Маргарита Петровна Морозникова

Маргарита Петровна Морозникова

Давно хотелось поразмышлять о роли… Нет, не о роли личности в истории, а о роли женщины в технике, точнее о производственной деятельности женщин, оканчивающих технические вузы. На примере работающих в такой развивающейся отрасли как радиоэлектроника. В тридцатых и сороковых годах прошлого века в зависимости от государственных нужд прямо стимулировалось поступление абитуриентов, в том числе женщин, на факультеты, где имелись требуемые специальности. В более поздний период советской власти женщины стремились оканчивать технические вузы, ибо это было престижно. В последние годы подобная тенденция сильно ослабла, т. к. есть профессии, где женщины с меньшими усилиями могут заработать на жизнь куда больше.

Но вот женщина окончила радиотехнический факультет вуза. Предположим, что обстоятельства складываются благоприятно, и ей поступают различные предложения, связанные с работой по профессии. Куда ей пойти трудиться? Сразу скажем, что если она приобрела квалификацию инженера-конструктора или инженера-технолога, скорее всего ей предложат вакансию в конструкторском бюро или технологическом отделе. В прошлые годы женщины, выбравшие этот путь, в основном занимались конструированием радиоблоков и узлов по заданиям комплексников или отраслевиков и значительно реже – конструированием механизмов и машин (такие специальности в радиопромышленности также есть). Определяться приходится и женщине – молодому специалисту, получившему квалификацию разработчика систем и устройств: здесь чаще всего возникает проблема неопределённости. Куда пойти, чем заняться?

Лишь единицы выпускниц могут претендовать на получение должности в ВУЗе, который они окончили. Обычно все вакансии на кафедрах заняты, и даже вести лабораторные занятия со студентами не могут вам предложить. Большинство окончивших молодых специалистов поэтому шло в промышленность. Но здесь также возникают некоторые трудности. Эти трудности связаны с ночными работами, длительными командировками, вредными условиями труда, постоянными облучениями и т. д. Наличие подобных негативных факторов не позволяет использовать труд женщин-радиоспециалистов на соответствующих работах. Я, например, не видел женщин в составе комплексных бригад, обслуживающих пусковые радиотехнические объекты в НИИ, на радиозаводах. Их практически тем более не бывает на полигонах, где испытывается техника и люди порой живут месяцами, скажем так, в сложных бытовых условиях, оторванные от дома и семьи. Женщин-радиоинженеров трудно увидеть и на участках, где разрабатываются и испытываются передающие устройства, особенно если их энергетический потенциал достаточно высок. Объясняют это явление не только опасностью облучения и необходимостью работы с высоким напряжением, но и простыми соображениями, связанными с частыми перемещениями тяжелых грузов – блоков питания, генераторов и т. д.

Вместе с тем есть области радиотехнического производства, где к указанным выше факторам, сдерживающим использование труда женщин-специалистов, добавляются требования большой интеллектуальной нагрузки и широкой эрудиции в целом ряде отраслей знания. Я имею в виду разработку, конструирование, изготовление и испытания сложных радиолокационных антенн. Здесь также редко можно встретить женщин-разработчиков и испытателей антенной техники.

Где же используются женщины – молодые специалисты? Главным образом – на разработке и настройке низкочастотных узлов, испытаниях СВЧ элементов, измерениях и эксплуатации регистрирующей и компьютерной техники, в ОТК, при создании нормативной документации и т. д. Нисколько не желая приуменьшать значение трудового вклада женщины-специалиста, должен сказать, что её работа порой сопряжена с большими затратами физической и духовной энергии, повышенным напряжением и интеллектуальными перегрузками. Вынужденная заботиться о семье и близких, о воспитании детей, женщина неохотно идёт в технику, а если уж идёт, то старается ограничиться узким участком работы, а о том, чтобы взять на себя серьёзную разработку или решение сложных задач, даже думать не приходится. Если же ей предлагают заняться работой, связанной с необходимостью лишь прикоснуться к теории, отказывается, ссылаясь на то, что всё забыла. Так поступают многие, но не все. Есть исключения. Об одной такой судьбе хочется рассказать.

Маргарита Петровна Морозникова поступила на работу в ЦНИРТИ (тогда ЦНИИ-108) в конце сороковых годов прошлого века. Поначалу она занималась настройкой радиоаппаратуры. Но вскоре, почувствовав желание заняться серьёзной научной работой, стала готовиться к поступлению в аспирантуру. Морозниковой повезло: её творческие возможности заметил Т. Р. Брахман, в отделе которого она работала в 50-е годы. В то время одной из актуальных проблем в радиолокации была проблема прохождения флуктуационного колебания через приёмное устройство РЛС. После поступления в аспирантуру Морозникова проявила интерес к этой теме, стала изучать литературу. Она обнаружила, что к этому времени были опубликованы фундаментальные работы А. Н. Колмогорова, А. Я. Хинчина и американского учёного Н. Винера. В области радиотехнической проблематики вышла в свет капитальная статья сотрудника компании «Белл систем» американца С. О. Райса (1945 г.) и книга советского учёного В. И. Бунимовича (1951). Всё это составляло, говоря современным языком, большой массив информации, но Морозникова безусловно обладала необходимым запасом знаний и волевыми качествами, чтобы освоить новый раздел науки, который тогда был назван статистической теорией связи. Разобравшись, она поняла, что это было ещё началом горы, на которую ей предстояло взбираться. Дело в том, что и Бунимович и американцы рассматривали тогда лишь основы теории случайных процессов и анализировали действие флуктуаций на простейший нелинейный элемент приёмного тракта – амплитудный детектор. Предстояло исследовать действие случайных процессов на появившиеся тогда приёмные устройства более общего типа, и, в частности, на приёмник так называемых сложных сигналов. Так она пришла к понятию модулирующей (или мультипликативной) помехи как сигнала, прошедшего через искажающий линейный четырёхполюсник с переменными (случайными) параметрами. Это был прорыв в науке о помехах. Но предстоял большой объём вычислительных работ. После защиты кандидатской диссертации её стали загружать текущими делами. Попытки продолжения исследований в ранее выбранной области встречали сопротивление руководства. И всё-таки её способности преодолевать трудности многие недооценивали. Морозникова задумала доказать правильность полученных теоретических результатов на практике, для чего приняла решение разработать соответствующую аппаратуру и проверить действие помех в полигонных условиях. Учитывая, что специалисты теоретического плана редко идут на такое расширение сферы своей деятельности, это был смелый шаг с её стороны, свидетельствовавший о больших её потенциальных возможностях. Серьёзную помощь в создании аппаратуры и наладке ей оказал Б. В. Лебедев, поддерживал и новый начальник А. В. Загорянский. С вновь созданным макетом аппаратуры бригада исследователей во главе с Морозниковой выехала на полигон, где провела серию испытаний. Количественные результаты этих испытаний полностью подтвердили теоретические предпосылки. Вместе с тем они показали, что помехозащищённость РЛС существенно зависит от выбранного типа зондирующих сигналов и методов их обработки. В частности, системы, использующие ФКМ сигналы с достаточно большой базой, обладали повышенной помехозащищённостью.

Проведенные полигонные испытания расширили её кругозор, вселили уверенность в правильности основных теоретических выводов, откорректировали некоторые прежние представления. С новым багажом принялась Морозникова за работу. Упорный труд дал свой результат. К концу 60-х годов она подготовила к защите свою докторскую диссертацию. Но тут её ждали неожиданные препятствия. Подобное нередко возникает на тернистом пути учёных. Будучи рецензентом, Морозникова некоторое время назад написала отзыв на присланную диссертацию, где указала ряд существенных недостатков работы. Автор раскритикованного труда и его научный руководитель были сотрудниками организации, которую Морозникова впоследствии выбрала в качестве головной. Именно этим людям и была направлена диссертация Морозниковой для написания отзыва. Некоторые замечания рецензентов Морозникова сочла необоснованными, но ряду утверждений она противопоставить ничего не смогла, и вынуждена была дорабатывать диссертацию. Но нет худа без добра: качество диссертации улучшилось, и она была защищена в начале 70-х годов. Так М. П. Морозникова стала первой и, насколько знаю, единственной женщиной – доктором наук, работавшей в ЦНИРТИ по основной тематике. И как мне представляется, значение её трудов более широкое, они стали достоянием отечественной науки.

Когда говорят о женщинах-учёных, часто ссылаются на феномен Софьи Ковалевской. С. В. Ковалевская (1850–1891) была математиком, первой женщиной – чл. – корр. Петербургской академии наук, избранной по представлению академиков П. Чебышева, В. Имшенецкого, В. Буняковского. Она прошла короткий, но сложный жизненный путь, добиваясь признания её как учёного в России и за рубежом. Основатель ЦНИРТИ академик А. И. Берг, принимая в институте именитых гостей, при встрече с женщинами-учёными любил представлять их словами: «Это – наша Софья Ковалевская». Правда, при наличии у женщин проколов в работе А. И. мог закончить свой критический анализ другими словами: «Ох, уж эта Софья Ковалевская». Я не хотел бы по традиции сравнивать Морозникову с С. Ковалевской, но должен отметить, что волевые качества Маргариты были тоже на высоте. Много лет был я знаком и общался с Маргаритой. И всегда бросалась в глаза её неизменная скромность, стремление избежать пафоса, обыденность тем, которые она выбирала при разговорах с собеседником. Она старалась не только не выделяться из общего круга сотрудников, но и всячески избегала рассуждений, как ей казалось, касавшихся повышенной роли женщин-учёных и её в частности. Любое восхваление своей персоны она пресекала на месте. Более того, когда в институте намечались перестановки или грозило сокращение штатов, она несколько задумчиво произносила: меня, наверное, это коснётся в первую очередь. Вместе с тем я никогда не видел её подавленной, скованной обстоятельствами, заторможенной. Это был живой человек, лишь в редких случаях дававший волю чувствам. В один из самых острых моментов жизни, когда её не допускали к защите диссертации, встретив меня, после нескольких слов приветствий она заплакала и, имея в виду руководство, сказала: «Вот так они всегда со мной поступают».

Жила Морозникова тоже весьма скромно. Зарплата, хотя и докторская, но небольшая, одевалась без всяких претензий. Со всем этим можно было бы смириться, но заботили очень плохие жилищные условия. Из её слов я понял, что это была комната в полуподвальном помещении с многочисленными соседями. Ей предстояло напряжённо работать, но в таких условиях это было невозможно. По метражу площади она формально не могла претендовать на получение квартиры, но разве дело только в метраже? Институт не помогал, и она после долгого раздумья решилась обратиться в райисполком. Как она мне впоследствии рассказывала, её принял зампред, ведавший распределением жилплощади. Если бы принявший её чиновник ограничился лишь формальными данными о площади, он бы её отправил восвояси. Но она сказала, что живёт в невыносимы условиях, а главное – лишена возможности работать. Предъявив документы, уговорила направить комиссию по её адресу. Так Морозникова получила квартиру, между прочим, бесплатную, от советской власти. Чиновники, конечно, не знали о её заслугах в науке, но, по-видимому, сочли сам случай уникальным. Могло ли руководство института сделать то же самое, но значительно раньше? Конечно, могло, но не захотело. Печально, однако, другое. Не удосужились создать школу Морозниковой, не передали эстафетную палочку её научного багажа молодым учёным, способным продолжить её работу.

После недолгой болезни Морозникова умерла в сентябре 1997 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.