Марк Солоник. Дурман-трава

Марк Солоник. Дурман-трава

Я патриот, господа. Я патриот, но не идиот. Я долго терпел. Читал эту макулатуру, силясь понять — чего добивается автор? Формально развенчивая мифы, Мединский пользуется настолько чудовищными подтасовками и враньем, что автоматически только усиливает то, что «развенчивает».

(Не известный мне блогер, http://eugene-df.livejournal.com/126843.html)

Я пишу эту статью по заказу. Сам, по собственной инициативе, я бы никогда не стал писать отзыв на книгу Мединского. Она того не стоит. Хуже того, всякое публичное упоминание этой макулатуры лишь создает ей некую репутацию («книга вызвала ожесточенные споры»), каковой она вовсе не заслужила. Ничего нового, интересного и важного по теме истории Великой Отечественной войны г-н Мединский сказать не мог. У него для решения такой задачи нет ни соответствующего исторического образования, ни времени для серьезного самообразования.

Член Генерального совета партии «Единая Россия», председатель Комитета по культуре Госдумы РФ, член Комиссии Госдумы РФ по законодательному обеспечению деятельности субъектов естественных монополий, член Постоянной делегации Федерального Собрания РФ в Комитете парламентского сотрудничества «Россия — Европейский союз», член правления фонда «Русский мир», член Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию фальсификации истории, президент Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО), доктор политических наук, профессор МГИМО В.Р. Мединский просто физически не имеет возможности час за часом, месяц за месяцем, год за годом корпеть над документами, изучать бесконечные колонки цифр и слепить глаза над картами сражений. А без всего этого в военной истории делать нечего.

Да, Родина щедро наградила г-на Мединского за его труды на благо избирателей (в 2010 г. он заработал 31 894 688 руб., да и супруга добавила в семейный бюджет еще 4 508 179 руб.), предоставила условия для плодотворной работы (семья депутата имеет в собственности и в пользовании шесть квартир совокупной площадью в 858 кв. метров) и полноценного здорового отдыха (двенадцать земельных участков общей площадью в 292 «сотки»)[1]. Однако даже у человека, получающего 64 тысячи евро в месяц, в сутках всего лишь 24 часа. Ясное дело, для написания книг у профессора Мединского имеются «литературные негры», но и подбор надлежащих «негров» требует некоторой собственной квалификации. Что же касается докторской диссертации, защищенной 27 июня 2011 г. (забавно, но я нигде не смог найти какие-либо упоминания о наличии у г-на Мединского кандидатской по истории), то она написана на тему «Проблема объективности в освещении российской истории второй половины XV—XVII века». Великая Отечественная случилась гораздо позже. Научных публикаций по истории 2-й MB за профессором Мединским не числится. Что же тут критиковать и обсуждать?

Большой угрозы для морального здоровья общества я в книге Мединского также не вижу. Почему? Потому что вижу ценник на задней странице обложки: 405 рублей. И это, заметьте, в гигантском ГУП «Московский дом книги», где за счет большого оборота поддерживаются относительно низкие (по нынешним беспредельным временам) цены; в провинции «Война» Мединского продается за пол тысячи и выше. Кто же будет платить такие деньги за унылую агитку в 700-страниц? К счастью, организаторы проекта (а книга «Война» — это, конечно же, политпроект — сами собой рекламные щиты 3x6 м на московских улицах не появляются) зажмотились не только при найме квалифицированных «негров», но и в этом аспекте. А ведь как красиво они (он? она?) пишут:

«Зашел я накануне Дня Победы в книжный, в детский отдел. Как раз перед 65-летием. Вижу, есть немало книг про Войну для детей... Все очень здорово. Только каждая книжка — 350—400 рублей... Но ведь такие книги должны бесплатно раздаваться! Ну, не бесплатно — так за символические деньги. Должны печататься государством и вручаться каждому школьнику. Только прочти! Только полистай!» (стр. 653).

Что же касается меня, то мне эту книгу вручили в издательстве «Яуза». Вместе с добрым напутствием и указанием срока сдачи готового текста отзыва. Память у меня хорошая, кто вывел мои книги на встречу со всероссийским читателем — помню. Поэтому решил, что не имею права отказать директору издательства в такой его скромной просьбе. А уж если совсем честно, без жалких попыток самооправдания — я просто не оценил в тот момент, во что вляпался...

Читать «Войну» Мединского — мука адская. И дело даже не в том, что на каждой странице — липовые цифры, бредовые «факты», откровенная ложь и демагогия. К такого рода «контенту» я уже привык. Проблема в другом: автор без тени смущения, откровенно и прямо сообщает, что на факты ему наплевать. Что спорить с ним по поводу достоверности изложенного незачем. Он и без моих опровержений знает, что у него в колоде пять тузов, а шестой — в рукаве:

«Если советский миф о войне устарел, его надо отмыть, почистить, отполировать, наполнить новым содержанием... Позитивная мифология нам совершенно необходима» (стр. 120).

Неудачная фраза, коварно вырванная мной из контекста? Если бы...

«Я пишу не научную книгу. Изучать историческую диалектику, развитие производительных сил и производственных отношений — дело профессиональных ученых, и дай им Бог для этого силы.

Мы же занимаемся не строгим установлением фактов и закономерностей, а представлениями людей об истории и о самих себе. То есть мифами. Разными — и черными, и самыми что ни на есть белыми и пушистыми. Моя цель — развенчать мифы черные. Но вот положительные — решительно хочется оставить» (стр. 657).

«Факты сами по себе значат не очень много. Скажу еще грубее — в деле исторической мифологии они вообще ничего не значат. Факты существуют только в рамках концепции. Все начинается не с фактов, а с интерпретации. Если вы любите свою Родину, свой народ, то история, которую вы будете писать, будет всегда позитивна. Всегда!» (стр. 658)

Отвечая в своем блоге на критические замечания г-на Исаева, профессор Мединский высказался еще откровеннее:

«Я не являюсь ученым-историком (на тот момент докторская по истории еще не была им успешно защищена. М.С.). Моя специализация иная — она закреплена в ученой степени доктора политических наук и практического специалиста по PR и пропаганде... Вы наивно считаете, что факты в истории — главное. Откройте глаза: на них уже давно никто не обращает внимания! Главное — их трактовка, угол зрения и массовая пропаганда...»

В пропаганде главный по культуре депутат Госдумы силен. Знает, кому и как: «Имея под рукой такую колотушку, как телевидение, можно и не самые убедительные доводы/выводы вколотить в головы, опустошенные сериалами, танцами на льду и прочей дребеденью». Я не шучу, я цитирую «Войну». Страница 655. Да и как политик г-н Мединский придерживается тех же принципов:

«В политике эти (моральные. М.С.) нормы неприменимы. То есть для публики (и на публике ) политики, конечно, руководствуются общепринятыми нормами морали и интересами народа, но на практике они следуют собственным интересам, в лучшем случае — интересам своих партий и кланов. Увы, это так есть и всегда так было» (стр. 60).

И как же тут спорить? О чем спорить? С пеной у рта доказывать «наперсточнику», что он мухлюет? Что ему лучше бросить это грязное занятие и пойти рабочим на стройку?

Спорить с Мединским не о чем, а вот посмотреть внимательно на то, КАКИЕ именно мифы предлагает он «вколачивать в голову» согражданам, очень даже стоит. В сравнении со старым советским мифом мы увидим кое-что новое. Новое не только в плане вызываю-ще-откровенной формы изложения:

«Своих» человек защищает всегда, это заложено у него на генетическом уровне... Так происходит всегда и везде. В объединениях по любому признаку: семейному, семейно-сицилийскому, религиозному, партийному, национальному, общегосударственному — всегда работает принцип оправдания и защиты себе подобных. Наверное, поэтому во всех национальных мифологиях «свой народ» всегда успешен, свободолюбив, полон всяческих достоинств. Ибо национальное самооправдание — это естественное человеческое стремление» (стр. 657).

Отлично сказано! И упоминание «генетического уровня» вкупе с «семейно-сицилийской» формой организации общества здесь очень кстати. Именно так все и было в последние пятьсот тысяч лет. Сначала — чисто животные, не оформленные словом и мыслью позывы: сожрать, отобрать, отодрать... Затем, на этапе формирования родоплеменного строя, появляются первые представления о добре и зле: «Если мы отобрали скот у соседнего племени — это хорошо, а если они у нас — это очень плохо».

Так и жили в бесконечной череде поколений, и лишь три тысячи лет назад (мгновение в масштабе истории человечества) появляются невероятные, ошеломляющие Заповеди: «Не убий», «Не укради», « Не лжесвидетельствуй »... Что за чушь? Почему бы не поиметь жену ближнего, если я ее физически сильнее, а ее защитник-мужчина ушел охотиться на мамонта? Удивительный нравственный переворот шел медленно, с отступлениями, с кучей оговорок — древнееврейская Тора не во всем и не всегда распространяла эти заповеди на «чужих». А затем пришла благая весть учения Христа, учения, в котором уже не было «ни иудея, ни эллина».

И дальше, через длинную череду войн и революций, взлетов и падений человеческого духа к чеканному «Все люди рождаются равными и свободными, и все они наделены неотъемлемыми правами...» От первобытного деления людей на генетически, кровно «наших» и кровно «чужих» к выношенному и выстраданному цивилизацией представлению о «хороших», которые именно вследствие этого становятся для нас «нашими». Немецкие офицеры, подготовившие покушение на Гитлера, для меня — «наши». Полицаи русско-украинского происхождения, спалившие деревню Хатынь вместе с жителями, для меня «чужие».

Да, так жить сложнее. Своих «по крови» (по цвету кожи, форме носа, разрезу глаз) отличить просто; выбор между добром и злом требует знания и личного мужества. Профессор Мединский предлагает нам спуститься назад, вниз, к «морали» питекантропов. В психологии это называется «редукция» — снижение планки, возврат к самым примитивным критериям самооценки и способам социального взаимодействия. Это «Камеди-клаб» и «Дом-2» вместо великой русской культуры; это запредельная пошлятина («поцелуй меня везде — восемнадцать мне уже») вместо проникновенного лиризма народной русской песни. То, что упомянутые выше проявления бесстыдства появляются ОДНОВРЕМЕННО с профессорскими идеями о «семейно-сицилийском принципе оправдания себе подобных», не является, на мой взгляд, случайным совпадением.

И чтоб совсем уже все стало ясно, приведу один из многих примеров «национального самооправдания», в изобилии разбросанных по «Войне» Мединского:

«Любители песнопения о несчастной Финляндии твердят, что эта маленькая страна потеряла 10% своей территории, что 430 000 жителей вынужденно переселились в глубь Финляндии, создавая социальные проблемы. Разумеется, это ужасно. Но, во-первых, если вы — руководитель Российского государства, то и думать вы будете в первую очередь о своих подданных (как замечательно выбран термин! слово «граждане» здесь смотрелось бы совершенно неуместно. М.С.). Если будет нужно пустить голыми на снег несчастных финнов, чтобы ваш народ был в безопасности, — вы, не имея выбора, будете разорять и изгонять финнов» (стр. 116).

Скажем честно — советская пропаганда до такого не доходила. Советская воспевала «разумное, доброе, вечное». А то, что в реальных проявлениях внешней политики СССР противоречило красивым идеалам, просто скрывалось. Намертво. Не было в советском школьном учебнике «голых финнов на снегу». И быть не могло. «Мы самые хорошие, добрые и неизменно миролюбивые», — говорили советский учебник и партийный пропагандист. «Нашим всё можно, а мораль выдумали слабаки», — заявляет профессор Мединский.

«Наш народ не только непобедим, воюя зачастую один на один с коалицией объединенных стран Европы, но и способен менять судьбы всего мира, создавать новые мировые системы. Этот урок должен быть нами глубоко усвоен. Он должен лежать в основе нашего национального самосознания, быть краеугольным камнем всей политической пропаганды... Да придет осознание главного: мы — вершители истории» (стр. 630).

Однажды в XX веке аналогичная мысль была выражена гораздо короче: «Дойчланд юбер алес». Многие в это поверили. И верили до тех пор, пока, сгорая вместе с детьми в адском пламени «огненного шторма» в Гамбурге и Дрездене, остатком плавящегося мозга не поняли истину,выраженную в русской, кстати, поговорке: «На всякую хитрую гайку найдется свой болтик с резьбой». Замечательная в своей простоте идея: «наглый и вооруженный всегда прав» чревата встречей с еще более наглым и лучше вооруженным...

Впрочем, похоже на то, что и сам профессор Мединский ощущает слабость своей «позитивной программы» (пряник, которым он соблазняет малых сих, слишком мелковат) и поэтому начинает, страшно вращая глазами» пугать читателя:

«Да вот беда, понимания, что на самом деле значит та война и чем грозит пересмотр ее итогов для сегодняшнего мира — а главное, для России! — нет до сих пор. А ведь ответ прост. «Это элементарно!» — как говаривал герой другого известного в истории дуумвирата. Пересмотр итогов Второй мировой войны — ни больше ни меньше есть часть большого (на литературного редактора тоже денег пожалели? — М.С.) плана по изъятию у России ресурсов и территорий» (стр. 655).

Во как! Страшно? Нет??? Так вот вам еще порция:

«Признаем себя пособниками Гитлера, признаем «соучастниками» в развязывании Второй мировой — и все. Начнем все отдавать. Сами, скопом и даром, как в 1991 году. Курильские острова, Калининградскую область, Сахалин, потом Карелию, Северный Кавказ... Признаем — и ельцинская Россия образца 01.01.1992, ужавшаяся до размеров царства молодого Алексея Михайловича Тишайшего, покажется гигантом. Забудьте об Империи. Забудьте СССР. Впереди нас будет ждать Великое княжество Московское времен Иоанна Васильевича Грозного. Это еще, если удержим Казань и Астрахань...» (стр. 306).

Историк из Мединского, как из коня балерина, но вот свое дело политтехнолога, «практического специалиста по PR и пропаганде» он знает твердо. Понимает (и настойчиво формирует к тому же!) запросы «целевой аудитории». Знает, чем ее можно напугать. «Забудьте об Империи». Начнете признаваться в грехах отцов, начнете жить по совести — и не видать вам Шикотана с Итурупом (кстати, из той «на-шистской» гопоты, к которой обращается Мединский, кто эти острова видел? Кто готов переехать туда из подмосковных Люберец?).

Австрия забыла про Империю — и процветает. Германия, потерявшая Кенигсберг, Данциг, Бреслау, уплатившая огромные контрибуции и по сей день продолжающая ДОБРОВОЛЬНО выплачивать компенсации жертвам гитлеровской агрессии, процветает. Безо всяких потуг на создание «четвертого рейха» Германия стала самой мощной, самой богатой страной Европы, восстановила свой статус «мастерской мира», и в личном гараже патриота Мединского стоят, конечно же, немецкие машины: «Ауди А-4» для «малого выезда» и джип «Ауди Кью-7» для большого. Финляндия потеряла (т.е. была принуждена отдать Советскому Союзу) Выборг и Кексгольм, металлургический комбинат в Вяртсиля и крупнейшие в мире никелевые рудники Петсамо. И что же? Сегодня эта страна, в недавнем прошлом «приют убогого чухонца», уверенно занимает первые строчки в мировых рейтингах качества жизни. И самые нижние — в рейтингах преступности и коррупции. А где в тех рейтингах Россия?

Политтехнолог Мединский, проповедуя глубоко антихристианский тезис «Нам не за что каяться!», делает это отнюдь не случайно. Совесть и правда не существуют по отдельности для внутренней и внешней политики. В стране, живущей по совести, Партия Жуликов и Воров не получит половину мест в парламенте, да и «главному по культуре» едва ли будут платить оклад трехсот школьных учителей. За красивыми разговорами про «благо России» отчетливо просматривается забота о личных и корпоративных интересах. Впрочем, об этом нас г-н Мединский сам же и предупреждал («Для публики (и на публике) политики, конечно, руководствуются общепринятыми нормами морали и интересами народа, но на практике они следуют собственным интересам, в лучшем случае — интересам своих партий и кланов»).

Ни одно обсуждение проблем истории 2-й MB не обойдется без темы «Гитлер — Сталин». Не обошел стороной этот вопрос и профессор Мединский. На последней странице своей книги он пишет:

«В Европе на уровне резолюций ПАСЕ уже уравняли Сталина и Гитлера. Но сопоставимые ли это явления? Разве может русский человек принять и понять подобное сравнение? «Режим Сталина был репрессивным, но режим Гитлера — человеконенавистническим. Разве можно ставить их рядом?» — вопрошает патриарх Кирилл, и с ним нормальный человек, знающий и любящий свою страну, не может не согласиться» (стр. 659).

К сожалению, у меня нет возможности лично вопросить Владимира Михайловича Гун-дяева — как надо понимать его слова? Какой из кровавых режимов, с точки зрения пастыря церкви Христовой, лучше: «репрессивный» или «человеконенавистнический»? И с каких это позиций режим массовых, многомиллионных внесудебных репрессий должен считаться «человеколюбивым» или хотя бы «менее человеконенавистническим»? Я этого постичь не могу, но помню громадное серое здание в центре Киева, «матери городов русских». Сначала там было НКВД, потом — гестапо, потом — снова НКВД. Занимались же в этом здании все время одним и тем же: мучили, пытали, убивали. Так ли уж важно — делалось ли это из репрессивных или человеконенавистнических побуждений?

Возможно, и сам г-н Мединский почувствовал некую зыбкость озвученной выше формулы, поэтому подарил читателям и свою, развернутую и реально (безо всяких кавычек) новаторскую трактовку:

«Сталин и Гитлер во многом похожи. Как похожи вообще все тираны на свете... Но миф о тождестве Сталина и Гитлера — это миф о тождестве шерифа и бандита. У обоих в руках точно такой же «кольт», и оба пускают его в дело при каждом удобном случае... Но как у людей с оружием в руках могут быть совершенно разные цели, так и государства могут применять свою силу с целями совершенно различными» (стр. 121).

На этой фразе страница закончилась. Уж и не знаю — было ли это задумано, или просто так вышло при верстке, но получилось круто, как в кино. «А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться». И титры с музыкой по экрану... Так в чем же «совершенное различие» целей Гитлера и Сталина? С нетерпением переворачиваю страницу:

«Сталина и Гитлера можно сравнить с двумя бьющимися насмерть соперниками. Каждый бьется не на жизнь, а на смерть. Один жаждет труп врага изрубить в ошметки и предать огню, жену изнасиловать и закопать заживо в землю, детей — превратить в рабов, имущество захватить, дом сжечь, на месте сожженной деревни выкопать озеро и запустить туда мирно плескаться тучных карпов... Он разденет детские трупы, прежде чем отправить их в топку мыловарни, и отдаст чужие курточки, платьица и ботиночки своим, родным детишкам».

Это, как вы понимаете, намерения «бандита», т.е. Гитлера. А что же товарищ Сталин?

«Другой тоже не агнец и тоже алчет смерти противника. Что потом? Потом жену его — дать в жены своему брату, дом перестроить на свой манер, с соседями — объединиться в колхоз, поскольку, как ему представляется, большой общий участок на тракторе удобнее пахать, чем маленький. Часть своих родственников он привезет сюда, на эту землю, и поселит их в домах тех, кто не захочет жить по новым правилам. Но он не будет убивать чужих детей. Он их усыновит, научит своему языку и даст им образование. Он вырастит детей побежденного вместе со своими как родных...»

Вот так представляет себе практикующий российский политик, депутат Госдумы, задачи и права «шерифа». Вот, оказывается, чем должны (имеют право) заниматься правоохранители: убить или, в самом мягком варианте, выкинуть из дома любого, взять его жену в наложницы, детей убитого заставить жить по правилам, установленным насильником, и самое главное — всех в колхоз. Батрачить за «трудодни». Особо умиляет вот этот пассаж: «объединиться в колхоз, поскольку, как ему представляется, большой общий участок на тракторе удобнее пахать, чем маленький». Вот, оказывается, для чего колхозы были придуманы! Вот для чего раскулачивали и заставляли горбатиться на государственной «барщине»! Чтобы на тракторе пахать было удобнее...

Теперь становится понятным, для чего потребовались Мединскому ужасающие картины закопанных живыми в землю женщин и переработанных на мыло детей — только на фоне таких инфернальных видений намерения «шерифа Сталина» смотрятся хоть как-то терпимыми. Вот только имеют ли эти видения связь с реальностью? Что, гитлеровская оккупация Европы и вправду была столь жестокой? Где бы нам найти ответ на этот вопрос?

Книжки надо читать. «Любите книгу, источник знания». Чтоб далеко не ходить, откроем обсуждаемую книгу г-на Мединского:

«Когда немецкий солдат входил во французский или датский город, у него была жесткая инструкция — вести себя корректно по отношению к мирным жителям...» Товарищ профессор, а как насчет изрубить на куски, предать огню и изнасиловать? «Теория нацизма последовательно считала «своими», в смысле почти «арийцами»: норвежцев, вообще всех скандинавов, датчан и голландцев... С некоторыми оговорками нацисты терпели персон категории В плюс — англосаксов (все-таки саксы — те же германцы, только островные) и категории В минус — французов (опять же выродившиеся древние франки — порченая кровь, конечно, но тоже вроде «отчасти свои» ) (стр. 131).

Про то, как немецкие оккупанты «изрубили в ошметки и предали огню» французов, написано немало. Вот, например, статья Б. Клейна, известного специалиста по истории европейской культуры XX века, размещенная в интернет-журнале «Русский глобус» (№ 3/2006). Почему именно эта статья? Да только потому, что сам г-н Мединский ссылается на нее в своей книге; не можем же мы предположить, что профессор не читал тот текст, который он цитирует?

В статье Б. Клейна много интересного. Оказывается, «несмотря на нехватки, издатели получили значительные ресурсы бумаги. В 1941—1944 гг. среднегодовой выпуск художественной и научной литературы был не ниже, чем до войны. При том что в 1943 г., в разгар кровопролитнейших сражений на всех фронтах, французские книгоиздательства вышли на ведущее место в мире, опередив Англию, Америку и другие страны... С приходом оккупантов явно оживились парижские театры. В 1943 г. их кассовый доход вырос в три раза по сравнению с довоенным 1938 годом... За годы оккупации французская киноиндустрия выпустила 240 полнометражных и 400 документальных фильмов, а также мультипликаций, в общем превзойдя продукцию в самой Германии...» (http: / / www. russian-globe.com/N 49/ Klein. NochnoyParizh. htm)

Содержит статья Б. Клейна и впечатляющий перечень фамилий знаменитых французских певиц, актрис и модельеров, которых если куда и « зарыли», так только в ворох шелкового белья в спальнях господ немецких офицеров...

Да, но это все про европейцев западных, для немцев «почти родных» (хотя гитлеровская «Майн Кампф» клокочет ненавистью именно к Франции!). А что же было на востоке Европы? Продолжим чтение книги Мединского:

«Куда хуже дело обстояло с категорией С — теми, кто, как считалось, отличался от «арийцев» ГЕНЕТИЧЕСКИ... Категория С — это те, кому априори в Третьем рейхе была отведена судьба прислуги и сельхозрабочих, людей без квалификации и образования, быдла... Поляков предполагалось превратить в рабочий скот. Чехов предполагалось или онемечить (блондинов), или загнать в деревни и не давать образования (брюнетов, темно-русых и, видимо, рыжих)...» (стр. 131).

Итак, самое худшее, что ожидало самых невезучих (брюнетов и рыжих), заключалось в том, что их «загонят в деревни», превратят в «прислугу и сельхозрабочих». Так ли уж это ужасно в сравнении со сталинским колхозом? Воля ваша, но тема принципиального различия между бандитом Гитлером и «шерифом Сталиным» не раскрыта...

А теперь уберем улыбку с лица. Мы подошли вплотную к очень мрачной теме. К вранью самому разнузданному и до последнего времени практически безнаказанному.

«При раскопках немецких захоронений времен войны среди личных вещей немецких солдат находят инструкцию «Военная подготовка в войсках». Вот так, с былинным распевом начинает Мединский свой рассказ. Я знаю о таких находках в моей Липецкой области, о них писал областной инфопортал www.gorod48.ru. Попадается инструкция и в других местах: «Помни о величии и победе Германии. Для твоей личной славы ты должен убить ровно 100 русских. У тебя нет ни сердца, ни нервов — на войне они не нужны. Уничтожив в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского; не останавливайся — старик перед тобой, женщина, девушка или мальчик. Убивай!» (стр. 127—128).

Это не правда. Не «находят» (мн. число), а «нашли». В кавычках и один раз. Пресловутая «инструкция для немецких солдат» есть стопроцентная фальшивка. Ничего подобного, даже близко похожего, командование вермахта никогда не выпускало. Ни в одном архиве, ни в одном музее ни одного экземпляра этой «инструкции» нет (а сравнив ее стилистику с реальными документами вермахта, добавим, что и быть не может). Ни в каких «местах» она не попадается.

Этот текст был сочинен советской пропагандой во время войны. И это было абсолютно правильное решение. На войне как на войне. Военная пропаганда не имеет права быть правдивой. Ее задача — психологически облегчить бойцу Красной Армии его тяжелую задачу по убийству людей. Это нелегко. Надо объяснить бойцу, что он убивает не себе подобных, а «извергов рода человеческого», хищных двуногих зверей. Таковы жестокие законы войны. Никаких претензий к тем, кто выдумал эту «инструкцию» во время войны, у меня нет.

И у наших союзников по антигитлеровской коалиции претензий не было. Был деликатно (и отнюдь не публично!) заданный вопрос: «Где вы это нашли?» Вот тогда и появилась басня о том, что «нашли» на трупе убитого немецкого солдата. Потом этот труп и листовку немножко «поискали», да и тихо спустили дело на тормозах. Союзники все поняли и настаивать на ответе не стали. Но сегодня, 65 лет после окончания войны, зачем тащить эту фальшивку на страницы книги? И если бы только одну эту!

«На советской территории он (немецкий солдат) был официально освобожден от ответственности за любые преступления против населения. Тоже по инструкции — о так называемом «особом судопроизводстве» на территории СССР. Изнасилование солдатом вермахта советской женщины/девушки/девочки, кстати, изначально не считалось преступлением. Вообще. Запомните это... Целью нацистов было не уничтожение коммунистов. Целью нацистов было уничтожение русских. Советских. Славян. Татар. Башкир. Узбеков. Казахов... Всех этих недочеловеков, которые к тому же помимо всех своих неведомых восточных болезней больны западной болезнью коммунизма» (стр. 128—129).

Последние два-три года как по команде (или просто по команде?) мединские, дюковы и компания вываливают на головы своих несчастных читателей ушаты подобных словесных помоев. Вываливают в надежде на то, что желающих возразить не найдется — ибо кому же охота ходить потом с клеймом «адвоката Гитлера», «приспешника Геббельса», «нациста и реваншиста». Но возражать надо. И не только «из принципа», не только потому, что врать нехорошо, а фальшивки не должны заполнять страницы военно-исторических книг, размывая грань между правдой и вымыслом. Назойливая реанимация самых диких измышлений советской пропаганды военных лет преследует вполне конкретные «политтехнологи-ческие» цели сегодняшнего дня.

Шило неукротимо рвется из мешка. Становятся доступными все новые и новые документы эпохи Великой Отечественной войны. Все более и более отчетливой становится роль Советского Союза и лично товарища Сталина в развязывании Второй мировой войны. Все более очевидным становится факт того, что кровавая вакханалия на оккупированных советских территориях была организована совместными усилиями двух сторон. Сегодня уже только слепому не видно, что для Сталина население оккупированных областей было отработанным шлаком, не имеющим более никакой ценности; хуже того — в его глазах они стали «отрицательной величиной», ибо вышли из-под его контроля, безнаказанно вступали в контакты с иностранцами и могли быть использованы противником как для работы, так и для набора в антисоветские вооруженные формирования. Именно из этих представлений и вырастали приказы о сожжении деревень в прифронтовой полосе, подстрекательские призывы «уничтожать врагов всем, что попадется под руку: топором, косой, ломами, вилами, ножами» (директива ЦК КП(б) Белоруссии от 1 июля 1941 г.) и беспощадный террор т.н. «партизан», т.е. диверсионно-карательных отрядов НКВД против мирного населения.

Адвокатам Сталина (а вот они-то, в отличие от пресловутых «адвокатов Гитлера», за последние полвека никогда не переводились, да еще и пользовались порою огромным «административным ресурсом») хочется что-то возразить. И как нельзя лучше подходят для этой цели старые «черные мифы» военной пропаганды. В самом деле, если Гитлер имел намерение закопать живьем в землю всех русских женщин и перевести на мыло всех русских детишек, то стоит ли вспоминать о тех, кого партизаны-поджигатели выбросили босиком на снег — несчастные все равно были обречены на гибель, чуть раньше или чуть позже... Если в разгар войны против Британской империи и стоящих за ее спиной Соединенных Штатов Гитлер решил ввязаться в войну на два фронта только потому, что его охватило страстное желание уничтожить татар, башкир и узбеков (а в степях Казахстана нарыть пруды для тучных карпов), то тогда можно и забыть о реальных планах и действиях товарища Сталина, фактически не оставившего Гитлеру иных шансов на спасение, кроме отчаянной попытки напасть первым.

Профессор Мединский призывает нас поверить в то, что «изнасилование солдатом вермахта советской женщины не считалось преступлением». Я предлагаю внимательно прочитать документ.

«Директива по поведению войск в России» (утверждена главным командованием вермахта 19 мая 1941 г, текст хранится в Государственном военном архиве Германии, ВА-МА, RW4/v. 524). Вот его полный текст, от первого до последнего слова:

«Главное командование Вермахта. Директива по поведению войск в России.

1. Большевизм — смертельный враг национал-социалистического немецкого народа. Германия ведет борьбу против его вредного мировоззрения и его носителей.

2. Эта борьба требует бесцеремонного и энергичного противодействия большевистским подстрекателям, партизанам, саботажникам, евреям и полного устранения любого активного и пассивного сопротивления.

3. По отношению ко всем служащим Красной Армии — также и пленным — необходимо проявлять особую осторожность и острейшую бдительность, так как необходимо считаться с коварными методами ведения борьбы. Особенно непроницаемыми, непредсказуемыми, коварными и бесчувственными являются азиатские солдаты Красной Армии.

4. При взятии в плен воинских подразделений их руководство должно быть сразу отделено от подчиненных.

5. Немецкий солдат оказывается в Советском Союзе перед лицом не единообразного населения. СССР является государственным образованием, которое объединяет в себе множество славянских, кавказских и азиатских народов, держащееся вместе на насилии большевистских властителей. Еврейство широко представлено в СССР.

6. Значительная часть русского населения, особенно обедневшее из-за влияния большевистской системы сельское население, оказывает внутреннее неприятие большевизму. В небольшевистских русских людях национальное самосознание, связанное с глубоким религиозным чувством, будет чаще всего находить выражение радости и благодарности за освобождение от большевизма в религиозных формах. Благодарственные молебны или процессии ни в коем случае не прекращать и им не мешать.

7. В разговорах с населением и в поведении с женщинами следует проявлять величайшую осторожность. Многие русские понимают немецкий язык, но не говорят на нем.

Вражеская разведка будет особенно активна на занятой [вермахтом] территории, чтобы получать данные о важном в военном смысле оборудовании и мероприятиях. Любая необдуманность, недооценка противника и доверчивость могут иметь поэтому тяжелейшие последствия.

8. Материальные ценности всех видов и военные трофеи, особенно продукты питания и фуража, горючее и предметы одежды, необходимо беречь и охранять. Любая растрата или пропажа вредит войскам. Грабежи наказываются по военным законам тяжелейшими приговорами.

9. Осторожно с употреблением захваченных продуктов питания! Воду можно употреблять только в кипяченом виде (тиф, холера ). Каждое прикосновение к жителям таит в себе медицинские опасности. Защита собственного здоровья — обязанность солдата.

10. Для рейхсбанкнот и монет, а также для немецкой разменной монеты номиналами 1 и 2 пфеннига, а также 1,2,5 и 10 рейхспфеннигов действует обязательный прием. Другими немецкими деньгами платить запрещается».

Где здесь «славянские недочеловеки», где призывы к уничтожению русских как народа? Врагом Германии ясно и однозначно определен «большевизм», объектом борьбы определены «большевистские подстрекатели, партизаны, саботажники». А что, на свете существует армия, в которой от солдат не требовали бы «бесцеремонного и энергичного противодействия партизанам и саботажникам»? Единственной национальной группой, которая однозначно причислена к врагам, являются евреи. По отношению ко всем остальным предписано соблюдать «величайшую осторожность», в буквальном смысле слова «не прикасаться к жителям», уважать религиозные обычаи населения. За грабежи обещаны «тяжелейшие приговоры».

А вот отрывок из доклада, который 1 августа 1941 г., после своего выхода из окружения, предоставил в Главное политуправление Красной Армии член Военного Совета 3-й Армии, армейский комиссар 2-го ранга Н.И. Бирюков:

«... С первых дней войны и до боев на Днепре немцы старались проводить в деревне такую политику, которая бы не озлобляла крестьян против немцев... В этот период немцы говорили крестьянам, что «они также за социализм, но без коммунистов и жидов». Немцы у крестьян брали только яйца, молоко, иногда брали и кур, но скот, находящийся в индивидуальном пользовании, не брали. В крестьянские сундуки не лазили и крестьян не грабили...»

И наконец, печально-знаменитый приказ от 13 мая 1941 г. «О применении военной юрисдикции (иногда это переводится как «Об особом порядке подсудности») в районе проведения операции «Барбаросса». Именно этот документ г-н Мединский трактует как «официальное освобождение солдат вермахта от ответственности за любые преступления против населения». А что же там сказано в действительности?

Единственной ситуацией, в которой приказ прямо предписывал убийства гражданского населения, была следующая: «Когда обстоятельства не позволяют быстро определить отдельных виновников, против населенных пунктов, из которых вермахт был коварно или предательски атакован, немедленно по приказанию офицера в должности не ниже командира батальона проводятся коллективные расправы». Да, это призыв к совершению военного преступления. И то, что вермахт был отнюдь не единственной армией в мире, которая отвечала «коллективными расправами» на нападения со стороны неизвестных лиц, ни в коей мере не меняет этой оценки: преступный приказ, противоречащий всем нормам международного права.

Однако даже этот преступный приказ не освобождал солдат вермахта от ответственности за самочинные расправы с гражданскими лицами и уж тем более не разрешал грабить и насиловать. «Половая распущенность» была в приказе упомянута, причем во вполне отчетливом контексте: «Судья определяет, достаточно ли в случае привлечения к ответственности военнослужащего дисциплинарного наказания или необходимо судебное вмешательство. Судья занимается разбирательством за деист-вия против местных жителей в военно-судебном порядке только тогда, когда требуется поддержание дисциплины или охраны войск. Речь идет, например, о тяжелых проступках, которые основаны на половой распущенности, вытекают из преступных наклонностей или являются признаком того, что войскам угрожает одичание».

Для полноты картины следует еще добавить, что главком сухопутных войск Германии фельдмаршал фон Браухич приложил к приказу «06 особом порядке подсудности» инструкцию, позволяющую не применять этот приказ в том случае, если он «создает опасность подрыва дисциплины». Гудериан в своих мемуарах утверждает, что «по моему мнению и по единодушному мнению моих командиров корпусов, приказ заранее создавал опасность подрыва дисциплины, поэтому я запретил его рассылку в дивизии и распорядился отослать его обратно в Берлин. Этот приказ никогда не применялся в моей танковой группе».

Тем, кому воспоминания «битого гитлеровского генерала» представляются сомнительным по достоверности источником, могу порекомендовать источник с безупречной репутацией — роман А. Фадеева «Молодая гвардия». Александр Фадеев был не просто советским писателем, он был самым советским писателем, многолетним главой Союза советских писателей. А в дополнение к этому был наделен душой и талантом и роман свой адресовал читателям, которые войну видели, войну пережили и откровенной «лажи» бы не приняли. Так вот, перечитайте эту незаурядную книгу — и найдите там хотя бы один эпизод изнасилования жительницы Краснодона немецким солдатом.

И уж если речь зашла про «Молодую гвардию». В последнее время рассекречено и опубликовано множество документов, связанных с историей борьбы и гибели молодых подпольщиков Краснодона. Как становится теперь понятным, Фадеев отступил от правды факта только в одном пункте — не было в реальности никакого «унтера Фенбонга». Выслеживали, арестовывали, пытали и зверски замучили молодогвардейцев (тела многих казненных были извлечены из шурфа шахты с вырезанными грудями, отрубленными руками и ногами) исключительно «свои» (в «сицилийско-семейной» системе координат профессора Мединского); немецкая администрация только утвердила приговоры...

Я не хотел ввязываться в обсуждение конкретных «фактов» и цифр, приведенных в книге Мединского. Для этого потребовалось бы написать книгу такой же толщины, да и заслуживает ли халтурка, выполненная малограмотными «неграми» безо всяких ссылок на первичные документы, подробного, постраничного разбора? И лишь в одном случае отмолчаться мне представляется неуместным — имею в виду вопрос о потерях сторон в той страшной войне.

Как и следовало ожидать, вопрос о людских потерях Советского Союза для Мединского очень важен. Логика известная, до боли знакомая (цитирую с сохранением орфографии подлинника):

«Самая пострадавшая из стран — союзников СССР была воевавшая на 2 года дольше нас Великобритания, ее суммарные потери за 6 лет войны составили около 400 ООО человек... Хорошо запомните эту цифру. Потому что каждый раз, когда вам будут говорить о вкладе в Победу (подчеркнуто мной. М.С.) СССР, Англии, США или Франции, прошу вас сравнить эту цифру и нашу. 27 миллионов. 27 ООО ООО трагедий. Вот эта пропорция 400 000/27 ООО ООО = 1/67, наверное, во многом и будет самой точной математической формулой Цены, заплаченной союзниками за общую Победу.

Выводы хоть побежденных, хоть победителей — да кого угодно! — по-моему, напрашиваются сами собой. Какое моральное право у других стран, кроме нашей, было на фоне этих цифр решать послевоенные судьбы Европы? Да, именно так» (стр. 390).

Да, именно так. Как ни странно, но я это еще помню. В августе 1968 года мне было всего-то десять лет, но в детских воспоминаниях остались возмущенные речи взрослых: «Мы их (речь, как понимаете, шла про Чехословакию) освободили, а они нас выгнать хотят?» Вот для чего нужна мединским память о миллионах погибших — для обоснования претензий «решать послевоенные судьбы Европы». И поэтому трупов надо МНОГО. Как можно больше. Перечитайте еще раз приведенную выше цитату из книги Мединского. Оцените ту истинно шулерскую ловкость, с которой вопрос о «вкладе в Победу» — каковой вклад уместно было бы измерять объемом нанесенного врагу ущерба — подменен «формулой Цены», проще говоря, размером собственных потерь.

Вот это по-нашему. «Где мерилом работы считают усталость», там начинают гордиться числом жертв собственного народа; считают «формулы», упрекают союзников в том, что они своих людей берегли. По самой скромной, самой благожелательной к СССР оценке, западные союзники уничтожили четвертую часть вермахта, обеспечили своими действиями половину всех потерь люфтваффе, уничтожили военно-морской флот Германии и систематическими бомбардировками грандиозного масштаба разрушили военную промышленность противника. И при этом потеряли своих солдат в десятки раз меньше, чем армия Сталина. Ну, как же их не упрекнуть в этом?

Это все — с одной стороны. С другой — надо спасать изрядно поблекший престиж генералиссимуса Сталина, а для этого цифру людских потерь Красной Армии хочется видеть в перевернутом бинокле, чтобы была она как можно меньше, почти такой же, как у противника. Можно ли, оставаясь в здравом уме, решить такую двуединую задачу? В здравом — нельзя. Но если очень захотеть, крепко пососать палец, поглядеть на потолок, то запросто:

«Под Смоленском наши безвозвратные потери составили 486 171 человек, а санитарные — 273 803 человека. Страшные цифры. Но и у немцев танковые дивизии лишились половины личного состава и машин, общие потери составили около полумиллиона человек. Здесь впервые — уже в первые месяцы войны — мы начинали выходить на паритет по потерям» (стр. 156).

В течение всего лишь трех недель, с 6 декабря по 27 декабря 1941 года, — в период ожесточенных боев под Москвой — немецкая армия потеряла на Восточном фронте убитыми 120 ООО человек... Кстати, безвозвратные потери Красной Армии под Москвой за 4 недели — с 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года, во время Московской стратегической наступательной операции, составили 140 ООО. Практически столько же — с учетом малообученных ополченцев. Это не было исключением: паритет потерь, как я выше уже отметил, наметился еще раньше — в битве под Смоленском» (стр. 392—393).

Товарищ профессор, Вы о чем? Потери личного состава сухопутных войск Германии (вермахт и боевые части СС) давно, тщательно, многократно посчитаны и пересчитаны. По годам, месяцам, десятидневкам, по фронтам и группам армий. Есть классические труды (Галь-дер, Мюллер-Гиллебранд, Оверманс, Рейн-гардт, Хан, Хаупт). Разумеется, точных (до одного солдата) цифр не знает и уже не узнает никто. Между данными, приведенными разными авторами, всегда есть некий «люфт» в 5—10—15. Он возникает не только из-за неизбежных в условиях войны ошибок и неточностей в донесениях штабов, но и по причинам методологического характера (на какой период отнести число умерших от ран в госпиталях, учитывать или нет потери наземного персонала частей Люфтваффе и т.п.). Тем не менее общая картина давно уже не вызывает никаких сомнений.

За время Смоленского сражения (в советской историографии, в частности — в книге Кривошеева «Гриф секретности снят», из которой взяты приведенные в книге Мединского цифры потерь Красной Армии, оно продолжалось с 10 июля по 10 сентября 1941 г.) общие потери сухопутных войск Германии на всем Восточном фронте, от Мурманска до Одессы, составили 376 тыс. человек. На всем фронте, а не только в полосе действий группы армий «Центр», да и число 376 тысяч никак не подходит под определение «около полумиллиона». Что же касается потерь ГА «Центр», то в обсуждаемом периоде они составили порядка 165 тыс. человек. Увы, ни о каком «паритете потерь» в Смоленском сражении говорить не приходится; потери Красной Армии в 4,5 раза больше — и это если принять на веру цифры Кривошеева, что для оценки потерь лета 41-го года весьма опрометчиво.

В декабре 1941 года (а не за три недели, как пишут «негры» Мединского) общие потери ГА «Центр» составили 104 тыс. человек. Общие потери, т.е. с учетом раненых, которых во всех войнах XX столетия насчитывалось в 2,5—3 раза больше, чем убитых. Откуда, с какого «потолка» взята цифра в 120 тыс. одних только убитых? И почему потери на всем Восточном фронте сравниваются с потерями Красной Армии под Москвой? Если же сравнивать сопоставимые величины, т.е. общие потери сторон, то никакого паритета не обнаруживается: Красная Армия потеряла в Московской наступательной операции 371 тыс. человек.

Названная последней цифра (371 тыс.) вызывает оправданные сомнения. Взята она все из того же статистического сборника Кривошеева. Но вот в чем загвоздка — в той же книге Кривошеева, на стр. 369 (издание 1993 г.), в разделе «Потери боевой техники по периодам и стратегическим операциям», присутствует цифра потерь стрелкового оружия в Московской наступательной операции. 1 093 ООО. Как эта цифра может сочетаться с людскими потерями в 371 тысячу? Винтовок в наступательной (!) операции должно быть потеряно во много раз меньше, чем людей...

Если рассуждения о «паритете потерь» в Смоленском и Московском сражениях еще можно отнести к разряду ошибок (впрочем, едва ли простительных в книге, которая претендует на «срывание покровов» и «разоблачение мифов»), то нижеследующий образец «мозгои-мения» ошибкой назвать уже нельзя; это мастерская работа «практического специалиста по PR и пропаганде» :

Данный текст является ознакомительным фрагментом.