Глава 12 ПОСЛЕДНИЕ НАСТУПЛЕНИЯ И КОНТРУДАРЫ (24 сентября – 12 октября)
Глава 12
ПОСЛЕДНИЕ НАСТУПЛЕНИЯ И КОНТРУДАРЫ (24 сентября – 12 октября)
С 24 сентября до 1 октября, после неудач генеральных наступлений и григорьевского «конфуза», 4-я румынская армия приостановила активные военные действия под Одессой и осуществила перегруппировку сил. Отсутствие резервов и значительные потери за последние десять дней боев охладили пыл румынского командования. В то же время разрабатывался новый план захвата Одессы. Для выполнения этого плана румынское командование предусматривало введение в бой новых резервных войск и немецких штурмовых частей, немецкой артиллерии и авиации. 5-й армейский корпус вместе с 1, 4 и 13-й пехотными дивизиями планировалось бросить в новые атаки на Благодатное (с целью захватить высоты Соленое, Крижановка и Лузановка), для того чтобы ворваться в город с северо-востока. 6-й армейский корпус и 1-я гвардейская дивизия должны были атаковать между лиманами Хаджибей и Куяльник, по шоссе Ильинка– Одесса, чтобы прорвать совместную оборону с севера. 1-й армейский корпус и 2, 3 и 11-я пехотные дивизии должны были наступать в районе Гниляково на юго-запад, с целью захвата высот между Одессой и села Усатово. 11-й армейский корпус и 6, 10, 21-я пехотные дивизии – атаковать в районе села Татарка, развивая массированное наступление на город. 4-й армейский корпус вместе с 7-й и 14-й пехотными дивизиями, 1-й пограничной дивизией, 7-й кавалерийской бригадой, сводной группой полковника Эфтимиу и частями 132-й немецкой пехотной дивизии – пробиваться у села Татарка с юга, 3-й армейский корпус – наступать севернее и южнее от Дальника. Немецкие части концентрировались на левом фланге 4-й румынской армии – между Куяльницким лиманом и побережьем Черного моря. На флангах 4-й румынской армии должны были действовать 5-й и 6-й армейские корпуса, прикрывая румынские части…
Неудачи румынского наступления под Одессой вызвали разочарование высшего немецкого командования. 26 сентября генерал А. Хауффе (начальник миссии сухопутных войск в Румынии) был вызван к генералу Гальдеру, для того чтобы объяснить действия румынского командования в целом и И. Антонеску в частности. После встречи с Хауффе Гальдер записал в своем дневнике: «Генерал Хауффе докладывает об обстановке на одесском участке фронта: позавчера Антонеску принял решение просить немецкой помощи, так как румыны не смогли взять Одессу одни»[280].
1 октября, вернувшись на фронт под Одессу, глава германской военной миссии провел встречу с главой румынского государства. Во время встречи обговаривались спорные вопросы в связи со штурмом Одессы. Генерал А. Хауффе, от имени командования сухопутных войск Германии, предлагал накануне начала нового генерального наступления немецких войск на Восточном фронте атаковать Одессу с северо-востока с задачей выйти на берег моря, одновременно осуществляя бомбардировки одесского порта. Вместе с тем немецкий генерал пообещал румынскому диктатору способствовать тому, чтобы задействовать в наступлении на Одессу большую группировку немецких войск[281].
И. Антонеску настаивал на том, что наступление на Одессу должно начаться сразу же по прибытии на фронт четырех свежих румынских дивизий и осуществляться исключительно силами румынских войск. Вместе с тем И. Антонеску запросил немецкое командование о возможной активизации действий немецкой артиллерии и авиации, направленных против советского флота. Что касается поддержки со стороны немецких войск, то маршал И. Антонеску оказался гораздо большим реалистом, чем немецкий генерал.
Для координации еще одного генерального (финального) штурма Одессы 1 октября в штабном поезде румынского командования «Патрия» состоялась встреча маршала И. Антонеску с генералом Артуром Хауффе, после которой 5 октября Гитлер переслал в германскую военную миссию письмо, в котором, обращаясь к И. Антонеску, подчеркнул стратегическую необходимость быстрого захвата Одессы. Гитлер советовал румынскому командованию согласовать план штурма города с немецким штабом. Гитлер указал, что может отправить под Одессу только одну немецкую пехотную дивизию, и то только после того, как она будет высвобождена после выполнения поставленных задач. О серьезной авиационной поддержке со стороны немецкого командования в письме Гитлера вообще речь не шла. В этом же письме было указано, что под Одессу будет переброшена немецкая тяжелая артиллерия. Гитлер дал указания о перегруппировке немецких войск, задействованных на северо-западном относительно Одессы участке фронта, на северо-восточный участок фронта, в сектор ответственности 5-го армейского корпуса, где они должны были продолжать наступательные действия «после прибытия подкреплений немецкой артиллерии»[282].
В итоге в конце сентября к Одессе были направлены 99-я легкая германская дивизия, дивизион 15-см минометов, дивизион чешских 24-см гаубиц, тяжелый артдивизион (2 батареи мортир и 1 батарея тяжелых полевых гаубиц), батарея 21-см пушек.
В советских войсках OOP после десантной операции и контрнаступления в ночь на 23 сентября также начали перегруппировку сил. Наиболее боеспособная 157-я стрелковая дивизия была переброшена на проблемные участки Западного и Южного секторов, а оборону в Восточном секторе удерживали только войска 421-й стрелковой дивизии с приданным ей 3-м полком морской пехоты севастопольцев. 26 сентября 157-я стрелковая дивизия заняла восьмикилометровую полосу обороны между 95-й и 25-й стрелковыми дивизиями, полосы обороны которых значительно сократились. Размещение в этих секторах двух новых советских артполков позволило почти вдвое увеличить плотность артиллерии. 95-я стрелковая получила возможность ненадолго вывести во второй эшелон два из трех своих полков. При перегруппировке вышла из временного подчинения генералу Петрову 2-я кавдивизия, и полковник П.Г. Новиков стал ее командиром. В 421-й стрелковой дивизии 54-й стрелковый Разинский полк заменялся 3-м морским. 161-й стрелковый полк принял новый командир – полковник А.Г. Капитохин, только что прибывший из Москвы.
В результате сентябрьского контрудара полоса 421-й стрелковой дивизии Коченова расширилась до 23 км, а плотность артиллерии оставалась здесь самой низкой – меньше четырех стволов на километр фронта. Краснофлотцы из 3-го морского полка не умели окапываться и были не в ладах с сухопутной тактикой. Моряки были сильнее в атаке, чем в обороне. Комдиву пришлось заменить в 3-м морском полку часть командного состава армейцами, более подготовленными тактически, побатальонно выводить части на два-три дня в тыловой район для практической «оборонной» учебы. В полк добавили пулеметов, влили до 400 пехотинцев из маршевого пополнения.
26 сентября противник атаковал моряков у Большого Аджалыкского лимана и ненадолго выбил батальон 3-го полка из Новой Дофиновки. Но 3-й морской полк, поддержанный огнем кораблей, вновь овладел этим селением, а 28-го даже продвинулся на 1,5 км восточнее села. На следующий день румынский егерский полк предпринял безуспешную атаку на позиции 3-го полка морской пехоты. Артиллерией 421-й дивизии противник был остановлен. 27 сентября румынские части начали наступление вдоль восточного берега Куяльницкого лимана – на Гильдендорф, одновременно атакуя на перешейке между Куяльницким и Хаджибейским лиманами. Противник сумел прорваться вплотную к батареям советских гаубиц. Но сосредоточенный огонь нескольких дивизионов 134-го гаубичного полка (начштаба гаубичного полка капитан К. Чернявский развернул гаубицы 1-го дивизиона, которые стояли у Кубанки, на 180 градусов и ударил по тылам противника из-за Куяльницкого лимана), зенитчиков 175-го дивизиона остановил наступающего врага, заставил залечь и предрешил успех последовавшей затем контратаки. Советские части захватили трофеи: 40 станковых пулеметов, более 250 винтовок, два десятка автомашин. С 28 сентября в войсках OOP стала чувствоваться нехватка боеприпасов к орудиям и минометам.
Командование OOP уже с 23 сентября начало готовить по врагу новый контрудар. Замысел операции сводился к тому, чтобы ударом в направлении Ленинталь – Петерсталь разгромить неприятельскую группировку, вклинившуюся в нашу оборону на левом фланге, и выйти здесь на прежний рубеж (существовавшей до 13 сентября), окружив в районе Овидиополь – Каролино-Бугаз – Сухой лиман группировку противника. Тогда стал бы снова невозможен обстрел Одессы и с этого направления.
Решение наступать в конце сентября 1941-го в Южном секторе было принято, но к этому времени не поступила ожидавшаяся с Большой земли партия снарядов. Дивизионный комиссар Воронин стоял за то, чтобы наносить удар с ограниченным запасом снарядов, заменив огонь артиллерии огнем гвардейских минометов. Но командарм посчитал план слишком большим риском. Начало контрудара отодвигалось со дня на день.
27 сентября командующий ЧФ прислал Военному совету OOP телеграмму, где предлагалось экономить боеприпасы, так как на регулярность снабжения Одессы может повлиять тяжелое положение, создавшееся на подступах к Крыму. Только 29 сентября в Одессу из Новороссийска были доставлены необходимые для нового контрудара снаряды. После чего наступление было назначено на 2 октября.
К концу сентября 1941-го ухудшилась обстановка на южном крыле советско-германского фронта. Противник вторгся в пределы Донбасса и начал наступление в Южном направлении, стремясь захватить Крымский полуостров. 25 сентября после ожесточенных боев немецким войскам удалось прорвать Перекопские позиции и овладеть Турецким валом.
Крым оказался изолированным с суши. Возникла угроза потери Севастополя – главной базы ЧФ. Вследствие этого дальнейшая оборона Одессы, оставшейся в глубоком тылу противника, становилась крайне затруднительной. Черноморский флот, который являлся определяющим фактором в обороне изолированного Одесского плацдарма, не мог одновременно обеспечить оборону Одессы и Крыма.
В связи с создавшейся обстановкой Военный совет ЧФ обратился к Ставке с предложением оставить Одессу, чтобы ее войсками укрепить оборону Крыма. 30 сентября Ставка отдала директиву об эвакуации войск Одесского оборонительного района. В директиве, подписанной И.В. Сталиным и Б.М. Шапошниковым, говорилось: «Храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам Одесского оборонительного района в кратчайший срок эвакуировать войска Одесского района на Крымский полуостров». Далее указывались пункты высадки войск в Крыму и предлагалось командующему ЧФ и командующему OOP составить план вывода войск с плацдарма, при этом особое внимание предлагалось обратить на удержание флангов обороны Одессы до окончания эвакуации.
Эту директиву вручили командующему войсками OOP контр-адмиралу Г.В. Жукову прибывшие в ночь на 1 октября в Одессу из Севастополя заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Г.И. Левченко и начальник оперативного отдела штаба ЧФ капитан 2-го ранга О.С. Жуковский. Немедленно по их прибытии собрался Военный совет OOP. На заседании присутствовали Г.В. Жуков, Ф.Н. Воронин, А.Г. Колыбанов, И.И. Азаров, Г.П. Софронов, М.Г. Кузнецов, Г.Д. Шишенин, И.Д. Кулишов, Г.И. Левченко и О.С. Жуковский. Была проанализирована сложившаяся обстановка, обсуждались способы практического выполнения новой задачи.
Предоставим слова участнику событий Н.И. Крылову:
«В кабинете воцарилась мертвая тишина… Левченко кончил читать, и тишина будто взорвалась.
– Это невозможно! Тут какое-то недоразумение! – вскричал поднявшийся с места Колыбанов.
– Да как же так? – вторил ему Кулишов. – Мы сейчас сильнее, чем когда-либо!.. Надо доложить в Москву!..
Я видел, с каким трудом сдерживается Жуков…
Выждав, когда снова наступит тишина, Левченко сказал:
– Ваши чувства, товарищи, мне понятны. Но приказы Ставки не обсуждают. Директива эта точно отвечает положению на фронтах. Думайте над тем, как лучше выполнить приказ. Транспорты за первым эшелоном эвакуируемых прибудут завтра ночью.
Генерал И. Петров тогда в сердцах произнес: «Ну и уплывайте с вашими кораблями к чертовой матери! Я с этими людьми воевал, а теперь брошу их здесь?»[283]
В соответствии с указанием Ставки командование Одесского оборонительного района приступало к разработке плана эвакуации войск.
Той же ночью была получена телеграмма от наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова и начальника Главного политуправления ЧФ армейского комиссара 2-го ранга И.В. Рогова, которые требовали обратить особое внимание на обеспечение строжайшей секретности эвакуации, рекомендовали нанести врагу сильный удар, чтобы в момент отхода советских войск он занимался приведением в порядок своих сил. Телеграммы требовали не повторить при эвакуации войск из Одессы ошибок, допущенных во время эвакуации Таллина.
На заседании Военного совета было решено провести эвакуацию Одесского оборонительного района в три этапа с 1 по 20 октября. Командующему Приморской армией Г.П. Софронову, командиру Одесской военно-морской базы И.Д. Кулишову, помощнику командующего OOP по инженерной обороне А.Ф. Хренову было поручено подготовить план эвакуации, который намечалось рассмотреть на очередном заседании Военного совета 3–4 октября. Вместе с тем было признано необходимым приступить к эвакуации немедленно, до разработки плана и отправить в первую очередь наиболее полно укомплектованное соединение OOP – 157-ю стрелковую дивизию, чтобы возможно быстрее оказать существенную помощь защитникам Крыма.
О директиве Ставки и предстоящей эвакуации на первом этапе должен знать лишь самый узкий круг лиц руководящего состава и исполнителей; в этот круг не входили даже командиры соединений. Объяснение всему происходящему рекомендовалось давать такое: полученное нами подкрепление сыграло свою роль, теперь оно потребовалось на другом участке фронта.
Вечером состоялось заседание Военного совета OOP с участием Г.И. Левченко и М.Г. Кузнецова. Обсуждался доложенный начальником штаба Приморской армии Н.И. Крыловым план вывода войск из боя и отвода их с оборонительных рубежей к пунктам посадки на корабли. План предусматривал: до 7 октября эвакуировать части и вооружение 157-й стрелковой дивизии, инженерно-строительные части и раненых; до 13–15-го – тылы Приморской армии и военно-морской базы, ценное оборудование промышленных предприятий и порта, квалифицированных рабочих, семьи военнослужащих и партийно-советского актива; в течение 16–20 октября – основные силы оборонительного района. При этом войска планировалось отводить последовательно на тыловые рубежи, а потом на баррикады двумя эшелонами: сначала 25-ю стрелковую дивизию и 2-ю кавдивизию, которые предполагалось вывезти из Одессы, в ночь на 18 октября, а затем вторым эшелоном – 95-ю и 421-ю стрелковые дивизии, которые должны были уйти с позиций последними.
Для прикрытия ухода советских войск планировалось использовать корабельную артиллерию, береговые батареи военно-морской базы и авиацию ЧФ: они должны были вести непрерывный огонь вплоть до отхода последних судов и пресекать любые попытки противника помешать эвакуации. После ее завершения артиллеристы береговой охраны, взорвав батареи, должны были уйти на сейнерах. При этом Военный совет OOP исходил из разработанного штабом ЧФ плана подачи транспортов и кораблей боевого охранения.
Военный совет принял решение не отменять ранее запланированный контрудар в Южном секторе. Правда, теперь осуществить его предстояло меньшими силами, чем предполагалось ранее, так как рассчитывать на участие в нем 157-й стрелковой дивизии в полном составе не приходилось. Изменилась и цель операции – она проводилась для дезориентации противника и скрытия начавшейся эвакуации.
1 октября в 14.15 командующий Приморской армией отдал приказ о переходе с утра 2 октября в наступление в Южном секторе обороны. Этим приказом частям 25-й стрелковой дивизии с приданным ей 384-м стрелковым полком 157-й стрелковой дивизии (другой полк дивизии выводился в армейский резерв), армейским танковым батальоном, гвардейским минометным дивизионом и 422-м гаубичным артполком, 2-й кавалерийской дивизии с приданным ей 99-м гаубичным артиллерийским полком и 1-й береговой батареей Одесской военно-морской базы предписывалось, нанося главный удар в направлении Ленинталя, овладеть хутором Дальницкий и рубежом у южной окраины Дальника. В ночь на 2 октября 25-я стрелковая и 2-я кавалерийская дивизии, с приданными им частями, заняли исходные позиции для наступления. Г.П. Софронов позже уверял, что само наступление стало возможным благодаря «драчливости» командарма.
В ночь на 2 октября первый из уходящих полков 157-й стрелковой дивизии вместе с легкими артиллерийскими батареями погрузился на транспорты «Украина» и «Жан Жорес». В эту же ночь инфаркт миокарда свалил командарма Г.П. Софронова, который узнал о гибели своего сына. Ввиду болезни Г.П. Софронова Военный совет OOP назначил новым командующим Приморской армией генерал-майора И.Е. Петрова. 25-ю Чапаевскую стрелковую дивизию принял от него начальник тыла армии генерал-майор Т.К. Коломиец. Начальником тыла армии стал интендант 1-го ранга А.П. Ермилов. 5 октября Г.П. Софронов был эвакуирован из Одессы в Севастополь вместе с Г.И. Левченко и А.Г. Колыбановым[284].
А утром 2 октября в 9.40 в Южном секторе началась артподготовка, предшествовавшая наступлению. В ней принимал участие отдельный дивизион гвардейских минометов «катюш» (командир капитан П.С. Небоженко), прибывший на плацдарм 23 сентября и успевший показать себя во время наступления в Восточном секторе. Командующий ЧФ предупреждал руководство OOP об особой секретности оружия и особой ответственности за то, чтобы оно ни при каких обстоятельствах не попало в руки врага. В дальнейшем дивизион Небоженко использовался при отражении попыток противника прорвать наш фронт в районе Татарки и Болгарских хуторов. Но присланный запас реактивных снарядов для «катюш» был невелик, и их использовали в самых крайних случаях.
В 10.00 поднялись в атаку полки 25-й стрелковой дивизии и один из оставшихся еще полков 157-й стрелковой – 384-й стрелковый полк полковника Аксенова. На участке, обработанном «катюшами», противник сразу оставил первую линию обороны, начав беспорядочный отход. 384-й стрелковый полк прорвал линию обороны в секторе румынской 1-й пограничной дивизии и левого фланга 6-й пехотной дивизии и продвинулся в направлении хутора Дальницкий. Слева от чапаевцев наступала кавдивизия. Кроме артиллерии атакующих дивизий их поддерживали с правого фланга дивизионы Западного сектора, богдановцы, береговые батареи, два бронепоезда и 422-й тяжелый гаубичный полк.
Основной удар наносился в направлении Ленинталя. Вперед вырвался армейский танковый батальон в составе 35 машин под командованием старшего лейтенанта Н.И. Юдина, который смог прорваться в Ленинталь. При виде советских танков, часть из которых были просто бронированными тракторами «На испуг», румынский 8-й пулеметный батальон отступил и увлек за собой 36-й пулеметный батальон и 1-й батальон 5-го пограничного полка (части левого фланга пограничной дивизии). Танкисты ворвались в Ленинталь, в глубь обороны противника, и вывезли в расположение своих войск 24 орудия, много пулеметов и минометов. Несколько советских танков смогли прорваться через вражеские артиллерийские позиции, на 4 км в глубь фронта[285].
Тогда румынские артиллеристы, под командованием капитана В. Антониу, вступили в бой с советскими танками и пехотой, используя гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Позже капитан В. Антониу был награжден орденом «Михай Витязул» 3-й степени.
Румынские артиллеристы 1-го полка тяжелой артиллерии и 54-го артполка сумели уничтожить прямой наводкой 12 советских танков. Это стало возможным после того, как четыре румынских истребителя IAR-80 из 8-й истребительной группы пулеметным огнем отсекли пехоту и оставили советские танки без прикрытия. В целом GAL ввела в бой 46 самолетов и сбросила 16 т бомб на расположение советских войск. Впрочем, советские источники говорят о потере всего лишь двух машин, которые оторвались от боевого порядка батальона во время преследования противника.
Кавдивизия продвинулась совсем незначительно. В 13.00 советские части были остановлены румынским дивизионным резервом в 1 км юго-западнее хутора Дальницкий. Во второй половине дня сопротивление противника стало нарастать, он начал переходить в контратаки.
Выполнив ближайшую задачу, генерал Петров приостановил наступление. Он доложил, что должен привести в порядок и выровнять части, ликвидировать образовавшиеся разрывы. Г.П. Софронов считал, что генерал Петров «из-за осторожности… операцию смазал: не довел эту наступательную операцию до конца – «румыны не побежали».
В результате операции советских частей Южного сектора были уничтожены 4 батальона вражеской пехоты, захвачено 162 пленных, 44 орудия, свыше 40 пулеметов. Основная цель контрудара была достигнута. Активные действия советских войск убеждали румынское командование в том, что части Красной армии намерены и в дальнейшем оборонять Одессу[286].
3-й румынский корпус использовал 21-ю пехотную дивизию генерал-майора П. Дэскэлеску для прикрытия дороги Дальник – Красный Переселенец и атаки северного, правого фланга советских войск. Левый советский фланг был атакован 7-й пехотной дивизией 11-го корпуса. Румынским контрнаступлением в ночь с 3 на 4 октября и 4 октября «старая» линия фронта была восстановлена.
Впрочем, советские войска и сами постепенно отступали… Отход 25-й стрелковой дивизии был вызван необходимостью как можно скорее перебросить в Крым 157-ю дивизию. Участвовавшие в контрударе полки этой дивизии – 384-й стрелковый и 422-й гаубичный – отводились в армейские тылы. К рассвету 4 октября 384-й стрелковый полк сосредоточился в поселке Застава, в готовности к посадке на корабли. На передовой его сменил 54-й стрелковый полк 25-й стрелковой дивизии. В дальнейшем, с 4 по 12 октября, шли ожесточенные бои с большими потерями с обеих сторон. 2-я кавдивизия продолжала локальные бои за улучшение своих позиций.
На рассвете 5 октября развернулись новые бои в районе Болгарских хуторов, которые первоначально были захвачены румынскими частями, а затем контрударом советских войск части противника были отброшены на исходные позиции. Ночью румынские части мелкими группами переправились через Сухой лиман в его мелководной части (в районе Института виноградарства и виноделия имени В.Е. Таирова) и утром 5 октября, силами до батальона пехоты, перешли в наступление. На восточном берегу лимана советские войска не имели сплошной линии обороны, что создало угрозу прорыва. На этот участок из армейского резерва были срочно направлены батальон 54-го стрелкового полка и резервный отряд пограничников. Румынский десант был отбит, причем на правом берегу лимана враг оставил 40 трупов и 11 раненых, которые были захвачены в плен.
Новый командир 25-й стрелковой Т.К. Коломиец впоследствии вспоминал: «В дивизии выработана не совсем верная тактика: при обороне она растягивалась в одну линию». В начале октября 1941-го дивизия была крайне малочисленна, но необходимо было убеждать противника в обратном: что дивизия имеет два эшелона обороны. По приказу комдива началась операция «имитации», для того чтобы румынские летчики после разведывательных полетов над фронтом дивизии докладывали командованию о ее мощи[287].
Мобильные дивизионные группы имитировали инженерные работы по созданию второй линии обороны и присутствие на этой линии войск, подвоз армейских кухонь. Все это провоцировало румынскую артиллерию на обстрел второй, «пустой» линии обороны.
Вечером 7 октября в штабе OOP состоялось совещание, на котором был обсужден предложенный штабом Приморской армии новый план эвакуации войск оборонительного района. Первоначальный план, принятый Военным советом 4 октября, предусматривал эвакуацию главных сил оборонительного района в течение 5 дней (16–20 октября) двумя эшелонами, с отводом войск последовательно на тыловые рубежи, потом на баррикады в черте города, а оттуда – в порт. Возникли серьезные опасения, что при таком постепенном, растянутом на несколько дней выводе войск противник сможет обнаружить истинные намерения советского командования и обрушиться всеми своими силами на части, остававшиеся еще в городе, и разгромить их.
В поисках оптимального решения проблемы в штабе армии вызрела идея отвести все четыре дивизии, оборонявшие Одессу, – 95, 25, 421-ю стрелковую и 2-ю кавалерийскую – с занимаемых позиций не на промежуточные рубежи, а прямо к причалам, и не двумя эшелонами, а в одну ночь. Становилась очевидной и необходимость внести поправки в намеченные сроки эвакуации.
В то время как силы под Одессой ослаблялись выводом 157-й стрелковой дивизии и ряда других частей, противник подтягивал на фронт под Одессу новые пополнения. Советская разведка имела сведения о том, что к 16–17 октября противник подтянет к Одессе резервные части и немецкие подразделения и к 18 октября уже будет готов начать новое генеральное наступление. Кроме того, стало известно, что противник готовит локальные удары в уязвимых местах советской обороны.
Опасения советского командования подтвердились уже на следующий день. Подразделения 11-й румынской пехотной дивизии 1-го армейского корпуса начали наступление в районе Алтестово – Гниляково. Еще 8 октября, в соответствии с оперативным приказом № 103 по румынскому 1-му корпусу, вдоль всей линии советского фронта были направлены румынские разведывательные группы. Очевидно, румынское командование уже знало об эвакуации и рассчитывало, нащупав слабое место в советской обороне, ворваться в Одессу, помешав эвакуации основных частей. У высоты 94,5 было замечено, что советские части, прекратив инженерные работы, ведут в этом секторе «слабый огонь». На этом основании румынское командование пришло к выводу, что оборона в этом районе серьезно ослабла. Румынским частям был отдан приказ немедленно атаковать и захватить ничейную высоту к востоку от Гнилой Балки, как ключевой стратегический пункт[288].
8 октября Г.Д. Шишенин, по поручению командующего OOP, созвал совещание руководящего состава Одесского района. Главный вопрос – о завершении эвакуации. На совещании высказывались опасение, что отвод с позиций двух дивизий первого эшелона позволит противнику разгадать намерения эвакуации, после чего румынские войска будут прорываться на Пересыпь и в район Большого Фонтана, тогда места посадки войск на транспорты окажутся под огнем не только артиллерии, но и минометов, что приведет к большим потерям в людях, технике и судах, а в худшем случае – к полному разгрому частей второго эшелона. Военный совет OOP принял новый вариант плана эвакуации войск. Было решено просить Военный совет ЧФ дать согласие на завершение ускоренной эвакуации в ночь с 15 на 16 октября и увеличить подачу транспортов до количества, которое позволило бы посадить одновременно на суда все основные войска OOP, – 35 тыс. человек с вооружением и боевой техникой, а также обеспечить сопровождение их боевыми кораблями и авиацией. По новому плану основные силы армии должны были оставаться до последнего дня обороны на занимаемых позициях и только вечером 15 октября, прикрываясь арьергардными батальонами, оторваться от противника и, совершив почти 20-километровый марш-бросок, произвести посадку на транспорты.
На совещании было предложено имитировать повышенную боевую активность и по возможности сократить срок завершения эвакуации. 9 октября Военный совет решил отводить войска одним эшелоном, причем не 19 и не 20, а уже 16 октября.
А.Ф. Хренов вспоминал: «Рано утром 10 октября Фришман передал мне просьбу Жукова срочно зайти к нему… Он выглядел очень усталым, осунулся, кожа на лице потемнела, под глазами набухли мешки. Гавриил Васильевич производил впечатление человека, который провел бессонную ночь…
– Убедить Севастополь в реальности нового плана эвакуации. По радио договориться трудно, нужно кому-то идти туда. Военный совет решил поручить эту миссию вам».
11 октября генерал А.Ф. Хренов уже был в Севастополе на флагманском командном пункте у вице-адмирала Ф.С. Октябрьского: «Филипп Сергеевич внимательно выслушал мои доводы в пользу пересмотра плана эвакуации. Но с принятием решения не торопился. Слишком ответственным было дело, слишком дорогой ценой пришлось бы расплачиваться за ошибку. Да и перестроить все графики движения транспортов к Одессе и их авиационного прикрытия, надо думать, было непросто…»
В то же время в штабе ЧФ А.Ф. Хренов встретил больше сочувствия. Вопрос, связанный с сосредоточением в Одессе необходимого количества судов и авиационным прикрытием перехода, штабисты считали решаемым[289].
На оперативную группу Приморской армии во главе с генерал-майором И.Е. Петровым возлагалось руководство отводом войск с занимаемых рубежей, их боевое прикрытие арьергардными частями и артиллерией, а на командира Одесской военно-морской базы контр-адмирала И.Д. Кулишова – руководство посадкой войск и погрузкой боевой техники на корабли и транспорты.
В целях обеспечения скрытности операции по эвакуации, дезориентации и дезинформации противника применялись не только активные действия. Советскими разведчиками были подкинуты фиктивные материалы о переброске в Одессу дополнительных армейских и военно-морских частей. По фронтовым дорогам, просматриваемым противником, двигались автомашины, крытые брезентом, демонстрируя доставку подкрепления. В городе специально распространялись слухи об оперативном перемещении войск и эвакуации из Одессы на зиму части населения. На палубах прибывавших днем транспортов высились штабеля мешков с мукой, ящики с продовольствием, железные печи для землянок. В порту демонстративно производилась их выгрузка, что создавало впечатление, будто в Одессу завозится продовольствие для войск и населения на зиму.
Советские «секретные» документы утверждали, что в Одессу начинают прибывать свежие части, чтобы помочь Приморской армии держать оборону до весны 1942-го. После чего авиация противника «интересовалась» только транспортами, шедшими в Одессу, а на уходящие в Севастополь внимания не обращалось. Разгружались транспорты днем, так что от вражеских лазутчиков не могло укрыться, какого характера груз прибыл в Одессу. В войсках распространялись памятки по подготовке к зиме. Велась усиленная заготовка овощей. Бойцам выдавалось зимнее обмундирование. Саперы приступили к строительству утепленных землянок по всему фронту. К 1 октября в городе уже были развернуты мастерские по пошивке десятков тысяч комплектов теплого обмундирования – телогреек и ватных брюк. На фронте запасались соломой для утепления землянок.
Между тем из Севастополя в Одессу, в сопровождении крейсера «Коминтерн», миноносца «Шаумян», тральщика «Земляк» и трех сторожевых катеров, прибыли транспорты «Калинин», «Москва», «Чехов» и «Сызрань». Они предназначались для эвакуации жителей Одессы, личного состава OOP и боевой техники.
В ночь на 9 октября румынский батальон, используя эффект внезапности, выдвинулся к Гнилой Балке и послал четыре разведывательных отряда к Востоку от Балки. В то же время в нескольких километрах севернее 19-й румынский пехотный полк ворвался в село Алтестово и после непродолжительного боя захватил его. Левый фланг советской оборонительной позиции у Гнилой Балки был прорван, были захвачены советские ДОТы главной линии обороны. Но движение войск к Холодной Балке встречало возрастающее сопротивление советских частей, и продвижение на каждые 200 м требовало новой артиллерийской подготовки. Продвинувшийся на 600 м румынский полк был остановлен сильным артиллерийским огнем трех-четырех советских батарей и пулеметным обстрелом налетевшей на позиции 19-го полка советской эскадрильи. Румынская атака захлебнулась под сильным пулеметным и минометным огнем на всем протяжении линии фронта между Гнилой Балкой и Хаджибейским лиманом. Между Гниляковом и Хаджибейским лиманом оборону держал 241-й стрелковый полк 95-й дивизии. Гниляково защищал 3-й батальон советского 90-го стрелкового полка той же дивизии. 2-й румынский полк, наступающий к западу от села Гниляково, сумел проникнуть на западные окраины села, ворвался в церковь. Но этот прорыв был блокирован сильным огнем советских солдат, засевших в соседних домах[290].
Советские части, отступив к высоте 81,6, сумели приготовить новую линию обороны в Гнилой Балке. Советские полевые укрепления еще являлись серьезным препятствием для румынского наступления на этом участке – противотанковый ров с тремя линиями колючей проволоки к востоку от рва, глубокие траншеи, ДОТы и минные поля. Из показаний пленных румыны узнали, что «ни одно подразделение их полка не было отведено в Одессу, они ждут подкреплений».
Одновременно с операцией 11-й румынской пехотной дивизии (в районе Гниляково) продолжалось наступление румынских частей в других секторах.
В Южном секторе утром 10 октября 10-я румынская пехотная дивизия предприняла наступление в направлении Татарки, пытаясь прорвать оборону на стыке 25-й стрелковой и 2-й кавдивизий. После интенсивной артиллерийской подготовки, под прикрытием утреннего тумана, началось наступление на советские позиции южнее Татарки, которые удерживались спешенной 2-й кавдивизией.
Три батальона 33-го румынского пехотного полка смогли овладеть линией траншей, прорваться на южную окраину села, войти в тыл правого фланга 2-й кавалерийской дивизии. Продолжая наступление, румынские батальоны вышли к железной дороге Одесса – Овидиополь, пытались завладеть высотой на юго-востоке от Татарки, в тылу советской обороны. Командование 25-й, понимая серьезность положения, запросило помощи, огневой мощи «катюш». В прорыв в любой момент могли быть втянуты крупные резервы противника, что грозило развалом обороны.
Но огонь советских «катюш» остановил наступление. В помощь оборонявшимся были посланы подразделения из резерва: батальон 54-го стрелкового полка, батальон 3-го полка морской пехоты, дивизионный разведбатальон капитана Антипина, спешенный кавалерийский эскадрон, мотострелковая рота на 8–10 пушечных бронемашинах. Контратака 31-го стрелкового и 7-го кавалерийского полков, при поддержке танков, 1, 39 и 411-й батарей и бронепоезда «За Родину!», завершилась окружением и разгромом румынского полка. Советские войска ворвались на румынский передний край. В плен попали свыше 200 румынских солдат и офицеров (по другим данным – до трехсот), было захвачено 34 пулемета, 14 минометов и другие трофеи, в частности полковое знамя и оперативные документы.
9 октября румынские части пытались наступать у хутора Кабаченко и на позициях 25-й стрелковой дивизии, где два полка румынской пехоты были отогнаны от советских позиций слаженным огнем артиллерии. Наступление румынских частей у Болгарских хуторов было отбито огнем дивизиона «катюш». В ночь на 10 октября части румынской пехоты вновь попытались переправиться по мелководью через Сухой лиман, но были рассеяны огнем действовавшего в Южном секторе бронепоезда № 22 под командованием лейтенанта Беликова. Еще одна атака в районе Татарки на участке 1-го батальона 54-го стрелкового полка 25-й стрелковой дивизии также была успешно отражена с помощью залпов «катюш» и огня дивизионной артиллерии[291].
В Западном секторе во второй половине дня два батальона румынской пехоты при поддержке артиллерийского и минометного огня прорвали оборону в районе хутора Кабаченко. Контратакой дивизионного и полкового резерва противник был отброшен.
На участке фронта под Гниляковом румынские части развивали достигнутый ранее успех. Они получили новый оперативный приказ № 107 о возобновлении наступления на юго-восток в направлении к шоссе Холодная Балка – Одесса силами 3-го и 19-го полков при поддержке всей дивизионной артиллерии, на фронте шириной 800 м. Наступление должно было развиваться до тех пор, пока не будет встречено новое серьезное сопротивление. Атака, которая началась в 12.30 после десятиминутной артподготовки всей дивизионной артиллерии, захлебнулась под огнем пяти-шести батарей, в пулеметном и минометном огне обороняющихся. Но с третьей попытки, окружив узлы обороны, румыны захватили высоты 81,6 и 66,1, взяв в плен более сотни красноармейцев.
Ночью на крайнем левом фланге возле лимана советские части, усиленные двумя ротами, срочно прибывшими из Одессы на грузовиках, при поддержке десяти танков дважды контратаковали противника, заставив отступить 19-й румынский полк. Советский батальон 241-го стрелкового полка сражался за каждый метр земли, не давая окопаться противнику. Но на следующий день румыны, подтянув резерв, вновь перешли в наступление.
В последних боях 19-й и 3-й румынские пехотные полки понесли тяжелые потери (до 30 % выбывших из строя) и утратили способность к наступлению. Силы 2-го румынского пехотного полка также были подорваны после «работы» советских батарей.
11-я румынская пехотная дивизия продолжила атаки в Большой Фоминой Балке, пытаясь окружить советские части у Гнилякова и захватить линию обороны Гниляково – Холодная Балка. Румынским частям удалось ворваться в поселок Холодная Балка и углубиться на 300 м севернее леса Андреево. Но и тут румынские подразделения натолкнулись на бешеное сопротивление и контратаки советских войск 95-й стрелковой дивизии (силами двух рот и четырех танков).
11 октября были предприняты попытки атак румынских войск и в других секторах. В Восточном секторе два румынских кавалерийских эскадрона в пешем строю атаковали боевые порядки 421-й стрелковой дивизии. Контратакой дивизионного резерва противник был отброшен, в ходе боя захвачены пленные. В Южном секторе румынские войска попытались прорвать оборону в районе позиций 54-го стрелкового полка 25-й стрелковой дивизии и 2-й кавалерийской дивизии, но все атаки были отбиты. Тогда же, 11 октября, с позиций начали сниматься части 2-й кавалерийской дивизии, а их окопы заняли отдельные группы бойцов 287-го стрелкового полка.
К 12 октября советские части, прижатые к Хаджибейскому лиману, были окружены в «кармане» – линия фронта напоминала своими очертаниями букву S. Такой фронт позволял советским частям наблюдать и препятствовать всем приготовлениям румынских войск к наступлению, реагируя огнем и маневром по всем направлениям.
Утром 12 октября, после десятиминутной артподготовки, 2-й румынский пехотный полк атаковал Гниляково. Как свидетельствует командир 11-й пехотной дивизии И. Теодореску, «реакция противника была исключительно сильной, в особенности на северных окраинах Гнилякова, откуда Советы вели автоматный огонь из домов, чердаков и погребов. Со стороны противотанкового рва вели огонь минометные батареи. Легкая артиллерия обстреливала наши передовые линии, в то время как тяжелая артиллерия обстреливала наши резервы и штабы. Противник предпринял три контратаки против левого фланга 2-го полка, который удерживал северную часть деревни»[292].
Контратака румын предпринималась силами батальона, при поддержке пяти танков. Только 13 октября, после двух дней кровопролитных уличных боев, противнику удалось занять село. Румынские части потеряли убитыми и ранеными около 1 тыс. солдат и офицеров. Потери советских частей также приближаются к этой цифре, если учитывать 380 пленных, оказавшихся в полном окружении у Гнилякова. Румынским частям удалось захватить населенные пункты Гниляково, Алтестово, Холодная Балка.
В ходе операций 8–9 октября противник продвинулся на 1–2 км (по румынской информации – до 6 км) в глубь обороны советской 95-й стрелковой дивизии. Совместно с другим румынским наступательным флангом юго-западнее Татарки образовывались своеобразные клещи, которые могли привести к окружению и уничтожению советской обороны между Дальником, Усатовом, Гнилой Балкой, Татаркой, разрушить весь фронт, превратить последние дни эвакуации Одессы в катастрофу. Ударной артиллерийской группе под командованием начальника артиллерии дивизии полковника Д.И. Пискунова удалось остановить движение румынских частей массированным артиллерийским огнем.
На исходе дня линия фронта в Западном секторе проходила южнее Холодная Балка – окраина Андреевки – западная окраина Гнилякова – ст. Дачная – хутор Кабаченко – 300 м восточнее высоты 76,5. В целом, не считая боев в Гнилякове, с 12 октября румынские части перешли к обороне. В Западном и Южном секторах шли локальные бои местного значения.
Контрнаступление советских войск 1—12 октября достигло поставленной цели. Румынские части понесли существенные потери и были дезориентированы относительно планов советского командования. Но командование 4-й армии не было намерено отказываться от наступления.
Военный совет OOP принял окончательное решение об общей эвакуации в ночь на 16 октября. Командующий Приморской армией Петров подписал боевой приказ, в котором говорилось:
«1. Противник, активизируя с 9.Х.41 г. свои действия на всем фронте армии и вводя в бой свежие части, безуспешно пытается прорвать фронт и захватить Одессу.
2. По решению Ставки Верховного Главнокомандования Красной армии части Приморской армии, героически и честно выполнившие свои задачи, в кратчайший срок должны оставить Одессу и сосредоточиться для действий на новом направлении.
3. Во исполнение указаний Ставки Верховного Главнокомандования Красной армии приказываю:
1) Отвод всех войск армии с занимаемого оборонительного рубежа для посадки на суда начать с 19.00 15 октября 1941 г.
2) Для прикрытия отвода главных сил от каждого стрелкового полка, находящегося в первом эшелоне оборонительной полосы дивизий, выделить арьергарды в составе одного стрелкового батальона с батареей ПА и орудиями ПТО.
3) Посадку главных сил дивизий на суда произвести в Одесском порту с нижеуказанных причалов:
421 сд – Нефтегавань, причалы № 1, 2, 3 и 4;
95 сд – Военный мол, причалы № 34 и 36;
25 сд – Платоновский мол, причал № 17;
2 кд – Карантинный мол, причал № 5.
Пути подхода к причалам для посадки на суда – согласно схеме. Одновременно с эвакуацией главных сил должно быть вместе с пехотой вывезено все стрелковое оружие, все пулеметы, минометы, орудия ПТО и ПА. Средства усиления и приданные части эвакуируются одновременно с главными силами всех дивизий, которым они приданы.
4) Материальную часть артиллерии, автомашины и конский состав эвакуировать по мере подхода грузовых судов до момента эвакуации главных сил дивизий по специальным нарядам штарма. В первую очередь вывозить наиболее новую матчасть.
Материальную часть артиллерии и автотранспорта, которую не представится возможности вывезти до начала эвакуации главных сил (кроме орудий ПТО и ПА), уничтожить, назначив ответственных лиц из начсостава для их уничтожения.
5) По окончании посадки и отхода судов с главными силами от причалов арьергардные части эвакуируются на каботажных судах и частично на боевых кораблях ЧФ.
Посадку арьергардов на суда произвести в пунктах согласно схеме». В приказе далее предписывалось командирам дивизий назначить комендантов районов посадки войск, начальников и комиссаров эшелонов на каждое судно, выделить проводников для сопровождения каждого подразделения к месту посадки и выставить маяки по маршруту предстоящего движения частей; указывались и другие обязательные меры для обеспечения четкого и точного выполнения плана эвакуации войск.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.