II

В пути Столыпин все время ехал впереди фельдмаршальского дормеза. Суворов приказал ему:

– Поезжай к князю Петру, скажи: никаких встреч. Солдат зря не морозить!

Князь Петр Багратион, командир егерского батальона, сразу же послушался. Он тотчас распустил приготовленный для встречи батальон и только сам дождался любимого начальника.

Суворов обнял храброго князя:

– Тебе, Петруша, я всегда рад!

Лошадей быстро перепрягли, и дормез пошел трястись дальше.

Суворов всю жизнь мечтал о фельдмаршальстве, – все знали об этом. И можно было бы ожидать, что, добившись исполнения желаний, Суворов вдоволь насладится всеми почестями высокого положения.

Но и здесь Суворов поступил не так, как все.

В фельдмаршальстве ему важна была сущность: это звание открывало Суворову более широкое поле для военной деятельности на благо отечества.

Почести же Суворову были не нужны. Он не любил, чуждался их. И остался таким же простым, как всегда.

В Гродне Суворова должен был встречать с рапортом генерал-аншеф Репнин, который еще так недавно был взыскательным начальником Суворова.

В Гродне Суворову вдвойне не хотелось задерживаться: с князем Репниным он не ладил – не любил его приверженности ко всему прусскому, Репнина он обошел в фельдмаршальстве, – о чем же было с ним говорить?

И на последней станции перед Гродной Суворов отправил Столыпина просить князя Репнина не делать никаких встреч.

– Для Николая Васильевича парад важнее баталии. Да и упражнялся он больше в дипломатических изворотах. Солдатского в нем мало. Не отменит встречу, – думал вслух Суворов, отправляя Столыпина. – Ну да, впрочем, мы и сами с усами! Поезжай, доложи!

Репнина Суворов знал отменно: для него буква была важнее сущности.

– Я не могу нарушить повеления императрицы, – сказал он Столыпину, который явился в Гродне к генерал-аншефу.

Репнин остался ожидать фельдмаршала.

Столыпин с адъютантом Репнина князем Гагариным, знакомым Столыпину по Петербургу, прошли к почтовой станции, где были приготовлены лошади для суворовских экипажей.

– И ты, Саша, говоришь, что фельдмаршал ни за что не остановится в Гродне? – спросил князь Гагарин, который очень хотел увидеть Суворова, так как еще ни разу не видал его.

– Разумеется.

Не прошло и получаса, как они увидали скачущую во весь опор кибитку. Рядом с кучером на козлах сидел толстощекий, курносый Мишка-повар. Самая кибитка была закрыта рогожей.

Столыпин все понял.

Он засуетился, стараясь поскорее перепрячь лошадей. А князь Гагарин, не обращая внимания на кибитку (в ней, разумеется, едут слуги Суворова), ходил, вытягивая шею, смотрел вдаль – не покажется ли фельдмаршальский дормез.

– Гляди, Мишка, чтоб у тебя было все готово! – сказал повару Столыпин.

– Будет, – улыбнулся повар.

Кибитка умчалась.

– Ну что, Пашенька, видал фельдмаршала? – спросил Столыпин у Гагарина.

– Какого фельдмаршала? – удивился тот.

– Александра Васильевича, графа Суворова-Рымникского.

– А где же я его мог видеть?

– Да ведь фельдмаршал-то уже проехал.

– Где? – завертел во все стороны головой Гагарин.

– В кибитке.

– Не шути!

– Не веришь? Вон скачет графский дормез – можешь сам влезть в него и убедиться, – смеялся Столыпин.

Когда дормез остановился, Столыпин распахнул дверцу. Гагарин боязливо заглянул в него.

– Да закрывай, не студи! Какого черта! – раздался оттуда сердитый хриплый голос.

И взорам удивленного Гагарина предстала сонная, небритая рожа камердинера Прохора, который спал в дормезе, вытянувшись врастяжку.

Столыпин попрощался с Гагариным и влез к Прошке в дормез.

Гродна осталась позади.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.