-я танковая армия имела в своём составе 1-й, 26-й танковые и 8-й кавалерийский корпуса, шесть стрелковых дивизий (14-я и 47-я гвардейские, 119-я, 124-я, 159-я и 346-я), 8-ю отдельную танковую бригаду, мотоциклетный полк, два отдельных танковых батальона, 26 артиллерийских и миномётных полков и специальные средства усиления. Армия получила задачу прорвать оборону противника на участке в 10 км и, развивая успех в направлении Перелазовский, Калач, Советский, совместно с подвижными соединениями Сталинградского фронта окружить основную группировку немецких войск, действовавшую в районе Сталинграда. Танковые корпуса составляли подвижную группу армии и предназначались для развития успеха. В сражение их намечалось ввести в первый день операции после прорыва стрелковыми дивизиями главной полосы обороны противника, на глубине 8–10 км от переднего края. Глубина задач обоих танковых корпусов достигала 140 км. Это расстояние планировалось преодолеть в течение трёх суток, со среднесуточным темпом 40–45 км.

Вслед за 1-м танковым корпусом в прорыв намечалось ввести 8-й кавалерийский корпус и 8-й мотоциклетный полк. При этом последний получил задачу после ввода в прорыв обогнать танковый корпус и к исходу первого дня операции выйти к реке Чир, в 30 км западнее Суровикино, перерезав железную дорогу на участке Сталинград — Лихая. Кавалерийский корпус наступлением в южном направлении должен был обеспечить действия ударной группировки армии с запада и юго-запада.

Механизированный и танковый корпуса Сталинградского фронта также решено было использовать для развития успеха. 13-й танковый корпус должен был в первый день операции войти в сражение в полосе 57-й армии и стремительным броском к исходу дня выйти в район Рокотино, имея задачу не допустить отхода войск противника из Сталинграда в юго-западном направлении. Глубина задачи корпуса составляла 60–65 км. 4-й механизированный корпус получил задачу развить наступление 51-й армии в западном направлении, к исходу второго дня выйти в район Советского и во взаимодействии с подвижными соединениями Юго-Западного фронта завершить окружение немецких войск в районе Сталинграда. За два дня корпусу предстояло преодолеть с боями около 90 км.

Наиболее мобильным противотанковым средством немецких войск в условиях снежного бездорожья являлись 75-мм истребители танков «Мардер». 6-я армия, ноябрь 1942 года.

Отдельные танковые бригады, полки и батальоны всех армий планировалось использовать для непосредственной поддержки пехоты. Выделенных для этой цели танков не хватало, поэтому плотность на участках прорыва не превышала 5–6 танков на 1 км фронта, что было явно недостаточно. Поэтому для усиления пехоты командующие фронтами были вынуждены использовать машины танковых и механизированных корпусов. Например, для выполнения задач по непосредственной поддержке пехоты была привлечена 216-я танковая бригада 26-го танкового корпуса; в 51-й армии — два танковых полка 4-го механизированного корпуса; в 57-й армии — танковый полк 13-го танкового корпуса. Эти меры позволили повысить плотность танков непосредственной поддержки пехоты, в частности, в 5-й танковой армии она составила 12–14 боевых машин на 1 км фронта.

В период подготовки контрнаступления в штабах частей и соединений проводились военные игры на картах и на ящиках с песком, штабные тренировки и поездки командного состава, в район предстоящих действий для ознакомления с местностью. В войсках проводились специальные тренировочные занятия, на которых особое внимание уделялось взаимодействию танков с пехотой, артиллерией, авиацией и инженерными войсками. До начала боевых действий все командиры танков и механики-водители 1-го, 26-го и 4-го танковых корпусов изучили маршруты движения из исходных районов до переднего края обороны противника. Большое внимание уделялось обеспечению внезапности. Степная местность, особенно в полосе Сталинградского фронта, создавала большие трудности в обеспечении скрытности сосредоточения войск, в связи с этим все части и соединения передвигались только ночью, радиостанции работали только на приём. Танковые корпуса Юго-Западного фронта к началу наступления были скрытно сосредоточены на правом берегу Дона на удалении 10–15 км от переднего края, механизированный и танковый корпуса Сталинградского фронта — 15–20 км. Соединения и части, предназначенные для непосредственной поддержки пехоты, заняли выжидательные позиции за 2–3 дня до перехода в наступление, в 4–6 км от переднего края.

Подготовка к боевым действиям в штабе 5-й танковой армии и в штабах корпусов проводилась с соблюдением строгой секретности. С планом операции был ознакомлен лишь узкий круг офицеров и генералов, и только в необходимом объёме. Остальному командному составу конкретные задачи ставились лишь за сутки или двое до начала наступления. Инженерная подготовка исходного положения для наступления войск первого эшелона проводилась ночью. Переписка, телефонные и телеграфные переговоры о готовившемся наступлении запрещались.

19 ноября 1942 года в первые два часа наступления советские войска на участках прорыва вклинились во вражескую оборону на 2–3 км. Вначале наступающие советские войска встретили относительно слабое сопротивление ошеломлённых мощной артподготовкой румынских частей. Однако по мере продвижения сопротивление возрастало, а темп продвижения наших войск падал. Чтобы быстрее завершить прорыв главной полосы обороны противника, командующий Юго-Западным фронтом решил ввести в сражение 1-й и 26-й танковые корпуса 5-й танковой армии и 4-й танковый корпус 21-й армии. Между 12 и 13 ч. танковые корпуса пошли в атаку. Вместе со стрелковыми соединениями они завершили прорыв обороны 3-й румынской армии и вышли на оперативный простор.

Особенно успешно действовали 26-й танковый корпус генерала А. Г. Родина и 4-й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко, прошедшие с боями 20–35 км. 4-й танковый корпус к исходу дня захватил Манойлин, а 26-й танковый корпус на рассвете 20 ноября подошёл к Перелазовскому. Успех боя у Перелазовского обеспечили быстрота и смелый манёвр во фланг и тыл обороняющемуся противнику, умелые действия разведывательных подразделений. Командир корпуса заблаговременно получил данные о противнике и организации обороны румынских войск на подступах к Перелазовскому и поэтому решил овладеть этим населённым пунктом с ходу. 157-я танковая бригада стремительно атаковала противника с фронта, а 14-я мотострелковая бригада начала обходить Перелазовский с востока и запада. Удар был настолько внезапным и сильным, что ошеломлённые румыны начали большими группами сдаваться в плен. В Перелазовском был разгромлен находившийся там штаб 5-го румынского армейского корпуса.

Средний танк Pz.IIIN из состава 1-й бронетанковой дивизии «Великая Румыния». Восточный фронт, 3-я румынская армия, ноябрь 1942 года.

20 ноября в наступление перешли войска Сталинградского фронта. К середине дня в полосе наступления ударной группировки Сталинградского фронта создались благоприятные условия для ввода в прорыв подвижных соединений. 4-й механизированный корпус вступил в сражение в полосе 51-й армии. Преодолевая сопротивление разрозненных частей противника, он за 17 часов продвинулся на глубину до 40 км и к полудню 21 ноября занял Зеты. 4-й кавалерийский корпус был введён в прорыв поздно вечером 20 ноября вслед за 4-м мехкорпусом. Развивая наступление на запад, он утром следующего дня овладел станцией и населённым пунктом Абганерово, обеспечив войска ударной группировки фронта с юга. 13-й танковый корпус, введённый в прорыв в полосе 57-й армии, развернул наступление в общем направлении на Нариман и к исходу дня продвинулся на 10–15 км. Противник выдвинул против него 29-ю моторизованную дивизию, с которой корпус вступил в тяжёлый бой.

В итоге двух дней наступления советских войск 3-я и 4-я румынские армии потерпели тяжёлое поражение; фланги 6-й и 4-й танковой немецких армий были обойдены; обозначился глубокий охват группировки румынских войск в районе Распопинской. Одновременно войска 1-й гвардейской и 5-й танковой армий Юго-Западного фронта, 51-й армии Сталинградского фронта успешно решали задачу создания внешнего фронта окружения.

21 ноября 26-й и 4-й танковые корпуса Юго-Западного фронта вышли в район Манойлина и, резко повернув на восток, по кратчайшему пути устремились к Дону, в район Калача. Контратаки 24-й немецкой танковой дивизии против 4-го танкового и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов не смогли задержать их продвижения. Передовые части 4-го танкового корпуса к исходу дня подошли к Голубинскому. В тот день штаб 6-й немецкой армии вместо плановой передислокации панически бежал из Голубинского в Нижнечирскую.

26-й танковый корпус стремительно продвигался к Калачу. Своевременный выход его частей в тыл врага во многом зависел от быстрого захвата в этом районе переправ через Дон. Для их захвата был сформирован передовой отряд в составе двух мотострелковых рот 14-й мотострелковой бригады, пяти танков 157-й танковой бригады и бронемашин 15-го отдельного разведывательного батальона. Командование этим отрядом было возложено на командира 14-й мотострелковой бригады подполковник Г. Н. Филиппова.

Брошенный румынский грузовик и убитый румынский солдат. Район Сталинграда, 1942 год.

За несколько часов до рассвета 22 ноября отряд приступил к выполнению боевой задачи. При подходе к Калачу выяснилось, что мост через Дон у города взорван. Тогда местный житель Гусев повёл отряд к другому мосту, находившемуся северо-западнее города. Казалось бы, действовать нужно как можно более незаметно, но пьяный воздух «блицкрига» уже ударил в головы советским танкистам. Нагло, не скрываясь, с зажжёнными фарами отряд вышел к мосту. Охрана моста приняла открыто движущиеся танки за свои. В короткой схватке наши бойцы уничтожили охрану и заняли круговую оборону. Попытки врага, стремившегося уничтожить горстку отважных советских воинов и вернуть переправу, успеха не имели. К вечеру к мосту с боем прорвались танки 19-й танковой бригады. Успех передового отряда был закреплён. Захват исправного моста обеспечил быстрое преодоление реки Дон соединениями 26-го и подошедшего затем 4-го танковых корпусов.

Операция на окружение вражеской группировки достигла кульминационного момента 23 ноября, когда 45-я танковая бригада 4-го танкового корпуса стремительным броском вышла к Советскому и соединилась с 36-й механизированной бригадой 4-го механизированного корпуса. Подвижные соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, выйдя в район Калач — Советский — Мариновка, завершили оперативное окружение вражеской группировки. В котле оказались 20 немецких и две румынских дивизии и более 160 отдельных частей, входивших в состав 6-й и частично 4-й танковой армий.

Мы относительно подробно останавливаемся на ходе операции «Уран» не случайно. Это была первая наступательная операция Красной Армии, в которой танковые соединения применялись по всем законам танковой войны. Своего рода — классика жанра. Это, кстати, отмечали и немцы.

«Советское наступление было спланировано в духе операций вермахта 1941 года на окружение и уничтожение противника в котлах. Это был хорошо продуманный план. В то время как обоюдоострые „ножницы“ на севере рассекали и без того уже раздёрганную и битую 3-ю румынскую армию, „ножницы“ на юге силами корпусов Сталинградского фронта начали свою „работу“ в районе Бекетовка — Красноармейск и одновременно южнее, в двух других решающих пунктах, силами 300 танков».

Последствия советского наступления — операции «Уран» и последовавшей за нею «Малый Сатурн», были катастрофическими для Восточного фронта.

«К 23 ноября 1942 года Красная Армия замкнула кольцо вокруг Сталинграда и начала самое крупное за всю войну зимнее наступление. Стремительно продвигаясь вперёд, русские поочерёдно уничтожили румынские, итальянские и венгерские армии на реках Чир и Дон и пробили в немецком фронте брешь шириной 560 километров. А ведь именно такой была вся длина Западного фронта в Первую мировую войну! Сначала остановить русских пытались разрозненные германские дивизии, которые поддерживали союзников и сателлитов. Они были чем-то вроде корсета на дряблом теле. Основная масса немецких резервов, в том числе 5 полностью укомплектованных танковых дивизий, оставалась в Западной Европе, скованная угрозой, возникшей после высадки союзников в Северной Африке. Впрочем, позднее некоторые из этих дивизий всё-таки появились на Восточном фронте. Возникла опасность окружения группы армий „А“ на Северном Кавказе, что вынудило её к поспешному отступлению. Моторизованные части группы армий (в основном 1-я танковая армия) были спешно переброшены на реку Донец, чтобы усилить южное крыло группы армий „Дон“. К северу от бреши 2-я армия была вынуждена очистить Воронеж и отойти с реки Дон. Её южный фланг был отброшен далеко на запад. В конце концов русский фронт начал трещать и шататься на протяжении двух третей своей длины. Советы постоянно наращивали давление, и единственным решением было отступать и отступать всё дальше на запад».

Несмотря на то что в 1942–1943 годах штатная структура немецких танковых дивизий серьёзно не менялась, танковые войска Германии продолжали совершенствоваться. Формирование новых соединений и совершенствование уже существующих продолжалось вплоть до конца войны.

Так, например, зимой 1942/43 года моторизованные дивизии СС получили по роте тяжёлых танков «Тигр». Ну а к началу операции «Цитадель» все дивизии СС имели танков больше, чем любая танковая дивизия Вермахта. В тот период эсэсовские дивизии находились в стадии переформирования в 1-ю, 2-ю, 3-ю и 5-ю танковые дивизии СС. В октябре 1943 года их укомплектовали по полному штату, оставив соответственно прежние наименования. С этого момента организация и вооружение танковых дивизий вермахта и СС стали различными: последние всегда получали лучшую и новейшую технику, имели больше мотопехоты.

В мае 1943 года мотопехотные соединения вермахта и войск СС были переименованы в панцергренадерские.

Пройдя ещё несколько реорганизаций, немецкие танковые дивизии встретили конец войны, будучи сформированы по штату, утверждённому летом 1944 года (Panzerdivision 44). Согласно этому штату дивизия состояла из штаба, одного танкового, двух панцергренадерских и артиллерийского полков, дивизиона истребителей танков, разведывательного батальона, зенитно-артиллерийского дивизиона, запасного батальона, батальона связи, сапёрного, автотранспортного, интендантского и санитарного батальонов, ремонтного парка и полевой почты.

Советский офицер осматривает подбитый танк Pz.III Ausf.L. Сталинградский фронт, ноябрь 1942 года.

На вооружении немецкой танковой дивизии штата 1944 года имелось 200 танков, 49 штурмовых и самоходных орудий, 6 машин передовых артиллерийских наблюдателей, 6 БРЭМ, 21 зенитная самоходная установка (из них 8 — на танковом шасси), 290 бронетранспортёров, 16 бронеавтомобилей, 16 мотоциклов, 770 ручных и 78 станковых пулемётов, 32 огнемёта, 18 120-мм и 50 81-мм миномётов, 29 20-мм и 9 37-мм зенитных орудий, 13 75-мм противотанковых орудий PaK 40, 12 88-мм зенитных орудий, 4 105-мм пушки К18, 13 105-мм и 8 150-мм гаубиц.

Танковая дивизия 1944 года была очень мощным соединением, однако из-за больших потерь, которые немецкие войска несли на Восточном фронте, танковые соединения имели большой некомплект боевой техники и вооружения. В связи с этим командование вермахта шло на некоторые отклонения от штатной структуры. Так, например, разрешалось включать в состав рот танкового полка самоходные установки Pz.IV/ 70, а позже и «Хетцер», вместо танков Pz.IV и «Пантера». Кроме того, предусматривалась возможность формирования батальонов с меньшим количеством танков в роте — по 17, 14 и даже 10 машин. В итоге по штату 1945 года в дивизии оставалось всего 42 танка и 38 самоходных орудий.

По-разному поступали с разгромленными на фронтах танковыми дивизиями: одни становились базой для формирования новых, другие восстанавливались под прежними номерами, а третьи прекращали существование или переводились в другие рода войск. Так восстановили уничтоженные в Сталинграде 14-ю, 16-ю и 24-ю и в Африке — 21-ю танковые дивизии. А вот 10-я и 15-я, капитулировавшие в Тунисе в мае 1943 года, восстановлены не были. 18-ю танковую дивизию после боёв под Киевом в ноябре 1943 года преобразовали в 18-ю артиллерийскую дивизию. В декабре 1944-го её преобразовали в танковый корпус под тем же номером, который включил в себя дополнительно моторизованную дивизию «Бранденбург».

В ходе войны в панцерваффе формировались и танковые бригады, причём в основном как временные соединения. Так, накануне операции «Цитадель» была сформирована 10-я танковая бригада, в состав которой вошли танковый полк моторизованной дивизии «Великая Германия» и 39-й танковый полк «пантер». В этой бригаде насчитывалось почти 300 танков — больше, чем в любой танковой дивизии.

Танковые бригады, сформированные летом 1944 года, были значительно слабее. Они комплектовались по двум штатам. 101-я и 102-я имели танковый батальон трёхротного состава (33 «пантеры»), мотопехотный батальон и сапёрную роту. В составе бригады, кроме того, имелась 21 зенитная самоходная установка. 105-я, 106-я, 107-я, 108-я, 109-я и 110-я танковые бригады имели практически такую же организацию, но с усиленным мотопехотным батальоном и с 55 зенитными САУ. Просуществовали они не более двух месяцев, после чего некоторые из них развернули в танковые дивизии.

В сентябре 1944 года появились 11-я, 112-я и 113-я танковые бригады. Каждая имела по три роты из 14 танков Pz.IV каждая, двухбатальонный панцергренадерский полк и роту из 10 штурмовых орудий. Им обязательно придавалось по батальону «пантер». В октябре 1944 года они были расформированы.

Танки дивизии СС «Рейх» на подступах к Харькову. «Тигр» возглавляет колонну средних танков Pz.III. Март 1943 года.

С конца 1942 года в вермахте и войсках СС велось формирование тяжёлых танковых батальонов, число боевых машин в которых колебалось от 35 до 55. Отдельные тяжёлые танковые батальоны находились в оперативном подчинении у командиров танковых или моторизованных дивизий.

Число танковых корпусов к лету 1944 года достигло 18 в вермахте и пяти в войсках СС.

В 1942–1944 годах совершенствовалась и организационная структура бронетанковых и механизированных войск Красной Армии.

Наряду с формированием отдельных танковых бригад, предназначавшихся для поддержки пехоты, в сентябре 1942 года началось формирование отдельных танковых полков, которыми также предполагалось усиливать стрелковые соединения. Организация такого полка была аналогична организации танкового полка механизированной бригады.

Почти одновременно, в октябре 1942 года, стали создавать отдельные тяжёлые танковые полки прорыва РГК. По штату полк состоял из четырёх рот (в каждой по 5 танков) и роты технического обеспечения. Всего в нём должно было насчитываться 214 человек и 21 тяжёлый танк КВ. На укомплектование этих полков направлялись тяжёлые танки, изъятые из смешанных отдельных танковых батальонов и расформировывающихся в это время тяжёлых танковых бригад, созданных в небольшом количестве летом 1942 года.

К январю 1943 года в Красной Армии имелось две танковые армии, 24 танковых (из них два — в стадии формирования), 8 механизированных (два из них завершали формирование) корпусов, а также значительное количество различных бригад, полков и батальонов, предназначавшихся для совместных действий с пехотой.

Для усиления противотанковых возможностей мотострелкового батальона танковой бригады в январе 1943 года в его штат включили роту противотанковых ружей, а в марте — зенитно-пулемётную роту. Более существенные изменения произошли в конце 1943 года, когда был принят новый штат танковой бригады. В связи с принятием на вооружение танка Т-34-85, экипаж которого состоял из пяти человек, рота противотанковых ружей мотострелкового батальона в апреле 1944 года была обращена на доукомплектование экипажей новых танков. На этот штат танковые бригады переводились постепенно, прежде всего, бригады, входившие в состав танковых и механизированных корпусов. В дальнейшем, вплоть до конца войны, организация танковой бригады практически не изменялась.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.