Ремаген

Ремаген

В начале марта 1945 года Кейтель по телефону объявил, что командование должно будет «ответить Гитлеру за продолжающееся отступление на Западном фронте». Я, как начальник штаба у Рундштедта, должен был немедленно прибыть к фюреру. Совещание состоялось в рейхсканцелярии 6 марта и длилось более пяти часов.

Главная точка зрения Гитлера заключалась в том, что пехотные дивизии, каждая в среднем состоявшая из 5000 человек, должны были удержать фронт длиной в пятнадцать километров для каждой при том, что все люди находились бы на огневых позициях и, более того, образовали бы резерв. Однако особый гнев его вызвал рапорт Рундштедта, о котором уже упоминалось, касавшийся истинной ценности Западного вала. Он назвал рапорт «позорной фабрикацией». Враг дрожал перед этим «чудом германской техники». При этом германский офицер зашел так далеко, что стал утверждать, что солдаты предпочитают сражаться на открытом пространстве, чем под защитой бетона.

Вновь и вновь я пытался убедить Гитлера, что нехватка сил требует сокращения линии короткого фронта. В противном случае возникает опасность прорыва. Поэтому командование вновь попросило, чтобы ему позволили оставлять укрепления на свое усмотрение. Возражая на это, Гитлер спрашивал, какие силы могут быть сохранены. На это я мог лишь ответить, что на самом деле вопрос о «сохранении» вообще не стоял. Можно лишь подчеркнуть, что нынешний фронт в его перенапряженном состоянии мог быть прорван в любой момент в результате любых атак союзников. Гитлер, который за словом в карман не лез, ответил, что если нам придется сократить фронт, то враг также способен сделать это, и в таком случае сможет сделать свое превосходство еще более значительным на меньшей территории.

Гитлер почувствовал себя особенно неуютно, когда я упомянул о страданиях гражданского населения, которое от отчаяния уж видело в наших войсках не защитников, а тех, чье присутствие угрожало лишить их того немногого, что еще у них оставалось. Гитлер намеренно избегал обсуждения этого вопроса, даже несмотря на то что я ответил на один из его упреков тем, что «существование за линией фронта» в городах Запада более невозможно из-за царившей там нищеты и бедствий. Только те, кто знаком с атмосферой, в которой это было произнесено, может до конца оценить это замечание.

В конце Гитлер вроде бы убедился, что жесткая манера, в которой велось сражение до сих пор, была более невыполнима. Впрочем, Йодль скептически отнесся к тому, насколько долго продлится его убеждение, и он очень скоро оказался прав. Но все равно, страх прорыва, который я выразил, нашел неожиданно быстрое оправдание.

Как раз на следующий день, 7 марта, американским танкам удалось прорваться через наш фронт в Ремагене, где в их руки попал неповрежденным железнодорожный мост через Рейн. И сразу же враг подтянул подкрепления и построил плацдарм на восточном берегу, который с каждым часом увеличивался. Как же это произошло? Объяснение простое. Как эластичная лента под избыточным напряжением больше не растягивается, а рвется, так же и тонкая линия, которой был сейчас подобен германский фронт, была разорвана на части. И поскольку в тылу не было резервов, враг сумел беспрепятственно прорваться к мосту. Это правда, что он был подготовлен к уничтожению, но по той или иной причине саперы-резервисты, люди старше сорока лет, не смогли взорвать его. Противотанковые орудия, которые могли бы остановить технику врага на мосту, либо оказались не под рукой, либо не сумели вовремя открыть стрельбу, а войска были недостаточно сильны, чтобы отбросить врага на восточный берег. Естественно, Модель сделал все, что было в его силах, чтобы стиснуть плацдарм концентрированными контратаками, однако он был в невыгодном положении, потому что враг мог подтянуть войска быстрее. Поэтому с самого начала германская сторона имела мало шансов на победу в забеге на Ремаген. Все попытки уничтожить мост позднее, посредством атак бомбардировщиков или «людей-лягушек» из флота, которые применяли мины, не увенчались успехом.

И вновь ставка Гитлера начала искать виноватых. Кто не выполнил свой долг, высшее командование или люди, ответственные за это на месте? Командующие Западным фронтом сомневались, что помимо череды случайностей мост был потерян из-за бессмысленного растяжения фронта. Однако это перекладывало вину на ОКВ, а Гитлер никогда не признавал собственные ошибки. Кейтель уже сказал мне, когда мы встретились на конференции 6 марта, что Гитлер давно уже недоволен «вялой» дисциплиной на Западе. Теперь Гитлер решил выяснить, кто виноват, и наказать виновных его же собственными средствами. Не дожидаясь результатов расследования, проведенных Кессельрингом и Моделем, он назначил специальный подвижный трибунал Западного фронта под командованием одного из немногих фанатичных национал-социалистов, которые нашлись среди офицерского корпуса. Это был генерал-лейтенант Хюбнер, который в глазах Гитлера обладал надежностью, недостающей у командующих. Хюбнер подчинялся непосредственно Гитлеру и был наделен широкой властью, большей, чем когда-либо имели судебные органы в германской армии. Он мог не только подвергнуть солдата любого ранга военному трибуналу, но и подтвердить собственное суждение и казнить виновного без промедления. Его позиция была чудовищной с точки зрения правосудия.

Специальный трибунал на Западе не разочаровал Гитлера. Он приговорил нескольких офицеров к смерти за «трусость» или «нарушение долга», и затем их быстро расстреляли. В первый раз командование на Западе услышало о таких приговорах и их исполнении из ежедневного рапорта вермахта. Эти несчастные, которым, может, на самом деле не хватало инициативы, были жертвами требований Гитлера, чтобы таким примером в войсках поднять мужество через страх. Даже несмотря на то, что Хюбнер, возможно, действовал по убеждению, это остается позором для того, кто носил униформу армии и был при этом готов таким образом исполнить волю диктатора.

После того как враг пересек широким фронтом Рейн, из-за нехватки людей и снаряжения сопротивление немцев становилось все слабее и слабее. Последние несколько недель прошли в отчаянии и в летаргическом ожидании конца.

Группа армий «Б», отрезанная Монтгомери на Нижнем Рейне и американцами на Среднем Рейне, 25 марта была окружена в так называемом Рурском котле. Ее сопротивление прекратилось 10 апреля. Фельдмаршал Модель застрелился. Северная группа армий «X» была передана под заново созданное командование на северо-западе, но канадцы вытеснили ее из Голландии, и части отошли в Северо-Западную Германию. У командования на Западе, таким образом, осталось всего три из семи армий, которые еще оставались в его распоряжении; они более или менее соответствовали южной группе армий «Г». С этими слабыми силами она отступала через Гарц и Тюрингенский лес в Баварию и в Тироль. Между тем ОКВ настолько неадекватно оценивало ситуацию, что в середине апреля отказалось подчинить войска резервной армии к югу от Дуная командованию на Западе, «потому что эти соединения были необходимы как ядро новых формирований». Примерно в это время Гитлер вознамерился окончательно закрепиться в Альпийском редуте. До сих пор мы об этом слышали только по союзническому радио. Никто всерьез не воспринял этот план. В сотрудничестве со Шпеером Кессельринг сумел предотвратить выполнение гитлеровского приказа «о выжженной земле» от 19 марта, потому что «выжженная земля» по советскому образцу могла лишь привести к многолетнему ущербу, особенно в Руре. Кессельринг также отменил приказ, изданный совместно Кейтелем и Борманом о том, чтобы защищать каждый город и деревню, и при этом распорядился, чтобы позиционные сражения велись за пределами их границ. 5 мая войска, оставшиеся у командования на Западе, сложили оружие. Они последовали примеру группы армий в Италии и прекратили сопротивление, которое было лишено всяческого смысла с падением Восточного фронта и для продолжения которого не было ни места, ни оружия, ни снаряжения. Оставалось поразительно мало военного снаряжения, которое следовало передать американцам. Насколько я помню, группа армий «Г» имела в своем распоряжении только сорок танков и сто или двести орудий, которые пришлось сдать. Кессельринг тут же был взят в плен. Его войска, вместе с некоторыми подразделениями, которым удалось избежать пленения русскими или югославами, собрались в Верхней Баварии и Вюртемберге и были затем распущены. К началу июля 1945 года около 6000 человек были освобождены. Генералы, офицеры Генерального штаба и все члены ваффен СС попали в плен, который длился для них более двух с половиной лет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.