Глава 18 Похищение иностранных граждан

Глава 18

Похищение иностранных граждан

Одна из популярных тем в официальной истории израильских спецслужб – охота на нацистских преступников. Правда, почему-то Тель-Авив любит рассказывать лишь о поимке и суде над Адольфом Эйхманом, скромно замалчивая другие результаты. Это и понятно: ведь как-то не хочется признаваться, что самого известного и кровавого нацистского врача Йозефа Менгеле [791] обнаружили лишь через шесть лет после его смерти в Бразилии – в феврале 1979 года во время купания в море у него произошел инсульт и он утонул. Присланный «МОССАДом» в 1992 году эксперт лишь подтвердил, что захороненные останки [792] – все, что осталось от «Ангела Смерти», – так прозвали его заключенные концлагеря из-за того, что он лично встречал эшелоны узников, приезжавших в лагерь, и сам решал, кому из них предстоит работать в лагере, кто пойдет на его опыты, а кто сразу же отправится в газовую камеру.

Да и с шефом гестапо Генрихом Мюллером тоже не все красиво получилось. Поиски были изначально обречены на неудачу. Во-первых, он погиб в мае 1945 года в Берлине. А во-вторых, если бы каким-то чудом и остался жив, то маловероятно, что в годы «холодной войны» жил как скромный бюргер на территории ФРГ, посещая во время семейных праздников свою бывшую жену, с которой неофициально развелся за несколько лет до окончания Второй мировой войны. И искать его нужно было у любовницы, а не у бывшей супруги.

А помнишь, как все начиналось…

Начиная с апреля 1945 года на территории Германии действовал спецотряд «Ханокмин» («Ангел карающий»), который входил в состав Еврейской бригады, что сражалась в составе британской армии. Бойцы этого спецподразделения целенаправленно охотились за нацистами, виновными в холокосте. Сначала они передавали найденных преступников американо-английским оккупационным властям, а потом, когда некоторые из задержанных сразу не понесли наказания, начали сами выносить и приводить приговоры в исполнение.

Выявленных нацистских преступников «вызывали в комендатуру» по какому-либо пустячному вопросу бойцы «Ханокмина» (одетые в форму офицеров британской армии) и отводили в ближайшее укромное место, где зачитывали приговор и тут же приводили его в исполнение. За 1945 год таким вот способом было казнено около тысячи человек [793]. Правда, об этом эпизоде в истории наказания виновников холокоста в Тель-Авиве предпочитают не вспоминать. Это и понятно, ведь бойцы «Ханокмин» действовали по собственной инициативе, желая лишь отомстить за смерть жертв нацизма, и не пытались каким-то образом прославиться. В отличие, скажем, от похитителей Адольфа Эйхмана, которые давали многочисленные интервью и писали книги. И тем самым бойцы «Ханокмина» никак не рекламировали спецслужбы Израиля и способность последних находить нацистских преступников.

И тут возникает интересный вопрос: а почему в период с 1945 года по 1948 год многочисленные израильские спецслужбы (о них мы рассказали в третьей главе данной книги), которые фактически были хозяевами в Западной Европе, не занимались поисками нацистских военных преступников? А если занимались, то почему об этом ничего не известно? Скорее всего в ближайшие годы мы не услышим ответов на эти вопросы.

С пятидесятых годов поисками военных преступников, которых обвиняли в уничтожении евреев, занимались специальные подразделения израильских спецслужб. Самой успешной их акцией стало похищение Адольфа Эйхмана в 1960 году [794]. Также задания «МОССАДа» выполнял знаменитый «охотник на нацистов» Симон Визенталь.

После окончания Второй мировой войны этот человек посвятил все свои силы поиску нацистских преступников, скрывающихся от наказания. Он лично и созданная им организация (с 1947 по 1954 год – Центр еврейской документации в Линце, позднее – аналогичное учреждение в Вене) принимали участие в розыске и поимке целого ряда крупных фигур нацистской карательной системы, в том числе Адольфа Эйхмана [795].

В сентябре 2010 года в США и других странах в продажу поступила биографическая книга Тома Сегева «Симон Визенталь: жизнь и легенда». Ее автор утверждает, что «охотник за нацистами» не был столь уж независимым в планировании операций, зачастую его расходы покрывались израильским «МОССАДом». С израильской разведкой он начал сотрудничать в 1948 году, после появления этого государства на политической карте мира.

Также в книге упоминается, что, вероятно, именно агенты израильской разведки помешали Визенталю задержать Адольфа Эйхмана еще в 1949 году. Из архивов следует, что израильский агент в Вене, снабжавший Визенталя сведениями, под Новый год, выпивая в местных барах, рассказывал своим собутыльникам истории о недавно завершившейся Войне за независимость Израиля. Слухи о присутствии израильтян в Вене быстро расползлись по австрийской столице, и запланированный визит Эйхмана и его семьи был экстренно отменен. Сорванная операция была инициирована Ашером Бен-Натаном, впоследствии первым посолом Израиля в Германии, который лично рассказал об этом Сегеву [796]. Следует отметить, что в 1950 году Бен-Натан занимал пост начальника оперативного подразделения «МОССАДа» и «прославился» тем, что инициировал перлюстрацию переписки иностранных дипмиссий, находившихся в Тель-Авиве.

Сотрудничество Визенталя с израильскими спецслужбами не ограничилось только помощью в поиске беглых нацистов. Помимо этого, он снабжал «МОССАД» информацией о германских ученых и инженерах-ракетчиках, работающих в Египте [797].

Охота на «маленького еврея» – архитектора геноцида

Большинство авторов, когда нужно рассказать об Адольфе Эйхмане, предпочитают двумя-тремя лаконичными фразами сообщать о том, что он главный архитектор геноцида в отношении евреев, и подробно и красочно расписывать историю его похищения израильскими спецслужбами из Аргентины [798]. В 2002 году в России были опубликованы протоколы допросов этого человека [799].

Мы нарушим данную традицию и расскажем о том, что обычно не попадает на страницы книг и статей, посвященных операции по захвату израильскими спецслужбами Адольфа Эйхмана – краткому описанию его жизни до 1945 года. А еще сообщим о малоизвестных подробностях операции по его похищению на территории Аргентины.

Он родился 19 марта 1906 года в австрийском городе Золингене в семье бухгалтера «Электрической трамвайной компании». В 1913 году отца перевели в город Линц на Дунае в местную «Электрическую трамвайную компанию» [800]. Когда Адольф Эйхман учился в школе в Линце, то одноклассники за невысокий рост, темные волосы и «характерный» нос дразнили его «маленьким евреем» [801]. Так получилось, что в мировую историю он вошел как автор идеи «окончательного решения еврейского вопроса», что на практике означало истребление миллионов евреев в годы Второй мировой войны.

Отдельные авторы попытались объяснить его действия в качестве архитектора системы геноцида как последствия нанесенной в детстве обиды. На самом деле этот человек был лишь примерным исполнителем приказов вышестоящего начальства. В юности у него не наблюдалось никаких антисемитских выходок. В числе его родственников оказалось несколько евреев, да и подружка у него была еврейкой [802].

С 1913 по 1917 год он учился в начальной школе в Линце. Затем Эйхман поступил в государственное реальное училище имени кайзера Франца-Иосифа (после 1918 года – Федеральное реальное училище), где учился до 1921 года. Затем он поступил в государственное Высшее федеральное училище электротехники, машиностроения и строительства (Линц), проучился в нем четыре семестра, до 1923 года.

С 1923 по 1928 год работал на отцовском предприятии, в компании «Верхнеавстрийское электростроительное АГ». В 1928 году устроился коммивояжером нефтяной фирмы «Vacuum Oil Company» в Вене (Австрия). Ремесло разъездного торговца в стране, которая не оправилась от экономических последствий Первой мировой войны, не могло принести большой доход. Да и активная пропаганда идей национал-социализма не могла оставить его равнодушным.

В 1927 году друг Эйхмана, Фридрих фон Шмидт, который имел связи в военной среде, привел его в «Молодежный союз фронтовиков» (молодежное отделение Германско-австрийского объединения фронтовиков генерал-майора фон Эренваля).

1 апреля 1932 года Эйхман вступил в СС по рекомендации Эрнста Кальтенбруннера. Он получил членский партийный номер 889 895, номер в СС – 45 326.

В 1933 году компания «Vacuum Oil Company» перевела Эйхмана в Зальцбург. Каждую пятницу он возвращался в Линц и там нес службу в СС. 19 июня 1933 года канцлер Дольфус запретил деятельность национал-социалистической рабочей партии в Австрии. Вскоре после этого Эйхмана уволили из «Vacuum Oil Company» из-за принадлежности к СС, после чего он переехал в Берлин [803].

В Германии он попал в учебный лагерь СС под Дахау, в двадцати милях от Мюнхена, рядом с тогда еще малоизвестным концлагерем. Здесь он прошел усиленный курс подготовки, после которого у него на всю жизнь остались шрамы на локтях и коленях – результат преодоления препятствий с колючей проволокой и битым стеклом. «За этот год я избавился от какого-либо чувства боли», – хвастался он позже [804].

Сейчас сложно сказать, чему именно и как обучали молодого эмигранта из Австрии. Дело в том, что программа обучения военнослужащих войск СС стала единой для всех учебных центров только в 1936 году, когда в структуре СС появился Инспекторат войск СС. Его начальник – бывший генерал-лейтенант рейхсвера Пауль Хауссер и его заместители – также бывшие офицеры Феликс Штайнер и Кассий Фрайхерр фон Монтиньи – разработали новую тактику ведения наступательных боев. Вместо плотных цепей пехоты, которые наступали под шквальным огнем противника и несли колоссальные потери, они предложили использовать тактику ударных штурмовых отрядов, вооруженных автоматическим стрелковым оружием, гранатами и ножами. Под прикрытием артиллерийского огня эти отряды должны были приближаться к окопам противника и врываться в них сразу же после окончания артподготовки. Понятно, что подготовка таких солдат была специфичной. К этому следует добавить политическую подготовку [805]. В результате получался спецназовец, который готов был выполнить любой приказ командования.

Пройдя курс обучения, в 1934 году Адольф Эйхман был принят на работу в СД («Служба безопасности» СС) в центральную картотеку [806]. На него обратил внимание начальник этого ведомства Рейнхард Гейдрих, который лично занимался подбором кадров для «Службы безопасности». Начальнику понравились скрупулезность и трудолюбие австрийца [807].

С 1 октября 1934 года Эйхман – референт (начальник) реферата II-112 (с 1939 года – IVD4, с 1941 года – IVВ4, в конце войны IVА4 (b) группы IVB центрального аппарата IV управления (гестапо) Главного управления имперской безопасности (РСХА) [808].

В октябре 1937 года он вместе со своим руководителем (начальником реферата II-112) Гербертом Хагеном посетил Палестину, где встретился с одним из лидеров «Хаганы» («Самозащита») Файвелем Полкесом [809].

В литературе часто можно встретить утверждение о том, что гости из Германии познакомились и завербовали одного из руководителей «Хаганы» в Палестине. На самом деле все трое познакомились в феврале 1937 года в Берлине, куда по заданию своей организации приехал Файвел Полкес. Одна из целей миссии – договориться о сотрудничестве с немецкой разведкой. Он был заинтересован в увеличении числа евреев, приезжающих в Палестину, и уже сотрудничал по этому вопросу с секретными службами Англии и Франции [810].

На встрече в Палестине была достигнута окончательная договоренность о том, что Полкес будет поставлять Третьему рейху необходимую информацию за соответствующее вознаграждение. Также гости из Берлина услышали сообщение о том, что «в еврейских национальных кругах выражается удовлетворение радикальной немецкой политикой в отношении евреев» [811].

Поясним смысл этой циничной фразы. В Третьем рейхе до 1938 года отношение к евреем было не таким радикальным, как это принято считать. Первым чиновником, кому было поручено решить «еврейский вопрос» в Германии, был унтерштурмфюрер СС Леопольд фон Мильденштейн. Он лично был знаком со многими молодыми лидерами сионистского движения, в 1934 году побывал в Палестине и прекрасно разбирался в ближневосточной проблеме. Летом 1935 года он высказал идею, что «еврейский вопрос» в Германии может быть решен путем массового выезда евреев в Палестину, где они станут гражданами нового национального еврейского государства. Осталось лишь создать условия для выезда и принудить тех, кто еще не принял соответствующего решения. Эту идею одобрили в руководстве Третьего рейха, и на какое-то время она стала основной составляющей «еврейской» политики СС [812]. Дело в том, что в то время Палестина находилась под контролем Великобритании, а прибытие новых поселенцев, по мнению Берлина, дестабилизирует и без того неспокойную обстановку в регионе. Другое дело, что руководство Третьего рейха не учло тот факт, что лидеры «Хаганы» после начала Второй мировой войны и начала холокоста быстро договорятся с Лондоном о совместных действиях против нацистов. Подробно об этом рассказано во второй главе данной книги.

Вынужденным эмигрантам из Германии разрешили взять с собой ценности и движимое имущество. Понятно, что недвижимость они вынуждены были продавать за бесценок или просто бросать. Не обошлось и без злоупотреблений со стороны чиновников Третьего рейха. К этому следует добавить процесс активного выдавливания евреев из общественной и экономической жизни Германии. Нужно учитывать высокий уровень бытового антисемитизма большинства жителей нацистской Германии.

В соответствии с планом Леопольда фон Мильденштейна было решено выселить в Палестину порядка полумиллиона из 503 тыс. проживающих в стране – по состоянию на 1933 год – евреев. Вот только за весь период существования Третьего рейха из него уехало 270 тыс. человек (из них 90 тыс. в США, 50 тыс. в Палестину и остальные – в страны Западной Европы и Латинской Америки).

В 1933 году возник союз между СД и сионистами. Вот только об этом факте сейчас предпочитают не вспоминать. Этот альянс был выгоден обеим сторонам. Национал-социалисты выполняли один из приказов фюрера – очищение Германии от евреев, а сионисты – идею своих вождей – создание сильного национального государства на территории Палестины. При этом обе стороны были одинаково привержены идеям и принципам радикального национализма.

В этой связи можно процитировать фрагмент из статьи, опубликованной в официальном органе СС – газете «Das Schwarze Korps»:

«Недалеко уже то время, когда Палестина сможет принять своих сынов, покинувших ее более тысячи лет назад. И пусть они примут добрые пожелания и благосклонность государства».

Вот только все усилия Леопольда фон Мильденштейна и Герберта Хагена оказались напрасными: с 1933 по 1937 год в Палестину уехало только 24 тыс. евреев [813]. Одна из причин этого – большинство евреев, проживавших на территории Германии, придерживались мнения, которое «озвучила» на своих страницах центральная газета немецких граждан еврейского вероисповедания «Цайтунг»:

«Встретим с мужеством и достоинством на родной земле любые, даже самые жестокие и бессердечные меры немцев, направленные против немецких евреев».

Какой результат следования этой позиции? Согласно статистике (данные приведены в границах Германии по состоянию на 1933 год) [814]:

А тут еще их сотрудник – Адольф Эйхман – доложил о результатах своего изучения сионистского движения. По его утверждению, враг Германии – мировое еврейство. Возможно, к этому выводу он пришел на основе тщательного изучения «Майн Кампф». В отличие от отдельных руководителей Третьего рейха, он не был таким ярым антисемитом, как его принято считать. Просто – педантичный исполнитель приказов начальства. Далее он развил свою мысль, что создание мощного агрессивного еврейского государства неизбежно станет центром притяжения евреев всего мира, в т. ч. и тех, кто живет в Германии. Далее он нарисовал такую мрачную для нацистов картину: «…немецкие евреи в один прекрасный день захотят получить палестинское гражданство, а потом потребуют введения своего представительства в исполнительных органах Германии на правах национальных меньшинств». Поэтому, по его мнению, нужно было каким-то образом изгнать всех евреев с территории Германии.

Герберт Хаген согласился с доводами своего талантливого подчиненного и учел его способности. Сначала они вместе посетили Каир, где попытались установить контроль над «Хаганой» – организацией, сыгравшей важную роль в создании Израиля [815].

После аншлюса Австрии в августе 1938 года Адольф Эйхман возглавил созданное под эгидой СС Центральное ведомство по еврейской эмиграции. Данное учреждение занималось оформлением разрешений на право выезда евреев из страны, правда, в обмен на передачу нацистам имущества. Штаб-квартира этого ведомства находилась в Вене, в конфискованном у семьи еврейских банкиров Ротшильдов особняке. В результате его деятельности из трехсот тысяч австрийских евреев страну покинула половина.

А летом 1938 года в Третьем рейхе проявилась несогласованность политики по отношению к евреем. Массовый выезд евреев при посредничестве СД вызвал недовольство ортодоксальных антисемитов и тех, кто стремился выполнять все идеи Гитлера. Во главе этих сил стоял Геббельс, который активно использовал все ресурсы пропагандистского аппарата Третьего рейха. Результат известен – всегерманский еврейский погром «Хрустальная ночь».

Герман Геринг, которому Адольф Гитлер поручил очищение территории Третьего рейха от евреев, приказал Гейдриху 24 января 1939 года форсировать этот процесс. Поясним, что речь пока не шла о физическом уничтожении евреев, Гитлер потребовал любой ценой ускорить их выезд с территории Третьего рейха [816].

В октябре 1939 года Адольфу Эйхману поручено возглавить созданное в июне Р. Гейдрихом Императорское Центральное ведомство по еврейской эмиграции, штаб-квартира которого находилась в Берлине. До этого его возглавлял шеф гестапо Генрих Мюллер. Новый начальник разработал план выселения евреев на территорию оккупированной Польши. В стоящем на реке Сан городке Ниско (юго-восточнее Люблина) предполагалось создать суррогат еврейского государства. Были предприняты и конкретные шаги. В этот район привезли 90 тыс. евреев, началось строительство бараков и создание минимальной инфраструктуры. Проект был «заморожен» из-за противодействия рейхслейтера Ганса Франка, который возглавлял генерал-губернаторство (оккупированную немцами территорию Польши, после того как ее западные районы были присоединены к Третьему рейху).

После крушения «польского варианта» Адольф Эйхман предложил «мадагаскарский вариант». Предлагалось заселить евреями остров Мадагаскар. Государственный аппарат этой страны комплектовался немецкими чиновниками. Также они руководили производством, торговлей и финансами. Проект был одобрен самим Гитлером, но так и не был реализован [817].

В декабре 1939 года Адольф Эйхман одновременно назначен референтом отдела IVD4 (реферат по эмиграции и чистке) РСХА, в задачи которого входил политический контроль на присоединенных территориях. Штаб его ведомства располагался в Берлине на Курфюрстенштрассе, 115?/?116.

В 1941 году Адольф Эйхман посетил концлагерь «Освенцим», после чего санкционировал отправку евреев в лагеря смерти [818].

Как специалист по «еврейскому вопросу» Адольф Эйхман участвовал в работе Ванзейского совещания (состоялось 20 января 1942 года), на котором были обсуждены меры по «окончательному решению еврейского вопроса» – об уничтожении нескольких миллионов евреев. Вел протокол совещания. Непосредственное руководство этой операцией было возложено на Адольфа Эйхмана [819]. Выбор на него пал как на прекрасного управленца.

В марте 1944 года он возглавил зондеркоманду, которая организовала отправку из Будапешта в концлагерь «Освенцим» транспортов с венгерскими евреями. Этот факт ему тоже ставят в вину, когда хотят продемонстрировать его ярый антисемитизм. Справедливости ради отметим, что аналогичные подразделения начали действовать на оккупированных территориях задолго до 1944 года. И большинство командиров назначали в принудительном порядке. У этих людей был выбор – отправка на Восточный фронт или участие в уничтожении других наций. Так что руководство Третьего рейха, назначив Адольфа Эйхмана на этот пост, скорее всего не спрашивало его согласия. Да и он сам не рвался занять эту должность. Одно дело сидеть в Берлине и подписывать бумаги, не видя лиц тех, кого убиваешь, а другое – непосредственно участвовать в этом процессе.

В августе 1944 года он представил Генриху Гиммлеру доклад, в котором отчитался в уничтожении 4 млн евреев.

В мае 1945 года он был арестован американскими войсками и помещен в лагерь для интернированных лиц [820]. В 1946 году Адольфу Эйхману удалось бежать из лагеря.

А дальше версии о том, как его обнаружила израильская разведка, расходятся.

Согласно утверждению историка И. Галкина:

«…Эйхман спокойно проживал в Буэнос-Айресе по адресу: Оливос, ул. Чакабуко, д. 4261. В Аргентину он перебрался почти сразу после войны, пройдя через американский фильтрационный лагерь, где ему была сделана операция по удалению его личного номера (63752), который татуировался на теле у каждого члена СС. Ему удавалось спокойно жить до осени 1957 года, когда агент МОССАДа прокурор земли Гессен Фриц Бауэр сообщил директору МОССАДа Иссеру Харелу, что Эйхман собирается приступить к работе над своими воспоминаниями» [821].

В версии «МОССАДа» о похищении Адольфа Эйхмана, которая фигурирует в большинстве книг, не говорится о его мемуарах. Летописцы этой организации утверждают, что буквально с конца Второй мировой войны его разыскивали еврейские спецслужбы как военного преступника. А агент «МОССАДа» Фриц Бауэр получил информацию о некоем высокопоставленном нацисте от своего друга – слепого еврея Л. Хермана, дочь которого встречалась с… Николасом Эйхманом. Странно, не правда ли? Человек, которого более десяти лет разыскивали спецслужбы и которого объявили военным преступником, проживал под собственной фамилией. А его сын хвастался тем, что его отец занимал высокое положение в Третьем рейхе.

Дальше, согласно версии «историков» из «МОССАДа», была первая попытка установить наблюдение за домом подозреваемого. Что-то произошло, и, почувствовав опасность, Адольф Эйхман вместе с семьей переехал в неизвестном направлении. На его розыски ушло полтора года. Снова взяли под круглосуточное наблюдение, а вечером 11 марта 1960 года похитили. После серии допросов, на которых он рассказал все что знал, задержанный подписал очень интересный документ – согласие предстать перед израильским судом [822]. Странный поступок, мотивы которого мы объясним в рамках нашей версии.

Выше мы кратко рассказали о контактах между нацистами и жившими в Палестине евреями в конце тридцатых годов прошлого века. А вот в 1941 году с Германией заключила договор о совместной войне с Англией еврейская террористическая организация «Лехи» («Лохамей херут Исраэль»), одним из лидеров которой был Ицхак Шамир – будущий премьер Израиля. Создатель организации Авраам Штерн (Яир) объявил войну не только арабам, но и британцам, которые контролировали эту территорию. Понятно, что Третий рейх, пытавшийся в тот момент сломить сопротивление Англии, был готов сотрудничать с любыми ее противниками, способными дестабилизировать ситуацию в ее колониях. Знал ли об этой странной «дружбе» Адольф Эйхман? Скорее всего да, ведь он считался одним из экспертов по «еврейскому вопросу» и прекрасно разбирался в ситуации в Палестине.

А теперь вспомним о том, что осенью 1957 года в Тель-Авиве узнали, что этот человек решил написать мемуары. Маловероятно, что в них он будет описывать подробности холокоста, а вот рассказать о том, как сотрудничали представители спецслужб двух наций – немецкой и еврейской, – мог. Более того, в его книге это было бы самым интересным и способным привлечь внимание читателей. В то время официальный Израиль активно развивал тему геноцида, при этом почему-то «забыв», что представители других наций пострадали не меньше во время Второй мировой войны. Например, цыгане. Адольф Гитлер тоже решил их уничтожить полностью. Да и славяне руководителями Третьего рейха были признаны неполноценной нацией.

Один интересный факт. Уже спустя полгода после казни Альфреда Эйхмана между канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром и премьер-министром Израиля Давидом Бен-Гурионом был заключен секретный договор о поставках из ФРГ в Израиль в уплату за «зверства нацистов» новейшего вооружения для войны с арабскими странами. В этой ситуации суд над «архитектором геноцида» был нужен Тель-Авиву. Ведь процесс был «закрытым», и официальная израильская пропаганда могла сообщить только нужную информацию.

К 1959 году Адольф Эйхман был единственным, кого можно было объявить главным виновником холокоста. Остальные руководители Третьего рейха были казнены по приговору Военного трибунала в Нюрнберге после окончания Второй мировой войны, или их судьба оставалась неизвестной. Преступники, виновные в геноциде и занимавшие посты чуть пониже, в большинстве своем были осуждены судами стран антигитлеровской коалиции.

Можно предположить такой сценарий развития событий. Когда в Тель-Авиве узнали о том, что «архитектор геноцида» пишет мемуары, то срочно направили к нему эмиссаров с требованием не делать этого. Он оценил серьезность угрозы и не только отказался от литературного творчества, но и сменил место проживания, а также свою фамилию. Какое-то время его не трогали, а потом решили использовать в качестве главного свидетеля на некоем показательном процессе, посвященном холокосту. Возможно, что ему пообещали безопасность во время пребывания на территории Израиля или обещали не трогать его семью, если он согласится посетить Тель-Авив. Вот тогда он и подписал странный документ о сотрудничестве с израильским правосудием.

А дальше он добровольно, в сопровождении сотрудников «МОССАДа», покинул страну пребывания. Затем был суд и приговор о высшей мере наказания. Повторяем, что это всего лишь наша версия.

А вот как звучит официальная хроника событий, которую можно прочесть в любой энциклопедии:

С 1946 по 1950 год жил в Германии по подложным документам.

В 1950 году эмигрировал через Италию в Аргентину и в 1955 году под именем Клементо Рикардо поселился в Буэнос-Айресе. Работал в аргентинском филиале автомобильного концерна «Мерседес-Бенц».

Поиски Адольфа Эйхмана с 1946 года активно велись израильской секретной службой «МОССАД», агентам которой удалось в 1960 году выйти на его след.

Адольф Эйхман 11 мая 1960 года схвачен на улице группой сотрудников израильской разведки и тайно, в нарушение международных норм, вывезен в Израиль.

В 1961 году в Иерусалиме состоялся процесс по делу Адольфа Эйхмана.

Приговорен к смертной казни 15 декабря 1961 года. Приговор приведен в исполнение 1 июля 1962 года на территории израильской тюрьмы Рамлех. После казни его тело было сожжено, а пепел развеян над морем [823].

Охота на Йозефа Менгеле

На Йозефа Менгеле израильская разведка охотилась с таким же азартом, как и на Адольфа Эйхмана. Сотруднику разведки Ехудиту Нисияху удалось собрать пухлое досье на разыскиваемого [824]. Хотя это не помогло в розыске «Ангела Смерти».

В своей книге «Охота на палача» бывший руководитель «МОССАДа» Иссер Харель не только изложил официальную версию истории поиска, захвата и доставки на территорию Израиля Адольфа Эйхмана (в ней он принимал непосредственное участие в качестве руководителя операции), но и отдельную главу посвятил поиску «Ангела Смерти». Вот что он сообщил в 28-й главе, которая озаглавлена «Операция Менгеле». Сначала процитируем ее, а потом кратко прокомментируем описанные в ней события:

«Перед тем как выехать в Аргентину, в сумбурные дни сборов я просмотрел дела военных преступников, которые, по нашим сведениям, укрылись в Южной Америке. С особым вниманием я изучил дело Йозефа Менгеле – врача из концлагеря Освенцим, о котором все спасшиеся узники рассказывали страшные вещи…

По непроверенным сведениям, этот врач-убийца жил на ферме где-то в Аргентине.

С самого начала охоты за Эйхманом я сказал себе, что, если только представится случай, не упущу возможности разыскать и этого обер-палача. Когда же Нахум Амир посетовал, что специальный рейс самолета в Аргентину обойдется нам в чудовищную сумму, а весь полет для того только и нужен, чтобы доставить… Эйхмана, я ответил:

– ?Хорошо, чтобы полет оказался более рентабельным, постараемся привезти с собой и Менгеле.

Все данные о Менгеле были зашифрованы в моем блокноте, причем прочитать запись не мог никто, кроме меня, да и сам я разбирался в ней с трудом.

Теперь, когда Эйхман был в наших руках, а самолет еще не прибыл, я решил, что настало время заняться Менгеле…

Мы пообещали взять на себя заботу о семье Эйхмана, если он сообщит нам адрес Менгеле. Но и это не помогло. Казалось, его охватил страх.

Мы не стали давить на него, а пустили в ход разные методы убеждения и материального стимулирования. В конце концов Эйхман признался, что до недавних пор Менгеле жил в Буэнос-Айресе в пансионате некой фрау Йорман.

Кто займется Менгеле? Из оперативников можно было рассчитывать только на Менаше, который сумеет выкроить хоть сколько-нибудь времени для дополнительного задания, но Шалом Дани сам потребовал подключить его к новому делу. Однако двоих явно было недостаточно, нужны еще помощники, желательно говорящие по-испански.

Через Менаше я пригласил на встречу Меира Лави, который в ночь захвата Эйхмана был нашим связным, не ведая, в каком деле участвует. Меир родился в Северной Африке. В 1955 году он с женой отправился в Израиль. Они вступили в киббуц, а киббуц отправил Меира в Еврейский университет в Иерусалиме, где он получил степень бакалавра за работы в области литературы и истории. В 1958 году супруги Лави приехали в одну из соседних с Аргентиной стран по приглашению еврейской общины. Менаше знал Меира по прежним визитам в Буэнос-Айрес и предложил мне поручить Меиру роль связного в операции по захвату Эйхмана. А потом Меира уговорили остаться на некоторое время в городе, чтобы быть у нас в резерве. Теперь такой случай представился.

Он и его жена знали испанский язык и могли выдавать себя за местных жителей. Я намеревался поселить их на время в пансионате госпожи Йорман.

Но во время беседы с Меиром выяснилось, что ни он, ни его жена не знают испанский в той мере, какая позволила бы им выдавать себя за уроженцев Латинской Америки. А я-то хотел с их помощью выяснить обстановку в пансионате, в котором, по-видимому, скрывались нацисты, и выяснить, бывает ли там Менгеле. Для опознания я прихватил фотографии этого «врача».

Я спросил Меира, не знает ли он супружескую пару, которая производила бы впечатление истинных аргентинцев и могла бы поселиться у фрау Йорман. Он рассказал о супругах из Израиля, тоже киббуцниках, Аде и Беньямине Эфрат. Они получили отпуск в киббуце, чтобы Беньямин мог заняться своим семейным имуществом в соседней с Аргентиной стране, где он родился. Ада и вовсе была родом из Буэнос-Айреса, после женитьбы и до отъезда в Израиль они жили в этом городе.

Меир заверил меня, что можно всецело полагаться на Эфратов, и по моей просьбе тут же поехал за ними.

На следующий день Беньямин Эфрат уже сидел за моим столиком в очередном кафе. Внешне он подходил нам как нельзя лучше, ничем не отличался от любого типичного аргентинца. Он слышал о Менгеле и сразу же согласился взять на себя любое задание, связанное с поимкой врача-изувера. Тогда я устроил ему встречу с Шаломом Дани, от которого он должен был получить подробные указания.

Шалом в тот день наблюдал за пансионатом фрау Йорман. С помощью карты он нашел в богатом районе Висенте-Лопес подходящий дом-особняк, расположенный в тупике, с ухоженным палисадником. Сквозь деревья с одной стороны просматривался въезд для машин, а с другой – ступеньки для пешеходов.

Вечером Шалом привел чету Эфратов к пансионату мадам Йорман. Они должны были покрутиться вокруг особняка и осторожно порасспросить, кто здесь живет.

Ада и Беньямин быстро составили для себя подходящую «легенду» и пошли на соседнюю виллу узнать, не здесь ли пансионат, о котором они столько слышали. Им рассказали, что пансионат расположен в конце тупика и живут там американцы.

Вскоре мне доложили об итогах этого первого визита. Несомненно, соседи говорили правду. Но разве Менгеле не может жить там, выдавая себя за американца? Я попросил Шалома понаблюдать за виллой, чтобы по внешнему виду жильцов попытаться определить, немцы они или американцы и нет ли среди них человека, похожего по описаниям на Менгеле. Шалом, желая придать своему визиту в незнакомый район большую достоверность, пригласил в спутницы Аду. Они гуляли вокруг пансионата с шести до десяти утра, и все это время Ада на отличном испанском языке пересказывала Шалому содержание фильма, который смотрела вчера. Шалом же знал по-испански лишь несколько слов, но делал вид, что все понимает и время от времени восклицал: «О! Си, си!»

Наблюдение нас разочаровало: из пансионата не вышел никто, хоть отдаленно походивший на Менгеле.

На другой день в дозор отправились Меир и Беньямин. На этот раз Шалом вручил Меиру микрофотоаппарат и научил, как с ним обращаться. Беньямин и Меир должны были фотографировать всех, кто выйдет из пансионата. Но и в этот раз они увидели только двоих детей, которые, по-видимому, шли в школу. Меир сфотографировал их, но снимок не получился.

Наблюдения ничего не дали, и я решил действовать иначе. Я попросил Беньямина поговорить с почтальоном и узнать, живет ли сейчас на вилле некий сеньор Мендже или Менхе. Если мы на верном пути, то почтальон исправит ошибку и переспросит: «Менгеле?»

Утром Беньямин поехал в Висенте-Лопес, побродил по улицам часа два и наконец увидел почтальона.

– ?Не можете ли вы помочь мне, уважаемый? Я ищу моего дядю, с которым разминулся вот уже несколько лет. Я знаю, что он живет где-то тут, но точного адреса у меня нет.

– ?Как его зовут?

– ?Доктор Мендже.

– ?Да, конечно! Был у нас такой. Он жил там (почтальон указал на особняк в конце тупика) еще с месяц назад или даже меньше.

– ?Вот не везет! – сказал Беньямин. – Опоздал я. Он случайно не оставил нового адреса? Куда пересылают письма, которые приходят на его имя?

– ?Не знаю. У меня нет никаких указаний.

– ?Может, жильцы знают? Кто там живет?

– ?Новый жилец – инженер из Южной Африки. Расспросите его.

– ?Большое спасибо!

Почтальон развел руками:

– ?Извините, что не смог помочь вам.

Тот факт, что доктор не оставил адреса, лишь укрепил мою уверенность: мы напали на след Менгеле. Возможно, что-то вспугнуло его, и он решил переменить место жительства. Покинул Буэнос-Айрес и Аргентину или нашел новое прибежище в городе? Не исключено, что он велел почтальону никому не давать его новый адрес. Это можно было узнать на местной почте, и я отправил туда Беньямина. Главное, говорил я ему, не натолкнуться на того же почтальона.

На другое утро, когда почтальоны расходятся с корреспонденцией, Беньямин зашел в почтовое отделение Висенте-Лопес, примерно в четырехстах метрах от пансионата Йорман, и спросил у служащего за окошком, не оставил ли доктор Менгеле свой новый адрес. Служащий подтвердил, что Менгеле жил здесь еще месяц назад. Но он не оставил нового адреса, все письма на его имя возвращаются отправителям.

В моих записях была еще одна обнадеживающая подробность: Менгеле выдавал себя за делового человека и сдавал напрокат токарные станки авторемонтным мастерским. Мастерская, о которой мы имели сведения, находилась там же, в Висенте-Лопес. Оставалось надеяться, что, покидая особняк, Менгеле не успел порвать связи с мастерской.

Наверняка в мастерской знали, кто владелец этих станков, который всякий раз пользуется разными именами, тем более что в последнее время он жил в том же квартале под своим настоящим именем.

Мы решили, что Беньямин придет в мастерскую заказывать большую партию гаек с левой резьбой. Для надежности он заручался визитной карточкой одного из крупных гаражей города, чтобы сойти за его представителя.

В мастерской в Висенте-Лопес его приняла секретарша. Беньямин представился и объяснил, что ему нужно и почему он хочет поговорить с владельцем станков.

Девушка попросила клиента подождать несколько минут. Из-за двери доносился разговор, но слов нельзя было разобрать. Вскоре секретарша вернулась, внимательно посмотрела на Беньямина и молча вышла. А еще через несколько минут она холодно объяснила сеньору, что здесь не занимаются токарным делом и тем более не знают господина, который владеет этими станками.

Когда Беньямин рассказал мне о странном приеме в мастерской, я уже не сомневался: мы на верном пути. Ведь совершенно ясно, что секретарше не надо ни с кем советоваться, если клиент ошибся адресом. А кроме того, тот, с кем она совещалась, явно послал ее разглядеть посетителя. Было абсолютно ясно, что с незнакомыми людьми здесь дела не имеют.

Если бы за это взялись профессионалы, то работники мастерской вывели бы нас на Менгеле. Но в моем распоряжении были всего лишь несколько добровольцев, неопытных в разведке, да и оставалось всего несколько дней. Пришлось отказаться от мысли выйти на след Менгеле таким путем. Но был еще один шанс – обследовать виллу. Ведь могли же соседи и почтальон по ошибке или по сговору дать нам ложную информацию?

Я хотел сделать в Аргентине все возможное» [825].

Теперь наши комментарии. Мы не будем обсуждать тот факт, почему израильские спецслужбы не могли или не захотели привлечь к операции по розыску «Ангела Смерти» профессионалов, а решили прибегнуть к помощи местных жителей. Возможно, что они решили сэкономить и не отправлять в командировку граждан Израиля или у «МОССАДа», привыкшего оперировать в Западной Европе и в арабских странах, просто не было специалистов, способных работать в странах Латинской Америки. Если последнее утверждение верно, то это ставит под сомнение способность израильских спецслужб эффективно работать в любой точке земного шара.

По поводу бизнеса и личной жизни Йозефа Менгеле. Он действительно проживал в Аргентине, но в 1958 году развелся со своей женой и женился на вдове своего брата. Поэтому «МОССАДу» нужно было искать не одинокого пожилого джентльмена, который к тому же носил фамилию Менгеле, а семейную пару. «Ангел Смерти» действительно занимался бизнесом, правда, не сдавал в лизинг станки – в этом он ничего не понимал, а был владельцем фармацевтической фабрики. Так что описанные в книге процедуры были, мягко говоря, бессмысленными.

В опубликованной в 2009 году в Израиле книге «По следам убийц моего народа» бывший сотрудник «МОССАДа» Алекс Меллер, переживший холокост, описал, как он участвовал в поиске нацистов, бежавших в страны Латинской Америки.

«Выступая в эфире радиостанции «Коль Исраэль», Меллер сказал, что в начале 1960-х годов израильские агенты выследили в Аргентине доктора Йозефа Менгеле, ставившего бесчеловечные опыты на узниках лагеря Освенцим. Руководство «МОССАДа» отказалось разрешить операцию по похищению, так как незадолго до этого из Аргентины был похищен Адольф Эйхман, что вызвало международный скандал. В Иерусалиме не хотели еще раз нарушать суверенитет Аргентины, говорит Меллер.

Тогда агенты МОССАДа предложили уничтожить Менгеле, но, пока обсуждался этот вопрос, нацистский преступник уехал в Уругвай, а оттуда перебрался к сыну в Бразилию, после чего вновь исчез…

В 1970 году президент Парагвая Альфред Стресснер обратился к израильским дипломатам и сообщил, что в его стране арестован доктор Менгеле. Меллер рассказал, что Стресснер обратился к человеку, знавшему нациста в лицо, и тот опознал его. Парагвайский лидер предложил дипломатам забрать Менгеле, но израильское правительство ответило отказом, сообщив, что больше не интересуется доктором. Такой ответ поверг Стресснера в изумление, говорит Меллер.

Причины отказа израильского руководства забрать Менгеле из Парагвая он не назвал» [826].

Прокомментируем это заявление.

Во-первых, если сведения, изложенные в процитированной выше книге «Охота на палача», соответствуют действительности, то шансы обнаружить «Ангела Смерти» в Аргентине у израильских спецслужб были минимальными.

Во-вторых, сомнительной звучит идея о «ликвидации» Йозефа Менгеле. Все дело в том, что Тель-Авиву было важнее живым доставить его в Израиль и там судить как военного преступника, чем убить на территории Аргентины.

В-третьих, об этом неоднократно сообщалось ранее на страницах данной книги, в годы «холодной войны» Израиль регулярно проводил операции, которые могли, и часто так и происходило, испортить отношения с ключевыми партнерами – ФРГ и Францией. В этой ситуации международный скандал с Аргентиной был бы второстепенным явлением и не мог бы помешать Тель-Авиву. К тому же нужно учитывать, что похищенный Йозеф Менгеле имел статус военного преступника, чья вина не требовала дополнительных доказательств.

В-четвертых, и это самое важное, отказ Тель-Авива от «Ангела Смерти» в 1970 году, когда последний был арестован в Парагвае и мог быть на законных основаниях депортирован в Израиль. Если это было действительно так, то почему Израиль отказался принять военного преступника? Как это действие не противоречит официально провозглашенной Тель-Авивом «охоте на нацистских преступников»?

Охота за призраком папаши Гестапо-Мюллера

Есть операции, о которых в приличном обществе не следует рассказывать. В противном случае можно поставить себя в очень глупое и смешное положение. История охоты на шефа гестапо Генриха Мюллера относится к названной выше категории операций.

Группа сотрудников «МОССАДа» во главе с Цви Малкиным и Рафи Эйтаном (с последним мы не раз уже встречались на страницах данной книги) осенью 1967 года пыталась в Мюнхене поймать Генриха Мюллера. Почему-то они были уверены, что он не только жив, что само по себе почти невероятно, но, как порядочный семьянин, захочет присутствовать в октябре на семейном празднике. Почему такое почти что невероятно, мы расскажем ниже.

Цви Малкин во время наблюдения за домом, где проживала вдова Мюллера, случайно столкнулся с пожилым мужчиной – отставным военным. Его выдала походка. Когда через несколько дней сотрудник «МОССАДа» вернулся в Израиль, то, увидев фотографию Мюллера (как минимум двадцатилетней давности), опознал на ней пожилого бюргера. После этого он до самой смерти верил, что в тот вечер встретил самого «шефа Гестапо». Более того, он сумел убедить руководство «МОССАДа» провести негласный обыск у вдовы Мюллера с целью добычи любых материалов (фотографии, письма, образцы почерка и т. п.), способных помочь выйти на след нацистского преступника.

2 ноября 1967 года двое агентов «МОССАДа», значившиеся по паспортам, как Даниэль Гордон и Барух Шор, с помощью отмычек проникли в квартиру вдовы Мюллера. Соседи заметили это и вызвали полицию. «Домушников» задержали. Через какое-то время выяснилось, что они выполняли задание израильской разведки. Разразился громкий дипломатический скандал [827].

Начнем с того, что сотрудники «МОССАДа» были мало осведомлены о личной жизни Генриха Мюллера. Даже если бы он был жив в 1967 году, то скорее всего не стал бы посещать свою официальную супругу Софию.

Семейная жизнь Генриха Мюллера складывалась не очень удачно. С будущей супругой – Софией Дишнер – он познакомился на остановке трамвая в 1917 году в Мюнхене, а женился на ней в 1924 году. В браке у них родились сын Райнхард (1927 год) и дочь Элизабет (1936 год). Их отношения складывались сложно. София была дочерью сторонника баварской народной партии, который издавал один из печатных органов этой организации, и католичкой. Понятно, что в среде нацистов такое родство не приветствовалось. Ситуация усугублялась еще и тем, что он из католической церкви вышел. Супруги расстались в 1938 году. Хотя и после этого он регулярно встречался со своими детьми.

С 1933 года по август 1939 года он был в интимных отношениях с секретаршей Барбарой Х. (1900–1972). С этой женщиной он познакомился, работая в полиции Мюнхена. Затем у него появилась другая любовница – Анна Ш. (родилась в 1913 году). Знала ли она о существовании предыдущей подруги Генриха Мюллера – неизвестно. Их близкие отношения продлились до конца войны. Они строили планы на будущее, но когда стало ясно, что война проиграна, то поняли, что этим планам не суждено было сбыться [828].

Так что нужно было искать Генриха Мюллера у Анны Ш., а не у официальной супруги. Другой важный момент. Генриха Мюллера искали не только сотрудники «МОССАДа», но и представители правоохранительных органов многих стран. Как профессиональный полицейский (трудился в этой сфере с 1919 по 1945 год, начав с низовых должностей), он должен был знать, что появляться у родственников крайне опасно. Именно там его и будут ждать. Поэтому мысль о том, что он обязательно посетит семейное торжество, мягко говоря, странная.

Теперь расскажем о том, почему к 1967 году он был скорее мертв, чем жив.

Если период жизни шефа гестапо до мая 1945 года изучен достаточно хорошо, в том числе существует даже абсурдная версия о его сотрудничестве с советской разведкой (книга Валерия Шамбарова «Семнадцать мгновений Гестапо-Мюллер») [829], то после мая 1945 года биография этого человека – сплошное «белое пятно». Дело в том, что до сих пор не найдено убедительных доказательств смерти Генриха Мюллера. И это обстоятельство породило устойчивый миф о том, что он сумел не только пережить Вторую мировую войну, но и избежать возмездия за свои многочисленные преступления.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.